Дейзи, леди Эпплгейт. Сейчас вы, похоже, ухаживаете за мной или что-то вроде того, и я вынуждена поинтересоваться, не хотели ли вы держать в объятиях какую-то другую леди. – Она опустилась на одеяло.
– Вы совершенно ошибочного мнения обо мне, – сказал Коннолл, ставя корзину на землю и опускаясь на одеяло напротив нее.
– Почему?
– Я желаю Дейзи добра, и в какой-то степени я скучаю по некоторым из ее качеств. – Он нахмурился, разрывая пальцами травинку. – Она была любезна и обходительна. И, честно говоря, я не думал, что она способна на глубокую привязанность к кому-то. Сейчас я понимаю, что способна, но только не ко мне. И это по моей вине, потому что я ни к кому не испытывал глубоких чувств.
От этих слов сердце у Эванджелины забилось сильнее. Очевидно, его интересы изменились. Уж не хотел ли он испытать глубокие чувства к ней сейчас, когда Дейзи вынудила его к этому? Эванджелина встряхнулась. Какие бы чувства по отношению к ней он ни хотел взрастить, она, так или иначе, вычеркнула его из своего списка по одной причине: он не относился к тому сорту мужчин, которые ей требовались в жизни.
– И тогда вы повернулись, увидели меня и решили, что я именно та женщина?
– Да, именно так.
– Простите меня за скептицизм. И, пожалуйста, больше не приходите ко мне.
– Кто сейчас мелет вздор? – Коннолл достал бутылку мадеры и два стакана, которые передал Эванджелине. – Я не лишил девственности Дейзи. Она не была моей первой любовницей. И я не любил ее. Она, ударила по моему самолюбию, но я восстанавливаюсь быстро.
– И теперь вы любите меня?
Пусть она произнесла эту фразу как бы вскользь, но для ее гордости был очень важен его ответ. Что происходит с ней сегодня? Желая скрыть внезапную нервозность, она протянула ему стаканы, чтобы он их наполнил.
– Это весьма странный вопрос, который задает девушка, поощряющая ухаживания старого болвана.
Гм… Он прав, и она совершила глупость, задав этот вопрос.
– Мой вопрос касается вас, – сымпровизировала она, – и не имеет никакого отношения ко мне.
– Вот как? Объясните, пожалуйста.
– С удовольствием. Прежде чем впредь тратить свое время на общение с вами, я хотела бы знать, относитесь ли вы к разряду болтунов, которые гонятся за тем, что наиболее ярко блестит в данный момент.
К ее удивлению, он улыбнулся, взял из ее рук стакан и сделал глоток.
– Вы, должно быть, таким образом с Редмондом не разговариваете?
– У меня нет причин сердиться на него. Он неколебимо обожает меня с самого первого момента, как мы познакомились.
– Как и я.
Она насмешливо улыбнулась:
– Ой, не надо, Коннолл! Вы что-то навоображали обо мне.
– Я восхищаюсь вами, – возразил он.
– Почему? – вырвалось у нее, прежде чем она успела сдержать себя.
Он в упор посмотрел на нее, взгляд его темно-голубых глаз сделался серьезным и сосредоточенным.
– Потому что, какую бы паутину вы ни плели для Редмонда, со мной вы честны и откровенны до предела. Вы, как я начинаю понимать, удивительно умны, и другие отчаянно хотели бы обладать вашим умом. – Он чокнулся своим стаканом с ее. – И это восхищает меня, Джилли.
Эванджелина сделала глоток мадеры. В общем-то не слишком традиционный комплимент, но в то же время она никогда не чувствовала себя до такой степени польщенной. Очевидно, здесь крылась одна из ловушек, о которых предупреждала ее мать. Любой мужчина может быть приятным и уступчивым в течение короткого времени. Она не хотела, чтобы к ее мнению прислушивались, а ее просьбы удовлетворялись в течение лишь короткого времени. Она добивалась, чтобы так было всю жизнь.
– Скажите мне, Коннолл, если мы посетим бал у Хаулетта в следующую пятницу, и я надену темно-синее платье, наденете ли вы голубой костюм, чтобы он гармонировал с моим нарядом?
– Нет.
Она нахмурилась:
– Почему? – Он мог бы, по крайней мере, поразмыслить с минуту, прежде чем отказать ей.
– Во-первых, у меня нет ничего голубого, а во-вторых, я не кукла, которую вы одеваете сообразно вашей фантазии. Вот если бы вы сказали, что не наденете ничего, тогда бы я оделся таким же образом. Это единственное исключение.
– Лорд Редмонд надел бы для меня голубой костюм.
– Как и ручная обезьянка.
Эванджелине показалось, что кто-то фыркнул. Она посмотрела в ту сторону, где под деревом сидела Доретта, но та, судя по всему, была погружена в свое рукоделие; и на коленях у нее находился котенок. Грум был, слава Богу, слишком далеко, чтобы слышать их разговор.
– Оскорблять меня – довольно странный способ показать ваше восхищение, – сдержанно сказала Эванджелина, роясь в корзине, в то время как Коннолл не демонстрировал никаких иных желаний, кроме как желания цедить мадеру, при этом, не спуская с Эванджелины глаз.
– Я оскорбляю вашего претендента, а не вас, – спокойно уточнил Коннолл. – И еще обезьянок.
– К вашему сведению, лорд Редмонд – не единственный соискатель моей руки.
– Я знаю двоих, – проговорил Коннолл, беря в руки персик и извлекая острый нож из своего ботинка, чтобы очистить фрукт, – включая себя.
Щеки у Эванджелины заполыхали.
– Это не ваше дело, но лорд Дэпни уже дважды делал мне предложение.
– Дэпни, – повторил, слегка нахмурившись, Коннолл. – Дэпни… Вы имеете в виду виконта Дэпни?
– Да, именно его.
– Но ведь он даже старше Редмонда! Боже милостивый, Джилли, ваша свадьба может состояться уже на кладбище!
– О Господи, его внука! – воскликнула она. – Старый лорд Дэпни ушел в мир иной более года назад.
Коннолл подал ей ломтик персика.
– Ну, тут, по крайней мере, есть хоть какой-то здравый смысл. Надеюсь, что это не тот внук, который купил яхту в Дувре и тут же ее утопил, когда решил сам управлять ею на Темзе.
– Уильям никогда не говорил мне о подобном случае. Должно быть, это был один из его кузенов.
– Кто еще из джентльменов охотится за вами? Я хочу знать своих конкурентов.
– Их намерения серьезны, милорд. Так что вы пока не можете считаться их конкурентом.
– Я не могу делать предложение через три дня знакомства, Эванджелина, как бы это ни казалось соблазнительным. Дэпни делал вам предложение дважды, как вы сказали, и очевидно, что вы их отклонили. Я не воспринимаю его всерьез. Редмонд беспокоит меня гораздо больше, в основном потому, что я никак не могу понять, почему вы его терпите и, более того, поощряете.
Редмонд его беспокоил. Эванджелина задала себе вопрос, что бы она чувствовала, если бы старый граф стал ухаживать за другой женщиной или же им заинтересовался кто-то другой. Ответ был простой: она без малейших колебаний повернулась бы и отыскала другого мужчину, который удовлетворял бы ее требованиям. Она совершенно не собиралась вступать в конфликт с кем бы то ни было из-за Редмонда или Дэпни. Как бы это ни было горько.
– О чем вы думаете? – спросил Коннолл, опираясь спиной о ствол дуба.
– Вы довольно загадочная личность, – задумчиво ответила она.
– Вы ожидали, что я не проявлю интереса к вам? – Он подал ей еще один ломтик персика.
Персик был великолепный.
– Дело не в этом.
– Значит, вы ожидали, что я заинтересуюсь вами? Эванджелина пожала плечами:
– Я миловидна. – Когда он усмехнулся, она бросила в него желудь. – Вся моя забота о лице сводится к тому, чтобы оно было чистым, – пояснила она. – Так распорядился Господь Бог. Смею сказать, что вы дьявольски красивы, Коннолл. Отказываться признать это просто глупо.
– Интересная точка зрения. Очень хорошо, мы оба одинаково одарены Всевышним. В таком случае, что во мне такого загадочного?
Она некоторое время колебалась. Еще несколько дней назад Эванджелина не могла бы даже представить, что способна вести такой откровенный разговор с кем бы то ни было, тем более с джентльменом. Еще более удивительным было то, что ей доставлял удовольствие разговор с ним, даже если они пикировались. Она вряд ли когда-нибудь была свидетельницей того, как спорили ее родители – виконтесса делала заявление, и виконт с ним соглашался. Не имело значения, о чем шла речь, и кто мог быть прав.
– Я была груба с вами с того момента, когда вы свалились на меня. Так почему вы здесь? Оставим в стороне ваше восхищение моим характером, которого вы не знали до настоящего времени.
Маркиз засмеялся. Ей нравился его смех – веселый и открытый.
– Потому что когда я поцеловал вас, вы дали мне пощечину.
– Это…
– Но прежде чем вы залепили мне пощечину, вы ответили на мой поцелуй. Вы не потеряли сознания, не запаниковали, даже не вскрикнули, чтобы не скомпрометировать нас обоих. – Он мягко улыбнулся. – Вы ответили на мой поцелуй. И это было очень приятно. Я захотел проверить первое впечатление.
Эванджелина отпрянула. Что с ней происходит? Этот мужчина может спросить абсолютно обо всем, что она когда-то сказала или сделала, он никогда не сдастся и не позволит ей выиграть спор, и, тем не менее, в этот момент она готова была броситься в его объятия и позволить ему целовать себя.
– Не говорите мне, что сейчас я поставил вас в тупик, – пробормотал он, отодвигая остатки персика и обращаясь к аппетитно выглядящим сандвичам.
– Я больше не хочу обсуждать поцелуи, – как бы мимоходом сказала Эванджелина, надеясь, что щеки ее не порозовели, хотя она и чувствовала, что они горят. В самом деле, если бы Редмонд целовался чуточку лучше, а Роли – чуточку хуже, она вообще не стала бы думать об этом.
– Дела говорят за себя громче слов, не так ли? – Он отодвинул тарелку и наклонился к ней.
– Нет! – воскликнула она, загородив свой рот стаканом мадеры. – Возвратитесь на свое место на одеяле.
– Очень хорошо, – ответил он с беспечной улыбкой, подчиняясь ей, – но я бы все-таки остался поближе к вам.
– Скажите, верны ли слухи о вас? – спросила Эванджелина, пытаясь ухватиться за нечто такое, что могло бы вывести его из равновесия, как это сделал он с ней. – Слухи о том, что вы только что вернулись из Парижа?
– Я отвечу на этот вопрос только во время вальса с вами.
– Но…
– Мы уже договорились, что я сопровождаю вас на бал у Хаулетта в пятницу, что вы будете в синем, а я нет. Там мы и потанцуем.
– Гипотетическая ситуация.
– Вовсе нет, если вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос.
– Ну ладно, хорошо, – согласилась Эванджелина.
– Отлично. – Он снова улыбнулся. – Берите сыр.
– Вот ты где, – сказал Льюис Бланчард, останавливаясь возле пальмы в кадке. – Какого черта ты прячешься в этих зарослях?
Коннолл схватил приятеля за плечо и толкнул его за ветви пальмы.
– Я наблюдаю, оставаясь незамеченным. Если ты будешь стоять на виду и разговаривать со мной, люди либо примут тебя за сумасшедшего, либо увидят меня. Если я не имею ничего против первого, то второе меня не устраивает.
– Так за чем ты наблюдаешь? – басовитым шепотом спросил граф.
– Да опусти ты голову, черт побери! Из тебя получился хороший маяк!
Не без труда лорд Айви сумел кое-как спрятаться за пальмой.
– О Господи! Так я еще и позвоночник себе сломаю. На что ты смотришь?
– Не на что, а на кого. На мисс Манроу.
– На твою мисс Манроу?
Конноллу понравилось, как это прозвучало, хотя Джилли первая поправила бы Айви, если бы услышала его фразу.
– Да, на мою мисс Манроу.
– Но…
– Я еще и слушаю. – Коннолл проводил вечера и более необычным образом, чем сейчас, но это бывало давно. Казалось бы, что после хлопот, связанных с получением приглашения на очень рекламируемую и очень скучную лекцию о метафорах Шекспира, он должен был бы сейчас расточать улыбки по залу. Это, однако, свело бы, на нет цель его пребывания здесь, поскольку его задачей было разгадать загадку юной мисс Манроу.
Похоже, она принудила быть ее компаньоном в этот вечер столь же юного лорда Дэпни. Даже не имея возможности расслышать каждое слово их разговора, Коннолл не усомнился в том, что Дэпни подпадает под ту же самую категорию, что и Редмонд. Не слишком большого ума мужчина обожал Джилли. В этот момент виконт только что вернулся в круг ее друзей, нагруженный напитками.
– О, спасибо, милорд! – сказала, слегка улыбнувшись, Эванджелина. – Здесь нет мадеры? Вы знаете, я предпочитаю ее.
– Приношу извинения, мисс Манроу, – проговорил, заикаясь, Дэпни. – Я не догадался узнать, я скоро вернусь. – И с этими словами снова исчез в толпе.
– У твоей мисс Манроу есть еще один поклонник, – заметил Льюис.
– У нее их несколько, – рассеянно уточнил Коннолл.
Сейчас, когда Эванджелина повернулась к нему вполоборота, он увидел бриллиант, поблескивавший на ее груди. Все, с кем она общалась, восхищались им, но никто не рухнул замертво и не ослеп. Она сама определенно не выглядела человеком, который проклят. Более того, в своем светло-зеленом, шелковом платье, которое оттеняло ее карие глаза, она выглядела потрясающе. У Коннолла заныло под ложечкой.
Возможно, проклятие предназначалось ему, с тем, чтобы она завладела его мыслями и вошла в его мечты, пока он не сойдет с ума, увидев и узнав, что она предпочла кого-то другого. И этот другой, которого она хотела, – Коннолл не считал себя слишком тщеславным, но, Господи, почему она намерена предпочесть ему Редмонда или Дэпни? У него, по крайней мере, с головой все в порядке.
– Это Дэпни? – шепотом спросил граф, когда тот вернулся с востребованными напитками. – Тот самый, который врезался яхтой в мост через час после ее приобретения?
– Он самый.
Коннолл почувствовал на себе взгляд Льюиса. – О!..
– Заткнись.
Джилли приняла напиток, изящно сделала глоток.
– Я слышала, что здесь очень красивый розарий, – проговорила она.
– Позвольте мне проводить вас на прогулку, – поспешил предложить Дэпни, напомнив Конноллу щенка, который всячески старается угодить своему хозяину. Или, скорее, хозяйке. – Это для меня большая честь.
– Глоток свежего воздуха будет полезен. Извините, господа. Мы оставим вас на несколько минут.
Они вдвоем направились к тыльной части здания. Чертыхнувшись, Коннолл протиснулся мимо графа. Он, отлично зная, с какой целью пары идут восхищаться садом среди ночи.
– Конн, неужели ты…
– Прошу прощения, Айви. Мне нужно пробраться кое-куда.
Коннолл закоулками направился к тому месту, где находились окна во всю стену, выходившие в сад. Если бы Дейзи была вместе с Льюисом, он никогда бы не признался, что шпионит за Джилли. Он не был уверен, что бы он сказал по поводу явного флирта Джилли с лордом Дэпни, но ему это очень не нравилось. Совершенно не нравилось.
Коннолл едва успел добраться до окон, когда кто-то схватил его за руку. Он раздраженно обернулся.
– Фрэнсис, не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.
– Мне сказали, что здесь великолепные десерты, – объяснил мистер Генри. – Наверное, кто-то разыграл меня. Я вообще не вижу никаких десертов.
– Мне кажется, я видел торт неподалеку от камина, – соврал Коннолл, отступая в сторону, когда Хеннинг бросился вслед за ним.
Не дожидаясь, когда кто-нибудь еще задержит его вопросом, что он думает о погоде, Коннолл выскочил наружу и укрылся в тени зеленой изгороди. Если Эванджелина не питала безумной страсти к розам, пытаясь разглядеть их при слабом свете ущербной луны, то у нее были какие-то свои планы. Если это любовное свидание, Коннолл хотел об этом знать, хотя мысленно уже подыскивал оправдания тому, почему, черт возьми, она хотела быть с Дэпни, а не с ним.
Проскользнув незамеченным мимо лорда Гандена и его последней любовницы, Коннолл направился к небольшому пруду в тыльной части сада. Услышав голос Эванджелины и произнесенный более глухим тоном ответ, он подобрался поближе. Прячась за кустами красных роз, он зацепил рукавом за острые шипы.
– Проклятие! – пробормотал Коннолл, отдергивая руку. Шипы, длинные и изогнутые наподобие зубов некоего хищного животного, вонзились глубоко в плоть.
– Знаете, я живу лишь для того, чтобы порадовать вас, – донесся восхищенный голос Дэпни из-за противоположной стороны зеленой изгороди.
Слегка отклонившись в сторону, Коннолл сумел разглядеть тонкий профиль Джилли и более массивную фигуру молодого олуха. Похоже, они собирались сесть рядом на каменной скамье.
– Я знаю, – долетел до Коннолла тихий голос Эванджелины. – И вы знаете, что я должна иметь кого-то в жизни, кто постоянно будет заботиться обо мне.
Что? Заботиться о ней? Она неоднократно демонстрировала, что вполне сумеет позаботиться о себе сама. Коннолл вернулся в прежнее положение, и хвост его сюртука задел за другой куст.
– Я умру за вас, мисс Манроу.
«Да, но истекаю кровью я», – подумал Коннолл. Ходжес, вероятно, будет рыдать по поводу ущерба, нанесенного его сюртуку. Однако тот вздор, который несут Джилли и Дэпни, беспокоил его гораздо больше.
Следующий звук, который он услышал, заставил его похолодеть. Губы чмокнули о губы. Коннолл, казалось, видел, как Дэпни прижимается к ней. Чертов браконьер! И эта мерзкая распутница… С трудом, сдержав стон, Коннолл подался назад, увлекая за собой целых полкуста роз.
– Что это? – раздался голос Дэпни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Вы совершенно ошибочного мнения обо мне, – сказал Коннолл, ставя корзину на землю и опускаясь на одеяло напротив нее.
– Почему?
– Я желаю Дейзи добра, и в какой-то степени я скучаю по некоторым из ее качеств. – Он нахмурился, разрывая пальцами травинку. – Она была любезна и обходительна. И, честно говоря, я не думал, что она способна на глубокую привязанность к кому-то. Сейчас я понимаю, что способна, но только не ко мне. И это по моей вине, потому что я ни к кому не испытывал глубоких чувств.
От этих слов сердце у Эванджелины забилось сильнее. Очевидно, его интересы изменились. Уж не хотел ли он испытать глубокие чувства к ней сейчас, когда Дейзи вынудила его к этому? Эванджелина встряхнулась. Какие бы чувства по отношению к ней он ни хотел взрастить, она, так или иначе, вычеркнула его из своего списка по одной причине: он не относился к тому сорту мужчин, которые ей требовались в жизни.
– И тогда вы повернулись, увидели меня и решили, что я именно та женщина?
– Да, именно так.
– Простите меня за скептицизм. И, пожалуйста, больше не приходите ко мне.
– Кто сейчас мелет вздор? – Коннолл достал бутылку мадеры и два стакана, которые передал Эванджелине. – Я не лишил девственности Дейзи. Она не была моей первой любовницей. И я не любил ее. Она, ударила по моему самолюбию, но я восстанавливаюсь быстро.
– И теперь вы любите меня?
Пусть она произнесла эту фразу как бы вскользь, но для ее гордости был очень важен его ответ. Что происходит с ней сегодня? Желая скрыть внезапную нервозность, она протянула ему стаканы, чтобы он их наполнил.
– Это весьма странный вопрос, который задает девушка, поощряющая ухаживания старого болвана.
Гм… Он прав, и она совершила глупость, задав этот вопрос.
– Мой вопрос касается вас, – сымпровизировала она, – и не имеет никакого отношения ко мне.
– Вот как? Объясните, пожалуйста.
– С удовольствием. Прежде чем впредь тратить свое время на общение с вами, я хотела бы знать, относитесь ли вы к разряду болтунов, которые гонятся за тем, что наиболее ярко блестит в данный момент.
К ее удивлению, он улыбнулся, взял из ее рук стакан и сделал глоток.
– Вы, должно быть, таким образом с Редмондом не разговариваете?
– У меня нет причин сердиться на него. Он неколебимо обожает меня с самого первого момента, как мы познакомились.
– Как и я.
Она насмешливо улыбнулась:
– Ой, не надо, Коннолл! Вы что-то навоображали обо мне.
– Я восхищаюсь вами, – возразил он.
– Почему? – вырвалось у нее, прежде чем она успела сдержать себя.
Он в упор посмотрел на нее, взгляд его темно-голубых глаз сделался серьезным и сосредоточенным.
– Потому что, какую бы паутину вы ни плели для Редмонда, со мной вы честны и откровенны до предела. Вы, как я начинаю понимать, удивительно умны, и другие отчаянно хотели бы обладать вашим умом. – Он чокнулся своим стаканом с ее. – И это восхищает меня, Джилли.
Эванджелина сделала глоток мадеры. В общем-то не слишком традиционный комплимент, но в то же время она никогда не чувствовала себя до такой степени польщенной. Очевидно, здесь крылась одна из ловушек, о которых предупреждала ее мать. Любой мужчина может быть приятным и уступчивым в течение короткого времени. Она не хотела, чтобы к ее мнению прислушивались, а ее просьбы удовлетворялись в течение лишь короткого времени. Она добивалась, чтобы так было всю жизнь.
– Скажите мне, Коннолл, если мы посетим бал у Хаулетта в следующую пятницу, и я надену темно-синее платье, наденете ли вы голубой костюм, чтобы он гармонировал с моим нарядом?
– Нет.
Она нахмурилась:
– Почему? – Он мог бы, по крайней мере, поразмыслить с минуту, прежде чем отказать ей.
– Во-первых, у меня нет ничего голубого, а во-вторых, я не кукла, которую вы одеваете сообразно вашей фантазии. Вот если бы вы сказали, что не наденете ничего, тогда бы я оделся таким же образом. Это единственное исключение.
– Лорд Редмонд надел бы для меня голубой костюм.
– Как и ручная обезьянка.
Эванджелине показалось, что кто-то фыркнул. Она посмотрела в ту сторону, где под деревом сидела Доретта, но та, судя по всему, была погружена в свое рукоделие; и на коленях у нее находился котенок. Грум был, слава Богу, слишком далеко, чтобы слышать их разговор.
– Оскорблять меня – довольно странный способ показать ваше восхищение, – сдержанно сказала Эванджелина, роясь в корзине, в то время как Коннолл не демонстрировал никаких иных желаний, кроме как желания цедить мадеру, при этом, не спуская с Эванджелины глаз.
– Я оскорбляю вашего претендента, а не вас, – спокойно уточнил Коннолл. – И еще обезьянок.
– К вашему сведению, лорд Редмонд – не единственный соискатель моей руки.
– Я знаю двоих, – проговорил Коннолл, беря в руки персик и извлекая острый нож из своего ботинка, чтобы очистить фрукт, – включая себя.
Щеки у Эванджелины заполыхали.
– Это не ваше дело, но лорд Дэпни уже дважды делал мне предложение.
– Дэпни, – повторил, слегка нахмурившись, Коннолл. – Дэпни… Вы имеете в виду виконта Дэпни?
– Да, именно его.
– Но ведь он даже старше Редмонда! Боже милостивый, Джилли, ваша свадьба может состояться уже на кладбище!
– О Господи, его внука! – воскликнула она. – Старый лорд Дэпни ушел в мир иной более года назад.
Коннолл подал ей ломтик персика.
– Ну, тут, по крайней мере, есть хоть какой-то здравый смысл. Надеюсь, что это не тот внук, который купил яхту в Дувре и тут же ее утопил, когда решил сам управлять ею на Темзе.
– Уильям никогда не говорил мне о подобном случае. Должно быть, это был один из его кузенов.
– Кто еще из джентльменов охотится за вами? Я хочу знать своих конкурентов.
– Их намерения серьезны, милорд. Так что вы пока не можете считаться их конкурентом.
– Я не могу делать предложение через три дня знакомства, Эванджелина, как бы это ни казалось соблазнительным. Дэпни делал вам предложение дважды, как вы сказали, и очевидно, что вы их отклонили. Я не воспринимаю его всерьез. Редмонд беспокоит меня гораздо больше, в основном потому, что я никак не могу понять, почему вы его терпите и, более того, поощряете.
Редмонд его беспокоил. Эванджелина задала себе вопрос, что бы она чувствовала, если бы старый граф стал ухаживать за другой женщиной или же им заинтересовался кто-то другой. Ответ был простой: она без малейших колебаний повернулась бы и отыскала другого мужчину, который удовлетворял бы ее требованиям. Она совершенно не собиралась вступать в конфликт с кем бы то ни было из-за Редмонда или Дэпни. Как бы это ни было горько.
– О чем вы думаете? – спросил Коннолл, опираясь спиной о ствол дуба.
– Вы довольно загадочная личность, – задумчиво ответила она.
– Вы ожидали, что я не проявлю интереса к вам? – Он подал ей еще один ломтик персика.
Персик был великолепный.
– Дело не в этом.
– Значит, вы ожидали, что я заинтересуюсь вами? Эванджелина пожала плечами:
– Я миловидна. – Когда он усмехнулся, она бросила в него желудь. – Вся моя забота о лице сводится к тому, чтобы оно было чистым, – пояснила она. – Так распорядился Господь Бог. Смею сказать, что вы дьявольски красивы, Коннолл. Отказываться признать это просто глупо.
– Интересная точка зрения. Очень хорошо, мы оба одинаково одарены Всевышним. В таком случае, что во мне такого загадочного?
Она некоторое время колебалась. Еще несколько дней назад Эванджелина не могла бы даже представить, что способна вести такой откровенный разговор с кем бы то ни было, тем более с джентльменом. Еще более удивительным было то, что ей доставлял удовольствие разговор с ним, даже если они пикировались. Она вряд ли когда-нибудь была свидетельницей того, как спорили ее родители – виконтесса делала заявление, и виконт с ним соглашался. Не имело значения, о чем шла речь, и кто мог быть прав.
– Я была груба с вами с того момента, когда вы свалились на меня. Так почему вы здесь? Оставим в стороне ваше восхищение моим характером, которого вы не знали до настоящего времени.
Маркиз засмеялся. Ей нравился его смех – веселый и открытый.
– Потому что когда я поцеловал вас, вы дали мне пощечину.
– Это…
– Но прежде чем вы залепили мне пощечину, вы ответили на мой поцелуй. Вы не потеряли сознания, не запаниковали, даже не вскрикнули, чтобы не скомпрометировать нас обоих. – Он мягко улыбнулся. – Вы ответили на мой поцелуй. И это было очень приятно. Я захотел проверить первое впечатление.
Эванджелина отпрянула. Что с ней происходит? Этот мужчина может спросить абсолютно обо всем, что она когда-то сказала или сделала, он никогда не сдастся и не позволит ей выиграть спор, и, тем не менее, в этот момент она готова была броситься в его объятия и позволить ему целовать себя.
– Не говорите мне, что сейчас я поставил вас в тупик, – пробормотал он, отодвигая остатки персика и обращаясь к аппетитно выглядящим сандвичам.
– Я больше не хочу обсуждать поцелуи, – как бы мимоходом сказала Эванджелина, надеясь, что щеки ее не порозовели, хотя она и чувствовала, что они горят. В самом деле, если бы Редмонд целовался чуточку лучше, а Роли – чуточку хуже, она вообще не стала бы думать об этом.
– Дела говорят за себя громче слов, не так ли? – Он отодвинул тарелку и наклонился к ней.
– Нет! – воскликнула она, загородив свой рот стаканом мадеры. – Возвратитесь на свое место на одеяле.
– Очень хорошо, – ответил он с беспечной улыбкой, подчиняясь ей, – но я бы все-таки остался поближе к вам.
– Скажите, верны ли слухи о вас? – спросила Эванджелина, пытаясь ухватиться за нечто такое, что могло бы вывести его из равновесия, как это сделал он с ней. – Слухи о том, что вы только что вернулись из Парижа?
– Я отвечу на этот вопрос только во время вальса с вами.
– Но…
– Мы уже договорились, что я сопровождаю вас на бал у Хаулетта в пятницу, что вы будете в синем, а я нет. Там мы и потанцуем.
– Гипотетическая ситуация.
– Вовсе нет, если вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос.
– Ну ладно, хорошо, – согласилась Эванджелина.
– Отлично. – Он снова улыбнулся. – Берите сыр.
– Вот ты где, – сказал Льюис Бланчард, останавливаясь возле пальмы в кадке. – Какого черта ты прячешься в этих зарослях?
Коннолл схватил приятеля за плечо и толкнул его за ветви пальмы.
– Я наблюдаю, оставаясь незамеченным. Если ты будешь стоять на виду и разговаривать со мной, люди либо примут тебя за сумасшедшего, либо увидят меня. Если я не имею ничего против первого, то второе меня не устраивает.
– Так за чем ты наблюдаешь? – басовитым шепотом спросил граф.
– Да опусти ты голову, черт побери! Из тебя получился хороший маяк!
Не без труда лорд Айви сумел кое-как спрятаться за пальмой.
– О Господи! Так я еще и позвоночник себе сломаю. На что ты смотришь?
– Не на что, а на кого. На мисс Манроу.
– На твою мисс Манроу?
Конноллу понравилось, как это прозвучало, хотя Джилли первая поправила бы Айви, если бы услышала его фразу.
– Да, на мою мисс Манроу.
– Но…
– Я еще и слушаю. – Коннолл проводил вечера и более необычным образом, чем сейчас, но это бывало давно. Казалось бы, что после хлопот, связанных с получением приглашения на очень рекламируемую и очень скучную лекцию о метафорах Шекспира, он должен был бы сейчас расточать улыбки по залу. Это, однако, свело бы, на нет цель его пребывания здесь, поскольку его задачей было разгадать загадку юной мисс Манроу.
Похоже, она принудила быть ее компаньоном в этот вечер столь же юного лорда Дэпни. Даже не имея возможности расслышать каждое слово их разговора, Коннолл не усомнился в том, что Дэпни подпадает под ту же самую категорию, что и Редмонд. Не слишком большого ума мужчина обожал Джилли. В этот момент виконт только что вернулся в круг ее друзей, нагруженный напитками.
– О, спасибо, милорд! – сказала, слегка улыбнувшись, Эванджелина. – Здесь нет мадеры? Вы знаете, я предпочитаю ее.
– Приношу извинения, мисс Манроу, – проговорил, заикаясь, Дэпни. – Я не догадался узнать, я скоро вернусь. – И с этими словами снова исчез в толпе.
– У твоей мисс Манроу есть еще один поклонник, – заметил Льюис.
– У нее их несколько, – рассеянно уточнил Коннолл.
Сейчас, когда Эванджелина повернулась к нему вполоборота, он увидел бриллиант, поблескивавший на ее груди. Все, с кем она общалась, восхищались им, но никто не рухнул замертво и не ослеп. Она сама определенно не выглядела человеком, который проклят. Более того, в своем светло-зеленом, шелковом платье, которое оттеняло ее карие глаза, она выглядела потрясающе. У Коннолла заныло под ложечкой.
Возможно, проклятие предназначалось ему, с тем, чтобы она завладела его мыслями и вошла в его мечты, пока он не сойдет с ума, увидев и узнав, что она предпочла кого-то другого. И этот другой, которого она хотела, – Коннолл не считал себя слишком тщеславным, но, Господи, почему она намерена предпочесть ему Редмонда или Дэпни? У него, по крайней мере, с головой все в порядке.
– Это Дэпни? – шепотом спросил граф, когда тот вернулся с востребованными напитками. – Тот самый, который врезался яхтой в мост через час после ее приобретения?
– Он самый.
Коннолл почувствовал на себе взгляд Льюиса. – О!..
– Заткнись.
Джилли приняла напиток, изящно сделала глоток.
– Я слышала, что здесь очень красивый розарий, – проговорила она.
– Позвольте мне проводить вас на прогулку, – поспешил предложить Дэпни, напомнив Конноллу щенка, который всячески старается угодить своему хозяину. Или, скорее, хозяйке. – Это для меня большая честь.
– Глоток свежего воздуха будет полезен. Извините, господа. Мы оставим вас на несколько минут.
Они вдвоем направились к тыльной части здания. Чертыхнувшись, Коннолл протиснулся мимо графа. Он, отлично зная, с какой целью пары идут восхищаться садом среди ночи.
– Конн, неужели ты…
– Прошу прощения, Айви. Мне нужно пробраться кое-куда.
Коннолл закоулками направился к тому месту, где находились окна во всю стену, выходившие в сад. Если бы Дейзи была вместе с Льюисом, он никогда бы не признался, что шпионит за Джилли. Он не был уверен, что бы он сказал по поводу явного флирта Джилли с лордом Дэпни, но ему это очень не нравилось. Совершенно не нравилось.
Коннолл едва успел добраться до окон, когда кто-то схватил его за руку. Он раздраженно обернулся.
– Фрэнсис, не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.
– Мне сказали, что здесь великолепные десерты, – объяснил мистер Генри. – Наверное, кто-то разыграл меня. Я вообще не вижу никаких десертов.
– Мне кажется, я видел торт неподалеку от камина, – соврал Коннолл, отступая в сторону, когда Хеннинг бросился вслед за ним.
Не дожидаясь, когда кто-нибудь еще задержит его вопросом, что он думает о погоде, Коннолл выскочил наружу и укрылся в тени зеленой изгороди. Если Эванджелина не питала безумной страсти к розам, пытаясь разглядеть их при слабом свете ущербной луны, то у нее были какие-то свои планы. Если это любовное свидание, Коннолл хотел об этом знать, хотя мысленно уже подыскивал оправдания тому, почему, черт возьми, она хотела быть с Дэпни, а не с ним.
Проскользнув незамеченным мимо лорда Гандена и его последней любовницы, Коннолл направился к небольшому пруду в тыльной части сада. Услышав голос Эванджелины и произнесенный более глухим тоном ответ, он подобрался поближе. Прячась за кустами красных роз, он зацепил рукавом за острые шипы.
– Проклятие! – пробормотал Коннолл, отдергивая руку. Шипы, длинные и изогнутые наподобие зубов некоего хищного животного, вонзились глубоко в плоть.
– Знаете, я живу лишь для того, чтобы порадовать вас, – донесся восхищенный голос Дэпни из-за противоположной стороны зеленой изгороди.
Слегка отклонившись в сторону, Коннолл сумел разглядеть тонкий профиль Джилли и более массивную фигуру молодого олуха. Похоже, они собирались сесть рядом на каменной скамье.
– Я знаю, – долетел до Коннолла тихий голос Эванджелины. – И вы знаете, что я должна иметь кого-то в жизни, кто постоянно будет заботиться обо мне.
Что? Заботиться о ней? Она неоднократно демонстрировала, что вполне сумеет позаботиться о себе сама. Коннолл вернулся в прежнее положение, и хвост его сюртука задел за другой куст.
– Я умру за вас, мисс Манроу.
«Да, но истекаю кровью я», – подумал Коннолл. Ходжес, вероятно, будет рыдать по поводу ущерба, нанесенного его сюртуку. Однако тот вздор, который несут Джилли и Дэпни, беспокоил его гораздо больше.
Следующий звук, который он услышал, заставил его похолодеть. Губы чмокнули о губы. Коннолл, казалось, видел, как Дэпни прижимается к ней. Чертов браконьер! И эта мерзкая распутница… С трудом, сдержав стон, Коннолл подался назад, увлекая за собой целых полкуста роз.
– Что это? – раздался голос Дэпни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30