-- Поистине голос Медора доносится
из-под ужасной этой личины. Каковы же намеренья ваши, друзья?
-- Смыться отсюда на ковре-самолете той же дорогой, какой сюда
проникли, -- отозвался Ши.
Девушка поднялась на цыпочки и попыталась дотянуться до ковра.
-- Но как же попасть туда?
-- Набрать тюрбанов побольше, -- практично ответил Ши. -- Где тут они
могут быть?
Бельфегора кинулась в угол шатра.
-- Вот тут в шкафу... -- начала она и, не договорив, распахнула дверцы.
Тот и в самом деле был доверху набит аккуратно сложенной чалмовой тканью. Ши
прочными узлами связал между собой три куска и забросил конец самодельного
каната к Медору, которому удалось поймать его только со второй попытки.
Второй конец он удерживал в руках, пока Бельфегора легко, словно белка,
карабкалась вверх. Затем Ши покрепче взялся за узел и полез сам, но едва
только он оторвался от земли, как ткань лопнула, и с обмотавшимся вокруг
головы канатом он чувствительно ударился задом об пол.
-- Эй! -- завопил Ши, наступая на эмира и спотыкаясь. Он увидел, как
Медор с бегающими шайтанскими глазками скорчился на краю ковра и что-то
бормотал. Ковер затрепетал и, похоже, немного изменил положение.
Ши собрался было произнести еще кое-что, куда более внушительное, но
прежде, чем ему удалось подобрать подходящие слова и выражения, Бельфегора
перегнулась через край ковра со словами:
-- Бросай веревку сюда!
Она ловко поймала самодельный канат, обернула вокруг себя и крикнула:
-- Влезай, сэр Гарольд!
Ши замешкался, опасаясь сдернуть девушку вниз, поскольку он хоть и не
сомневался в ее силе, но весил ни много ни мало сто шестьдесят фунтов. И в
этот самый момент полог взлетел вверх, и в комнату ворвался отряд евнухов,
которые тыкали в него пальцами, визжали и размахивали ятаганами чуть ли не в
фут шириной. Довольно неуклюже, но весьма проворно он поднялся по связанному
из чалм канату на ковер. Брошенный кем-то кинжал, кувыркаясь, пролетел мимо.
-- Возьми себя в руки и не мешай рулить! -- рявкнул он на Медора.
Ши отдал команду ковру, и сквозь дыру в стене шатра они выскользнули
навстречу сгустившимся сумеркам. Пожар на окраине лагеря все еще горел.
Фигуры вокруг него, казалось, исполняли какую-то диковинную пляску.
Ши резко набрал высоту, которая позволяла не опасаться выпущенных из
лука стрел, и обернулся к Медору:
-- И как прикажешь все это понимать? Удружил, ничего не скажешь!
-- Я... я... Но друг мой Гарр, пусть же хлеба щит и соли отразит меч
гнева твоего! Верно же сказано Аль-Гасуном -- тот, открыты кому сердца
многих, порою собственное сердце открыть не в силах! О несчастнейший я из
людей! -- Он склонил голову и застучал себя в грудь, сверкая драгоценными
браслетами. -- Не было у слуги твоего недостойного иной мысли, кроме как что
конец каната потерялся, навсегда потерялся, и оплакивать канат сей придется
нам до конца дней своих! Но нет спасенья, кроме как от Аллаха, что сохранил
тебя, дабы снова стал ты светом очей наших!
-- Сволочь ты, -- процедил Ши сквозь зубы. -- В общем, дело было так:
ты рассчитывал меня бросить, самому смыться, а потом все это в поэме
описать. Такая была задумка, а?
-- Нет, лишь тростник я на ветру твоего гнева, и стеснилась грудь моя,
брат мой! -- проныл Медор и, взявшись за отворот своего балахона на груди,
осторожно его надорвал. (Ши, кстати, заметил, что это место уже не раз
зашивали -- подобным аргументом, судя по всему, молодой человек пользовался
довольно часто). -- Ничто уж не разрубит сей узел, кроме как смерть моя!
По щекам у него скатились две крупные слезы и, поблескивая, повисли на
клыках. Бельфегора обняла его за плечи.
-- Не печалься, бедное ты существо! Сэр Гарольд, строго указываю я
тебе, что не следует тебе шпынять его, ибо трубадур он, и не считаю я
поведением рыцарским грозить тому, кто ни больше ни меньше, как поддерживал
тебя во всем подвиге твоем!
-- Ладно, ладно, -- согласился Ши. -- Он герой и душка. Просто не
понимаю, с чего это мы вообще обеспокоились тебя спасать. Когда мы
появились, ты уже там и сама управилась.
На сей раз настала очередь Бельфегоры обижаться, как не без некоторого
мстительного удовольствия заметил Ши.
-- Фу, как не стыдно! -- произнесла она. -- Если желаешь ты заколдовать
меня чародействами своими в неблагодарнейшую из девок, заберу я назад свою
благосклонность!
Ноздри ее затрепетали, и Ши, внезапно почувствовав себя глубоко
несчастным, вернулся к навигационным проблемам. Они совершили самый
настоящий подвиг, и у всех должно быть приподнятое настроение, а вместо
этого...
Но мгновеньем позже он уже взял себя в руки и рассудил, что
погорячился, обидев Медора, который представлял собой одного из тех
шизоидных типов, что совершенно теряются в стрессовых ситуациях -- в отличие
от него, от Ши, мозг которого при подобных обстоятельствах работает как
никогда более четко. Вслух он сказал:
-- Ладно, ребята, по-моему, для одного вечера ссор уже хватит. --
(Конечно, он сознавал, что сам внес в ссору наиболее ощутимую долю, но
признание могло подорвать его капитанскую репутацию). -- Ну что, в замок?
-- Мой лук, -- напомнила Бельфегора. -- Без него я беспомощна! Должно
быть, на постоялом дворе он остался, где схватили нас. Не окажешь ли такую
любезность, сэр Гарольд?
В голосе ее еще ощущалась прохлада.
-- Хорошая мысль, -- отозвался Ши, слегка подруливая в сторону деревни.
-- Мне и самому ужас как хочется наподдать этому трактирщику, а теперь у
меня и соответствующая экипировка имеется. Он грозно оскалил клыки.
Девушка позади осторожно переместилась на свободное пространство,
усевшись на закатанного в ковер Руджера, в результате чего последовал
странный звук, нечто среднее между стоном и рыком. Бельфегора вскочила на
ноги, отчего ковер рискованно качнулся.
-- Что здесь? Ужель от колдовства твоего ковры не только летают, но и
разговаривают?
Ши ухмыльнулся через плечо.
-- Это твой старый дружок, Руджер Каренский. Мы везем его обратно к
дядюшке.
-- Взаправду? -- Отогнув в полутьме край ковра, она пригляделась, после
чего рассмеялась раскатистым серебристым смешком. -- Ну развеселил ты меня,
сэр Гарольд, и во имя веселья этого восстанавливаю я благосклонность свою к
верному моему рыцарю! Не прочь была бы я получить ухо медведища этого в
качестве трофея!
Она выхватила свой маленький охотничий ножик, и ковер аж просел, когда
Руджер лихорадочно заизвивался в своих пеленках. Ши вмешался:
-- Э, э, кончай, подруга. Уже подлетаем.
Селение было уже под ними. Окна постоялого двора светились лимонным
светом. Ши облетел строение по периметру, осторожно подвел ковер к одному из
окон второго этажа и просунулся внутрь. Постояльцев, судя по всему, не было,
только на низком столике теплилась масляная лампа.
-- Пока не видать, -- сообщил он. -- Ты где его оставила?
-- По-моему, положила я его на соседнюю кровать, с колчаном вместе.
-- Там их нет. Медор, нам с тобой придется устроить небольшой обыск. А
ты, красавица, оставайся здесь и присматривай, чтоб ковер не унесло -- не
исключено, что нам придется убегать бегом и выскакивать в окно. Его можно
двигать, слегка потянув за бахрому вот тут, только зря лучше не трогай. Если
Руджер начнет рыпаться, можешь взять сразу оба его уха.
Встрял Медор:
-- О повелитель мой и брат, не лучше ли мне посидеть здесь, поскольку в
случае чего защитить я могу ковер от нападенья? Да и как отличу я один лук
от другого?
-- Нет! -- отрезал Ши. -- Пойдешь со мной.
Он осторожно пролез в окно и протянул руку, чтобы помочь Медору.
Спальню они обшарили сверху донизу, заглянули под ковры и во все закоулки,
но не нашли ни единого предмета, имевшего бы отношение к стрельбе из лука.
-- Иншалла! -- вздохнул Медор. -- Предопределено сне с сотворенья мира,
что нам никогда...
Он примолк, поскольку снизу донесся сначала приближающийся топот копыт,
а потом какие-то голоса. Ши на цыпочках подкрался к лестнице. Один из
голосов как раз говорил:
-- Эй, дядя, есть ли в твоем караван-сарае беглецы от правосудия
Предводителя Правоверных?
-- Да послужит залогом голова моя! -- послышался голос трактирщика. --
Окажись здесь такие, давно доставил бы я их слугам правителя, связанными
крепко. Но разве кроме моего нету больше дворов постоялых?
Обладатель первого голоса ответил:
-- Клянусь Аллахом, стеснены наши души, ибо на поход наш супротив
назарян легло чародейство некое! Знай же, что привез владыка Дардинель домой
в лагерь девицу с волосами, беду предвещающими, из франков, и девица сия
воистину вызвала ревность сынов сатаны, камнями побитого! С заходом солнца
ворвалась в лагерь целая рать неистовых джиннов, каждый выше дерева ростом и
с четырьмя медными крыльями, что поопрокидывали наши шатры, будто игрушки
детские! Милостью Аллаха лишь немногие сражены были -- больше бежало в
панике. И прибыли мы позвать обратно тех, кто бежал, иначе пойманы они будут
позже и огонь приложен будет к стопам их!
Трактирщик, очевидно, показывал им помещения первого этажа, поскольку
голос его пропал, и раздался топот шагов. Но спустя мгновенье он прорезался
вновь:
-- ...покои для ночлега, в коих нет постояльцев.
Медор дернул Ши за руку и бросил умоляющий взгляд в сторону окна. Ши
вытащил саблю и, приблизив губы к уху коллеги-джинна, пробурчал:
-- Приготовься, после такого рассказа мы этих олухов до смерти
перепугаем! Когда я выскочу и заору, делай то же самое.
Он взмахнул клинком. Медор, хотя и несколько неуверенно, вытащил саблю
и тоже ею взмахнул. Шаги между тем поднимались уже вверх по лестнице. Ши с
диким воплем выскочил в тот самый момент, чтобы нос к носу столкнуться с
тремя воинами и семенящим позади трактирщиком.
Должно быть, он и впрямь казался стофутового росту, если смотреть
снизу, да еще и Медор сзади испустил истошный вопль, который получился даже
еще более леденящим, чем у него самого. Снизу донесся ответный визг
вперемешку с лязгом бросаемого в беспорядке оружия и тяжеловесным стуком,
топотом и возней. Несколько секунд нижняя часть лестницы представляла собой
дикую мешанину из туловищ, голов и конечностей. Наконец воинам не без
некоторой борьбы и пинков удалось распутаться и удариться в бегство.
Последним, кто вскочил на ноги, был трактирщик, который, как и все
коротышки, сразу оказался затоптанным. Когда грохот копыт уже стихал вдали,
он еще в полном обалдении искал выход. Ши увидел, как трактирщик поднял было
руки для общепринятого разрывания одежд и приоткрыл рот для визга, но, судя
по всему, и моторные, и речевые функции у него в тот момент попросту
отказали.
Ши не был в том состоянии, чтобы хладнокровно зарубить этого поганца,
поэтому он просто от всей души заехал ему по носу левой. Трактирщик тяжко
рухнул, словно хряк на бойне, и покатился по полу, закрыв лицо руками в
ожидании неминуемой гибели.
-- Поищи-ка пока лук, а я этого типа попробую расколоть, --
распорядился Ши, пиная трактирщика под ребра.
Медор бочком обогнул его, скосив глаза, будто полагал, что Ши в любой
момент начнет разделывать несчастного на котлеты, но тот ограничился тем,
что время от времени щекотал предателя острием сабли. Наконец юный сарацин
появился вновь, размахивая луком и восклицая:
-- Всемогуществом Аллаха он и в самом деле нашелся!
-- Ну вот что, дядя, или как тебя там, -- внушительно произнес Ши. --
Если рассчитываешь пожить чуть подольше, лежи там, где лежишь, покуда
медленно не досчитаешь до ста. Потом можешь встать и кому угодно
рассказывать, как джинны сохранили тебе жизнь. Пошли, Медор.
Как только ковер возобновил свой немного волнообразный полет, Медор
осторожно пролез вперед и похлопал Ши по ноге.
-- Знай же, о владыка мой и покровитель, -- заметил он, -- что деянье
сне достойно описанным быть божественнейшими стихами на серебряных скрижалях
буквами золотыми? Дано это поэтам, во имя пророка, благословенно имя
которого, знать все, что проистекает в мыслях людских, и имей бы я только
лютню, сложил бы стихи я...
-- Какая жалость, что ты не захватил лютню, -- отозвался Ши. -- Но в
настоящий момент я больше заинтересован в вычислении кратчайшего курса к
Каренскому замку.
Бельфегора указала куда-то рукой.
-- Сэр Гарольд, лежит он почти под звездою Льва, вон там. Взгляни на
триаду звезд этих ярких -- нижняя полюс тебе укажет. А за помощь Медору в
поисках оружья моего -- премногая благодарность моя. По-рыцарски поступил
ты, сопровождая его!
Ши, глянув вниз на изломанную землю, уже сплошь укутанную глубокими
тенями, предположил, что делают они где-то от двадцати до тридцати миль в
час. Когда раскинувшиеся внизу плоскогорья уступили место массивным горным
пикам, пришлось набрать высоту, чтоб не врезаться ненароком в какую-нибудь
скалу. Все трое начинали понемногу дрожать в своих легких одеяниях, а у
Медора даже застучали зубы. Ши позавидовал упакованному в теплый ковер
Руджеру.
Это навело его на мысль. Они, должно быть, уже достаточно удалились от
лагеря Аграманта, так что его воинам понадобилось бы несколько дней, чтобы
настигнуть их среди этих каменистых отрогов. Тогда почему бы не провести
остаток ночи с несколько большим комфортом? Он перевел ковер в скольжение по
направлению к какой-то невысокой скругленной горушке и приземлился,
пробормотав при этом заклинание (почти про себя, неслышно для Медора), чтобы
ковер оставался на месте.
Когда задняя часть ковра соприкоснулась с камнем, сверток-Руджер опять
что-то буркнул. Ши пришло в голову, что нет абсолютно никакой видимой
причины, по которой здоровенный мужик должен нежиться в тепле, когда
Бельфебе-Бельфегоре предстоит всю ночь мерзнуть. Так что пленника выкатили
из ковра, после чего Ши пришел к мысли, что было бы интересно послушать и
его комментарии, поэтому вытащил и кляп.
У безупречного кавалера и впрямь было что сказать -- начал он с того,
что обозвал их отпрысками Мариджа и одноглазых свиней, потом основательно
прошелся по их родословным и пригрозил, что дядюшка обязательно упрячет всю
троицу в медные кувшины, запечатав печатью Соломона. С чисто академическим
интересом Ши следил, как быстро иссякает изливаемый на них поток ругани.
Медлительный мозг простака-здоровяка явно поставило в тупик противоречие
между обликом джиннов и голосами Ши и Медора.
Поэт потянул Ши за рукав.
-- О брат, -- заметил он, -- не следует ли развязать нам его на ночь,
поскольку противоречит это закону пророка, когда человеку даже облегчиться
не позволяют! Как говорит в случаях таких Абу Новас...
-- Как говорю в случаях таких я сам, перебьется! -- перебил его Ши. --
Я вовсе не желаю всю ночь тут прокуковать, охраняя этого громилу, а если он
попадет в лапы к Брадаманте, то вообще и думать забудет про твой закон
пророка!
Бельфегора с Медором отошли в сторонку и присели на скалу, негромко
беседуя и поглядывая на яркие, казавшиеся совсем близкими звезды. Ши
заметил, что рука Медора уже успела обвиться вокруг талии девушки, но решил
не вмешиваться, если тот не осмелится на какие-то более серьезные действия.
Отломив от росшего поблизости кустика веточку, он прикусил ее зубами и
представил, что это трубка. В памяти его всплыла реклама какой-то марки
табака -- "Утешенье джентльмена".
Утешенье! Вот чего ему было сейчас больше всего нужно. Какой вообще
толк от всей этой гонки сквозь парад миров, даже не существующих в
действительности, где результаты? Что ему и впрямь следовало бы сделать, так
это спокойно вернуться обратно в Гарейден, защитить докторскую, стать эдаким
светилом от психиатрии, консультировать состоятельных алкоголиков и делать
деньги. С деньгами можно заиметь что угодно -- даже привязанность. Ему
припомнилось, что согласно накопленным Гарейденским институтом
статистическим данным, чуть больше шестидесяти процентов всех женщин
способны быть счастливы с любым мужчиной, лишь бы он являлся хорошим
добытчиком.
На самом деле, конечно, все далеко не так просто. Эта присутствующая
здесь огневолосая ракета в девичьем образе являлась его женой, которая никак
не входила в эти самые шестьдесят процентов, и никакой девушке, просто
желающей хорошего добытчика, никогда не занять ее места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53