Положительный ответ
здесь возможен в случае, если духовность как таковую не сво-
дить к индивидуальному переживанию религиозности или
"здоровому мистическому ядру" личности, но связывать ее
также с субъектной направленностью и способностью индиви-
да к духовному самотворчеству.
Продуктивной, с точки зрения субъектного критерия,
представляется идея "перинатального переживания" как свое-
образной формы психической активности человеческого ин-
дивида, в которой находят свое отражение и фиксируются
предельные контрастные биопсихические состояния (пере-
живания "космического единства" и "космического поглоще-
ния", агонии умирания и экстаза рождения и др.). "Экзамен
на выживаемость", который сдает каждое человеческое су-
щество в момент рождения, оставляет глубокий след в эмо-
циональной памяти человека, фиксируется в индивидуальном
опыте в виде глубинных критериев, внутренних индикаторов,
позволяющих интуитивно улавливать нарастание угрозы и,
наоборот, ощущать гармонию с миром и самим собой, пере-
живать наслаждение от жизни.
Вполне вероятно, что эти "интуиции" занимают одно
из центральных мест в субъектном ядре, образуя как бы пер-
вичный слой приобретенного психологического опыта и пер-
вые субъектные психологические механизмы эмоционально-
волевой саморегуляции активности. Вместе с тем трансиерсо-
нальная психология, изначально завязанная на психотерапев-
тическую практику и стремящаяся продуктивно использовать
идею генетической преемственности духовного бытия, в ко-
нечном итоге, сводит субъектную активность индивида к
функции преемника, носителя, переживающего "кризис ду-
ховности", преодоление которого по сути достигается путем
извне спровоцированного (препаратом ЛСД-25) "поиторного
рождения", то есть обновления, восстановления, актуализации
исходных биопсихических критериев существования, высво-
бождения своей духовной самости и обретение смысла жизни
через переживание предельных состояний, подобных умира-
нию. Метод реконструкции духовности в данном случае дов-
леет над теорией, а образ "пациента" над образом "человека".
К числу направлений, которые пытались соединить в
своих теоретических схемах и практической деятельности
идеи "глубинной" и "вершинной" психологий, можно отнести
и психосинтез (Р.Ассаджоли, П.Феруччи, Т.Йоу мене,
М.Кремптон и др.)
Основную свою задачу психосинтез видит в том, что-
бы разработать теорию и технологию построения органичной,
внутренне согласованной и объединенной в одно целое лич-
ности. "Психосинтез, - пишет Р.Ассаджоли, - это прежде
всего динамическая, даже драматическая концепция нашей
психической жизни, предстающей как непрерывное взаимо-
действие и борьба множества разных, в том числе противо-
действующих сил с объединяющим центром, который посто-
янно пытается управлять ими, согласовывать их между собой
и использовать. Кроме того, психосинтез применяет множе-
ство методик психологического воздействия, нацеленных в
первую очередь на развитие и совершенствование личности, а
затем - на гармонизацию ее отношений с Я и псе более пол-
ного объединения с ним" [21; 24 ]
С идеей "объединяющего центра", который пытается
согласовывать, управлять и т.п., психосинтез связывает также
предположение о существовании развивающего, созидающего
центра в системе психики. "Имеются основания утверждать,
что по мере дальнейшего развития человека дает о себе знать
еще один организующий центр. В некоторых метафизичес-
138
ких системах о нем говорится как о "монаде" или "вселенском
Я", "всеобщем Я". Возможно, этот центр (Созидающий центр
наивысшего порядка, доступного нашему восприятию) пере-
живается нами в качестве Бога", - находим у М.Крэмптон
[Там же; 297)
Представляя действительность в виде иерархии со-
подчиненных по вертикали, но на своем уровне вполне авто-
номных самоорганизующихся систем (холонов), каждая из
которых имеет свой Созидающий Центр, М.Кремптон вычле-
няет в структуре индивидуального мира человека иерархию
двух таких Центров - "Я" и "я". Если "Я" полагается архе-
типическим, то "я" как бы вырастает из этого архетипа и ста-
новится все более самостоятельным Созидающим Центром,
решающим задачи развития, координации и гармонизации
физического тела, эмоционального "тела" и ментального
"тела" с целью формирования целостной личности.
психосинтез, судя по рассмотренным работам, утверж-
дается в мировой психологии благодаря целенаправленной
разработке представлений о человеке и его психике как це-
лостной самоорганизующейся и саморазвивающейся системе,
занимающей определенное место в иерархии бытия. При этом
предпринимается попытка вычленения и описания центра
управления этой системой в образе инстанции "я", которая и
выступает, по сути, субъектом психической жизни, целена-
правленно интегрирующим, организующим, созидающим, ко-
ординирующим, развивающим, а в целом "синтезирующим"
жизненный мир человека (его сознание и бессознательное,
психику и поведение) и отвечающим за результаты этого
синтеза перед вышестоящей инстанцией "Я", несущей в себе
онтологические образцы бытия.
Следует, однако, отметить, что язык психосинтеза
больше системно-кибернетический, чем собственно психоло-
гический. Ярким по своей адекватности символом-примером
психосинтеТического подхода является превращение путем
встряхивания в детской игрушке калейдоскопе "хаоса" в
"узор". При этом синтезирующая роль "я" не выглядит субъ-
ектно полноценной, а скорее напоминает ребенка, который
собирает из отдельных деталей некоторую конструкцию по
заданному образцу или с помощью (под контролем) взросло-
го, знающего наперед, что и как следует складывать, чтобы
было правильно.
Таким образом, "глубинная" и "вершинная" психоло-
гии в отдельности и, особенно при их сопоставлении, дают
много пищи для размышлений на тему субъекта в психоло-
гии. При этом наиболее важным представляется общий вывод
об укорененности субъектно-психологической сущности чело-
века в нем самом, в пространстве и времени его индивидуаль-
ного бытия. В одном случае - это "инстинктивная", "архе-
типическая", "бессознательная" и, в этом смысле, "глубинная"
субъектность, проявляющаяся в спонтанном движении к вер-
шинам самосознающего и самотворящего "Я", в другом, -
осознанная и, в этом смысле, "вершинная" субъектная актив-
ность, преобразующая наличный уровень психической жизни
согласно (откуда-то свыше данным) образцам целостности,
интегрированности, гармоничности, актуализированности,
удовлетворенности, совершенства и т.д.
Наиболее же сложной и, порой, неразрешимой, в стро-
го научном смысле, для представителей этих психологий ока-
зывается проблема истоков, начал и движущих сил, проблема
субъекта собственно человеческой психической активности,
включая ее развитие. Потому, чаще всего в этом вопросе на-
блюдаются неожиданные переходы от научного языка к мета-
форическому, к мифическим образам и целым повествова-
ниям, не облегчающим понимание сути вопроса, но, скорее,
скрывающим то, что не желает открыться автору в своей сущ-
ностной чистоте.
2.3. "Субъектные" проблемы социально
ориентированной психологии
Индивидуальная психология, к которой условно мож-
но отнести психологию сознания и психологию поведения,
"глубинные" и "вершинные" модели психического с их раз-
личными вариациями и попытками синтеза, принципиально
исходит из постулата непосредственной данности индивиду
источников и движущих сил его психического развития. Со-
циальное окружение, история, культура, общество при гом
рассматриваются как условие, среда, фактор, способствующие
или препятствующие , но причинно не определяющие функ-
ционирование и развитие мира психики. Именно это и по-
служило, следует думать, онтологическим основанием для
развития социально ориентированных направлений в совре-
менной зарубежной психологии,
Раздвоение единой сущностной основы психического
на "идущее от индивида" и "идущее от общества", а также
определенное противопоставление их друг другу, было наибо-
140
лее характерно для психологических учений, разрабатываемых
внутри французской социологической школы (III. Блондель,
Э.Дюркгейм, О.Конт, Л.Леви-Бртль, Т.Рибо и др.). Так,
согласно О.Конту, психические процессы становятся объек-
том науки лишь постольку, поскольку мы устанавливаем и
определяем их извне, в объективном наблюдении, и вскры-
ваем вне их лежащие причины. Если в его первых работах
предмет психологии был относительно равноценно представ-
лен биологией мозга и социологией, то в дальнейшем, как
отмечает С.Л.Рубинштейн, психология была по преимущест-
ву включена в социологию, в психосоциологию. О.Конт под-
черкивал, что человек является по самой природе своей соци-
альным существом и не может быть понят вне зависимости
от социальной среды, которая его формирует. Даже устано-
вление локализации психических функций в мозгу должно
осуществляться с учетом этой зависимости, ее характера и т.д.
[См. 225; 308-310). Абсолютизация социального фактора, воз-
ведение его в ранг причины формирования и развития чело-
века соответственно "овнешняет" и "удваивает" ту инстанцию,
которой приписывается функция субъекта.
Э.Дюркгейм также полагал, что человеческий индивид
состоит из двух существ, ориентированных в двух расходя-
щихся и почти противоположных направлениях, а именно: из
индивидуального существа, которое имеет свою основу в орга-
низме и круг действия которого оказывается поэтому узкоо-
граниченным, и из существа социального, которое представля-
ет в нас наивысшую реальность, то есть общество [См. 346;
23). Онтологическая сторона социологии Э.Дюркгейма при
этом сводится к признанию основательности и автономности
социальной реальности. В ней утверждается примат социаль-
ной реальности по отношению к индивидуальной и ее исключи-
тельное значение в детерминации человеческого сознания и
поведения. Значение же индивидуальной реальности признает-
ся вторичным. Общество рассматривается как независимая от
индивидов, вне- и надиндивидуальная реальность, которая об-
ладает принудительной силой по отношению к ним, домини-
рует над ними, создает их [См. 94; 318).
Своеобразным итогом такого рода "социологизации"
психологии оказалась "психологизация" социологии: содержа-
ние социального в человеке для Э.Дюркгейма составляют
"коллективные представления" и порождается оно ничем
иным, как этими "представлениями". Потому, если подходить
строго, то у Э.Дюркгейма не социальное, а психическое, по-
рождает, формирует высшие уровни индивидуальной психи-
ки, например, интеллектуальное содержание сознания и т.п.
Следовательно, речь идет об особой форме психического де-
терминизма, который по его внешнему характеру сродни вли-
янию юнговского коллективного бессознательного, но дик-
тующего свою волю индивиду не из "внешних" для него глу-
бин его внутреннего мира, но из "внешних" же для него вер-
шин социального мира коллективных представлений. Следова-
тельно, там, в мире коллективных представлений и следует
искать "то" или "того", что или кто есть его субъектом.
Ш.Блондель также мыслит социальную жизнь как не-
что внешнее по отношению к органическим основам индиви-
дуальной жизни. "Наша первая пеленка есть первый саван
нашей индивидуальности", - так образно выразил он сущность
своих научных взглядов, подчеркивая социальную обуслов-
ленность как интеллектуальной, так и эмоционально-волевой
сфер человека (См. 340; 341).
Специфическая особенность этой "обусловленности"
составляет, согласно Ш.Блонделю, ни много ни мало, утрату
индивидуальности. "Для того, чтобы включиться в коллек-
тивные схемы, дискурсивные или моторные понятия, значи-
мые для всех состояния сознания, очевидно, не могут не поте-
рять нечто из того, что составляло их первичную индивиду-
альность" 1341; 267]. Кроме того, продолжает он, "чем более
наше "я" стремится уяснить себе самого себя и осознать свои
душевные состояния, чем более оно упорядочивает себя таким
образом, тем более оно теряет свои единичные, исключитель-
ные черты и переходит к сумме элементов, концептуализиро-
ванных, универсализированных и, следовательно, деперсона-
лизированных" [Там же; 268 ]. Такому выводу способствует
также понятие о "чистой", "незамутненной" коллективными
представлениями, психике, которая является, по мнению
Ш.Блонделя, истинным предметом психологии, исследование
которой может осуществляться лишь путем элиминирования
сознания.
Несколько оживляет эту безрадостную картину соци-
альной диктатуры замечание автора об "избранных", которым
почему-то удается сохранять индивидуальность, у которых
воля не сводится к послушанию. Вероятно, это те, немного-
численные счастливцы, которые составляют, согласно
А.Маслоу, 1%, и, в отличие от других, склонны к самоактуа-
лнзации, у которых, согласно К.Юнгу бессознательное согла-
совано с сознанием. Таким образом, и у Ш.Блонделя под-
линным субъектом психики оказывается социальная среда,
несущая в себе и передающая человеку необходимый ему
142
опыт. В то же время, одаривание коллективными представле-
ниями элиминирует индивидуальную субъектность, а с ней
оригинальность, неповторимость, уникальность, творчество и
свободу.
. Именно в части отстаивания индивидуальной субъ-
ектности, пытался дополнить и развить идеи своих коллег
Л.Леви-Брюль. Он отказался от метафизической гипотезы
Э-Дюркгейма, гласящей о том, что в качестве носителя кол-
лективных представлений выступает некий коллективный
субъект, сознание которого надстраивается над сознанием ин-
дивидуальных субъектов. Кол.пективные представления у него
- не представления коллективного субъекта, а представления
индивида, установленные коллективом (См. 225; 325).
П.Жане также утверждал, что психическая деятель-
ность человека принимает строение социального акта под вли-
янием общественной жизни; внешние отношения сотрудни-
чества между людьми превращаются в принцип строения пси-
хики каждого из них. Субъект репродуцирует по отношению к
самому себе то поведение, которое он осуществлял по отноше-
нию к другим, то есть он сотрудничает с самим собой, зас-
тавляет себя действовать в ситуациях, в которых отсут-
ствует внешнее принуждение и т.д. [См. 354; 102].
Вместе с тем, признание социальной обусловленности
психики у П.Жане не отрицает необходимости учета влияния
внутренних условий, а именно: изначальной способности к
движению, к перемещению живого существа, к двигательной
активности, которая, надо полагать, является биологической
по своей природе, не имеющей никаких психосоциальных
определений. Такгш образом, в предмет науки психика вводит-
ся им исключительно как приобретенное свойство человека,
который есть в исходном, природном своем субъектном ка-
честве нечто подобное понятию "подвижная tahula rasa".
Более последовательным в этом отношении был
А.Пьерон, который приписывал человеку два фундаменталь-
ных свойства или способности: способность ощущать, испы-
тывать внешние воздействия, и способность действовать, осу-
ществлять практический контакт с окружающим миром.
Именно он сформулировал идею единства психики и действия,
расс-чатривая психику с эволюционной точки зрения как спе-
цифическое. сре-дство регуляции поведения.
Исповедуя объективный подход в психологии, А.Пье-
рон, в отличие 01 бихсвиористов, не исключает из нее психи-
ку, однпко отрицает при этом интроспективный подход, а
вместе с ним и субъективное исследование явлений сознания
в целом. Вместе с тем, определяя формы психической актив-
ности, он, наряду с реактивными реакциями на стимулы сре-
ды, вподит понятие о "гормогенной" (от грем. hore - желание,
стремление) и агогенной (от лат. ago - приводить в движение,
действовать) способах регуляции, которые являются формами
активного ответа на эти стимулы {Си. 369 j.
Введение положения об изначально деятельном харак-
тере психического тем не менее не приближают А.Пьерона к
объективному пониманию человека как субъекта психической
активности. Непоследовательность его концепции проявляется
в попытке соединить приспособительный подход с идеей об
ощущениях как биологических символах внешних сил. Пред-
ставление о "субъективной вселенной" псе же не трансфор-
мируется у него в понятие о ее самодвижении, о субъектной
активности психического самотворчества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
здесь возможен в случае, если духовность как таковую не сво-
дить к индивидуальному переживанию религиозности или
"здоровому мистическому ядру" личности, но связывать ее
также с субъектной направленностью и способностью индиви-
да к духовному самотворчеству.
Продуктивной, с точки зрения субъектного критерия,
представляется идея "перинатального переживания" как свое-
образной формы психической активности человеческого ин-
дивида, в которой находят свое отражение и фиксируются
предельные контрастные биопсихические состояния (пере-
живания "космического единства" и "космического поглоще-
ния", агонии умирания и экстаза рождения и др.). "Экзамен
на выживаемость", который сдает каждое человеческое су-
щество в момент рождения, оставляет глубокий след в эмо-
циональной памяти человека, фиксируется в индивидуальном
опыте в виде глубинных критериев, внутренних индикаторов,
позволяющих интуитивно улавливать нарастание угрозы и,
наоборот, ощущать гармонию с миром и самим собой, пере-
живать наслаждение от жизни.
Вполне вероятно, что эти "интуиции" занимают одно
из центральных мест в субъектном ядре, образуя как бы пер-
вичный слой приобретенного психологического опыта и пер-
вые субъектные психологические механизмы эмоционально-
волевой саморегуляции активности. Вместе с тем трансиерсо-
нальная психология, изначально завязанная на психотерапев-
тическую практику и стремящаяся продуктивно использовать
идею генетической преемственности духовного бытия, в ко-
нечном итоге, сводит субъектную активность индивида к
функции преемника, носителя, переживающего "кризис ду-
ховности", преодоление которого по сути достигается путем
извне спровоцированного (препаратом ЛСД-25) "поиторного
рождения", то есть обновления, восстановления, актуализации
исходных биопсихических критериев существования, высво-
бождения своей духовной самости и обретение смысла жизни
через переживание предельных состояний, подобных умира-
нию. Метод реконструкции духовности в данном случае дов-
леет над теорией, а образ "пациента" над образом "человека".
К числу направлений, которые пытались соединить в
своих теоретических схемах и практической деятельности
идеи "глубинной" и "вершинной" психологий, можно отнести
и психосинтез (Р.Ассаджоли, П.Феруччи, Т.Йоу мене,
М.Кремптон и др.)
Основную свою задачу психосинтез видит в том, что-
бы разработать теорию и технологию построения органичной,
внутренне согласованной и объединенной в одно целое лич-
ности. "Психосинтез, - пишет Р.Ассаджоли, - это прежде
всего динамическая, даже драматическая концепция нашей
психической жизни, предстающей как непрерывное взаимо-
действие и борьба множества разных, в том числе противо-
действующих сил с объединяющим центром, который посто-
янно пытается управлять ими, согласовывать их между собой
и использовать. Кроме того, психосинтез применяет множе-
ство методик психологического воздействия, нацеленных в
первую очередь на развитие и совершенствование личности, а
затем - на гармонизацию ее отношений с Я и псе более пол-
ного объединения с ним" [21; 24 ]
С идеей "объединяющего центра", который пытается
согласовывать, управлять и т.п., психосинтез связывает также
предположение о существовании развивающего, созидающего
центра в системе психики. "Имеются основания утверждать,
что по мере дальнейшего развития человека дает о себе знать
еще один организующий центр. В некоторых метафизичес-
138
ких системах о нем говорится как о "монаде" или "вселенском
Я", "всеобщем Я". Возможно, этот центр (Созидающий центр
наивысшего порядка, доступного нашему восприятию) пере-
живается нами в качестве Бога", - находим у М.Крэмптон
[Там же; 297)
Представляя действительность в виде иерархии со-
подчиненных по вертикали, но на своем уровне вполне авто-
номных самоорганизующихся систем (холонов), каждая из
которых имеет свой Созидающий Центр, М.Кремптон вычле-
няет в структуре индивидуального мира человека иерархию
двух таких Центров - "Я" и "я". Если "Я" полагается архе-
типическим, то "я" как бы вырастает из этого архетипа и ста-
новится все более самостоятельным Созидающим Центром,
решающим задачи развития, координации и гармонизации
физического тела, эмоционального "тела" и ментального
"тела" с целью формирования целостной личности.
психосинтез, судя по рассмотренным работам, утверж-
дается в мировой психологии благодаря целенаправленной
разработке представлений о человеке и его психике как це-
лостной самоорганизующейся и саморазвивающейся системе,
занимающей определенное место в иерархии бытия. При этом
предпринимается попытка вычленения и описания центра
управления этой системой в образе инстанции "я", которая и
выступает, по сути, субъектом психической жизни, целена-
правленно интегрирующим, организующим, созидающим, ко-
ординирующим, развивающим, а в целом "синтезирующим"
жизненный мир человека (его сознание и бессознательное,
психику и поведение) и отвечающим за результаты этого
синтеза перед вышестоящей инстанцией "Я", несущей в себе
онтологические образцы бытия.
Следует, однако, отметить, что язык психосинтеза
больше системно-кибернетический, чем собственно психоло-
гический. Ярким по своей адекватности символом-примером
психосинтеТического подхода является превращение путем
встряхивания в детской игрушке калейдоскопе "хаоса" в
"узор". При этом синтезирующая роль "я" не выглядит субъ-
ектно полноценной, а скорее напоминает ребенка, который
собирает из отдельных деталей некоторую конструкцию по
заданному образцу или с помощью (под контролем) взросло-
го, знающего наперед, что и как следует складывать, чтобы
было правильно.
Таким образом, "глубинная" и "вершинная" психоло-
гии в отдельности и, особенно при их сопоставлении, дают
много пищи для размышлений на тему субъекта в психоло-
гии. При этом наиболее важным представляется общий вывод
об укорененности субъектно-психологической сущности чело-
века в нем самом, в пространстве и времени его индивидуаль-
ного бытия. В одном случае - это "инстинктивная", "архе-
типическая", "бессознательная" и, в этом смысле, "глубинная"
субъектность, проявляющаяся в спонтанном движении к вер-
шинам самосознающего и самотворящего "Я", в другом, -
осознанная и, в этом смысле, "вершинная" субъектная актив-
ность, преобразующая наличный уровень психической жизни
согласно (откуда-то свыше данным) образцам целостности,
интегрированности, гармоничности, актуализированности,
удовлетворенности, совершенства и т.д.
Наиболее же сложной и, порой, неразрешимой, в стро-
го научном смысле, для представителей этих психологий ока-
зывается проблема истоков, начал и движущих сил, проблема
субъекта собственно человеческой психической активности,
включая ее развитие. Потому, чаще всего в этом вопросе на-
блюдаются неожиданные переходы от научного языка к мета-
форическому, к мифическим образам и целым повествова-
ниям, не облегчающим понимание сути вопроса, но, скорее,
скрывающим то, что не желает открыться автору в своей сущ-
ностной чистоте.
2.3. "Субъектные" проблемы социально
ориентированной психологии
Индивидуальная психология, к которой условно мож-
но отнести психологию сознания и психологию поведения,
"глубинные" и "вершинные" модели психического с их раз-
личными вариациями и попытками синтеза, принципиально
исходит из постулата непосредственной данности индивиду
источников и движущих сил его психического развития. Со-
циальное окружение, история, культура, общество при гом
рассматриваются как условие, среда, фактор, способствующие
или препятствующие , но причинно не определяющие функ-
ционирование и развитие мира психики. Именно это и по-
служило, следует думать, онтологическим основанием для
развития социально ориентированных направлений в совре-
менной зарубежной психологии,
Раздвоение единой сущностной основы психического
на "идущее от индивида" и "идущее от общества", а также
определенное противопоставление их друг другу, было наибо-
140
лее характерно для психологических учений, разрабатываемых
внутри французской социологической школы (III. Блондель,
Э.Дюркгейм, О.Конт, Л.Леви-Бртль, Т.Рибо и др.). Так,
согласно О.Конту, психические процессы становятся объек-
том науки лишь постольку, поскольку мы устанавливаем и
определяем их извне, в объективном наблюдении, и вскры-
ваем вне их лежащие причины. Если в его первых работах
предмет психологии был относительно равноценно представ-
лен биологией мозга и социологией, то в дальнейшем, как
отмечает С.Л.Рубинштейн, психология была по преимущест-
ву включена в социологию, в психосоциологию. О.Конт под-
черкивал, что человек является по самой природе своей соци-
альным существом и не может быть понят вне зависимости
от социальной среды, которая его формирует. Даже устано-
вление локализации психических функций в мозгу должно
осуществляться с учетом этой зависимости, ее характера и т.д.
[См. 225; 308-310). Абсолютизация социального фактора, воз-
ведение его в ранг причины формирования и развития чело-
века соответственно "овнешняет" и "удваивает" ту инстанцию,
которой приписывается функция субъекта.
Э.Дюркгейм также полагал, что человеческий индивид
состоит из двух существ, ориентированных в двух расходя-
щихся и почти противоположных направлениях, а именно: из
индивидуального существа, которое имеет свою основу в орга-
низме и круг действия которого оказывается поэтому узкоо-
граниченным, и из существа социального, которое представля-
ет в нас наивысшую реальность, то есть общество [См. 346;
23). Онтологическая сторона социологии Э.Дюркгейма при
этом сводится к признанию основательности и автономности
социальной реальности. В ней утверждается примат социаль-
ной реальности по отношению к индивидуальной и ее исключи-
тельное значение в детерминации человеческого сознания и
поведения. Значение же индивидуальной реальности признает-
ся вторичным. Общество рассматривается как независимая от
индивидов, вне- и надиндивидуальная реальность, которая об-
ладает принудительной силой по отношению к ним, домини-
рует над ними, создает их [См. 94; 318).
Своеобразным итогом такого рода "социологизации"
психологии оказалась "психологизация" социологии: содержа-
ние социального в человеке для Э.Дюркгейма составляют
"коллективные представления" и порождается оно ничем
иным, как этими "представлениями". Потому, если подходить
строго, то у Э.Дюркгейма не социальное, а психическое, по-
рождает, формирует высшие уровни индивидуальной психи-
ки, например, интеллектуальное содержание сознания и т.п.
Следовательно, речь идет об особой форме психического де-
терминизма, который по его внешнему характеру сродни вли-
янию юнговского коллективного бессознательного, но дик-
тующего свою волю индивиду не из "внешних" для него глу-
бин его внутреннего мира, но из "внешних" же для него вер-
шин социального мира коллективных представлений. Следова-
тельно, там, в мире коллективных представлений и следует
искать "то" или "того", что или кто есть его субъектом.
Ш.Блондель также мыслит социальную жизнь как не-
что внешнее по отношению к органическим основам индиви-
дуальной жизни. "Наша первая пеленка есть первый саван
нашей индивидуальности", - так образно выразил он сущность
своих научных взглядов, подчеркивая социальную обуслов-
ленность как интеллектуальной, так и эмоционально-волевой
сфер человека (См. 340; 341).
Специфическая особенность этой "обусловленности"
составляет, согласно Ш.Блонделю, ни много ни мало, утрату
индивидуальности. "Для того, чтобы включиться в коллек-
тивные схемы, дискурсивные или моторные понятия, значи-
мые для всех состояния сознания, очевидно, не могут не поте-
рять нечто из того, что составляло их первичную индивиду-
альность" 1341; 267]. Кроме того, продолжает он, "чем более
наше "я" стремится уяснить себе самого себя и осознать свои
душевные состояния, чем более оно упорядочивает себя таким
образом, тем более оно теряет свои единичные, исключитель-
ные черты и переходит к сумме элементов, концептуализиро-
ванных, универсализированных и, следовательно, деперсона-
лизированных" [Там же; 268 ]. Такому выводу способствует
также понятие о "чистой", "незамутненной" коллективными
представлениями, психике, которая является, по мнению
Ш.Блонделя, истинным предметом психологии, исследование
которой может осуществляться лишь путем элиминирования
сознания.
Несколько оживляет эту безрадостную картину соци-
альной диктатуры замечание автора об "избранных", которым
почему-то удается сохранять индивидуальность, у которых
воля не сводится к послушанию. Вероятно, это те, немного-
численные счастливцы, которые составляют, согласно
А.Маслоу, 1%, и, в отличие от других, склонны к самоактуа-
лнзации, у которых, согласно К.Юнгу бессознательное согла-
совано с сознанием. Таким образом, и у Ш.Блонделя под-
линным субъектом психики оказывается социальная среда,
несущая в себе и передающая человеку необходимый ему
142
опыт. В то же время, одаривание коллективными представле-
ниями элиминирует индивидуальную субъектность, а с ней
оригинальность, неповторимость, уникальность, творчество и
свободу.
. Именно в части отстаивания индивидуальной субъ-
ектности, пытался дополнить и развить идеи своих коллег
Л.Леви-Брюль. Он отказался от метафизической гипотезы
Э-Дюркгейма, гласящей о том, что в качестве носителя кол-
лективных представлений выступает некий коллективный
субъект, сознание которого надстраивается над сознанием ин-
дивидуальных субъектов. Кол.пективные представления у него
- не представления коллективного субъекта, а представления
индивида, установленные коллективом (См. 225; 325).
П.Жане также утверждал, что психическая деятель-
ность человека принимает строение социального акта под вли-
янием общественной жизни; внешние отношения сотрудни-
чества между людьми превращаются в принцип строения пси-
хики каждого из них. Субъект репродуцирует по отношению к
самому себе то поведение, которое он осуществлял по отноше-
нию к другим, то есть он сотрудничает с самим собой, зас-
тавляет себя действовать в ситуациях, в которых отсут-
ствует внешнее принуждение и т.д. [См. 354; 102].
Вместе с тем, признание социальной обусловленности
психики у П.Жане не отрицает необходимости учета влияния
внутренних условий, а именно: изначальной способности к
движению, к перемещению живого существа, к двигательной
активности, которая, надо полагать, является биологической
по своей природе, не имеющей никаких психосоциальных
определений. Такгш образом, в предмет науки психика вводит-
ся им исключительно как приобретенное свойство человека,
который есть в исходном, природном своем субъектном ка-
честве нечто подобное понятию "подвижная tahula rasa".
Более последовательным в этом отношении был
А.Пьерон, который приписывал человеку два фундаменталь-
ных свойства или способности: способность ощущать, испы-
тывать внешние воздействия, и способность действовать, осу-
ществлять практический контакт с окружающим миром.
Именно он сформулировал идею единства психики и действия,
расс-чатривая психику с эволюционной точки зрения как спе-
цифическое. сре-дство регуляции поведения.
Исповедуя объективный подход в психологии, А.Пье-
рон, в отличие 01 бихсвиористов, не исключает из нее психи-
ку, однпко отрицает при этом интроспективный подход, а
вместе с ним и субъективное исследование явлений сознания
в целом. Вместе с тем, определяя формы психической актив-
ности, он, наряду с реактивными реакциями на стимулы сре-
ды, вподит понятие о "гормогенной" (от грем. hore - желание,
стремление) и агогенной (от лат. ago - приводить в движение,
действовать) способах регуляции, которые являются формами
активного ответа на эти стимулы {Си. 369 j.
Введение положения об изначально деятельном харак-
тере психического тем не менее не приближают А.Пьерона к
объективному пониманию человека как субъекта психической
активности. Непоследовательность его концепции проявляется
в попытке соединить приспособительный подход с идеей об
ощущениях как биологических символах внешних сил. Пред-
ставление о "субъективной вселенной" псе же не трансфор-
мируется у него в понятие о ее самодвижении, о субъектной
активности психического самотворчества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57