Нет, Оливия никогда не отправит свою дочь одну – это же сугубо женская покупка, и она сделает ее вместе с Тесс.Оливия вышла в коридор. Бак лежала в корзинке, котята резвились рядом. Оливия рассеянно посмотрела на них.– Хорошо, хорошо, – пробормотала она, повернувшись к Саймону. – Дети должны знать цену деньгам, но, черт возьми, мне же пришлось выпутываться самой! Хотя бы раз она дала десять долларов на свитер или пошла со мной и купила тот несчастный лифчик! Никакой помощи, а ведь в моей жизни бывало всякое. Когда родилась Тесс, мне срочно пришлось переезжать на другую квартиру, потому что прошлые хозяева не хотели слышать детский плач по ночам. В новой квартире не было холодильника, а мне приходилось кормить Тесс искусственным питанием. Пришлось покупать холодильник и потом в течение двух лет платить по двадцать пять долларов в месяц, потому что за него заломили цену вдвое большую, чем он стоил на самом деле. – Глаза Оливии наполнились слезами. – Неужели трудно было мне помочь? К примеру, прислать одежду для ребенка! В Атланте я гуляла с Тесс в старенькой развалюхе из «сэконд-хэнда», а другие мамаши гордо везли своих чад в новеньких детских колясках. Как я хотела, чтобы и мой ребенок был одет не хуже других! Ну что бы ей прислать внучке свитер или купить дешевый билет на самолет и прилететь в гости? Но нет, – горько усмехнувшись, продолжала Оливия. – Она была слишком занята – копила деньги. Кстати, откуда они у нее? Вдруг она их украла? Или же эти деньги ей швырнул какой-нибудь грязный клиент, воспользовавшись интимными услугами? – Она передернулась от отвращения.Саймон шагнул к ней.– Оливия…Она взглянула ему в глаза.– Мне не надо ее денег, Саймон. Я никогда в них не нуждалась. Я хотела только любви и заботы. Да, очень трогательно, что она собирала вырезки о моей работе с Отисом, но почему так и не позвонила? Мой номер там напечатан. Все эти годы я давала объявления в газетах, надеясь, что она меня разыщет. Но нет, она ни разу не похвалила меня, ни в детстве, ни потом. Я все время стараюсь ободрить Тесс, даже когда у нее не все получается. Но раз девочка старается, значит, заслуживает похвалы. А я – я не заслуживаю хотя бы слова одобрения? – Она прерывисто вздохнула. – Нет, дело не в деньгах. Просто она меня никогда не любила.Саймон обнял ее и прижал к себе.– Девочка моя, она любила тебя. Просто ее любовь выражалась в другом – не так, как тебе того хотелось. – Оливия попыталась мотнуть головой, но его ладонь легла ей на затылок. Его глубокий низкий голос успокаивал, лаская слух. – Да, она любила тебя. Забудь о деньгах. Подумай о Томасе Хоупе. Она взяла с него обещание, что он передаст тебе эти вещи. И он ей пообещал, хотя для него это было непросто. Чикаго далеко, но он добрался сюда, чтобы исполнить ее последнюю просьбу, ее завещание. Последняя воля священна, ее признает и суд, и закон. И твоя мать пожелала, чтобы у тебя осталось кое-что на память о ней.– Это не завещание, – пробормотала Оливия, но уже менее уверенно.– Предсмертная просьба женщины, которая так и не захотела встретиться с дочерью и внучкой, может считаться завещанием. Она могла бы выбросить все эти вещи. Но ей хотелось, чтобы ты их сохранила. И деньги – она могла бы пожертвовать их на благотворительные цели, но решила переслать их тебе. Какая разница, откуда они у нее, как она их заработала? Не все ли равно?– Нет, не все равно, – упрямо буркнула Оливия, но поняла, что он прав. Это теперь не имеет никакого значения.– Каждый из нас считает, что лишь он один знает, как лучше поступить, – тихо продолжал он. – Я четыре года проклинал Лору за то, что она вовремя не заметила ту лодку, но ведь не я был тогда у руля. Я ничего не мог сделать. И до сих пор не знаю, смог бы что-нибудь сделать или нет, окажись я на ее месте. Бесполезно казнить себя и говорить, что, будь я там, этого бы не случилось. – Голос его дрогнул, стал хриплым. – Меня не было там, Оливия, и Лора сделала все, что было в ее силах. Так же и твоя мама. Мы можем строить догадки и предположения, но это ничего изменит. Так мы только очерним их память. – Он глубоко вздохнул.Оливия обвила его руками за шею. Он гораздо сильнее ее – и телом, и духом. Он понял, что она чувствует сейчас, и поддержал в тот момент, когда в душе ее образовалась страшная, холодная пустота. Мечты о встрече с матерью развеялись в прах. И только Саймон помог ей опять собраться с силами, чтобы жить дальше.Он здесь, он рядом. Его тело излучает силу и тепло. А может, он просто еще один сон, несбыточная мечта, на которую у нее нет никаких прав, но которая внезапно заполнила пустоту в ее душе?Оливия не заметила, сама ли она подняла голову или он приподнял ее лицо, но их губы слились. Он с ней. Она может коснуться его груди, плеч, губ. От него пахнет кофе.Саймон тихо прошептал ее имя. Она поцеловала его.– Мы не должны этого делать, – прошептал Саймон, глядя на нее с каким-то непонятным отчаянием. – Сейчас не время. Ты расстроена.– Но мне так одиноко, – прошептала она, мысленно моля Бога о том, чтобы это не кончалось. Она столько раз оставалась одна. Пусть хотя бы раз ее сон останется с ней!И он остался. Саймон обнял ее – так, будто собирался остаться с ней навеки. Он поцеловал и раздел ее бережно и нежно, и она почувствовала себя соблазнительной и желанной.Он донес ее на руках до постели и, ложась рядом, спросил, предохраняется ли она, потом сам об этом позаботился. И она полностью доверила ему свое тело, как только что доверила душу. Никому еще она не отдавалась с такой страстью, и никто не доставлял ей такого наслаждения. И после, когда печаль и сожаление должны были бы вернуться в ее сердце, там было только ощущение полноты и счастья.Они не говорили. Слова казались неуместными – смерть ее матери незримо витала над ними. Но они были близки трижды, прежде чем он собрался проводить ее до дому.
На следующую ночь Саймон ждал ее, прислонившись к старому клену. Придет ли она и хочет ли он сам, чтобы она пришла? Вопреки всем сомнениям он испытывал непреодолимое плотское желание. Она была не похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Не женщина – легкокрылый эльф. А эльфы, как известно, умеют заворожить мужчину.Когда она, наконец, вышла, он взял ее за руку и повел к себе в дом, где они снова были близки, и это было так же, как в первый раз, даже еще прекраснее – и так же неуместно и неправильно. Но это же ненадолго, и он заслужил этот миг удовольствия. В его жизни было слишком много горя. У него нет никаких надежд, он не строит планов на будущее. Он перестал задумываться о будущем четыре года назад. Но ему было приятно узнавать, какие ласки ей нравятся, и слышать, как его имя срывается с ее губ, сливаясь со вздохом наслаждения. И даже обратный путь к дому, который они проделали в молчании, был для него как продолжение близости.И как теперь не надеяться на следующее свидание? В этот раз они даже не дошли до его дома. Она выбежала к нему в одной ночной рубашке, и он занимался с ней любовью, прислонившись спиной к клену, – она такая легкая, что ему не стоило никакого труда поднять ее. Так он любил впервые и сказал бы ей об этом, если бы не был так смущен.Они понимали и чувствовали друг друга без слов. Когда взошло солнце, реальность вернулась.Для Саймона август был связан с ожиданием урагана, бушевавшего на Атлантическом побережье. Этот ураган, не первый и не последний за сезон, по прогнозам, обещал стать самым сильным. Саймон давно следил за его неумолимым приближением к Род-Айленду.Что ни говори, а думать об урагане легче, чем думать о том, что Оливия скоро уедет из Асконсета. Глава 25 Сюзанна давно не разлучалась с Марком так надолго. Когда она с детьми проводила лето в Асконсете, он часто навещал их по выходным. Но этим летом Марк запланировал деловую поездку на время ее пребывания в Род-Айленде – иначе ему пришлось бы ехать осенью. Хотя они каждый день созванивались, Сюзанна всерьез подумывала о том, чтобы слетать домой повидаться с ним, пока он не уехал.Ее желание исполнилось. Сюзанна только спустилась в прохладный винный погреб, где собиралась выбрать под ходящее вино к копченому окороку, как вдруг на лестнице послышались шаги. В коридоре было темно, но ошибки быть не могло. На ступеньках стоял Марк и с улыбкой смотрел на нее.– И что же эта красотка делает в холоде и темноте? – спросил он.Она рассмеялась. Это не привидение – это и в самом деле он. Сюзанна сразу забыла про вино и крепко обняла его за шею.– Ждет, когда ее спасет прекрасный принц, – ответила она, целуя его. – Ты прочел мои мысли.– Я соскучился по тебе.– А как же Детройт?Он улыбнулся:– Я передумал в последний момент – в аэропорту, и до сих пор об этом не жалею. – Он обнял ее и с напускной суровостью заметил: – Не люблю, когда ты здесь задерживаешься.– Охотно верю, – ответила она. – Ты похудел. Я оставила тебе тонны еды – ты, наверное, ничего не ел?Он положил руки ей на плечи.– Ты должна была сказать, что тебе тоже не хочется здесь задерживаться.– Да, не хочется. Но раньше ты вызволял меня отсюда гораздо скорее.– И опять ты говоришь не то, – поддразнил он ее. – Ты должна сказать, что ненавидишь Асконсет, что тебе наплевать, что говорит Натали, что ты не хочешь плясать под ее дудку и работать в ее команде.– Не хочу – и что с того? Но я никогда не говорила, что ненавижу Асконсет. По правде сказать, мне здесь даже нравится.Он коснулся ее щеки.– Я ожидал услышать другое, но все равно бы не поверил. Ты выглядишь отдохнувшей, загорелой и посвежевшей.– Август выдался солнечным и жарким. А отдых мне только снится. Я уволила уже вторую кухарку, которую наняла мама.– Уволила?– Эта Фиона – сущее наказание! Теперь я сама этим займусь. Мама ничего не понимает в кулинарии и нанимает кого попало. Мне придется потратить не меньше недели, чтобы найти подходящую женщину.– А кто будет готовить, пока ты ее ищешь?– Я сама. Мне это не трудно.– И тебе это нравится?– Всегда нравилось.– Ты должна найти применение своим способностям.– Но как?– Подумай. Чем бы ты хотела заняться, если бы у тебя была возможность осуществить свою мечту?Сюзанна подумала, потом сказала:– Я бы открыла ресторан… если бы мне было тридцать четыре года.– Но ты и сейчас можешь открыть ресторан, – возразил Марк.Но Сюзанна была реалисткой.– Нет. Ресторан будет отнимать у меня все время. А мне уже пятьдесят шесть.– Не так уж и много.– Да, но зачем в моем возрасте такие хлопоты?– В таком случае открой маленький ресторанчик. Или закусочную. Пусть каждое утро там подается завтрак, а обед – раз или два в неделю. Можешь осуществить свою мечту прямо здесь, в этом городе. Тогда у тебя будет сезонный наплыв посетителей. Зимой ты закроешь свое заведение, и поедем куда-нибудь отдыхать.Сюзанна задумалась. Он, похоже, говорил серьезно.– И будем здесь жить? Не шути так, Марк. Мы же ньюйоркцы.– У нас нет летнего загородного дома. Давай проводить лето в Асконсете.– Ну да, конечно. Будем здесь жить, и наблюдать, как мама развлекается с Карлом.Марк убрал руки с ее талии.– Ты живешь в Асконсете уже несколько недель. Неужели ты не изменила своего отношения?– Свадьбу никто не отменял. Слава Богу, у мамы есть поставщик продуктов. Мне не придется готовить праздничный обед.– Перестань, Сюзанна.– Я по-прежнему считаю, что этой свадьбы быть не должно.– Ты читала ее воспоминания?Сюзанна вздохнула. Она не раз пожалела, что рассказала Марку про эту дурацкую книгу. Он теперь спрашивает ее об этом при каждом удобном случае.– Нет, у меня и без того есть что почитать.Он прикусил нижнюю губу. Она хорошо знала этот жест. Сейчас он скажет то, что ей совсем не понравится. Сюзанна поспешила его опередить:– Только не говори, пожалуйста, что другие книги могут подождать.– Но это так, – мягко возразил он. – Воспоминания важнее.– Для мамы. Но не для меня.– А должно быть и для тебя. Она все-таки твоя мать.– Она совершает ошибку.– Ошибку? – спросил он. – Выходя замуж за Карла? И что это изменит, кроме того, что ей будет не одиноко? Почему это так тебя беспокоит?Сюзанна нахмурилась. Муж всегда и во всем ее поддерживал, и теперь его слова больно ее ранили.– А почему ты спрашиваешь об этом?– Потому что люблю тебя. Потому что знаю, какая ты на самом деле – любящая, заботливая, великодушная.– Она моя мать, – возразила Сюзанна. – С родными все по-другому.Он кивнул:– Да, я понимаю. Но нельзя пренебрегать здравым смыслом.– Ты хочешь сказать, что я им пренебрегаю?– Нет. То есть частично. Во всяком случае, когда дело касается твоей матери. Впрочем, это даже не отсутствие здравого смысла, а некоторая ограниченность. И это меня пугает.– Почему? – спросила Сюзанна. Что-то в его тоне насторожило ее. – Это касается только мамы и меня. При чем тут ты и я?– Нет, нас с тобой это тоже касается, – спокойно проговорил Марк. – Я стал все чаще задумываться о грядущей старости. Что я буду делать, когда уйду на пенсию? Можно, конечно, праздно сидеть и дряхлеть, как мои родители, но тогда смерть настигнет скорее. А я хочу жить, Сюзанна. Я хочу попробовать что-нибудь новое.Он никогда так раньше не говорил с ней.– И что же именно?– Не знаю. Может, буду преподавать. Или займусь живописью. А может, стану путешествовать. Не знаю, Сюзанна. Я просто не хочу замыкаться в себе. И твое сердце тоже должно быть открыто всему новому, иначе как мы будем жить? Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что тебе не по душе. Но мир велик, и мы обязательно найдем то, что интересует нас; обоих. Надо всего лишь продолжать жить. Подъезжая к дому, я видел, как Карл играет в теннис с какой-то девчушкой, и он показался мне гораздо моложе своего возраста. Это потому, что он ведет активную, насыщенную событиями жизнь. Мне бы хотелось, чтобы наша старость была такой же. Но это зависит не только от меня. Если ты не можешь принять перемены в жизни твоей матери, что же говорить о нас?– Перемены переменам рознь, – заметила Сюзанна.– Конечно, – согласился Марк. – И мы не знаем, что нас ждет. Нашим детям это может не понравиться, но значит ли это, что мы сделали неправильный выбор? Что хорошо для нас, не обязательно подходит для них. И то, что хорошо для Натали, вызывает у тебя раздражение. Но она же не просит тебя выйти за Карла. – Он перевел дух и добавил: – А вдруг я умру раньше тебя? Если это случится и после моей смерти ты встретишь мужчину, с которым будешь счастлива, что в этом плохого? А если дети тебя осудят, то это будет говорить об их ограниченности.Сюзанна скрестила руки на груди.– Ты намекаешь на меня?– Поговори с ней, Сюзанна. Или прочитай ее книгу. Ты должна это сделать. * * * Как-то странно все складывается, размышлял Саймон.Вот, к примеру, погода. С одной стороны, она сейчас просто идеальная. Солнце наполняет виноград сладостью, плесень больше не появляется. С другой стороны, этот ураган, зародившийся над Атлантикой, неумолимо приближается к Род-Айленду.Сюзанна. С одной стороны, она доверяет ему виноградник, как доверял ее отец. С другой стороны, она говорит с ним только о винограднике, подчеркивая, что он не является членом ее семьи.Оливия. Она принесла в его жизнь страсть, какой он раньше не знал. Она не похожа на Лору, и он не собирается их сравнивать. Но она уезжает через три недели.Тесс. Настоящий сорванец, хотя и милая девчушка. Вон она, крадется между рядами кустов.– Я знаю, что ты здесь, – сказал он довольно громко. – Тебе что-то нужно или просто так пришла?Она замерла на мгновение, потом спросила:– А откуда вы узнали, что я здесь?– У тебя большущие оранжевые кроссовки. Это теперь модно?– Да такие носили еще в прошлом году! – сообщила она, просунув голову между ветками. – А у модных кроссовок подошва еще толще. Но мама мне такие вряд ли купит. – Она нагнулась, собираясь пролезть под проволокой.Он окликнул ее:– Осторожнее, ты заденешь виноград. Обойди с другой стороны.Тесс бегом обогнула ряд и через несколько секунд стояла перед ним, засунув руки в карманы шортов.– Ну вот, теперь это похоже на виноград, – одобрительно заметила она. – А как они на вкус?– Вот и попробуй. – Он сорвал самую крупную виноградину с куста.Она сунула ее в рот и поморщилась.– Кислый.– Вчера он был кислее. А завтра будет слаще.Тесс оглядела кусты, которые давно ее переросли.– А вы опять их прореживаете?– Нет. Просто хожу и проверяю, не клюют ли птицы виноград.– А если клюют, что будете делать?– Стрелять из пушки.– Стрелять в птиц? – в ужасе воскликнула девочка.– Да нет. Распугаю их выстрелами. Это не настоящая пушка, а машина, которая издает холостой выстрел каждые пять минут.Тесс поправила курчавую прядь волос, упавшую на лицо.Она робко поглядывала на него сквозь стекла очков, явно не решаясь задать следующий вопрос.– Ну что? – спросил он.– Вы уже решили, куда денете котят?– Пока нет.– А вы не бросите их у дороги?– Я же сказал тебе, что нет.Она ойкнула, резко выдернула руку из кармашка и тут же снова сунула ее туда с деланно-безразличным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
На следующую ночь Саймон ждал ее, прислонившись к старому клену. Придет ли она и хочет ли он сам, чтобы она пришла? Вопреки всем сомнениям он испытывал непреодолимое плотское желание. Она была не похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Не женщина – легкокрылый эльф. А эльфы, как известно, умеют заворожить мужчину.Когда она, наконец, вышла, он взял ее за руку и повел к себе в дом, где они снова были близки, и это было так же, как в первый раз, даже еще прекраснее – и так же неуместно и неправильно. Но это же ненадолго, и он заслужил этот миг удовольствия. В его жизни было слишком много горя. У него нет никаких надежд, он не строит планов на будущее. Он перестал задумываться о будущем четыре года назад. Но ему было приятно узнавать, какие ласки ей нравятся, и слышать, как его имя срывается с ее губ, сливаясь со вздохом наслаждения. И даже обратный путь к дому, который они проделали в молчании, был для него как продолжение близости.И как теперь не надеяться на следующее свидание? В этот раз они даже не дошли до его дома. Она выбежала к нему в одной ночной рубашке, и он занимался с ней любовью, прислонившись спиной к клену, – она такая легкая, что ему не стоило никакого труда поднять ее. Так он любил впервые и сказал бы ей об этом, если бы не был так смущен.Они понимали и чувствовали друг друга без слов. Когда взошло солнце, реальность вернулась.Для Саймона август был связан с ожиданием урагана, бушевавшего на Атлантическом побережье. Этот ураган, не первый и не последний за сезон, по прогнозам, обещал стать самым сильным. Саймон давно следил за его неумолимым приближением к Род-Айленду.Что ни говори, а думать об урагане легче, чем думать о том, что Оливия скоро уедет из Асконсета. Глава 25 Сюзанна давно не разлучалась с Марком так надолго. Когда она с детьми проводила лето в Асконсете, он часто навещал их по выходным. Но этим летом Марк запланировал деловую поездку на время ее пребывания в Род-Айленде – иначе ему пришлось бы ехать осенью. Хотя они каждый день созванивались, Сюзанна всерьез подумывала о том, чтобы слетать домой повидаться с ним, пока он не уехал.Ее желание исполнилось. Сюзанна только спустилась в прохладный винный погреб, где собиралась выбрать под ходящее вино к копченому окороку, как вдруг на лестнице послышались шаги. В коридоре было темно, но ошибки быть не могло. На ступеньках стоял Марк и с улыбкой смотрел на нее.– И что же эта красотка делает в холоде и темноте? – спросил он.Она рассмеялась. Это не привидение – это и в самом деле он. Сюзанна сразу забыла про вино и крепко обняла его за шею.– Ждет, когда ее спасет прекрасный принц, – ответила она, целуя его. – Ты прочел мои мысли.– Я соскучился по тебе.– А как же Детройт?Он улыбнулся:– Я передумал в последний момент – в аэропорту, и до сих пор об этом не жалею. – Он обнял ее и с напускной суровостью заметил: – Не люблю, когда ты здесь задерживаешься.– Охотно верю, – ответила она. – Ты похудел. Я оставила тебе тонны еды – ты, наверное, ничего не ел?Он положил руки ей на плечи.– Ты должна была сказать, что тебе тоже не хочется здесь задерживаться.– Да, не хочется. Но раньше ты вызволял меня отсюда гораздо скорее.– И опять ты говоришь не то, – поддразнил он ее. – Ты должна сказать, что ненавидишь Асконсет, что тебе наплевать, что говорит Натали, что ты не хочешь плясать под ее дудку и работать в ее команде.– Не хочу – и что с того? Но я никогда не говорила, что ненавижу Асконсет. По правде сказать, мне здесь даже нравится.Он коснулся ее щеки.– Я ожидал услышать другое, но все равно бы не поверил. Ты выглядишь отдохнувшей, загорелой и посвежевшей.– Август выдался солнечным и жарким. А отдых мне только снится. Я уволила уже вторую кухарку, которую наняла мама.– Уволила?– Эта Фиона – сущее наказание! Теперь я сама этим займусь. Мама ничего не понимает в кулинарии и нанимает кого попало. Мне придется потратить не меньше недели, чтобы найти подходящую женщину.– А кто будет готовить, пока ты ее ищешь?– Я сама. Мне это не трудно.– И тебе это нравится?– Всегда нравилось.– Ты должна найти применение своим способностям.– Но как?– Подумай. Чем бы ты хотела заняться, если бы у тебя была возможность осуществить свою мечту?Сюзанна подумала, потом сказала:– Я бы открыла ресторан… если бы мне было тридцать четыре года.– Но ты и сейчас можешь открыть ресторан, – возразил Марк.Но Сюзанна была реалисткой.– Нет. Ресторан будет отнимать у меня все время. А мне уже пятьдесят шесть.– Не так уж и много.– Да, но зачем в моем возрасте такие хлопоты?– В таком случае открой маленький ресторанчик. Или закусочную. Пусть каждое утро там подается завтрак, а обед – раз или два в неделю. Можешь осуществить свою мечту прямо здесь, в этом городе. Тогда у тебя будет сезонный наплыв посетителей. Зимой ты закроешь свое заведение, и поедем куда-нибудь отдыхать.Сюзанна задумалась. Он, похоже, говорил серьезно.– И будем здесь жить? Не шути так, Марк. Мы же ньюйоркцы.– У нас нет летнего загородного дома. Давай проводить лето в Асконсете.– Ну да, конечно. Будем здесь жить, и наблюдать, как мама развлекается с Карлом.Марк убрал руки с ее талии.– Ты живешь в Асконсете уже несколько недель. Неужели ты не изменила своего отношения?– Свадьбу никто не отменял. Слава Богу, у мамы есть поставщик продуктов. Мне не придется готовить праздничный обед.– Перестань, Сюзанна.– Я по-прежнему считаю, что этой свадьбы быть не должно.– Ты читала ее воспоминания?Сюзанна вздохнула. Она не раз пожалела, что рассказала Марку про эту дурацкую книгу. Он теперь спрашивает ее об этом при каждом удобном случае.– Нет, у меня и без того есть что почитать.Он прикусил нижнюю губу. Она хорошо знала этот жест. Сейчас он скажет то, что ей совсем не понравится. Сюзанна поспешила его опередить:– Только не говори, пожалуйста, что другие книги могут подождать.– Но это так, – мягко возразил он. – Воспоминания важнее.– Для мамы. Но не для меня.– А должно быть и для тебя. Она все-таки твоя мать.– Она совершает ошибку.– Ошибку? – спросил он. – Выходя замуж за Карла? И что это изменит, кроме того, что ей будет не одиноко? Почему это так тебя беспокоит?Сюзанна нахмурилась. Муж всегда и во всем ее поддерживал, и теперь его слова больно ее ранили.– А почему ты спрашиваешь об этом?– Потому что люблю тебя. Потому что знаю, какая ты на самом деле – любящая, заботливая, великодушная.– Она моя мать, – возразила Сюзанна. – С родными все по-другому.Он кивнул:– Да, я понимаю. Но нельзя пренебрегать здравым смыслом.– Ты хочешь сказать, что я им пренебрегаю?– Нет. То есть частично. Во всяком случае, когда дело касается твоей матери. Впрочем, это даже не отсутствие здравого смысла, а некоторая ограниченность. И это меня пугает.– Почему? – спросила Сюзанна. Что-то в его тоне насторожило ее. – Это касается только мамы и меня. При чем тут ты и я?– Нет, нас с тобой это тоже касается, – спокойно проговорил Марк. – Я стал все чаще задумываться о грядущей старости. Что я буду делать, когда уйду на пенсию? Можно, конечно, праздно сидеть и дряхлеть, как мои родители, но тогда смерть настигнет скорее. А я хочу жить, Сюзанна. Я хочу попробовать что-нибудь новое.Он никогда так раньше не говорил с ней.– И что же именно?– Не знаю. Может, буду преподавать. Или займусь живописью. А может, стану путешествовать. Не знаю, Сюзанна. Я просто не хочу замыкаться в себе. И твое сердце тоже должно быть открыто всему новому, иначе как мы будем жить? Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что тебе не по душе. Но мир велик, и мы обязательно найдем то, что интересует нас; обоих. Надо всего лишь продолжать жить. Подъезжая к дому, я видел, как Карл играет в теннис с какой-то девчушкой, и он показался мне гораздо моложе своего возраста. Это потому, что он ведет активную, насыщенную событиями жизнь. Мне бы хотелось, чтобы наша старость была такой же. Но это зависит не только от меня. Если ты не можешь принять перемены в жизни твоей матери, что же говорить о нас?– Перемены переменам рознь, – заметила Сюзанна.– Конечно, – согласился Марк. – И мы не знаем, что нас ждет. Нашим детям это может не понравиться, но значит ли это, что мы сделали неправильный выбор? Что хорошо для нас, не обязательно подходит для них. И то, что хорошо для Натали, вызывает у тебя раздражение. Но она же не просит тебя выйти за Карла. – Он перевел дух и добавил: – А вдруг я умру раньше тебя? Если это случится и после моей смерти ты встретишь мужчину, с которым будешь счастлива, что в этом плохого? А если дети тебя осудят, то это будет говорить об их ограниченности.Сюзанна скрестила руки на груди.– Ты намекаешь на меня?– Поговори с ней, Сюзанна. Или прочитай ее книгу. Ты должна это сделать. * * * Как-то странно все складывается, размышлял Саймон.Вот, к примеру, погода. С одной стороны, она сейчас просто идеальная. Солнце наполняет виноград сладостью, плесень больше не появляется. С другой стороны, этот ураган, зародившийся над Атлантикой, неумолимо приближается к Род-Айленду.Сюзанна. С одной стороны, она доверяет ему виноградник, как доверял ее отец. С другой стороны, она говорит с ним только о винограднике, подчеркивая, что он не является членом ее семьи.Оливия. Она принесла в его жизнь страсть, какой он раньше не знал. Она не похожа на Лору, и он не собирается их сравнивать. Но она уезжает через три недели.Тесс. Настоящий сорванец, хотя и милая девчушка. Вон она, крадется между рядами кустов.– Я знаю, что ты здесь, – сказал он довольно громко. – Тебе что-то нужно или просто так пришла?Она замерла на мгновение, потом спросила:– А откуда вы узнали, что я здесь?– У тебя большущие оранжевые кроссовки. Это теперь модно?– Да такие носили еще в прошлом году! – сообщила она, просунув голову между ветками. – А у модных кроссовок подошва еще толще. Но мама мне такие вряд ли купит. – Она нагнулась, собираясь пролезть под проволокой.Он окликнул ее:– Осторожнее, ты заденешь виноград. Обойди с другой стороны.Тесс бегом обогнула ряд и через несколько секунд стояла перед ним, засунув руки в карманы шортов.– Ну вот, теперь это похоже на виноград, – одобрительно заметила она. – А как они на вкус?– Вот и попробуй. – Он сорвал самую крупную виноградину с куста.Она сунула ее в рот и поморщилась.– Кислый.– Вчера он был кислее. А завтра будет слаще.Тесс оглядела кусты, которые давно ее переросли.– А вы опять их прореживаете?– Нет. Просто хожу и проверяю, не клюют ли птицы виноград.– А если клюют, что будете делать?– Стрелять из пушки.– Стрелять в птиц? – в ужасе воскликнула девочка.– Да нет. Распугаю их выстрелами. Это не настоящая пушка, а машина, которая издает холостой выстрел каждые пять минут.Тесс поправила курчавую прядь волос, упавшую на лицо.Она робко поглядывала на него сквозь стекла очков, явно не решаясь задать следующий вопрос.– Ну что? – спросил он.– Вы уже решили, куда денете котят?– Пока нет.– А вы не бросите их у дороги?– Я же сказал тебе, что нет.Она ойкнула, резко выдернула руку из кармашка и тут же снова сунула ее туда с деланно-безразличным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35