— Он указал на Алана, посмотрев на него проницательным взглядом. Ямочка вновь появилась на щеке, когда он улыбнулся, но так же быстро исчезла. — Я должен быть уверен, что ты прибудешь в полной безопасности в свои собственные земли.Плечи Адики напряглись. Она поправила рукав своей одежды, как делала всегда, когда была раздражена.— Старые люди так легко жертвуют молодыми. А ваша ученица с радостью принимает ту судьбу, которую вы так неожиданно ей предначертали?Алан хотел подойти к Адике и успокоить ее, но передумал, заметив, как помощница Двупалого подняла край накидки, закрывая лицо. Лучше не вмешиваться. Это не в его власти.Двупалый ласково посмотрел на Адику, как будто гнев, кипящий в ее сердце, пролился по нему прохладной водой. Но в голосе его чувствовалось напряжение.— Ты считаешь, что старые люди с радостью хоронят молодых? — Он указал рукой на безмолвные горшочки, стоящие в раскрашенной нише. — Верь тому, что видят твои глаза. Я сожалею о том, что молодые были вынуждены разделить тяжелое бремя со старшими. Но у нас нет иного выхода, если мы не хотим, чтобы Проклятые выиграли эту войну и заключили все человечество в рабство.Его слова заставили Алана занервничать. Почему все упорно продолжают говорить о судьбе и смерти? Адика так молода. Даже несмотря на то, что действительно все люди со временем умрут, кто-то раньше, кто-то позже, она должна прожить еще много счастливых лет. Рядом с ним, Аланом.Где-то вдалеке жалобно завывал ветер, подобно угасающим и медленно стихающим воплям младенца, которого оторвали от материнской груди.— Идемте. — На этот раз ямочка не появилась на щеке Двупалого, а мимолетная улыбка быстро исчезла. — Мы не можем ждать, пока шторм стихнет сам собой. Мы должны пройти тропой феникса в земли Хорны.Он зачерпнул немного массы красного цвета с керамического блюдца, стоящего в одной из ниш, и провел пальцем по лбу Адики, оставляя красный след. Подумав долю секунды, он сделал то же самое и Алану. Прежде чем отдернули занавесь и они могли выйти из комнаты, Двупалый прикрыл голову покрывалом.В просторной комнате их ждали шестеро человек, Лаоина вздохнула с облегчением, увидев их, и тут же встала рядом с Адикой. Двупалый обратился к каждому из соплеменников, но фразы были настолько сложные и непонятные, что Лаоина только покачала головой в замешательстве оттого, что не может перевести.Хани подошел к Алану:— Почитаемый прощается со своей семьей.Так это и было. Двупалый покидал свое племя: пальцы на брови, несколько указаний, прикосновение лбов, подобно поцелую или встрече умов.Самой последней Хехоянах пожала его руки. В этот момент все чувства оказались обнажены, будто все завесы между внутренним огнем и внешней маской были тут же сорваны. Она встала на колени и склонила перед ним голову, получая от него благословение. Затем она поднялась и прошла к Адике. Обе руки ее были подняты на уровень груди ладонями вверх, и Адика положила свои руки на ее. Руки второй женщины были короткие и грубоватые, но казались достаточно сильными, чтобы свернуть шею любому молодому мужчине, посмевшему ее оскорбить. У нее тоже не было нескольких пальцев и виднелся такой же рваный, но хорошо залеченный шрам.— Итак, мы идем вместе, — проговорила молодая женщина. — Когда придет время, я узнаю вас лучше, Адика.— Пусть твой народ и твои боги благословят тебя на то, что должно произойти, Хехоянах.— На земле есть только один Бог, — возразила Хехоянах, — он находится одновременно во всех местах, и его никогда не видели.— Тс-с! — прошептала Лаоина, а на лице Хани появилось такое выражение, будто он, словно терпеливый родственник, вынужден в десятый раз выслушивать сказки о том, как человек в одиночку убил зубра. — Откуда ты можешь знать о Боге, которого невозможно увидеть и у которого нет места, где он находится постоянно?— Прошу тебя, — сказал Алан, в удивлении выступая вперед. Только когда они все посмотрели на него несколько озадаченно, он понял, что перешел опять на вендийский. С трудом подбирая каждое слово, он заговорил на языке племени Белого Оленя. — Ты знаешь о Боге, который должен быть одним?— Бог только один! — воскликнула Хехоянах. — Бог не из плоти, а из духа.Двупалый прервал их разговор порывистым жестом.— Так говорит та, чье лицо всегда должно быть сокрыто от чужих взглядов, она видела дух Господа, и сияние все еще озаряет ее лицо, оно слишком яркое, для глаз простых смертных. Я думаю, сейчас не время, дочь моя, для разговоров, подобных этому.— Но если я не буду говорить об этом, все будет выглядеть так, будто я сама поклоняюсь идолам!— Так ты хочешь отблагодарить меня за то, что я отправляю тебя жить среди чужих людей! Дочь моя, в этом ты повинуешься мне. Я поступаю так, как боги указывают мне и поскольку сейчас возникла такая необходимость. Я должен освободить человечество от Проклятых. Если все люди окажутся во власти Проклятых, что ответит на это твой бог и чем он сможет помочь нам?— Господь спасет тех, кто искренне верит, — возразила Хехоянах.— Поступай так, как ты обещала, дочь моя, я обучил тебя всему, что знаю, и ожидаю повиновения с твоей стороны. Если я не вернусь и ты будешь жива, то можешь делать все так, как считаешь правильным, потому что тогда меня не будет здесь, чтобы спорить с тобой. Идемте.Он вышел из комнаты и начал спускаться вниз по тоннелю. Адика и Лаоина следовали за ним. Алан задержался, подзывая Хани.— Прошу тебя, друг, можешь ли ты сказать ей, что я тоже знаю о Боге, о котором она говорила. Она не одна в своей вере.Хани удивленно посмотрел на него.— Неужели этот бог ушел настолько же далеко, как племя Белого Оленя?— Господь не ходит.— Тогда как же Бог пришел на север? Как Бог может одновременно жить в пустыне и в холодных землях?— Но ведь солнце появляется на севере? Если солнце может светить везде, то и Господь так же может пребывать во всех местах одновременно.— Хм. — Хани задумался над этим, но, казалось, не поверил до конца.Ярость жалобно завыла, следуя за Адикой. Но Алан не мог уйти, не сказав Хехоянах, что она не одинока в своей вере.— Пожалуйста, скажи ей, что я знаю этого Бога. Это тоже мой Бог. — Он нарисовал круг на груди, пальцы быстро вспомнили давно забытое движение.Хехоянах громко вздохнула. Она страстно что-то начала говорить, и, когда Хани ответил ей, ее лицо на мгновение озарила бледная улыбка. Она наклонилась и коснулась одной ступни Алана, затем приложила эту руку к сердцу и дотронулась до лба, склонившись, будто выражала ему свое почтение.Лишь однажды простые люди кланялись ему — когда он был наследником графства Лавас.Алан отпрянул назад, споткнувшись о скалу.— Нет, прошу тебя, — заговорил он на вендийском, — не выражай своего уважения тому, кто не заслуживает этого. Во мне ничего не осталось от той прошлой жизни. Это грех — хвататься за то, что было запретно для меня, чего я никогда не мог взять.Словно смутившись, она набросила на лицо покрывало. Хани выглядел так, будто не знал, смеяться ему или плакать, — такое странное выражение появилось у него на лице.— Хехоянах сказала, что по этому знаку можно узнать посланца Бога. Она просит прощения, что сразу не увидела свет Господа на твоем лице. — Понизив голос, он обратился к Алану и выглядел в этот момент, словно тщеславный принц, выражающий сочувствие своему знатному другу, обсуждая непостижимость женской натуры. — Ты знаешь, о чем она говорит, мой друг? Она немного сумасшедшая, с тех пор как вернулась сюда из дома, куда ее отправили на воспитание.Все это время, которое он провел с Адикой, он плыл по течению, подобно упавшему листу, подхваченному водным потоком, наслаждался маленькими радостями каждого нового дня. Сама жизнь дает так много поводов для радости.Но он видел и другую сторону бытия — смерть, и жизнь выглядит намного лучше.— Не нужно насмехаться над ней, — мягко сказал он. Алан взял ее за руку и поднял ее. В глазах ее блестели слезы, переливаясь в неясном свете. Все лицо ее было закрыто покрывалом. — Иди с Богом. И ты обретешь мир.Алан и Хани вышли из залов, окрашенных в красный цвет, и оказались в длинных коридорах, освещенных неясным светом горящих керамических шаров. Через несколько поворотов они заметили Двупалого, Адику и Лаоину на распутье, где проходы пересекались друг с другом, факелы и некоторые вещи лежали, аккуратно сложенные на земле: мешок с различной едой, четыре бурдюка с водой, пара обуви, накидка из полосатой ткани, которую надел Двупалый, и вырезанная палочка длиной с руку Адики.— Идемте, идемте, — раздался нетерпеливый голос Двупалого. Хани встал на колени, чтобы получить благословение святого человека, после чего уважительно поклонился Адике. Он попрощался с Лаоиной — краткий ритуал, особенный для Блуждающих, и наконец повернулся к Алану.— Надеюсь, я могу называть тебя другом.— Конечно, друг мой.Они пожали друг другу руки. Хани развернулся и поспешил прочь.— Не бойся. — Двупалый снял покрывало с головы, вглядываясь в проход.В полной тишине они шли по темному тоннелю. Единственный, едва уловимый свет исходил от накидки Двупалого, светлые полосы фосфоресцировали в темноте. Но сверкала не ткань; это был иной свет, иллюзорный и призрачный, словно лучи солнца проникали сквозь камень и освещали сложную паутину, сплетенную где-то глубоко в подземном мире. Свет от накидки отражался на каменных стенах тоннеля, казалось, будто какое-то огромное существо, созданное из бледного огня, движется вместе с ними по проходу.Он облизал пересохшие губы. Неужели такое тепло исходит от светящихся полос ткани, или они приближаются к чему-то очень горячему?Тоннель резко повернул направо и начал уходить глубоко вниз, затем внезапно вверх, как вдруг на них пахнуло сильным жаром. Двупалый вытащил из рукава золотое перо, которое ярко освещало малейшие изъяны на его руках — белый шрам, появившийся на месте отсутствующих пальцев, сети морщинок, которыми были испещрены его ладони, мозоль на указательном пальце, фаянсовое кольцо на среднем пальце правой руки, — и пришел им на помощь.Он поднес перо к губам и мягко подул. Мелодия, звуки которой раздавались из пера, не была музыкой, не была похожа даже на звук человеческого дыхания, она была подобна шепоту солнечных лучей, пересекающих на рассвете вершину холма, что-то неуловимое, неподвластное пониманию. Из залов, находящихся впереди, послышался ответный шепот. В это мгновение резкий крик оглушил их. Горе и Ярость жалобно заскулили и прижались к ногам Алана.Крик больше не повторился. Огромная птица прошелестела над ними крыльями, растворившись в темноте, постепенно все звуки стихли.Двупалый повел их вперед.Они вышли в узкую пещеру. Столбы вырастали из земли, словно подставки для дротиков, и множество их свисало сверху. Вокруг блестели серебро и пирит, переливаясь желтыми и зелеными цветами, и длинные полосы прозрачной пены казались струями застывшего водопада. Пещера сверкала от яркого света, исходившего от феникса, который сейчас устроился в своем гнезде и тихо спал.Быть может, он просто казался таким большим, словно дом, из-за маленьких размеров пещеры. У него была голова, клюв и тело огромного орла. Все его перья переливались ярким блеском, только на хвосте они сияли изумрудно-зеленым светом, здесь перья выглядывали из-под полураскрытого опахала и каждое из них было отмечено рисунком в форме глаза: все они были сейчас закрыты. Гнездо феникса было свито из травы и тростника, кусочков одежды и выбеленных костей. Некоторые из костей были человеческими. Под его огромным телом корчились и извивались слепые змеи, угрожающе шипя.Чтобы пересечь комнату, они должны были пройти мимо феникса.Алан мягко взял собак за уши и развернул их мордами к себе.— Идите с Адикой, — произнес он тихим голосом, звуки которого заглушало шипение змей.Они осторожно прошли вперед между каменными столбами. Множество ненужных вещей валялось на полу: камни, соломенные лапти, кусочки досок, копье, подпаленный кожаный шлем, пустой кожаный мешок, прекрасные ожерелья и браслеты поблескивали потускневшим золотом. Когда он прошел достаточно, чтобы в случае пробуждения феникса отразить его нападение, он махнул остальным. Шипение змей становилось все громче, и, несмотря на то что глаза феникса все еще были закрыты, перья на его хвосте медленно начинали распушаться. Полдюжины глазков на его хвосте уже приоткрылись.Те глазки действительно раскрылись, наблюдая за тем, как незнакомцы проходили мимо него. Хотя феникс лежал к ним спиной, он мог видеть каждого из людей благодаря движению этих странных глазков — сначала первого, затем второго и, наконец, последнего незваного гостя. Феникс что-то бормотал во сне. Его хвост из изумрудно-золотых перьев раскрылся так, что отдельные перья касались потолка. Двупалый нежно подул в свое перышко во второй раз. Когда дыхание этого звука эхом отразилось от стен пещеры, полная тишина вновь повисла над ними, нарушаемая только шипением змей.Алан отступил назад, готовый следовать за остальными, как вдруг что-то блеснуло, скрытое в куче мусора у его ног. Он наклонился и поднял золотое перо.В ту же секунду открылись все двенадцать глазков на перьях хвоста. Алан отпрянул назад, удивленный таким внезапным пробуждением. Одна из змей выбралась из теплого, уютного гнезда и заскользила по полу, шипя и высовывая язык. Она искала его.Алан поднес перо к губам и подул. Золотая глыба тяжело вздохнула. Полуприкрытые глазки на хвосте начали закрываться, засыпая.Но оставалась еще эта проклятая змея. Он потерял ее из виду в куче мусора. Разбитый кубок откатился в сторону.Отступая назад, держа посох наготове, так что в любой момент он мог нанести сокрушительный удар, Алан прошел мимо каменных столбов, пока не наткнулся на вытянутую вперед руку Двупалого.— Теперь мы должны идти быстрее. — Голос Двупалого звучал так, будто он готов был рассмеяться.Вскоре они вдоволь посмеялись, когда прошли еще немного вниз но тоннелю и оказались у узкой расщелины, наполовину заваленной камнями, там они смогли остановиться и отдохнуть. Алан долго не мог успокоиться, пытаясь смеяться потише, чтобы эхо не отзывалось в каменных проходах, так что слезы выступили у него на глазах.— Ты такой храбрый, — восхищенно сказала Лаоина.— Или глупый, — согласился Двупалый. Он достал кремень и кусочек высушенного гриба вместо древесины.Адика ничего не сказала. Ей это было совершенно не нужно, по обе стороны от нее сидели верные собаки, и только они сейчас знали, насколько сильно он ее любит. Все, что она сделала — просто нежно улыбнулась ему. Бледный свет, исходящий от золотого пера, осветил ее лицо. Так странно, но в этом неясном свете отчетливо проступал на лице ее старый шрам. Она коснулась его щеки и мягко провела пальцем по тому месту, где у него было красное пятнышко в форме розы, которое она однажды показывала ему в своем зеркале.Скорее всего, не от всепоглощающей силы его любви к ней в тот самый момент и зажглось дерево. Наверно, это произошло благодаря кремню. Но факел не мог гореть ярче. Он наклонился и быстро поцеловал Адику в щеку, прежде чем они последовали за Двупалым.Из-за дыма, исходившего от горящего факела, узкий проход казался совсем маленьким, но они продолжали идти вперед; воздух стал влажным, по стенам бежали струйки воды, и звук приближающегося водопада возрастал с каждым шагом. Наконец они вошли в длинную пещеру, полную воды, только узенькая тропинка, по которой можно было пройти дальше, вилась вдоль одной из каменных стен. Этот подземный поток стремительно бежал с дальнего конца грота, где огромный водопад падал вниз с утеса, исчезая в природном подобии трубы недалеко от них. Собаки подошли к воде, попили немного и улеглись на каменном выступе, пока все остальные утоляли жажду. У воды был насыщенный, солоноватый вкус, но она была такой прохладной и освежающей, что они больше не могли довольствоваться одним медом.Вздохнув, Алан привалился к холодному камню и осмотрел пещеру. Она блестела от капелек воды. По всей пещере росли небольшие островки зелено-голубого мха. Со стороны водопада сюда вели два тоннеля. Сама вода была чистая, но здесь было мелко, может быть, глубиной на вытянутую руку. Скользкие желтоватые, коричневые и белые пятна покрывали дно, маленькие светлые рыбешки, саламандры и угри бросились врассыпную, когда Алан поднял повыше факел, чтобы лучше их рассмотреть.— Хрм, хуум, — задумчиво пробормотал Двупалый, пристально смотря на Алана. Очевидно, его запасы знаний языка племени Белого Оленя истощились, поскольку он заговорил на родном языке, а Лаоина переводила. Им приходилось громко кричать, чтобы слова не терялись в шуме водного потока. — Откуда у тебя золотое перо?— Я увидел его на земле и поднял.Подбежала Ярость и громко гавкнула, перекрывая шум воды. Горе проснулся и поднял голову, но тут же его внимание привлекли неслышные звуки, и он пристально всматривался в тоннель, уходящий в сторону от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67