Готовность определяй по опыту, и не более того! Как хочешь,
но пробовать прасад - нельзя! Ни в коем случае этого делать нельзя, пока
он не будет приготовлен окончательно и предложен Кришне. Приготовление
прасада требует тщательной чистоты и аккуратности, хорошего настроения,
все продукты во время очистки, резки, шинковки тоже пробовать нельзя! У
тебя должна быть на голове косынка, чтобы волосы не сыпались - это
важно...
Первым должен вкусить твой прасад - Кришна. Делается это так: положи
из кастрюли одну-две ложки на тарелку или в кукую иную посуду, но из
которой никто не ел, и мысленно предложи Кришне, можешь пропеть или
проговорить нараспев девять раз Мантру, которую я тебе написал.
Только тогда можно есть прасад всем желающим. Но есть его необходимо
до конца в своей тарелке: нельзя оставлять прасад для отходов! Да, чуть не
забыл: те две ложки прасада, предложенного Кришне, тоже можно есть - они
наиболее ценные! Разложи из по маленькому кусочку по всем тарелкам
желающих, прасад нельзя выбрасывать в отходы! Я тебе скажу, что у нас,
например, есть один человек, весьма образованный, известный, фамилию не
называю, так вот он, когда мы собираемся у кого-нибудь на квартире есть
прасад и читать Мантру, просто пообщаться, доедает прасад со всех тарелок,
если где-то кто-то, в основном из новеньких, не рассчитал свои силы и
положил прасада больше, чем сможет осилить! Вообще прасад надо предлагать
всем друзьям, товарищам, родственникам, соседям, даже незнакомым, по
случаю, - это первое, благое дело!..
Кроме прасада у нас масса и других великолепных вегетарианских
восточных блюд, но прасад - это основное блюдо и его готовить и есть надо
обязательно! В разумном сочетании с чтением шестнадцати кругов в день
прасад незаменим на пути просветления Преданного!
"Преданным" именуется каждый кришнаит...
У нас есть и священные книги, их много, но на русский язык пока
переведены Источник Вечного Наслаждения (жизнь бога Кришны), Бхагавадгита
- как она есть (из Вед), Книжка Иддийского мышления, и то все это в
основном у нас имеется, к сожалению, пока в ксероксах.
Есть среди нас и большие авторитеты - это Оля и Слава! Прекрасные
люди, глубоко преданные. Если хочешь, я тебя с ними познакомлю, когда
приедешь в Москву.
А в самом деле: когда же ты приедешь? Уж не женился ли ты там? Да и
на письмо мне, на последнее, не ответил, Сергей! Не отмалчивайся! Может,
что случилось? Пиши мне и обязательно приезжай в гости, - я столько
интересного тебе расскажу и покажу! Сходим на занятия в Литинститут, если
хочешь, сам убедишься, как мы там обучаемся.
Слушай, есть предложение: в ..... месяце, .....цатого, будет открытие
памятника Сергию Радонежскому в селе Радонеж. Вот и приезжай, прогуляемся,
пообщаемся, вырвемся из городского лабиринта улиц на поднебесные просторы,
так сказать! А?.. Ты согласен?.. Обязательно напиши мне и обязательно
приезжай! Всего в письме не опишешь...
Жду! До свидания!
Твой друг, Юра Божив.

ПИСЬМО В МОСКВУ
Здравствуй, Юра! Привет из Р...
Только что прочел твое письмо, проснулся утром и прочел. Правда, я
его получил еще вечером, но у меня вчера был весьма трудный день, и я
сунул твою дорогую мне весточку к себе под подушку, не распечатывая.
Извини...
Юра! Ты напрасно думаешь, что я отнесусь настороженно к твоему
увлечению кришнаизмом.
Во-первых, удивительно, но факт! Мы с тобою параллельно друг другу
идем к одной цели!
Во-вторых, у меня для тебя тоже есть сюрприз!
Но прежде вот что: я только что звонил одному своем товарищу и он
согласился поехать вместе со мной на открытие памятника, так что через
месяц жди в гости - нагрянем!
Я не женат. Впрочем... Подробности при встрече, но я сейчас очень
счастлив, Юра!..
Не буду многословным, а то ты, я чувствую, сидишь уже, как на
иголках, в ожидании обещанного сюрприза!
Понимаешь, я тут недавно приобщился, так сказать, к одному
уникальному труду, мне кажется, что тебе будет небезынтересно хотя бы
чуть-чуть с ним познакомиться.
Вот сейчас заворожу тебя, а потом ты целый месяц в томлении
проведешь, уверен!
Высылаю тебе из первой части этого труда небольшой отрывок моего
конспекта.

О ВОЛЕ И ВЕРЕ
Вера - это направленность нашей души, которая стремится как бы
закольцеваться, ограничиться лишь собою едино, будто в круг, отвергая при
этом, не воспринимая иные любые утвержденности в целом свете!
Вера имеет и свое Высшее развитие - экстаз - это полный отход от
мира, отстраненность от опыта, чувств, какой бы то ни было авторитетности,
отход от своего "я".
Тогда мы полностью канем в бездонье души и ее сокровенности и
возникнем в осознании восторга - "азь есмь".
Непостижимо высоко и непередаваемо это состояние духа человеческого!
Он становится абсолютным.
И такой дух - это все. Он не имеет жажды, неверия, устремления и
других состояний, мешающих ему торжествовать.
Веру можно воспитать. Но самое интересное то (здесь я еще не
разобрался до конца), что возникновение веры возможно (и, или - лишь, не
знаю!) - при воздействии внешней среды, которая посылает тебе страшные,
иной раз и кровавые испытания, позывные, дабы произвести тот единственный,
необходимый толчок на путь просветления и торжества духа!
Вера - это бодрость души и качество ее самосознания.
Воля - это направленность нашей души, способной рассмотреть в самой
себе, посредством разрозненных своих потенций, которые находились, как
возможности, самою себя.
Воля, она как и вера, имеет Высшее свое проявление - экстаз - это
уход в проявленный мир, отрицание пассивности, ее разноцветности
протекания, утверждения только своего "Я".
Мы целиком уходим в последующее развитие проявленного мира, где
выявляется элемент созерцания: великолепие форм, обманчивость красоты их,
и мы всем этим упиваемся, существуем в это время вне себя, сливаемся с
феноменальными проявлениями, срастаемся с ними, существуем их
существованием, а обратную сторону сути нашей мы направляем опытом, в свою
основу и фундаментируем в неприкосновенность свое "Я".
Иными словами, мы низвергаем себя и осуществляем!
Творчество! Таким великолепно и противоречиво, оно и происходит: мы
осознаем свое несравненное величие и тут же ниспадаем до своей мизерности
и незначительности. Но это может понять только тот, кто сам испытал магию
творчества.
И Воля и Вера едино принадлежат "чистому духу", связаны в одно целое
по происхождению.
Воля - это утверждение Веры вовне, а Вера, наоборот, - утверждение
Воли внутри себя!
Волю невозможно произвести без Веры, а Вера сопровождает всегда сам
акт воли!
"Короче говоря, - прочь сомнения, и вперед!" - это от меня.
Ну вот и написана крохотная частица моего сюрприза...
Итак, жди в гости!
Твой друг, - Сергей Истина.
До свидания, Юра!
До свидания - в Москве!

ПЕРВЫЙ ВЫХОД ИЗ ТЕЛА
- Стой! - крикнул покойник.
- Я никуда... Саша! Я никуда не пойду! - испуганно сказал я и с
невероятным трудом повернул прочь, но ноги!.. Мои ноги, будто ватные и
тяжелые!
- Нет! Ты пойдешь со мной, - заорал, сотрясаясь от гнева, покойник.
- Уйди прочь! - оскалился я.
- Идем! - злобно и торжествующе прошипел Саша, потянулся ко мне, и
схватил холодной рукою меня за руку, и сжал ее крепко, и начал тащить
меня. Его пальцы, словно когти, впивались в мою кожу.
Я метался взглядом по сторонам: какой-то двор, клочки двора, и в нем
- два низеньких деревянных дома, прилепленных друг к другу: один синий, а
другой зеленый. Боже мой, это же его двор! Саша в нем жил до смерти! Вот
на этом месте стоял в тот день его гроб. Я вырывался изо всех сил и
неуклонно продолжал пятиться к калитке: "Может, удастся выскочить на
улицу!.." - думал я.
- Нет... Нет! - сопротивлялся я, но покойник был силен. - Прочь,
нечистая сила, прочь! - орал я растерянно.
- Идем! - продолжал настаивать Саша. - Я уведу тебя в лучший мир! - И
он впивался мне в глаза безжалостно ледяным взглядом и снова тащил меня за
похолодевшую руку за собою.
Как из трясины, с огромным трудом, я вырвал свою руку. Я поднес ее,
обессиленно дрожащую, ко лбу своему и все же перекрестился! Я преодолевал
сопротивление Саши, который, в буквальном смысле, повис на моей руке,
пытался оторвать ее от лба, живота моего, одного плеча, другого! А я, в
остывающих усилиях, продолжал невероятное притяжение своей руки к себе и
молился, хотя рука пыталась вытянуться куда-то вперед и утащить меня. Я
молился, шатаясь от напряжения, и читал громко вслух молитву Господнюю...
и она помогла мне. И тогда я стал открывать глаза, просыпаться от этих
ужасов, а когда совсем пришел в себя, то застал себя лежащим на диване,
усердно крестящимся отяжелевшей и похолодевшей рукою, будто Саша продолжал
еще незримо виснуть на ней, больно уцепившись за нее, и я действительно
ощущал присутствие покойника и его мертвую хватку!..
Ото лба к животу, от живота к плечу одному, к плечу другому: ото лба
к животу, от плеча к плечу, ото лба к животу, от плеча к плечу...
Крестился я усердно.
Все рассеялось и угасло... Я окончательно проснулся, но была еще
ночь: я лежал в клейком страхе и боялся пошевелиться, ибо мне все
казалось, что покойник где-то здесь: вынырнет снова из ночного мрака моей
крохотной комнаты и злобно повиснет у меня на руке!.. Будто он притаился и
ждет, когда я закрою глаза...
"Отчего он так на меня зол?.. - раздумывал я, продолжая лежать в
оцепенении на диване. - В какой лучший мир он меня тащил?! Все... Больше я
не пойду к нему на могилу - никогда! Дьявол какой-то!.. Господи!.. Избавь
меня от лукавого! Прости, если в чем согрешил, и помоги, и укрепи!.."
Впрочем... Надо самому себя укрепить!..
Что это я, совсем раскис и ошалел от страха!
Я тут же встал с дивана, подошел к окну, отдернул тяжелую штору. Но
узорчатые снежные занавески на стеклах отдернуть нельзя было: из-за них не
видно улицы...
Я приоткрыл форточку, достал сигарету из ячейки отопительной батареи
под подоконником, я там сушил целую пачку, и закурил; ночной зимний холод
облил мне лицо, плечи, грудь, он стекал по ногам, и теперь я будто стоял в
незримой, ледяной луже по щиколотку.
Дым от сигареты уползал из комнаты в черную отщелину неба над моей
головой.
"Обычный сон... - думал я. - Это обычный сон... Но когда же... Когда
же я смогу выйти из тела!.." Я выбросил окурок в форточку и закрыл ее,
задернул штору, прошел через комнату, и лег на диван, и укутался теплым
одеялом. Я не уловил момент, когда уснул снова!..
Утром, в семь часов, меня разбудил будильник.
В девять я собирался посетить отделение милиции; документы, требуемые
от меня следователем Васильевым, теперь лежали приготовленные во
внутреннем кармане моей куртки. Чтобы ничего не забыть поутру, я
позаботился об этом еще с вечера, но нынче у меня появился иной план.
Я решил не направляться сразу же к следователю, а прежде заглянуть с
этими документами на прием к начальнику отделения милиции, некоему
Липкину, - именно эта фамилия значилась у меня в качестве подписи на моей
недавней повестке, я помнил.
Ровно в десять я уже был в отделении милиции у двери начальника, и
уверенно постучал в его дверь, и незамедлительно приоткрыл ее внутрь.
- Можно? - поинтересовался я, но тут же получил ответ:
- Ждите...
Я закрыл дверь. "Знакомый голос у этого начальника!.. - подумал я. -
Откуда же я помню его?.." - Это озадачило меня и я стоял и раздумывал, -
что делать дальше?..
- Молодой человек! Вы по какому вопросу? - спросила как-то
настороженно меня девушка, выглядывая в проем стеклянной перегородки.
- Мне по личному вопросу к Липкину!
- Липкин сегодня не принимает. Приемный день у него был вчера! -
скоренько сообщила девушка.
- Но я же не могу прийти вчера, мне надо сегодня! - отшутился я.
- Приходите в следующую среду: с двух до пяти и начальник примет вас,
- тут же подсказала девушка.
- Ну что ж! - сказал я. - Тогда мне остается идти в кэгэбэ.
- У вас что-то серьезное?.. - забеспокоилась девушка, потянулась
хрупкой рукою к телефонному аппарату и подняла, продолжая озадаченно
глядеть на меня, трубку, и поднесла ее к уху, все так же, не отрывая от
меня глаз.
- Да, да! У меня серьезное! - настойчиво и решительно подтвердил я.
А девушка уже откликнулась на голос, возникший в телефонной трубке:
- Это я, Лена, - ласково, будто подлизываясь к трубке, сказала она. -
Тут молодой человек пришел... Знаете?.. Да... Но... Он по очень важному
делу, говорит!.. Собирается идти в кэгэбэ, если вы его не примете
сегодня!.. - И она обратилась ко мне: - Начальник спрашивает, как ваша
фамилия?..
- Истина, Сергей Александрович, - подсказал я.
- Алло! - снова заговорила в трубку девушка. - Его зовут Сергей
Александрович Истина... Нет, нет... Это у него фамилия такая... Истина...
Ага!.. Сейчас спрошу!..
- Вы у какого следователя? - осведомилась девушка у меня.
- У Васильева, - бодро ответил я.
- Он у Васильева, - сообщила девушка в трубку. - Ага!.. Хорошо!..
Приглашу!.. Есть!..
Девушка положила трубку и предложила мне подождать немного. Сама же
вызвала по селектору Васильева из его кабинета и тот, минут через пять,
недоверчиво глянув на меня, прошмыгнул в кабинет начальника отделения
милиции, бегло поздоровавшись со мною на ходу. А еще минут через пять
девушка за стеклянной перегородкой вежливо предложила мне пройти в кабинет
Липкина.
Я сражу же вошел. Липкин что-то рассматривал в толстой черной папке,
Васильев стоял справа у стола своего начальника и переминался с ноги на
ногу, скрестив руки за спиной.
- Разрешите? - напористо, но не громко произнес я.
Липкин поднял взгляд от стола и осмотрел меня с ног до головы. Я тоже
оглядел начальника.
"Боже мой!.." - воскликнул я про себя от неожиданности.
Липкин улыбнулся мне, неприятно оскалившись при этом, словно
передразнил меня.
"Вот это да!.." - рассердился я.
А Липкин почесал о рукав свой ноздристый нос, и на рукаве осталась
влажная полоска. Мне стало противно, и я перевел свой взгляд на Васильева.
- Я требую официального объяснения, - заговорил я с убедительными
акцентами, - на каком основании меня незаконно преследует ваше отделение
милиции?
После этих слов я подошел к столу Липкина с левой стороны и
остановился как раз напротив "своего" следователя, а следователь
по-прежнему продолжал угрюмо помалкивать и беспокойно переминаться с ноги
на ногу.
- Сергей Александрович, - начал Липкин.
- Да! - сказал озлобленно я.
- Видите ли... мы не все можем говорить... существуют...
профессиональные, в некотором роде рабочие тайны... Ну... - снова противно
оскалился Липкин. - Вы же образованный человек, - сказал он. - И должны
понимать это!..
"Да уж!.. - раздумывал я. - Я-то все понимаю, дорогой Остап
Моисеевич! Начальник отделения милиции! Вот и в штыки мы с тобой!..
Интересно, ты делаешь вид или действительно не узнаешь меня?!
Может, взять и сказать тебе прямо сейчас, напрямик, что мне все
известно, что ты, Остап Моисеевич, связан с Зоей Карловной, библиотекарем,
общаешься с нечистой силой, Купсиком, а меня преследуешь, мешаешь мне, -
запугиваешь, закрываешь мне дорогу к лучшему!..
Хотя... Нет!.. Ты, Остап Моисеевич, от меня именно этого заявления
только и ждешь!.. Ловко задумано!.. Но меня теперь не проведешь просто
так, ловкачи!..
Представляю себе: как только я тебе все это выложу, так ты сразу же
меня и отправишь в психиатрическую... Нет уж!.. То, что я подслушал
телефонный разговор Зои Карловны и твой с Купсиком, - я не докажу, а этого
тебе и надо!.. Так вот почему дверь в кабинет у меня была приоткрыта,
когда Зоя Карловна разговаривала, чтобы мне слышно было! И ты вел
переговоры с Купсиком, опять же, чтобы я слышал!.. С ума меня хотите
свести, списать, мешаю вам!.. Как же! Еще бы!.. Тьма всегда устрашает
свет!.. В темной комнате даже зажженная спичка - опасность, ее тут же
обступают страшные чудища теней!.. Нет уж!.. Я не настолько глуп, чтобы
поддаться на твою дьявольскую авантюру, Остап Моисеевич!.. Но насторожить
я тебя все-таки сейчас насторожу!.. Ты правильно заметил, Остап Моисеевич,
- я образованный человек!.."
- Да, ваше отделение милиции, - заговорил я, - несет свою службу
исправно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54