Ей было холодно и страшно. И только этот человек мог сейчас согреть ее и успокоить, снять тот ужас, который столько лет преследовал ее и днем и ночью.
Следующий поцелуй был долгим и страстным. Затем, отстранившись от Кэвина, Эллен посмотрела ему в глаза и, слабо улыбнувшись, ответила:
– Хорошо, я останусь у тебя.
Он подвел ее к ковру и, когда Эллен, подобрав под себя ноги, уселась на него, снова обнял ее.
– А теперь, прошу тебя, расскажи мне, что произошло в доме Жермена. Что заставило тебя убежать оттуда? – Девушка продолжала молчать. Наполнив бокалы, он протянул один Эллен. – Твой побег как-то связан с твоими тайнами, в которые ты никак не решишься посвятить меня?
Эллен приняла бокал, отпила немного вина и с благодарностью посмотрела на Кэвина.
– Да, – кивнула она.
– Но ведь ты же расскажешь мне о них? – улыбнулся он.
Эллен перевела взгляд на камин, где трещали пожираемые пламенем поленья. Благодатное тепло обволакивало ее. Она перестала дрожать. Как неприятно было, что герцог Хант вновь появился в ее жизни в столь неподходящий момент. Он словно дьявол восстал из ада, чтобы погубить ее. Бессильная ярость охватила Эллен, из глаз ее потекли слезы.
Она отпила еще один глоток из бокала.
– Кэвин, я не могу тебе ничего рассказать, – обреченно ответила девушка, покачав головой. Она положила ладонь на его ногу и ощутила напряжение его мышц. Ее охватило чувство томительного ожидания. – Нет, не могу, – повторила она. – И, пожалуйста, давай прекратим этот разговор.
Кэвин взял ее руку и стал покрывать нежными поцелуями.
– Эллен, прости, но я не понимаю тебя, – сказал он, пожимая плечами.
– И не поймешь, – ответила Эллен, немного помолчав. – Но только не нужно ничего понимать. Просто не спрашивай меня о том, о чем мне самой неприятно говорить. Веди себя так же, как Ричард, оставь меня наедине с моими тайнами.
– Ты предлагаешь мне делить тебя с другим? – удивился Кэвин. – Эллен, да будь я трижды мерзавцем, я не пошел бы на это.
– Как хочешь, – пожала плечами Эллен. – Но только я не уйду от него. Ни к тебе, ни к кому другому.
Он обнял ее, привлекая к себе.
– Ну, хорошо, – прошептал он. – Я согласен с твоими условиями, тем более что наше знакомство продлится лишь до весны. А потом я уеду… Может быть, так даже и лучше… Ведь ты освобождаешь меня от необходимости давать ненужные обещания.
– Да, Кэвин, – она дотронулась до его губ кончиками пальцев. – Я не буду связывать тебя обещаниями и не буду настаивать, чтобы ты увез меня с собой в колонии. Нет, моя жизнь здесь, в Лондоне, рядом с Ричардом. А ты уедешь к своим индейцам и будешь продолжать выращивать свой табак, – она улыбнулась и приникла к его груди. – От тебя мне нужна только любовь, и пусть она будет короткой. Пусть, все равно я хочу ее. Я хочу любить и быть любимой.
Эллен понимала, что слова ее означают одно – жажду отдать мужчине самое дорогое, что есть у женщины, то, что берется лишь раз. Но она не страшилась этого. И ее не пугало, что Кэвин вскоре уедет. Даже в том случае, если бы он уезжал завтра, она бы отдала ему свою любовь. Для Эллен важным было лишь одно – она отдавала этому человеку то, что не смогли отнять у нее ни муж, ни Хант. И если бы завтра ей было суждено идти на казнь, она бы все равно разделила с Кэвином любовь, а воспоминания о ней унесла бы вместе с собой в могилу.
Она откинула голову и закрыла глаза. Кэвин привлек ее к себе и снова поцеловал, на этот раз с такой пылкостью, что все тело Эллен затрепетало. Он прикасался к ее лицу, гладил волосы. Затем руки его скользнули на ее спину и еще сильнее сжали ее в объятиях.
Страх прошел, Эллен все сильнее охватывало возбуждение. Как ее ощущения здесь были не похожи на то, что она испытывала в постели с мужем-импотентом. Там, в Хаверинг-хаузе, были мука и издевательство, здесь же – наслаждение и предвкушение блаженства.
– Эллен, Эллен, – шептал Кэвин. Ее податливость все сильнее возбуждала его. – С той первой минуты, когда я увидел тебя на сцене, я хотел обладать тобой. И ты знаешь, сейчас я чувствую себя неловко, я теряюсь. – Он рассмеялся и снова прильнул к ее полураскрытым губам, словно просящим поцелуя.
– Кэвин, – простонала она, ощутив тепло его руки на груди. – Возьми меня, милый.
Он прижался к ее груди и стал целовать ее. Необыкновенный восторг охватил Эллен, и она закрыла глаза.
Когда Кэвин обнажил ее плечо, она приподнялась в ленивой истоме ему навстречу.
– Расшнуруй мне корсет, – прошептала она. – Здесь стало жарко.
Губы ее раскрылись в улыбке. И в этой улыбке было ожидание.
Кэвин наклонился к Эллен и поцеловал ямочку на ее шее. Дрожащими пальцами он начал развязывать многочисленные тесемки на ее одеянии.
Как только Кэвин распутал последний узелок, Эллен откинулась навзничь и с помощью Кэвина освободилась от платья, корсета и нижних юбок.
Теперь она лежала перед ним почти нагая, лишь тонкая рубашка оставалась на ней.
– Теперь ты, – произнесла Эллен весьма настойчиво, и ее рука пустилась в странствование по его груди и плечам. – Я хочу видеть твое тело и прикасаться к нему.
Их глаза встретились, и Кэвин покорился.
Сняв через голову рубаху, он отбросил ее к груде дамских нижних юбок, уже возвышающейся на полу. Но когда Кэвин приблизился к Эллен, она остановила его.
– Штаны тоже… – Она смущенно, но требовательно смотрела на него.
Кэвин не мог удержаться от улыбки, услышав подобную просьбу.
Он торопливо начал развязывать тесемки своих штанов. Наконец-то справившись с ними, он предстал перед ее взором.
Мерцающие угли в камине освещали его крепкое тело трепетным светом. Эллен пристально рассматривала обнаженного мужчину, не стыдясь своего любопытства.
Кэвин был мощнее Ричарда. Другого примера для сравнения у нее не было. Плечи Кэвина загорели после долгого пребывания на море, грудь его бугрилась выпуклыми мышцами и была покрыта густой порослью темных волос. Плоский живот его пересекала густая полоска темной растительности.
Щеки Эллен покраснели, когда взгляд ее уперся в вызывающе вздыбившуюся мужскую плоть, но не смотреть она не могла… да и не хотела.
Как бы внезапно угадав смущение… и одновременно похотливое желание Эллен, Кэвин опустился на колени, провел ладонью по ее ноге, по изящной лодыжке, округлой коленке. Рука Кэвина поднималась все выше, и вот уже он гладил ее живот, груди, вдруг выдохнул восхищенно:
– Как ты прекрасна!
Эллен раскинула руки, и он упал в ее объятия, но стараясь не налегать на нее, а наоборот, напрягшись, выжидая, когда она сама прильнет к нему и нежное женское тело сольется с сильным мужским телом, как это предназначено природой… как меч входит в ножны, а верный ключ в замок.
Они слились в любовном поцелуе, еще пока осторожном, но обещающем вскоре настоящую страсть.
Они прерывали поцелуи лишь затем, чтобы набрать в легкие воздуха и вновь осыпать ласками друг друга.
Пальцы Эллен пробегали по мужскому телу, заряжались его энергией. Ее сводили с ума сила, исходящая от мужчины, и его запах.
Разум, казалось, совсем покинул ее бедную голову. Теперь центр ее энергии переместился вниз, в глубь ее естества, и там, в этой таинственной пропасти, возникла щемящая боль.
Руки Кэвина гладили ее пылающую кожу, а на самом деле терзали ее, пока она не потеряла окончательно ощущение реальности всего происходящего с нею.
Комната, мерцающий камин, белые потолки, стены – все растворилось, куда-то исчезло. Остался лишь Кэвин, его источающий жар рот и прикосновения его нетерпеливых рук.
Его жаркий язык проник в ее рот и соединился с ее языком в страстном поцелуе. Она готова была закричать от восторга, но будто онемела.
Прервавшись, Эллен прошептала на ухо Кэвину:
– Я не знала, что поцелуи так приятны. Как много я потеряла, когда держала тебя на расстоянии так долго.
В ответ Кэвин торжественно поцеловал ее в лобик… Затем Кэвин осторожно приподнял подол ее рубашки и открыл взгляду самое сокровенное, что есть у женщины.
Тонкая легкая рубашка скоро лежала на горке уже снятых одежд.
Эллен очень беспокоило то, что ее интимное общение с Кэвином оставит в ее душе неприятные воспоминания. Страх, который внушал ей Уолдрон, глубоко укоренился в ней.
Но ритмичные движения Кэвина, который размеренно поднимался и опускался над нею, опершись на свои сильные руки, завораживали ее, заставляли забыть обо всем.
Она не испытывала никаких других чувств, кроме наслаждения, с каждым мгновением возраставшего в ней.
Ее груди подчинялись его прикосновениям, словно это он был их творцом. Они напрягались, твердели и жаждали все новой ласки.
Когда Кэвин проник в самые глубины ее естества, он остановился, встретив на этом пути препятствие… Его изумлению не было границ.
«Девственница! Как она могла сохранить девственность в этом городе, погрязшем в разврате?»
Но ему было не до рассуждений. Встречные движения Эллен звали Кэвина продолжать начатое. И тогда логика, осторожность, словом, все, что препятствует инстинктам, покинуло его.
Эллен царапала его кожу ногтями, извивалась под ним, жаждала его поцелуев, и он отвечал ей со всей своей страстью.
– Кэвин… Кэвин… – шептала она, стремясь достигнуть чего-то, еще неведомого ей.
Она была вся словно живое пламя, словно лава, извергнутая из кратера вулкана. И Кэвину ничего не оставалось, как ринуться в эту пропасть.
Почувствовав, что Кэвин слился с нею, Эллен, издав крик – то ли боли, то ли восторга, – еще более настойчиво и ритмично стала совершать под ним соблазнительные телодвижения. Такой отчаянной девственницы, стремящейся скорее покончить со своим прежним состоянием, Кэвину встречать еще не приходилось.
Его сила и желание иссякли, она тоже успокоилась. Он спрятал лицо в ее пышных разметавшихся волосах.
Медленно, очень медленно они приходили в себя. Эллен вновь видела мир.
В голове у нее крутились самые разнообразные мысли. Но тревога отступила перед непреодолимым желанием погрузить пальцы в шевелюру Кэвина, вдохнуть его сладостный запах, коснуться еще раз губами его запекшихся губ.
Есть женщина, есть мужчина, и ничего больше не существует – никаких вещей, никаких правил, никаких других женщин и мужчин.
Когда Кэвин обрел вновь способность говорить, он произнес изумленно:
– Эллен… Ты была девственна?..
Она улыбнулась загадочной улыбкой Джоконды.
– Ну и что?!
– Как… как это было возможно?
Она ласково погладила пальчиками его подбородок.
– Ты спрашиваешь, как? Все женщины рождаются девственницами, лорд Меррик. А мужчины их лишают этого дара природы, который им кажется почему-то столь драгоценным.
Кэвин приподнялся, опершись на локоть, его зеленые глаза испытующе исследовали ее внешне спокойное лицо.
– Черт побери, разговор не об этом. Я думал, что Ричард…
– Тебе никто не мешал думать о нем что угодно. Мои отношения с Ричардом тебя не касаются. Их трудно объяснить… еще трудней понять.
– Я бы сказал, что Ричард содержит тебя как любовницу, но прав на обладание твоим телом не предъявляет. – Кэвин выдержал паузу и, не дождавшись ответа, продолжал: – По-моему, других оъяснений по поводу этой жгучей тайны у тебя нет?..
Она устроила удобно свою головку на его руке и улыбнулась загадочно.
– Нет, конечно.
Он не удержался от еще одного поцелуя в ее припухшие от страстных ласк губки.
– Ты должна была предупредить меня, что я имею дело с девственницей, Эллен! Я бы не поступил так…
– А как? – Ее взгляд выражал величайшее недоумение. – Может быть, вы и благородный мужчина, но все-таки мужчина. Каким же дураком вы бы себя показали, если бы отказались от того, что я вам предложила.
– Я не собирался отрицать, что жаждал овладеть тобою… Это была бы явная ложь.
Кэвин после этих слов заключил в свои ладони, как в чашу, ее полные груди, ощутил их упругость и вес. Они были восхитительны, и кончики сосков вновь принялись дразнить его.
Эллен смежила веки, наслаждаясь прикосновением его рук.
– Поверь, Кэвин, мне было очень хорошо. Так хорошо, как я и не ожидала.
Достаточно долгое время они провели, развалясь на роскошном турецком ковре возле сохраняющего еще свой жар камина.
Эллен задремала. Она не почувствовала, что Кэвин вставал и вновь возвращался в ее объятия.
Уже глухой ночью Кэвин пробудил ее ото сна. Его руки вновь принялись возбуждающе ласкать ее тело. Они еще раз познали друг друга и опять уснули.
Солнце уже вовсю светило в окна, когда Эллен открыла глаза и увидела Кэвина, который удобно расположился на стуле и не сводил с нее пожирающего взгляда.
Она лениво потянулась.
– На что уставились, сударь? – спросила Эллен, приподнимаясь и прикрывая согнутой рукой вызывающе торчащие вперед груди.
– На тебя.
Она пригладила растрепанные волосы, потом поинтересовалась:
– Почему?
– Потому, что ты прекраснейшее создание. Потому, что в тебе есть тайна. И потому, что я не мыслю дальше жить без тебя.
– Хватит об этом! Я не хочу больше выслушивать подобный вздор. Я ничего не жду и ничего от вас не хочу получить, кроме…
Эллен вновь раскинулась на ковре.
– Подойди ко мне… снова… – поманила она его. – И… если можно… помолчи.
Он накинул на себя китайский шелковый халат с вышитыми на нем огнедышащими драконами.
Она вскочила и сорвала с него халат. Кэвин произнес жестко:
– Как бы ты ни искушала меня, любимая, но будет лучше, если я поскорее доставлю тебя обратно домой. Ричард, несомненно, беспокоится…
Она в испуге прикрыла рот ладонью, глаза ее округлились.
– О, Ричард! Я о нем совсем забыла… Я ведь обещала ему быть дома до полуночи…
Кэвин собрал в кучу ее одежду и понес через смежные комнаты в соседнюю спальню.
– К сожалению, служанки у меня нет, поэтому одеваться тебе придется самой.
Следуя за ним, Эллен прикасалась пальцами к его мускулистой спине и ягодицам. Это ее явно возбуждало.
– У вас, наверное, было множество подобных случаев.
– Каких?
– Что вы лишали девственности какую-либо из влюбленных в вас девиц.
– А ты что, ревнуешь меня к ним?
– К некоторым – может быть, потому что наш первый опыт в занятии любовью оставил вполне приятное впечатление.
Кэвин смолчал. Он вытащил из шкафа свежее белье, облачился в него, потом надел штаны и рубашку.
– Во всяком случае, я рада, что так случилось. Ведь познать это наслаждение было так необходимо для меня.
Кэвин не очень-то верил в то, что у Эллен не было никакого опыта в общении с мужчинами, хотя какая-то сокровенная трогательная тайна была в том, что она оставалась девственницей до двадцати лет.
Но он не стал ничего говорить, боясь обидеть ее. Ведь она подарила ему самое дорогое, что у нее было.
– Одевайся, и я провожу тебя до дому.
– Нет-нет, – она замотала головой. – Ни в коем случае. Если Ричард увидит тебя рядом со мной, он убьет тебя. Лучше найди поскорее извозчика.
Кэвин торопливо оделся и вышел из комнаты.
Когда он вернулся, Эллен была уже полностью одета. Она откинула вуаль, подошла к нему и нежно поцеловала.
– Прощай, Кэвин, я ухожу, – сказала она и, выскользнув из объятий возлюбленного, сбежала по лестнице вниз.
Ричард, одетый и тщательно причесанный, встретил Эллен в холле. Можно было подумать, что он все время простоял здесь, ожидая ее. Она подумала, что Ричард не ложился спать, и оказалась права – всю ночь он провел в гостиной за бутылкой бренди. Глаза его зло сверкнули, когда он увидел Эллен.
– Полагаю, мне нет необходимости спрашивать тебя, где ты была? – дрожащим от негодования голосом произнес Ричард.
Эллен прикрыла за собой дверь и спокойно ответила:
– Прости, Ричард, мне нужно было послать тебе записку, но я не догадалась.
Ричард смерил ее долгим презрительным взглядом, затем повернулся и прошел в гостиную, к столику со стоящим на нем завтраком. Он открыл чайник, и до Эллен донесся аромат горячего шоколада… Это был ее любимый напиток.
«Он всю ночь ждал меня, – подумала Эллен. – И сейчас ждет. Он все знает, но не в силах ничему помешать».
Эллен подошла к столику, села в кресло и взяла салфетку. Положив ее на колени, она потянулась к еще горячей свежей булочке.
– Ричард, я не собиралась оставаться там на ночь, – тихо произнесла она. – Я не хотела делать тебе больно.
Он взял булочку и щедро намазал ее маслом.
– К чему все эти оправдания? – пожал он плечами. – Я знал, что рано или поздно это произойдет. Не с Мерриком, так с кем-нибудь другим. – Он откусил кусочек булочки и стал медленно жевать. – Просто я считал, что мне удастся удержать тебя возле себя подольше.
Эллен наклонилась и нежно прикоснулась к руке Ричарда.
– Но ты не потерял меня, – сказала она, ощущая тепло его сильной, заботливой руки.
– Ты любишь его, – укоризненно произнес он.
– Я люблю вас обоих, – ответила Эллен.
– Невозможно любить двоих, Эллен, – сказал Ричард, пытаясь отнять руку.
Она горько усмехнулась.
– Не знаю, можно или нет, но я люблю вас обоих, – повторила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42