Багетщик тут у меня был знакомый Ц багеты им делал, Ц так приходил, плак
ался: что я, говорит, с рамами сделаю? Где кольца прилажу, ежели мне неизвес
тно, где верх, где низ? Уж добрые люди нашлись, присоветовали: делай, говоря
т, кольца с четырех боков Ц после разберут!.. Гм… Да где уж тут разобрать!
Я вздохнул:
Ц До свиданья, голубчик.
Ц Прощайте, господин. Не поминайте лихом Ц нету здесь нашей вины ни в че
м!..

Ц Вы серьезно писали эту рецензию? Ц спросил меня редактор, прочтя испи
санные листки.
Ц Конечно. Все, что я мог написать.
Ц Какой вздор! Разве так можно трактовать произведения искусства?
Будто вы о крашеных полах пишете или о новом рисуночке ситца в мануфакту
рном магазине… Разве можно, говоря о картине, указать на какой-то кармин и
потом сразу начать расхваливать вентиляцию и отопление той комнаты, где
висит картина… Разве можно бессмысленно, бесцельно восхищаться какими-
то голубыми квадратиками, не указывая Ц что это за квадратики? Для какой
они цели? Нельзя так, голубчик!.. Придется послать кого-нибудь другого.
При нашем разговоре с редактором присутствовал неизвестный молодой че
ловек, с цилиндром на коленях и громадной хризантемой в петлице сюртука.
Кажется, он принес стихи.
Ц Это по поводу выставки «Ихневмона»? Ц спросил он. Ц Это трудно Ц нап
исать о выставке «Ихневмона». Я могу написать о выставке «Ихневмона».
Ц Пожалуйста! Ц криво улыбнулся я. Ц Поезжайте. Вот вам редакционный б
илет.
Ц Да мне и не нужно никакого билета. Я тут у вас сейчас и напишу.
Дайте-ка мне вашу рецензию… Она, правда, никуда не годится, но в ней есть од
но высокое качество Ц перечислено несколько имен. Это bqe, что мне нужно. Бл
агодарю вас.
Он сел за стол и стал писать быстро-быстро.
Ц Ну вот, готово. Слушайте: «Выставка «Ихневмон». В ироническом городе да
вно уже молятся только старушечья привычка да художественное суеверие,
которое жмурится за версту от пропасти.
Стулов, со свойственной ему дерзостью большого таланта, подошел к голово
кружительной бездне возможностей и заглянул в нее. Что такое его хитро-м
анерный, ускользающе-дающийся, жуткий своей примитивностью «Весенний л
истопад»? Стулов ушел от Гогена, но его не манит и Зулоага. Ему больше по се
рдцу мягкий серебристый Манэ, но он не служит и ему литургии. Стулов одино
ко говорит свое тихое, полузабытое слово: жизнь.
Заинтересовывает Булюбеев… Он всегда берет высокую ноту, всегда остро п
одходит к заданию, но в этой остроте есть своя бархатистость, и краски его
, погашенные размеренностью общего темпа, становятся приемлемыми и милы
ми. В Булюбееве не чувствуется тех изысканных и несколько тревожных ассо
нансов, к которым в последнее время нередко прибегают нервные порывисты
е Моавитов и Колыбянский. Моавитов, правда, еще притаился, еще выжидает, но
Колыбянский уже хочет развернуться, он уже пугает возможностью возрожд
ения культа Биллитис, в ее первоначальном цветении.
Примитивный по синему пятну «Легковой извозчик» тем не менее показывае
т в Бурдисе творца, проникающего в городскую околдованность и шепчущего
ей свою напевную, одному ему известную, прозрачную, без намеков сказку…»

Молодой человек прочел вслух свою рецензию и скромно сказал:
Ц Видите… Здесь ничего нет особенного. Нужно только уметь.
Редактор, уткнувшись в бумагу, писал для молодого господина записку на а
ванс.
Я попрощался с ними обоими и устало сказал:
Ц От Гогена мы ушли и к Зулоаге не пристали… Прощайте! Кланяйтесь от меня
притаившемуся Моавитову, пожмите руку Бурдису и поцелуйте легкового из
возчика, шепчущего прозрачную сказку городской околдованности. И перед
айте Булюбееву, что, если он будет менее остро подходить к бархатистому з
аданию Ц для него и для его престарелых родителей будет лучше.
Редактор вздохнул. Молодой господин вздохнул, молча общипывая хризанте
му на своей узкой провалившейся груди…


Два преступления господина
Вопягина

Ц Господин Вопягин! Вы обвиняетесь в том, что семнадцатого июня сего год
а, спрятавшись в кустах, подсматривали за купающимися женщинами… Призна
ете себя виновным?
Господин Вопягин усмехнулся чуть заметно в свои великолепные, пушистые
усы и, сделав откровенное, простодушное лицо, сказал со вздохом:
Ц Что ж делать… признаю! Но только у меня есть смягчающие вину обстоятел
ьства…
Ц Ага… Так-с. Расскажите, как было дело?
Ц Семнадцатого июня я вышел из дому с ружьем рано утром и, бесплодно прош
атавшись до самого обеда, вышел к реке. Чувствуя усталость, я выбрал тенев
ое местечко, сел, вынул из сумки ветчину и коньяк и стал закусывать… Нечая
нно оборачиваюсь лицом к воде Ц глядь, а там, на другом берегу, три каких-т
о женщины купаются. От нечего делать (завтракая в то же время Ц заметьте э
то г. судья!) я стал смотреть на них.
Ц То, что вы в то же время завтракали, не искупает вашей вины!.. А скажите… э
ти женщины были, по крайней мере, в купальных костюмах?
Ц Одна. А две так. Я, собственно, господин судья, смотрел на одну Ц именно
на ту, что была в костюме. Может быть, это и смягчит мою вину. Но она была так
прелестна, что от нее нельзя было оторвать глаз…
Господин Вопягин оживился, зажестикулировал.
Ц Представьте себе: молодая женщина лет двадцати четырех, блондинка с б
елой, как молоко, кожей, высокая, с изумительной талией, несмотря на то что
ведь она была без корсета!.. Купальный костюм очень рельефно подчеркивал
ее гибкий стан, мягкую округлость бедер и своим темным цветом еще лучше в
ыделял белизну прекрасных полных ножек, с розовыми, как лепестки розы, ко
ленями и восхитительные ямоч…
Судья закашлялся и смущенно возразил:
Ц Что это вы такое рассказываете… мне, право, странно…
Лицо господина Вопягина сияло одушевлением.
Ц Руки у нее были круглые, гибкие Ц настоящие две белоснежных змеи, а гр
удь, стесненную материей купального костюма, ну… грудь эту некоторые наш
ли бы, может быть, несколько большей, чем требуется изяществом женщины, но
, уверяю вас, она была такой прекрасной, безукоризненной формы…
Судья слушал, полузакрыв глаза, потом очнулся, сделал нетерпеливое движе
ние головой, нахмурился и сказал:
Ц Однако там ведь были дамы и… без костюмов?
Ц Две, г. судья! Одна смуглая брюнетка, небольшая, худенькая, хотя и стройн
ая, но Ц не то! Решительно не то… А другая Ц прехорошенькая девушка лет в
осемнадцати…
Ц Ага! Ц сурово сказал судья, наклоняясь вперед. Ц Вот видите! Что вы ск
ажете нам о ней?.. Из чего вы заключили, что она девушка и именно указанного
возраста?
Ц Юные формы ее, г. судья, еще не достигли полного развития. Грудь ее была д
евственно-мала, бедра не так широки, как у блондинки, руки худощавы, а смех,
когда она засмеялась, звучал так невинно, молодо и безгрешно…
В камере послышалось хихиканье публики.
Ц Замолчите, г. Вопягин! Ц закричал судья. Ц Что вы мне такое рассказыва
ете! Судье вовсе не нужно знать этого… Впрочем, ваше откровенное сознани
е и непреднамеренность преступления спасают вас от заслуженного штраф
а. Ступайте!
Вопягин повернулся и пошел к дверям.
Ц Еще один вопрос, Ц остановил его судья, что-то записывая. Ц Где наход
ится это… место?
Ц В двух верстах от Сутугинских дач, у рощи. Вы перейдете мост, г. судья, пр
ойдете мимо поваленного дерева, от которого идет маленькая тропинка к бе
регу, а на берегу высокие, удобные кусты…
Ц Почему Ц удобные? Ц нервно сказал судья. Ц Что значит Ц удобные?
Вопягин подмигнул судье, вежливо раскланялся и, элегантно раскачиваясь
на ходу, исчез.


Тайна

I

Он уверял меня, что с детства у него были поэтические наклонности.
Ц Понимаешь Ц я люблю все красивое!
Ц Неужели? С чего же это ты так? Ц спросил я, улыбаясь.
Ц Не знаю. У меня, вероятно, такая душа: тянуться ко всему красивому…
Ц В таком случае я подарю тебе книжку моих стихов!!
Он не испугался, а сказал просто:
Ц Спасибо.
Я спросил как можно более задушевно:
Ц Ты любишь ручеек в лесу? Когда он журчит? Или овечку, пасущуюся на травк
е? Или розовое облачко высоко-высоко… Так, саженей в шестьдесят высоты?
Глядя задумчивыми, широко раскрытыми глазами куда-то вдаль, он прошепта
л:
Ц Люблю до боли в сердце.
Ц Вот видишь, какой ты молодец. А еще что ты любишь?
Ц Я люблю закат на реке, когда издали доносится тихое пение… Цветы, окроп
ленные первой чистой слезой холодной росы… Люблю красивых, поэтичных же
нщин и люблю тайну, которая всегда красива.
Ц Любишь тайну? Почему же ты мне не сказал этого раньше? Я бы сообщил тебе
парочку-другую тайн… Знаешь ли ты, например, что между женой нашего швейц
ара и приказчиком молочной лавки что-то есть? Я сам вчера слышал, как он де
лал ей заманчивые предложения…
Он болезненно поморщился.
Ц Друг! Ты меня не понял. Это слишком вульгарная, грубая тайна. Я люблю тай
ну тонкую, нежную, неуловимую. Ты знаешь, что я сделал сегодня?
Ц Ты сделал что-нибудь красивое, поэтичное, Ц уверенно сказал я.
Ц Вот именно. Сейчас мы едем к Лидии Платоновне. И знаешь, что я сделал?
Ц Что-нибудь красивое, поэтичное?
Ц Да! Я купил букет роскошных белых роз и отослал его Лидии Платоновне ин
когнито, без записки и карточки. Это маленькая грациозная тайна. Я люблю в
се грациозное. Цветы, окропленные первой чистой слезой холодной росы… И
неизвестно от кого… это тайна.
Ц Так вот почему ты продал свой турецкий диван и синие брюки!
Ц Друг, Ц страдальчески сказал он. Ц Не будем говорить об этом. Цветы… И
з нездешнего мира… Откуда они? Из чистого горного воздуха? Кто их прислал?
Бог? Дьявол?
Его глаза, устремленные к небу, сияли как звезды.
Ц Да ведь ты не вытерпишь, проболтаешься? Ц едко сказал я.
Ц Друг! Клянусь, что я буду равнодушен и молчалив… Ты понимаешь Ц она ни
когда не узнает, от кого эти цветы… Это маленькое и ужасное слово Ц никог
да. Nevermore.
Когда мы сходили с извозчика, я подумал, что если бы этот человек писал сти
хи, они могли бы быть не более глупы, чем мои.


II

Мы вошли в гостиную, и хозяйка дома встретила нас такой бурной радостью и
водопадом благодарностей, что я сначала даже отступил за Васю Мимозова.

Ц Василий Валентиныч! Ц воскликнула прелестная хозяйка. Ц Признавай
тесь… Это вы прислали эту прелесть?
Вася Мимозов изумленно отступил и сказал, широко открыв глаза:
Ц Прелесть? Какую? Я вас не понимаю.
Ц Полноте, полноте! Кто же другой мог придумать эту очаровательную вещь.

Ц О чем вы говорите?
Ц Не притворяйтесь. Я говорю об этом роскошном букете!
Взгляд его обратился по направлению руки хозяйки, и он закричал так, как б
удто первый раз в жизни видел букет цветов:
Ц Какая роскошь! Кто это вам преподнес?
Хозяйка удивилась:
Ц Неужели это не вы?
Без всякого колебания Вася Мимозов повернул к ней свое грустное, меланх
олическое лицо и твердо сказал:
Ц Конечно, не я. Даю вам честное слово.
Тут только она заметила меня и радушно приветствовала:
Ц Здравствуйте! Это уж не вы ли сделали мне такой царский подарок?
Я отвернулся и с деланным смущением возразил:
Ц Что вы, что вы!
Она подозрительно взглянула на меня.
Ц А почему же ваши глазки не смотрят прямо? Признавайтесь, шалун!
Я глупо захохотал.
Ц Да почему же вы думаете, что именно я?
Ц Вы сразу смутились, когда я спросила.
Вася Мимозов стоял за спиной хозяйки и делал мне умоляющие знаки.
Я тихонько хихикал, смущенно крутя пуговицу на жилете:
Ц Ах, оставьте.
Ц Ну конечно же вы! Зачем вы, право, так тратитесь?!
Избегая взгляда Мимозова, я махнул рукой и беззаботно ответил:
Ц Стоит ли об этом говорить!
Она схватила меня за руку.
Ц Значит, вы?
Вася Мимозов с искаженным страхом лицом приблизился и хрипло воскликну
л:
Ц Это не он!
Хозяйка недоумевающе посмотрела на нас.
Ц Так, значит, это вы?
Лицо моего приятеля сделалось ареной борьбы самых разнообразных страс
тей: от низких до красивых и возвышенных.
Возвышенные страсти победили.
Ц Нет, не я, Ц сказал он, отступая.
Ц Больше никто не мог мне прислать. Если не вы Ц значит, он. Зачем вы трати
те такую уйму денег?
Я поболтал рукой и застенчиво сказал:
Ц Оставьте! Стоит ли говорить о такой прозе. Деньги, деньги… Что такое, в с
ущности, деньги? Они хороши постольку, поскольку на них можно купить цвет
ов, окропленных первой чистой слезой холодной росы. Не правда ли, Вася?
Ц Как вы красиво говорите, Ц прошептала хозяйка, смотря на меня затуман
енными глазами. Ц Этих цветов я никогда не забуду. Спасибо, спасибо вам!
Ц Пустяки! Ц сказал я. Ц Вы прелестнее всяких цветов.
Ц Merci. Все-таки рублей двадцать заплатили?
Ц Шестнадцать, Ц сказал я наобум.
Из дальнего угла гостиной, где сидел мрачный Мимозов, донесся тихий стон:

Ц Восемнадцать с полтиной!
Ц Что? Ц обернулась к нему хозяйка.
Ц Он просит разрешения закурить, Ц сказал я. Ц Кури, Вася, Лидия Платоно
вна переносит дым.
Мысли хозяйки все время обращались к букету.
Ц Я долго добивалась от принесшего его: от кого этот букет? Но он молчал.

Ц Мальчишка, очевидно, дрессированный, Ц одобрительно сказал я.
Ц Мальчишка! Но он старик!
Ц Неужели? Лицо у него было такое моложавое.
Ц Он весь в морщинах!
Ц Несчастный! Жизнь его, очевидно, не красна. Ненормальное положение при
казчиков, десятичасовой труд… Об этом еще писали. Впрочем, сегодняшний з
аработок поправит его делишки.
Мимозов вскочил и приблизился к нам. Я думал, что он ударит меня, но он суро
во сказал:
Ц Едем! Нам пора.
При прощании хозяйка удержала мою руку в своей и прошептала:
Ц Ведь вы навестите меня? Я буду так рада! Merci за букет. Приезжайте одни.
Мимозов это слышал.


III

Возвращаясь домой, мы долго молчали. Потом я спросил задушевным тоном:
Ц А любишь ты детскую елку, когда колокола звонят радостным благовесто
м и румяные детские личики резвятся около дерева тихой радости и умилени
я? Вероятно, тебе дорога летняя лужайка, освещенная золотым солнцем, кото
рое ласково греет травку и птичек… Или первый поцелуй теплых губок любим
ой женщи…
Падая с пролетки и уже лежа на мостовой, я успел ему крикнуть:
Ц Да здравствует тайна!



Дружба

Посвящается Марусе Р.


Уезжая, Кошкин сказал жене:
Ц Я, Мурочка, вернусь завтра. Так как ты сегодня собралась в театр, то сопр
овождать тебя будет вместо меня мой друг Бултырин. Он, правда, недалек и че
ловек по характеру тяжелый, но привязан ко мне и к тебе будет внимателен. К
огда вернетесь домой, ты можешь положить его в моем кабинете, чтобы тебе н
е было страшно.
Ц Да мне и так не будет страшно, Ц возразила жена.
Ц Ну, все-таки! Мужчина в доме.
А когда приехал Бултырин, Кошкин отвел его в угол и сказал:
Ц Друг Бултырин! Оставляю жену на тебя. Ты уж, пожалуйста, присмотри за не
й. Сказать тебе откровенно, мне не больно нравятся разные молодые негодя
и, которые, как только отвернешься, сейчас же вырастают подле нее. С тобой
же я могу быть уверен, что они не рискнут нашептывать ей разные идиотские
слова.
Ц Кошкин! Ц сказал сурово, с непреклонным видом Бултырин. Ц Положись н
а меня. Как ты знаешь, моя семейная жизнь сложилась несчастливо: жена моя т
аки удрала с каким-то презренным молокососом! Поэтому я уже научен горьк
им опытом и ни на какую удочку не поддамся.
Он бросил мрачный взгляд на сидевшую у рояля Мурочку и молча многообещаю
ще пожал руку Кошкина.
Кошкин уехал.

Одевшись, Мурочка стояла у трюмо, прикалывала шляпу и спрашивала следивш
его за ней беспокойным взглядом Бултырина:
Ц О чем вы шептались с Жоржем?
Ц Так, вообще. Он поручил мне быть все время около вас.
Ц Зачем? Ц удивилась Мурочка.
Бултырин рассеянно засунул в рот нож для разрезания книг и, призадумавши
сь, ответил:
Ц Я полагаю, он боится, нет ли у вас любовника?
Ц Послушайте! Ц вспыхнула Мурочка. Ц Если вы не можете быть элементар
но вежливым, я вас сейчас же прогоню от себя и в театр поеду одна.
«Да! Ц подумал Бултырин. Ц Хитра ты больно… Меня прогонишь, а сама к любо
внику побежишь. Знаем мы вас». А вслух сказал:
Ц Это же он говорил, а не я. Я не знаю, может быть, у вас и любовника-то никак
ого нет.
Этими словами он хотел польстить Мурочкиной добродетели, но Мурочка над
улась и на извозчика села злая, молчаливая.
Бултырин был совершеннейший медведь: в экипаж вскочил первый, занявши тр
и четверти места, а когда по дороге им встретился Мурочкин знакомый, прив
етливо с нею раскланявшись, исполнительный Бултырин потихоньку оберну
лся ему вслед и погрозил кулаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18