Господи, он мог стоять так целую вечность и просто смотреть на нее. Он уже давно не был девственником, но ему никогда не доводилось встречать женщину, которая вот так бы его зацепила. И он знал, что никогда и не встретит такой.
– Дай мне неделю, – сказала она, наконец, отпуская его и укладывая свои вещи в ридикюль, – чтобы я могла убедить свою мать, что мы подходим друг другу. Она способна понять.
У Коннолла были сомнения на этот счет. И если через неделю леди Манроу так и не даст ему благословения, он не знал, что будет делать Джилли. Однако просьба об одной неделе – это не так уж много, если учесть, что неделю назад она, по всей видимости, не могла даже подумать о возможности подобного разговора.
– Хорошо, неделя, – согласился он.
Она обернулась и, притянув к себе его лицо, крепко поцеловала.
– Спасибо, – прошептала она, при этом ее голос слегка дрожал.
Да, он может подождать неделю, если это придаст ей душевное равновесие. Если требовать от нее определенного ответа, угрожать ей потерянной репутацией или возможной беременностью, она, вероятно, согласится, но возненавидит его и сочтет, что все, что ей говорила мать о мужчинах, – истинная правда.
Разумеется, его глубинная мужская сущность не хотела играть в сомнительные игры или терять время из-за подозрительных матерей. Джилли уже принадлежала ему, и именно поэтому он не предпринял никаких предосторожностей, чтобы избежать беременности. Ее образ, голос, душа уже нашли место в его сердце, и он уже успел полюбить ее. Он хотел, чтобы она осталась. И сейчас все, что ему было нужно, – это убедить ее сделать так, как хочет, и найти способ проникнуть в ее сердце. У него были подозрения, что он уже наполовину там.
– Как ты собираешься отвезти меня домой, если фаэтон сломался? – спросила она, когда они спустились в холл.
– Мы скажем, что колесо отвалилось, поэтому мы, для того чтобы вернуться в Манроу-Хаус, должны были взять мой парный двухколесный экипаж и моего кучера. Это, конечно, несколько нарушает правила приличия, но с учетом того, что я заботился о твоей безопасности, твои родители, надеюсь, примут эту историю.
Он отправил Уинтерса, чтобы тот захватил шкатулку, и воспользовался моментом, чтобы сплести свои пальцы с ее.
– Ты будешь впредь надевать бриллиант?
– Ни в коем случае. Я предпочитаю добывать счастье самостоятельно. – Она усмехнулась. – Но я могу сунуть его в карман матери, которая отправится завтра на выступление четырех дочерей лорда и леди Баксли. Я думаю, они пригласят всех джентльменов Лондона.
– Они действительно пригласили. Я вежливо отказался. Мне придется написать письмо с извинениями и сообщить, что я все же принимаю приглашение.
Коннолл поцеловал ее снова и прикрыл глаза, когда ее губы приникли к его губам.
Уинтерс в дверях кашлянул, и Коннолл неохотно оторвался от Джилли.
– Это подойдет, милорд? – спросил дворецкий, держа в руке коробку, похожую на ту, в каких держат дорогие сигары.
– Идеально, – сказал Коннолл, принимая коробку. – У тебя ключ, – напомнил он Джилли, показывая в сторону своего кабинета.
Рядом с письменным столом она передала маленький латунный ключ Коннолу.
– Не трогай его, Коннолл, – вырвалось у нее, когда он отпер и выдвинул ящик стола.
На его губах появилась улыбка.
– Спасибо тебе за эти слова, – сказал он. – И у меня нет ни малейшего желания рисковать и вызывать несчастье. – С помощью гусиного пера он поднял бриллиант и поместил его в коробку из-под сигар, после чего, закрыв крышку, передал коробку Эванджелине.
Она приняла ее с явной неохотой, обеими руками придерживая крышку.
– Ты собираешься рассказать матери, что я нашел его и вернул тебе? – спросил он.
– Я пока не решила.
Коннолл снова улыбнулся, помогая ей дойти до ожидавшего их экипажа. Им еще предстоит очень многое преодолеть, и он воспримет любой признак, свидетельствующий о ее вызове матери, как большое везение.
Глава 12
– Опять этот настырный мужчина, – еле слышно прошипела леди Манроу. – Нет-нет, не смотри на него, иначе лишь дашь ему повод… Ой, он идет сюда!
Джилли заулыбалась, когда Коннолл шел через музыкальную комнату Баксли, чтобы поприветствовать ее. Она не могла сдержаться – когда он появлялся, ей сразу становилось теплее.
– Добрый вечер, лорд Манроу, леди Манроу, Эванджелина, – произнес он, элегантно поклонившись. – Я не знал, что вы так любите музыкальные вечера.
– Леди Баксли – моя лучшая подруга, – сказала леди Манроу, не пытаясь даже обозначить улыбку в голосе или на лице. Очевидно, беседа о счастье, которую затеяла Джилли, не возымела должного действия и не уменьшила ее предубеждений в отношении Коннолла.
Демонстрируя больше жизни, чем обычно, ее отец улыбнулся и пожал Конноллу руку.
– Добрый вечер, молодой человек. Как поживает ваш фаэтон?
– Я заменил ось сегодня утром. Чертовское невезение. Эта штука была крепкой, как камень, до вчерашнего дня.
На сей раз, глаза у матери предательски блеснули.
– Хотелось бы надеяться, лорд Роли. Это недопустимо, что вы везли мою дочь в таком опасном экипаже.
– Мама, – вмешалась Эванджелина, – я абсолютно уверена в том, что Коннолл не стал бы использовать фаэтон, если бы он был неисправен.
– Давайте поищем места для сидения, – предложил отец. – Коннолл, садитесь с нами.
– С удовольствием.
Очевидно, Коннолл Аддисон – или его сигары – одержал победу над виконтом. Если бы только убедить виконтессу, Эванджелине спалось бы гораздо лучше. А ей дано всего лишь семь дней.
– Ты не забыл, Джон, – проскрипела мать, – что я уже пригласила лорда Редмонда сесть с нами?
Виконт нахмурился:
– Я не…
– Принеси мне мадеры, – перебила его жена. – Лорд Роли, возможно, вы поможете лорду Манроу найти лакея.
Коннолл бросил взгляд в сторону Эванджелины, в глазах его явно читался вопрос: хочет ли она, чтобы он остался? Ответ был «да», но очевидно, ее мать хотела переговорить с дочерью наедине. Она наклонила голову в сторону отца.
– Я тоже не отказалась бы от бокала, если ты не возражаешь, – сказала она.
– Нисколько. – Кивнув, маркиз жестом показал ее отцу, что присоединится к нему.
– Ты видишь, что делает Роли? – сердитым шепотом спросила мать. – Он уже вынудил твоего отца принять несколько идиотских решений. Ты можешь представить, что он сделает, если женится на тебе?
– Может быть, ты попытаешься узнать его, мама, – возразила Эванджелина. – Он очень славный.
– Он пьяница, симпатизирует французам и, вероятно, имеет дюжину любовниц. Открой глаза, Джилли. Пусть тебя не ослепляет его красивое лицо. Лицо меняется. Ты должна принимать во внимание характер. А у него нет характера.
– Если бы ты поговорила с ним, я думаю, ты нашла бы, что у него как раз есть характер. – «Даже слишком много». Но естественно, вслух этого Эванджелина не сказала.
– Вздор! И ты не должна называть его по имени. Это фамильярно.
– Мама, я не хотела бы дискутировать здесь на эту тему. А поскольку Кон… лорд Роли находится здесь и приглашен сесть рядом с нами, мы…
– Да, приглашен твоим идиотом отцом.
– …мы должны этим воспользоваться.
– Чудесно! Но я не хочу этого. Ни в малейшей степени.
Эванджелина знала, что она должна выиграть спор независимо от того, понимала это мать или нет, ибо в ридикюле матери находился бриллиант «Соланум». И это накладывало отпечаток на то, как Эванджелина спорила, и на то, что она могла сохранять сдержанность, несмотря на явно желчный тон матери. И это могло заставить виконтессу понять, что всем будет гораздо лучше, если она, по крайней мере, выслушает то, что должен будет сказать Коннолл.
Тетушка Рейчел была права, когда указала, что владелец бриллианта может выиграть, если не будет носить его. И Джилли начала понимать, что обязана поблагодарить тетушку. На другом конце комнаты Коннолл обернулся, чтобы бросить на нее взгляд, и улыбнулся. Основательно поблагодарить.
– А вот и Редмонд. – Пройдя мимо Эванджелины, виконтесса шагнула, чтобы поприветствовать графа.
Эванджелина быстрым взглядом удивленно посмотрела на пол, резонно подумав, что бриллиант выпал из ридикюля матери. Но тут она увидела, что этот самый ридикюль лежит на сиденье, предназначенном для нее.
– Проклятие! – пробормотала она.
– В чем дело? – услышала она негромкий знакомый голос сбоку. Коннолл подал ей бокал мадеры.
Прежде чем ответить, она сделала небольшой глоток вина.
– Редмонд здесь, и я должна буду сесть между ним и мамой, потому что она оставила свой ридикюль на моем сиденье.
– О Господи! – воскликнул Коннолл. – В таком случае я предлагаю совершить немедленное похищение и решить вопрос с помощью Гретна-Грин, – веселым тоном предложил он. – Или отправиться в Кале.
– В этом нет ничего смешного.
– Скажи мне почему, чтобы и я тоже встревожился.
– Все не так смешно, потому что бриллиант находится в ее ридикюле.
Коннолл перевел взгляд с Эванджелины на ридикюль и снова на Эванджелину.
– Это ты спрятала бриллиант у неё?
– Я была сердита на нее. И она все еще не желает выслушать меня.
– Хорошо придумано, Джилли.
Она не смогла сдержать улыбки, видя его явное восхищение. Этот мужчина хотел ее, хотел на ней жениться. Господи!
– У меня всего неделя. Я подумала, что бриллиант может мне помочь. Но сейчас она положила бриллиант на мое место и забрала у меня везение.
– Гм… Позволь мне. – Коннолл подошел к креслу, затем повернулся и передал ей свой бокал, после чего поднял ридикюль за тесемки.
– Что вы собираетесь…
– Леди Манроу, – сказал он спокойно, шагнув к виконтессе, – зал все наполняется, и я не хотел бы, чтобы ваш ридикюль куда-нибудь переложили.
Она выхватила ридикюль из его рук, словно ожидала, что он уйдет с ним. Словно Коннолла можно было принять за банального карманника.
– Давайте займем места, – предложила Эванджелина, беря Коннолла под руку и не выпуская ее до тех пор, пока они не сели рядом друг с другом.
Фыркнув, виконтесса села по другую руку от Эванджелины и заставила мужа сесть рядом с собой, вероятно, для того, чтобы не сидеть рядом с будущим преклонного возраста зятем. Редмонд некоторое время чувствовал себя растерянным, затем вынужден был сесть рядом с лордом Манроу.
Как только началось представление, Коннолл залез в нагрудный карман и передал Эванджелине сложенный лист бумаги.
– Для тебя, – пробормотал он.
– Что это? – Он определенно не писал стихов. Она никогда не считала его столь… цветистым.
– Это список. Всех моих недостатков, которыми ты интересовалась. – Коннолл на мгновение нахмурился. – Всех тех, о которых я вспомнил. Ты ведь сказала, что хотела бы узнать меня лучше. Я спросил также о своих недостатках Ходжеса и Уинтерса, но Уинтерс не стал отвечать, а Ходжес убежал из комнаты.
Эванджелина засмеялась, прикрыв рот, однако мать сильно толкнула ее в ребра. Когда виконтесса снова обратила внимание на музыкантов, Эванджелина развернула листок. У нее было такое чувство, что эти недостатки нельзя считать непреодолимыми. Или даже вообще недостатками.
– «Я люблю спорить», – прочитала она шепотом. – Да, я знаю об этом.
– Читай дальше. Я начал с самых очевидных.
– «Я очень импульсивен». – Она посмотрела на него. Имея достаточно непродолжительный опыт общения с ним, она сочла бы его как раз стратегом, что вряд ли сочетается с импульсивностью. – В чем это выражается? – спросила она.
Он пожал плечами:
– Я отправился во Францию, чтобы спасти картины, в разгар войны. Это не самое мудрое решение.
– Но ты спас их.
– Предположительно. Некоторые из них могли сохраниться и без моего вмешательства. И за эту мою экскурсию – ну, ты знаешь, обо мне пошли разные слухи.
– Один импульсивный акт не означает, что человек импульсивен вообще.
Его рот сложился в сводящей с ума улыбке.
– Я однажды поцеловал леди и затем почти сразу решил, что должен жениться на ней.
– Ага. И как зовут эту леди?
– Эванджелина Манроу.
Разумеется, ответ ее не удивил, но он был прав – она действительно считает импульсивность недостатком.
– Что произойдет, когда ты снова поцелуешь какую-нибудь леди? – медленно спросила Эванджелина.
– Я целовал раньше нескольких леди и никогда не испытывал ни малейшего желания жениться ни на одной из них. И сейчас, когда я встретил тебя, у меня не возникает желания целовать кого-то другого. Только тебя, Джилли.
– Ты можешь еще добавить болтливость к списку своих недостатков.
– Это не недостаток. Это простая способность говорить правду в возможно более приятной манере.
Она прерывисто вздохнула, пожелав, чтобы они оказались сейчас одни, и она могла бы его поцеловать. Он говорил, что нашел ее интеллигентной, остроумной и прямой, и у нее нет, оснований думать, будто он льстит ей. Она определенно не давала ему повода ухаживать за ней, пока он не обнаружил в ней эти качества.
Ее руки коснулась рука Коннолла.
– Я вселил покой в твою душу? Или ты хочешь продолжать меня мучить?
– Это один из моих недостатков, – ответила она с улыбкой. – И, кроме того, я еще не дочитала до конца.
– Значит, продолжаешь мучить. – Он пододвинулся к ней поближе. – Я предлагаю тебе прочитать быстрее, поскольку я стараюсь убедить тебя, а ты все еще хочешь убедить свою мать.
Она сглотнула. Неделя казалась настолько нереальным сроком для того, чтобы убедить кого-то в чем-то. О чем она думала? Что за этот час ее мать внезапно посмотрит на вещи другими глазами? Она просто оказалась трусихой. Если бы она хотела выйти замуж за Коннолла, она должна была противостоять виконтессе. Или надо было сразу отказать ему, уклониться от спора и не пытаться искать жизни, которая будет наполнена чем-то, напоминающим счастье и романтику.
– Очень хорошо. «Обо мне знают, что я весьма редко выпиваю излишне много», – продолжила она чтение. Это было справедливое признание, и, бросив короткий взгляд на его красивые глаза, она перешла к следующему пункту: – «Я люблю, есть помидоры». – Эванджелина фыркнула.
– Не ожидала, да?
– Довольно! – прошипела виконтесса, снова толкнув ее под ребро. – Поменяйся со мной местами, если ты не в состоянии сдержаться в его присутствии.
– Он мне нравится, мама. И мне нравится сидеть рядом с ним…
Виконтесса прищурилась:
– Мы уходим. Я плохо себя чувствую. – Она поднялась на ноги.
Коннолл внезапно наклонился к Эванджелине.
– Конечно, идите, если чувствуете себя плохо, – спокойно сказал Коннолл, глядя на виконтессу. – Я позабочусь, чтобы Джилли благополучно вернулась домой. – Беззаботное, веселое выражение на его лице исчезло и сменилось холодным, суровым взглядом, который ясно говорил, что обычно он добивается того, чего хочет. А он хотел ее. Сердце Эванджелины гулко заколотилось.
– Я не уеду без дочери, – заявила виконтесса.
– В таком случае оставайтесь с нами. – Он наклонился еще ниже и еще больше понизил голос. – До этого момента я был вежлив, леди Манроу, из уважения к вашей дочери. Но не совершайте ошибки, полагая, что я стану одной из ваших безвольных овечек. Я не буду молча со всем соглашаться.
Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, и все это время Эванджелина, зажатая в кресле между ними, хотела провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда.
– Давайте будем благоразумными, – сказала она наконец, сознательно подавшись вперед, чтобы лишить обоих возможности взирать друг на друга.
– Мне нужно глотнуть воздуха, – сказала виконтесса, практически швырнув свой ридикюль на колени Эванджелине, вставая и направляясь к выходу.
Когда Эванджелина схватила ридикюль, ожерелье с бриллиантом буквально выползло из сумки, словно сверкающая смертоносная змея. Бросившись вперед с удивительной скоростью, Коннолл успел поймать его раньше, чем оно ударилось об пол:
– Проклятие! – пробормотал он, сжав его пальцами. – Открой ридикюль, Джилли.
Пока Эванджелина торопливо пыталась выполнить его команду, какая-то худосочная фигура заняла освободившееся место рядом с ней.
– Мисс Манроу, – выдохнул лорд Дэпни, хватая ее за руку. – Я должен поговорить с вами.
– Я слушаю музыку, – ответила Эванджелина, пытаясь высвободиться.
– Но это срочно! – запротестовал он, игнорируя раздраженные взгляды со стороны других гостей, сидевших неподалеку.
Сидевший по другую руку Коннолл зашевелился. Поскольку он все еще держал ожерелье с бриллиантом у себя, это его весьма беспокоило. И Эванджелина ясно ощущала его беспокойство.
– Ну, что у вас? – спросила она холодным тоном. Чем меньше людей она рассердит сегодня, тем лучше.
– Вы избегаете меня, Эванджелина.
– Это вовсе не так, – солгала она. – Я была очень занята, только и всего.
– Принимали ухаживания со стороны лорда Роли, вы имеете в виду, – возразил Дэпни еще более громко. – Я мог бы воспринять лорда Редмонда как ухажера – этот старый болван мне не соперник. Но Роли…
– Прошу прощения? – прорычал лорд Редмонд из-за спины отца Эванджелины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30