Последний раз взглянув на себя в зеркало, желая убедиться, что ее черная шелковая шляпа с шифоновой вуалью сидит на голове под прямым углом, Алекса отправилась вниз, где ее уже ждала терпеливая подруга, и сказала, что она, наконец, готова первый раз совершить верховую прогулку в парке.
Глава 30
— Они уверяют, что ее верховые костюмы спроектированы и сшиты самим Стультцем. А шляпы, которые она носит под эти костюмы, прямо от Локка, и ботинки, разумеется, от Медвина. Такие характерные особенности ни с чем невозможно спутать.
— Но ведь это мастерские для джентльменов!
— Какая разница, моя дорогая? Все эти леди теперь посещают их ради своих новых нарядов для верховой езды. Барлоу уже жаловался, что его жена и дочери заказали себе все новое.
— Я знаю от самой княгини о том, что она заказала себе все новые платья на этот сезон у миссис Белл из Кливленд-Роу. А я-то удивлялась, чем она была так занята последнее время!
— Я слышала, что она действительно стала владелицей дома на площади Белгрейв после лорда и леди Морекамб. Не считаете ли вы, что нам пора оставить карты. В конце концов, если дорогая леди Марджери поручилась за нее…
— Да, старина, она представляет собой нечто вроде богатой вдовы набоба, как я об этом слышал. И при этом ничем не занята. У мужа был титул и все это богатство, кроме того, он принадлежал к старинной фамилии. Но ей все это досталось благодаря фортуне, как мне говорили.
— Будь я проклят! Я бы и сам вступил в ряды охотников за фортуной, если б только был моложе! Прекрасная наездница — так хорошо сидит на лошади. Она выделяется даже на фоне нашей несравненной мисс Скиттлз, которую мы видели этим утром. Вам следовало бы быть там самому.
Большая часть раздражения леди Элен Дэмерон, присутствовавшей на этом «неформальном» приеме, была вызвана тем, что каждый из присутствующих, казалось, не мог говорить ни о чем другом, кроме этого «дерзкого создания». Прекрасной незнакомкой назвал ее какой-то романтически настроенный болван, и все другие с восторгом подхватили это прозвище. Почему есть такие мужчины, которые в некоторых отношениях удивительно легковерны? «Объездчица лошадей» — не так ли они называли женщин, подобных Катрин Уолтерс, которая была известна под прозвищем Скиттлз (кегли) главным образом за то, что любила красоваться на своих диких, почти неуправляемых лошадях на Роттен-Роу? Содержать женщину — значит купить ее и платить за нее. Элен, разумеется, никогда и не предполагала, что будет разбираться в таких вещах, но ее бабка была достаточно откровенна, когда объясняла ей, на что похожи мужчины, даже когда они женятся.
— Наделаешь им кучу детей, а они в итоге оставят тебя одну, моя дорогая. Им нужны шлюхи или распутницы — как бы их теперь ни называли. Эти-то видят только самые гнусные стороны людей, и пусть это лучше видят они, чем ты. Помни об этом.
Она, эта женщина, о которой все вокруг говорили, была, вероятно, одной из них, несмотря на ее так называемые связи. Кто еще будет выставлять напоказ свое умение ездить верхом, не зная, что каждый наблюдающий за ней будет сравнивать ее со Скиттлз, и даже держать пари на одну из них? Леди бы, конечно, себе этого не позволила!
— Что случилось, детка? Молчишь и тоскуешь, уж не томишься ли ты по деревне?
Элен даже не заметила Чарльза, виконта Диринга, подошедшего к ней в сопровождении ее ненавистных дядьев.
Элен улыбнулась им слащавой улыбкой, предупреждая их поклоны, и позволила поцеловать свои маленькие ручки.
— Почему это я должна тосковать о деревне, когда нахожу Лондон и свой первый сезон в нем такими возбуждающе-интересными? Почему только этот город полон сплетен… а я вынуждена сидеть здесь рядом с мамой? Мы вместе пытаемся решить самую таинственную загадку этого вечера. Не так ли, мама?
Леди Айрис, которая искала свою подругу леди Стоке в этом шумном собрании, озабоченно кивнула, уже начиная беспокоиться о том, не придется ли им уйти достаточно рано, чтобы посетить театральный прием, устраиваемый Эйнсли.
— Прекрасная незнакомка, — сказала Элен с легким смешком, — о небо, я думаю, что только об этом мы и слышим весь вечер. Это почти такая же необычная кличка, как Скиттлз, вам не кажется? — Она с притворной наивностью окинула взглядом всех троих джентльменов, прежде чем осуждающе пожать своими покатыми белыми плечами, чтобы нагляднее продемонстрировать их совершенство. — Вы даже и представить себе не можете, какие вещи говорят эти люди, и я теперь искренне жалею, что не уговорила маму взять один из наших экипажей и отправиться на прогулку в парк сегодня утром, чтобы увидеть все самим. А кстати, вы там случайно не были? Это действительно та самая женщина, которую вы видели с леди Марджери у Гюнтера день или два назад?
Пока два виконта, перебивая друг друга, рассказывали о прекрасной (сама Элен была в этом не слишком уверена) молодой леди Трэйверс, ее безупречном верховом наряде (конечно, от Стультца!) и чистокровной гнедой лошади, острые глаза Элен не могли упустить того факта, что лорд Чарльз оставался при этом необычайно задумчив и молчалив.
— Но если она такая леди и так безгранично богата, — простодушно спросила она, — почему никто не знает об ее происхождении и о том, откуда она взялась? Если только она не испанка, не итальянка или что-нибудь вроде этого…
И только после этого в разговор вмешался Чарльз и каким-то странно-бесцеремонным тоном заметил:
— О, у меня есть чувство, что леди Трэйверс произошла из крепкого и отважного английского рода, хотя сам я приехал в парк слишком поздно, чтобы полюбоваться на нее в это утро.
И как Элен ни пыталась, но ей ничего больше не удалось выжать из него за весь оставшийся вечер.
— Ну, моя дорогая! Кажется, весь Лондон только и говорит о тебе, причем в самых лестных выражениях, разумеется. С твоей стороны будет очень разумно оставаться слегка таинственной, по меньшей мере, до бала в Стафорд-Хаус. И — о боги! — взгляни-ка на эти визитные карточки — вот верный знак принятия в общество, ты и сама это знаешь.
Алекса и леди Марджери только что вернулись, проведя утомительные полдня в хождении по магазинам Риджент-стрит, и теперь увидели, что серебряный поднос в холле был уже завален грудой тисненных золотом карточек, на что Алекса только слегка нахмурилась, пребывая в несколько озабоченном состоянии духа.
— Я полагаю, что мистер Джарвис был прав и мне следует нанять секретаря, — сказала она, направляясь в свою любимую светлую и воздушную комнату, в которой она велела сменить обстановку, так что теперь ее можно было использовать в качестве кабинета и убежища одновременно. — Поскольку я уже посылала вежливые ответы на все эти приглашения и это занимало меня до полудня. — Она сделала паузу, наполовину повернувшись к окну, а затем добавила, словно эта мысль только что пришла ей в голову: — Я вижу, что за последние несколько дней на площади происходит какая-то активная деятельность. Бриджит упоминала о том, что это связано с решением вдовы маркиза Ньюбери обосноваться в своем доме. Не думаете ли вы, что она может почувствовать себя достаточно заинтересованной и прислать сюда одного из своих слуг, чтобы оставить свою карточку? Я просто не представляю, что буду делать в этом случае!
Леди Марджери, которая, как только они вошли, с легким вздохом опустилась в кресло, теперь вздохнула еще раз и с удивлением посмотрела на молодую женщину, которая повернулась к ней:
— Я думаю, дорогая, что это будет зависеть от того, чего ты собираешься, в конце концов, достичь, если только ты сама это знаешь. Ты уже обратила на себя всеобщее внимание и заставила всех жужжать от предположений на тему, кто ты и откуда появилась. И я лично не сомневаюсь, что, после того как у тебя состоится формальный дебют в обществе — в Стафорд-Хаус на следующей неделе, — ты создашь себе устойчивое положение в лучших кругах света, если только это действительно все, чего тебе хочется! — Она утомленно повела рукой в сторону Алексы, чей взгляд выражал удивление и настороженность. — Ты позволишь мне быть откровенной? В конце концов, мы были открыты друг для друга с самого начала, и ты знаешь все, что известно мне и моему мужу. Проблема состоит в том, моя милая, — и я надеюсь, что ты об этом внимательно подумаешь на досуге, ведь ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь, — что действительно ли ты уверена в том, чего хочешь? А из того, что ты хочешь, ты знаешь, что можешь приобрести, но и что можешь потерять?
А чего она в конце концов действительно хочет достичь? Алекса уже задавала себе этот вопрос много раз, ну а что касается того, что она может потерять из имеющегося, то эту мысль она отгоняла от себя с легкостью, поскольку пребывала почти в таком же состоянии духа, как испанский завоеватель Кортес, который при высадке в Америку сжег все свои корабли, чтобы со своими последователями всегда двигаться только вперед и никогда назад. А она ничего не имела, и ей некуда было возвращаться.
Она сказала себе все это, пока медленно шла от окна к своему столу, а теперь стояла рядом с ним и задумчиво барабанила пальцами по полированной поверхности. Мистер Джарвис уже однажды указывал ей на «опасности и ловушки», как он сам их назвал. Во-первых, это профессия ее тетушки, во-вторых, это недавняя смерть мужа, в-третьих — и самое важное, — это собственное неблагоразумие (он был достаточно вежлив, чтобы не употребить слово «глупость», подумалось ей с кривой усмешкой) во время той роковой ночи в Риме. В конце концов, мужчины обычно бывают доверчивы, и он мог слишком легко разболтать ту историю, что ее отдали в публичный дом для обслуживания его гостей. Но сделает ли он это на самом деле? Алекса потрясла головой, чтобы прогнать непрошеную мысль из своего сознания.
— Вы сами сказали, что я обратила на себя внимание, — наконец произнесла она, — не следует ли мне предпринять что-нибудь еще в этом направлении? Например, позволить им прийти ко мне первыми, когда они начнут удивляться, связывать все факты воедино и задаваться вопросами? Возможно, это и есть все, что я хочу, — увидеть, как они мучаются от подозрений и начинают опасаться последствий. Впрочем, я не знаю! Но я хочу, чтобы они все узнали, кто я такая! Эта ведьма, моя бабушка, Кевин Эдвард Дэмерон, маркиз Ньюбери, его вторая жена и его незаконнорожденные дочери… Вы думаете, он о чем-нибудь побеспокоится, прежде чем выдавать замуж прекрасную Элен, когда узнает правду? Пусть об этом не знает никто, но надо, чтобы узнали они и чтобы жили с постоянным ощущением: я в любой момент могу свалить их с высоких насестов, как только сочту это нужным!
— Хорошо, дорогая, но давай обдумаем все это более тщательно и взвесим все возможные последствия, ладно? — И затем, отбросив свой торжественный тон, так что в ее глазах замелькали озорные искорки, леди Марджери добавила: — Следует признать, что я хотела бы поскорее увидеть их лица в тот момент, когда ты сделаешь реверанс перед королевой. Но ты должна пообещать, что до того момента будешь само благоразумие!
После того как ее подруга удалилась, Алекса как-то виновато подумала, что мистер Джарвис, у которого были связи повсюду, мог узнать, что она виделась со своей теткой, несмотря на его советы, и что, дважды связавшись с ней при помощи гонца, намеревалась вскоре посетить ее снова. Ей предстояло выяснить еще так много! Включая…
Алекса взяла в руки небрежно написанную записку, которая лежала в одной из экстравагантных корзин с цветами, которые она получила в последние несколько дней. Она еще не говорила о ней мистеру Джарвису, поскольку хотела поразмыслить над ней первой. Как ей следовало себя вести с лордом Чарльзом Лоуренсом? Она уже ничего к нему больше не испытывала, да и сомнительно, чтобы испытывала что-либо раньше. Но он видел ее во время верховой прогулки, а имя Трэйверс, очевидно, затронуло в нем какую-то чувствительную струнку, ведь он был почти уверен, что она и есть та самая мисс Александра Ховард, с которой он имел честь познакомиться на Цейлоне в прошлом году. Она вновь нахмурила брови, перечитав его записку.
«…Если я ошибся или показался вам слишком самонадеянным, умоляю простить меня. Но если „прекрасная незнакомка“ и та молодая леди, которая часто посещает мои сны с того самого момента, когда мне силой воспрепятствовали прийти на наше последнее место встречи, одно и то же лицо… Я почти боюсь сказать что-то большее, кроме того, что уверен в том, что это именно вы, поскольку во всем мире нет больше второй такой женщины с этими удивительно выразительными глазами и неповторимыми волосами, которые каким-то волшебным образом вобрали в себя переменчивые краски осени. Итак, я остаюсь в недоумении до тех пор, пока вы не соблаговолите или признать наше прежнее знакомство, или отвергнуть его.
Диринг».
Какое изысканное и почти поэтическое послание! Алекса подумала об этом с долей цинизма, вновь роняя его на свой туалетный столик. Он даже подчеркивает — «силой воспрепятствовали», но так ли было на самом деле или прав был Николас, который рассказывал об этом? Впрочем, Николас Дэмерон лгал уже много раз. Но она не хотела думать о нем. Лорд Чарльз был ее кузеном, то есть фактически у них была общая бабушка. Что, если она заставила его влюбиться в себя? Внезапно Алексе пришла в голову мысль, что они (как она называла про себя все семейство своих врагов), даже если знают, кем она на самом деле является, вряд ли осведомлены о том, насколько она знакома со своим истинным прошлым, и это придавало всей ситуации несколько ироничный оттенок. И что, если бы именно лорд Чарльз представил ее всем своим родственникам, особенно со стороны матери? После этого, услышав об ее имени и происхождении, кое-кто из них должен явно забеспокоиться и удивиться, постаравшись не подать при этом виду.
Если лорд Чарльз надеялся получить ответ на свое довольно пылкое послание, то в следующий раз, когда он увидел леди Трэйверс катающейся в парке, был изрядно разочарован, — она вновь была со своей подругой леди Марджери и разговаривала только с ней да с графиней Джерси, которой ее представили. Какой же чудесной наездницей она была, и он это помнил еще по давней прогулке в Коломбо. Трудно было поверить, что это происходило менее чем год назад. Но за этот короткий промежуток времени она успела и выйти замуж, и овдоветь! Насколько опытней она теперь стала? Она все еще была тонкой и стройной, как ивовая ветвь, и не слишком-то изменилась, не считая новой прически и модной, дорогой одежды. Но самое главное было в том, что она приобрела какие-то не поддающиеся определению самоуверенность, самообладание и совершенство. Леди Трэйверс. Неужели она действительно вышла замуж за старика, которого называла не иначе как «дядя»? Он был баронетом — и очень богат в придачу, если только Чарльзу не изменяет память. А теперь все это богатство перешло к ней, чтобы она могла его проматывать и наслаждаться жизнью, по крайней мере, до тех пор, пока не позволит себе угодить в сети одного из охотников за удачей, которыми кишит этот город. Чарльз обнаружил, что хмурится, вспоминая своих ближайших друзей, которым случалось быть такими же истощенными жизнью, каким и он сам был в тот момент, когда почувствовал ее влияние. Александра. Алекса, как называла ее забывчивая тетушка. Он хотел ее даже тогда и рассчитывал привезти в Англию в качестве своей протеже. Возможно, так бы все и было, если бы не вмешался этот чертов Николас! Но, в конце концов, все к лучшему — она здесь, в Лондоне, и не только богата, но и принята во всех домах!
Решив набраться терпения, лорд Чарльз задумал совершать регулярные прогулки в то же самое время, что и она. Он говорил себе, что леди Трэйверс, без сомнения, уже стала очень осторожной в окружении всех этих ловцов фортуны, из-за которых она появляется на публике с таким отчужденным и равнодушным видом. Даже твердолобые старые вдовы стали неохотно склоняться к тому, что леди Трэйверс, несмотря на всю свою очевидную молодость, кажется довольно спокойной и серьезной молодой женщиной, которая знает и уважает традиции и условности. Лорд Чарльз не смог сдержать улыбки, когда внезапно подумал о своей бабке — вдове маркиза Ньюбери — и о ее возможной реакции. Она переехала в старый дом Ньюбери на весь остальной сезон, и ему неизбежно придется появиться там, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Какое удивительное совпадение, что леди Трэйверс живет на той же Белгрейвской площади в доме напротив!
Так как бабка настаивала на строгом соблюдении всех формальностей, лорд Чарльз решил оставить свою визитку ее дворецкому на следующий день по дороге в парк. Однако он пришел в полное замешательство, когда ему предложили подождать в библиотеке. Впрочем, через несколько минут, он вздохнул с облегчением, когда увидел, что к нему спускается его племянница — третья дочь его дяди Ньюбери, Филиппа, и радостно объявляет, что бабушка решила поручить ему сопровождать их во время прогулки в парк, чтобы понаблюдать там за катающимися на лошадях, поскольку ее собственные сыновья, как всегда, опаздывали и, вероятно, уже забыли о своем обещании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Глава 30
— Они уверяют, что ее верховые костюмы спроектированы и сшиты самим Стультцем. А шляпы, которые она носит под эти костюмы, прямо от Локка, и ботинки, разумеется, от Медвина. Такие характерные особенности ни с чем невозможно спутать.
— Но ведь это мастерские для джентльменов!
— Какая разница, моя дорогая? Все эти леди теперь посещают их ради своих новых нарядов для верховой езды. Барлоу уже жаловался, что его жена и дочери заказали себе все новое.
— Я знаю от самой княгини о том, что она заказала себе все новые платья на этот сезон у миссис Белл из Кливленд-Роу. А я-то удивлялась, чем она была так занята последнее время!
— Я слышала, что она действительно стала владелицей дома на площади Белгрейв после лорда и леди Морекамб. Не считаете ли вы, что нам пора оставить карты. В конце концов, если дорогая леди Марджери поручилась за нее…
— Да, старина, она представляет собой нечто вроде богатой вдовы набоба, как я об этом слышал. И при этом ничем не занята. У мужа был титул и все это богатство, кроме того, он принадлежал к старинной фамилии. Но ей все это досталось благодаря фортуне, как мне говорили.
— Будь я проклят! Я бы и сам вступил в ряды охотников за фортуной, если б только был моложе! Прекрасная наездница — так хорошо сидит на лошади. Она выделяется даже на фоне нашей несравненной мисс Скиттлз, которую мы видели этим утром. Вам следовало бы быть там самому.
Большая часть раздражения леди Элен Дэмерон, присутствовавшей на этом «неформальном» приеме, была вызвана тем, что каждый из присутствующих, казалось, не мог говорить ни о чем другом, кроме этого «дерзкого создания». Прекрасной незнакомкой назвал ее какой-то романтически настроенный болван, и все другие с восторгом подхватили это прозвище. Почему есть такие мужчины, которые в некоторых отношениях удивительно легковерны? «Объездчица лошадей» — не так ли они называли женщин, подобных Катрин Уолтерс, которая была известна под прозвищем Скиттлз (кегли) главным образом за то, что любила красоваться на своих диких, почти неуправляемых лошадях на Роттен-Роу? Содержать женщину — значит купить ее и платить за нее. Элен, разумеется, никогда и не предполагала, что будет разбираться в таких вещах, но ее бабка была достаточно откровенна, когда объясняла ей, на что похожи мужчины, даже когда они женятся.
— Наделаешь им кучу детей, а они в итоге оставят тебя одну, моя дорогая. Им нужны шлюхи или распутницы — как бы их теперь ни называли. Эти-то видят только самые гнусные стороны людей, и пусть это лучше видят они, чем ты. Помни об этом.
Она, эта женщина, о которой все вокруг говорили, была, вероятно, одной из них, несмотря на ее так называемые связи. Кто еще будет выставлять напоказ свое умение ездить верхом, не зная, что каждый наблюдающий за ней будет сравнивать ее со Скиттлз, и даже держать пари на одну из них? Леди бы, конечно, себе этого не позволила!
— Что случилось, детка? Молчишь и тоскуешь, уж не томишься ли ты по деревне?
Элен даже не заметила Чарльза, виконта Диринга, подошедшего к ней в сопровождении ее ненавистных дядьев.
Элен улыбнулась им слащавой улыбкой, предупреждая их поклоны, и позволила поцеловать свои маленькие ручки.
— Почему это я должна тосковать о деревне, когда нахожу Лондон и свой первый сезон в нем такими возбуждающе-интересными? Почему только этот город полон сплетен… а я вынуждена сидеть здесь рядом с мамой? Мы вместе пытаемся решить самую таинственную загадку этого вечера. Не так ли, мама?
Леди Айрис, которая искала свою подругу леди Стоке в этом шумном собрании, озабоченно кивнула, уже начиная беспокоиться о том, не придется ли им уйти достаточно рано, чтобы посетить театральный прием, устраиваемый Эйнсли.
— Прекрасная незнакомка, — сказала Элен с легким смешком, — о небо, я думаю, что только об этом мы и слышим весь вечер. Это почти такая же необычная кличка, как Скиттлз, вам не кажется? — Она с притворной наивностью окинула взглядом всех троих джентльменов, прежде чем осуждающе пожать своими покатыми белыми плечами, чтобы нагляднее продемонстрировать их совершенство. — Вы даже и представить себе не можете, какие вещи говорят эти люди, и я теперь искренне жалею, что не уговорила маму взять один из наших экипажей и отправиться на прогулку в парк сегодня утром, чтобы увидеть все самим. А кстати, вы там случайно не были? Это действительно та самая женщина, которую вы видели с леди Марджери у Гюнтера день или два назад?
Пока два виконта, перебивая друг друга, рассказывали о прекрасной (сама Элен была в этом не слишком уверена) молодой леди Трэйверс, ее безупречном верховом наряде (конечно, от Стультца!) и чистокровной гнедой лошади, острые глаза Элен не могли упустить того факта, что лорд Чарльз оставался при этом необычайно задумчив и молчалив.
— Но если она такая леди и так безгранично богата, — простодушно спросила она, — почему никто не знает об ее происхождении и о том, откуда она взялась? Если только она не испанка, не итальянка или что-нибудь вроде этого…
И только после этого в разговор вмешался Чарльз и каким-то странно-бесцеремонным тоном заметил:
— О, у меня есть чувство, что леди Трэйверс произошла из крепкого и отважного английского рода, хотя сам я приехал в парк слишком поздно, чтобы полюбоваться на нее в это утро.
И как Элен ни пыталась, но ей ничего больше не удалось выжать из него за весь оставшийся вечер.
— Ну, моя дорогая! Кажется, весь Лондон только и говорит о тебе, причем в самых лестных выражениях, разумеется. С твоей стороны будет очень разумно оставаться слегка таинственной, по меньшей мере, до бала в Стафорд-Хаус. И — о боги! — взгляни-ка на эти визитные карточки — вот верный знак принятия в общество, ты и сама это знаешь.
Алекса и леди Марджери только что вернулись, проведя утомительные полдня в хождении по магазинам Риджент-стрит, и теперь увидели, что серебряный поднос в холле был уже завален грудой тисненных золотом карточек, на что Алекса только слегка нахмурилась, пребывая в несколько озабоченном состоянии духа.
— Я полагаю, что мистер Джарвис был прав и мне следует нанять секретаря, — сказала она, направляясь в свою любимую светлую и воздушную комнату, в которой она велела сменить обстановку, так что теперь ее можно было использовать в качестве кабинета и убежища одновременно. — Поскольку я уже посылала вежливые ответы на все эти приглашения и это занимало меня до полудня. — Она сделала паузу, наполовину повернувшись к окну, а затем добавила, словно эта мысль только что пришла ей в голову: — Я вижу, что за последние несколько дней на площади происходит какая-то активная деятельность. Бриджит упоминала о том, что это связано с решением вдовы маркиза Ньюбери обосноваться в своем доме. Не думаете ли вы, что она может почувствовать себя достаточно заинтересованной и прислать сюда одного из своих слуг, чтобы оставить свою карточку? Я просто не представляю, что буду делать в этом случае!
Леди Марджери, которая, как только они вошли, с легким вздохом опустилась в кресло, теперь вздохнула еще раз и с удивлением посмотрела на молодую женщину, которая повернулась к ней:
— Я думаю, дорогая, что это будет зависеть от того, чего ты собираешься, в конце концов, достичь, если только ты сама это знаешь. Ты уже обратила на себя всеобщее внимание и заставила всех жужжать от предположений на тему, кто ты и откуда появилась. И я лично не сомневаюсь, что, после того как у тебя состоится формальный дебют в обществе — в Стафорд-Хаус на следующей неделе, — ты создашь себе устойчивое положение в лучших кругах света, если только это действительно все, чего тебе хочется! — Она утомленно повела рукой в сторону Алексы, чей взгляд выражал удивление и настороженность. — Ты позволишь мне быть откровенной? В конце концов, мы были открыты друг для друга с самого начала, и ты знаешь все, что известно мне и моему мужу. Проблема состоит в том, моя милая, — и я надеюсь, что ты об этом внимательно подумаешь на досуге, ведь ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь, — что действительно ли ты уверена в том, чего хочешь? А из того, что ты хочешь, ты знаешь, что можешь приобрести, но и что можешь потерять?
А чего она в конце концов действительно хочет достичь? Алекса уже задавала себе этот вопрос много раз, ну а что касается того, что она может потерять из имеющегося, то эту мысль она отгоняла от себя с легкостью, поскольку пребывала почти в таком же состоянии духа, как испанский завоеватель Кортес, который при высадке в Америку сжег все свои корабли, чтобы со своими последователями всегда двигаться только вперед и никогда назад. А она ничего не имела, и ей некуда было возвращаться.
Она сказала себе все это, пока медленно шла от окна к своему столу, а теперь стояла рядом с ним и задумчиво барабанила пальцами по полированной поверхности. Мистер Джарвис уже однажды указывал ей на «опасности и ловушки», как он сам их назвал. Во-первых, это профессия ее тетушки, во-вторых, это недавняя смерть мужа, в-третьих — и самое важное, — это собственное неблагоразумие (он был достаточно вежлив, чтобы не употребить слово «глупость», подумалось ей с кривой усмешкой) во время той роковой ночи в Риме. В конце концов, мужчины обычно бывают доверчивы, и он мог слишком легко разболтать ту историю, что ее отдали в публичный дом для обслуживания его гостей. Но сделает ли он это на самом деле? Алекса потрясла головой, чтобы прогнать непрошеную мысль из своего сознания.
— Вы сами сказали, что я обратила на себя внимание, — наконец произнесла она, — не следует ли мне предпринять что-нибудь еще в этом направлении? Например, позволить им прийти ко мне первыми, когда они начнут удивляться, связывать все факты воедино и задаваться вопросами? Возможно, это и есть все, что я хочу, — увидеть, как они мучаются от подозрений и начинают опасаться последствий. Впрочем, я не знаю! Но я хочу, чтобы они все узнали, кто я такая! Эта ведьма, моя бабушка, Кевин Эдвард Дэмерон, маркиз Ньюбери, его вторая жена и его незаконнорожденные дочери… Вы думаете, он о чем-нибудь побеспокоится, прежде чем выдавать замуж прекрасную Элен, когда узнает правду? Пусть об этом не знает никто, но надо, чтобы узнали они и чтобы жили с постоянным ощущением: я в любой момент могу свалить их с высоких насестов, как только сочту это нужным!
— Хорошо, дорогая, но давай обдумаем все это более тщательно и взвесим все возможные последствия, ладно? — И затем, отбросив свой торжественный тон, так что в ее глазах замелькали озорные искорки, леди Марджери добавила: — Следует признать, что я хотела бы поскорее увидеть их лица в тот момент, когда ты сделаешь реверанс перед королевой. Но ты должна пообещать, что до того момента будешь само благоразумие!
После того как ее подруга удалилась, Алекса как-то виновато подумала, что мистер Джарвис, у которого были связи повсюду, мог узнать, что она виделась со своей теткой, несмотря на его советы, и что, дважды связавшись с ней при помощи гонца, намеревалась вскоре посетить ее снова. Ей предстояло выяснить еще так много! Включая…
Алекса взяла в руки небрежно написанную записку, которая лежала в одной из экстравагантных корзин с цветами, которые она получила в последние несколько дней. Она еще не говорила о ней мистеру Джарвису, поскольку хотела поразмыслить над ней первой. Как ей следовало себя вести с лордом Чарльзом Лоуренсом? Она уже ничего к нему больше не испытывала, да и сомнительно, чтобы испытывала что-либо раньше. Но он видел ее во время верховой прогулки, а имя Трэйверс, очевидно, затронуло в нем какую-то чувствительную струнку, ведь он был почти уверен, что она и есть та самая мисс Александра Ховард, с которой он имел честь познакомиться на Цейлоне в прошлом году. Она вновь нахмурила брови, перечитав его записку.
«…Если я ошибся или показался вам слишком самонадеянным, умоляю простить меня. Но если „прекрасная незнакомка“ и та молодая леди, которая часто посещает мои сны с того самого момента, когда мне силой воспрепятствовали прийти на наше последнее место встречи, одно и то же лицо… Я почти боюсь сказать что-то большее, кроме того, что уверен в том, что это именно вы, поскольку во всем мире нет больше второй такой женщины с этими удивительно выразительными глазами и неповторимыми волосами, которые каким-то волшебным образом вобрали в себя переменчивые краски осени. Итак, я остаюсь в недоумении до тех пор, пока вы не соблаговолите или признать наше прежнее знакомство, или отвергнуть его.
Диринг».
Какое изысканное и почти поэтическое послание! Алекса подумала об этом с долей цинизма, вновь роняя его на свой туалетный столик. Он даже подчеркивает — «силой воспрепятствовали», но так ли было на самом деле или прав был Николас, который рассказывал об этом? Впрочем, Николас Дэмерон лгал уже много раз. Но она не хотела думать о нем. Лорд Чарльз был ее кузеном, то есть фактически у них была общая бабушка. Что, если она заставила его влюбиться в себя? Внезапно Алексе пришла в голову мысль, что они (как она называла про себя все семейство своих врагов), даже если знают, кем она на самом деле является, вряд ли осведомлены о том, насколько она знакома со своим истинным прошлым, и это придавало всей ситуации несколько ироничный оттенок. И что, если бы именно лорд Чарльз представил ее всем своим родственникам, особенно со стороны матери? После этого, услышав об ее имени и происхождении, кое-кто из них должен явно забеспокоиться и удивиться, постаравшись не подать при этом виду.
Если лорд Чарльз надеялся получить ответ на свое довольно пылкое послание, то в следующий раз, когда он увидел леди Трэйверс катающейся в парке, был изрядно разочарован, — она вновь была со своей подругой леди Марджери и разговаривала только с ней да с графиней Джерси, которой ее представили. Какой же чудесной наездницей она была, и он это помнил еще по давней прогулке в Коломбо. Трудно было поверить, что это происходило менее чем год назад. Но за этот короткий промежуток времени она успела и выйти замуж, и овдоветь! Насколько опытней она теперь стала? Она все еще была тонкой и стройной, как ивовая ветвь, и не слишком-то изменилась, не считая новой прически и модной, дорогой одежды. Но самое главное было в том, что она приобрела какие-то не поддающиеся определению самоуверенность, самообладание и совершенство. Леди Трэйверс. Неужели она действительно вышла замуж за старика, которого называла не иначе как «дядя»? Он был баронетом — и очень богат в придачу, если только Чарльзу не изменяет память. А теперь все это богатство перешло к ней, чтобы она могла его проматывать и наслаждаться жизнью, по крайней мере, до тех пор, пока не позволит себе угодить в сети одного из охотников за удачей, которыми кишит этот город. Чарльз обнаружил, что хмурится, вспоминая своих ближайших друзей, которым случалось быть такими же истощенными жизнью, каким и он сам был в тот момент, когда почувствовал ее влияние. Александра. Алекса, как называла ее забывчивая тетушка. Он хотел ее даже тогда и рассчитывал привезти в Англию в качестве своей протеже. Возможно, так бы все и было, если бы не вмешался этот чертов Николас! Но, в конце концов, все к лучшему — она здесь, в Лондоне, и не только богата, но и принята во всех домах!
Решив набраться терпения, лорд Чарльз задумал совершать регулярные прогулки в то же самое время, что и она. Он говорил себе, что леди Трэйверс, без сомнения, уже стала очень осторожной в окружении всех этих ловцов фортуны, из-за которых она появляется на публике с таким отчужденным и равнодушным видом. Даже твердолобые старые вдовы стали неохотно склоняться к тому, что леди Трэйверс, несмотря на всю свою очевидную молодость, кажется довольно спокойной и серьезной молодой женщиной, которая знает и уважает традиции и условности. Лорд Чарльз не смог сдержать улыбки, когда внезапно подумал о своей бабке — вдове маркиза Ньюбери — и о ее возможной реакции. Она переехала в старый дом Ньюбери на весь остальной сезон, и ему неизбежно придется появиться там, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Какое удивительное совпадение, что леди Трэйверс живет на той же Белгрейвской площади в доме напротив!
Так как бабка настаивала на строгом соблюдении всех формальностей, лорд Чарльз решил оставить свою визитку ее дворецкому на следующий день по дороге в парк. Однако он пришел в полное замешательство, когда ему предложили подождать в библиотеке. Впрочем, через несколько минут, он вздохнул с облегчением, когда увидел, что к нему спускается его племянница — третья дочь его дяди Ньюбери, Филиппа, и радостно объявляет, что бабушка решила поручить ему сопровождать их во время прогулки в парк, чтобы понаблюдать там за катающимися на лошадях, поскольку ее собственные сыновья, как всегда, опаздывали и, вероятно, уже забыли о своем обещании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62