И такая жизненная стратегия,
сверхзадача (самосохранения, выживания, спасения), действи-
тельно, может и должна иметь место в структуре субъектной
активности и входить в предмет философии. Иное дело, что
она не исчерпывает "весь список" субъектных сверхзадач че-
ловека,
Близкой экзистенциализму (особенно его религиозно-
му крылу) по способу философствования выступает отече-
ственная онтология, которая ставит и решает проблемы
смысла жизни человека, различая внешний И внутренний
"пласты" его бытия и т.д. Однако источник субъектной актив-
ности человека (свободной, творческой) она "окрашивает"
преимущественно в положительные эмоциональные цвета,
усматривая его в радости любовного единения с бытием и
Богом как средоточием сушностного.
Здесь смысл субъектного усилия видится не в избега-
нии Ничто, но в тяготении к Нечю, которое есть Все. Если
при этом мыслить человека, укорененным в це-нтре бытия, к
экзистенциальную философию по направленности философ-
ствования можно считать, скорее, "центробежной", а отече-
ственную онтологию "центростремительной". Дополнитель-
ным аргументом для такой дифференциации может служить
также ориентация последней на идею "богочеловечества", как
высшего онтологического уровня субъектного бытия, который
потенциально заложен в каждом индивиде в виде интенции к
свободе и творчеству.
Персонализм, как отмечалось, сложился в результате
"совместных усилий" представителей "отечественного зару-
бежья" и американских философов, которые пытались по-
строить жизнеутверждающую онтологически ориентирован-
ную философскую концепцию на основе признания реально
существующей конкретной личности первичной реальностью
и высшей духовной ценностью.
С феноменологией персонализм связывает признание
того, что сущность человека укоренена в нем самом. Понятие
"персона", в этом смысле, созвучно понятию "трансценден-
тальный субъект". Однако, если последний утверждает себя в
феноменах активности сознания, в созерцании и рефлексии,
то "персона", по идее, есть активный субъект, обладающий
свободой воли, способностью творчески мыслить и практиче-
ски действовать.
Во многом персонализм близок к экзистенциализму,
например, в актуализации для философии проблем индивиду-
ального бытия человека в его противоречивом взаимодей-
ствии с общественным бытием. Однако, если первый как бы
"растворяет" объект в себе как субъекте, то второй, наоборот,
пытается субъектно отгородиться от объективного мира, из-
бежать столкновения с ним.
"Экзистенциальный" человек "заброшен в мир",
"персона" разумно "вовлекается", входит в него, осуществляя
преобразования в соответствии с личными устремлениями.
Если в экзистенциализме человек преимущественно погружен
в самосозерцание и основная работа выполняется во внутрен-
нем душевно-духовном плане, в персонализме человек отлича-
ется активным творческим личным сознанием, оптимистиче-
скими замыслами и целями самосовершенствования.
Однако, по мере "восхождения" к конкрегной субъект-
ности "крутизна подъема" возрастает, повышается опасность
соскальзывания к представлению о человеке как "объекте",
"марионетке", "полигоне", "мосте", то есть средстве, с по-
мощью которого нечто первосущее обнаруживает, постигает и
утверждает себя. Чтобы избежать подобного (финала, персона-
лизм, как бы раздваивает свою осно1знук) категорию на: "пер-
сону", составляющую творческую субъектипность конкретного
человеческого существа и "верховную персону", сущностно
представляющую бытие Вога.
Казалось бы получается конструкция, внешне неплохо
защищенная от критики. Однако она сразу же начинает обна-
руживать спои слабые места, если к ней "изнутри" приложить
критерий субьектности и задаться вопросами о том, что в
"персоне" от Бога, а что от самого человека, кто из них яв-
ляется подлинной "творческой субъективностью" в реальных
актах индивидуального жизнеосуществления, кто автор и кто
исполнитель жизненной драмы, с кого и какой спрос за пере-
житое и содеянное человеком
В определенном смысле противоположной отмечен-
ным выше представляется философская позиция прагматизма.
Субъектная позиция и активность человека здесь основывают-
ся на приватном жизненном интересе и исключительно внут-
ренних критериях: я сам есть закон для себя, истина в по-
следней инстанции. Я и только я сам могу знать, 410 есть для
меня добро, а что есть зло, что прекрасно, а что безобразно.
Если идея bora может иметь для меня положительное зна-
чение, - я стану верующим. Вели отрицательное, - атеистом.
Мир, природа, другие люди сами по себе, вне значимости для
меня, не имеют смысла вообще, или являются второстепен-
ными.
Похоже, что именно прагматизм максимально удо-
влетворяет критерию субыктногти. Человек здесь не служит
и не поклоняется внешним силам. Он сам является носителем
своей сущности и ни с кем не делит роль автора и творца
своей жизни. Он подлинно свободен, ибо действует исходя
исключительно из личною интереса. Однако замеченное в
связях с позитивизмом это направление не фиксируется на
проблемах, формулируемых в ключе "почему" или "откуда",
но фиксирует внимание преимущественно на целях и задачах,
возникающих в пространстве между "зачем" и "как".
Проблема истоков, причин, движущих сил развитии
человека, как и другие философские проблемы метафизиче-
ского характера, не считаются особенно популярными среди
представителей прагматизма, ибо их рассмотрение слишком
далеко отстоит от ioio, что представляется жизненно значи-
мым для каждого человека, от того, что определяет успеш-
ность его активности. Потму пригм.пп.м безусловш с-Ч1"(ус1
включить в число тех философских направлений, которые
"восходят к субъекту" со стороны аксиологии и праксиологии,
но учитывая при этом присущий ему, довольно конкретный,
уровень философствования.
Советская философия всегда была ориентирована на
идею человека как преобразователя мира, творца, субъекта
собственной жизни и общественного развития, стремящегося к
полному раскрытию своих сущностных сил, готового к испы-
таниям, героическим поступкам, подвигам во имя светлого
будущего. Вытие как объект здесь противостоит субъекту не в
качестве опасности, а, скорее, в качестве союзника или пре-
грады, которую нужно преодолеть на пути к новому, неизве-
данному. Мир для такого рода субъекта есть эксперименталь-
ная площадка, полигон, а также сырье и материал, необходи-
мые для реализации его революционных замыслов. Однако, в
чем выражается свобода и в чем состоит "персональный"
смысл творческой активности конкретного субъекта, его рево-
люционно-преобразовательной деятельности?
Свобода есть осознанная .необходимость. Чем глубже
осознана эта необходимость, тем человек свободнее. А смысл
революционной субъектности заключается в том, что обрести
свою человеческую сущность (изначально находящуюся не в
нем, а в системе общественных отношений) конкретный ин-
дивид сможет только в обмен на общественно полезную твор-
ческую .деятельностью. И чем больше в ней будет общеполез-
ности и самозабвенности, тем больше сущности войдет в ее
исполнителя и тем "субъектнее" он станет.
Некоторая смена стиля и интонаций не меняет сути
дела. Конкретный человек и его индивидуальное бытие не
смог и не мог в принципе занять достойное место в предмете
советской философии. Причиной тому - ее изначальная (ус-
тановленная и направляемая свыше) футурологическая за-
циклен ность на разработке моделей будущего общества и но-
вого человека как на главных, стратегических Целях, и на по-
строении теории и методологии использования настоящих
поколений как основного средства воплощения в жизнь этих
исторических целей.
Следует полагать, что наблюдаемая сдача без боя
бывшем советской философией своих позиций, должна оце-
ниваться как закономерная реакция на обретение долгождан-
ной свободы творчш: ilia. Тем более, что даже в условиях
поднгно.чьного философского труда пробивала себе дорогу
тенденция "юс.\()ж()р.Н11> к счоекту", которая ныне, в новых
условиях, стремится активно утвердить себя в самых разнооб-
разных формах и содержаниях, в том числе, в попытках по-
строения философских моделей онтологизации субъекта.
Потому сегодня представляется актуальным сконцен-
трировать внимание на философских началах такого "вос-
хождения", попытаться определить исходные принципы само-
движения в этом направлении, которые позволили бы учесть
и мировой опыт, и отечественные традиции, и своеобразие
исторического момента, и требования завтрашнего дня.
Надо полагать, что для такого "самоопределения в на-
чалах" целесообразно осуществить критическую субъектно
ориентированную рефлексию предмета и метода отечествен-
ной философии путем выхода за пределы противоречий (и
противостоянии), утративших свою "порождающую силу", и
погружения в пространство "толерантного тождества" опре-
делений с последующим разотождествлением и "откровени-
ем" собственного нового оригинального и перспективного
направления философствования. При этом в качестве одной
из наиболее конструктивных здесь может выступить идея
онтологического синтезирования философских категорий
"бытие" и "небытие" в категории "становление" (С.А.Ле-
вицкий). Неслучайно Г.Гегель идею становления считал од-
ним из своих важнейших открытий [См. 131].
Суть ее может пониматься так, что самопроизвольно
развертывающаяся в природе "способность" к самоизменению,
"качественному" самопревращению, обретает в лице человека
свое высшее субъектное воплощение в виде внутренней пред-
расположенности (интенции и потенции) к сознательному
творению своего жизненного мира, которая не может привно-
ситься извне, формироваться, ибо является ему изначально
присущей, имманентной, природной для него как с самого
начала человеческого существа.
Другая идея, которую целесообразно положить в ос-
нову "перестройки" украинской философии, имеет в виду он-
тологическую реконструкцию и дальнейшее развитие пред-
ставления о человеке как телесно-духовном субъекте, спо-
собном, согласно И.Канту "начинать ряд событий из самого
себя".
С какого же "события" предпочтительно начать это
обновление "из-себя" украинской философии? Обнадеживаю-
щий вариант ответа на данный вопрос можно сегодня обна-
ружить у известного украинского философа и психолога
ВЛ.Роменца, в его онтологическом призыве к восстанов-
лению гармонии л<атериа.чьного и идеального миров человека.
"Речь может идти, - отмечает он, - о взаимной творческой
дополняемости материального и идеального, что и должно
определить тот принцип, который будет указывать на своеоб-
разие связи этих двух основополагающих аспектов, или уров-
ней, человеческой жизни как индивидуальной, так и социаль-
ной. Именно такая творческая дополняемость и обеспечивает
полноту человеческого существования без всяких ограничений
В проявлениях жизнедеятельности, ведь каждый из них яв-
ляется неотъемлемым атрибутом человеческого существа"
[217; 33-341.
При этом проблема онтологизации идеального и мате-
риального не может решаться путем вытеснения одного дру-
гим или сведения одного к другому. Настоящее их отношение
должно оставлять их в их самобытности, ведь они должны
отражаться друг в друге и сами преобразовываться так, чтобы
взаимно обогащаться противоположным содержанием. Ведь
именно так формируются и настоящие отношения между
людьми. Иное следует признавать как такое, которое имеет
право не только на существование, но и на самобытность это-
го существования (См. там же]. "Право на самобытность",
однако, и есть, по сути, право человека на суб-ьектность, пра-
во быть субъектом становления "себя-в-бытии" и "бытия-в-
себс".
Сказанное выше позволяет прийти к выводу о том,
что процесс конструирования новых парадигм в современной
украинской философии целесообразно связывать с отмечен-
ной традицией восхождения к человеку-субъекту как живому
носителю-тпорцу своего идеального и материального миров в
их целокунном развивающемся единстве. Именно такое на-
правление движения философской мысли представляется
перспективным как для ее собственного развития, так и для
современной украинской психологии, связывающей свое
теоретико-методологическое будущее с успехами обновлен-
ной украинской философии.
II. ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТА В ПСИХОЛОГИИ
"... Субъект в своих деяниях, в актах своей
творческой самодеятельности не только
обнаруживается и проявляется; он в них
созидается и определяется"
( С.Л.Рубинштейн)
Психология часто обращается к термину "субъект", но
далеко не всегда проявляет интерес к скрытому в нем онто-
психологическому содержанию. Одной из причин, объяс-
няющих такое положение вещей, можно считать устоявшееся
представление об этой категории как чисто философской, ко-
торая "в паре" с категорией объекта раскрывает суть гносео-
логического отношения человека к действительности.
С подобным мнением сегодня, надо полагать, согла-
сится лишь психология, которая абстрагируется от "высоких
материй", ограничивая свой предмет узко прагматическими
рамками функционального подхода, которая ищет и находит
нужные ей источники и движущие силы психического разви-
тия за пределами системы психики, надеясь, тем самым, вый-
ти на новые уровни возможностей "внешнего причинения" с
целью более эффективного стимулирования и формирования
извне заданных образцов поведения, человека.
Такая психология ориентирована на "изготовление че-
ловека" как и всякого другого средства, орудия, инструмента,
которые можно использовать для решения тех или иных за-
дач: общественно-политических, социально-экономических,
производственно-технических и т.п. Для такой психологии
категории духа, души, самости, индивидуальности, а также
интенциальности, спонтанейности развития, самоактуализа-
ции, жизнетворчества, субъектностн и им подобные - лишь
наукообразные метафоры, которыми можно, при желании,
как-то украсить сухой научный текст.
Принципиально иных взглядов придерживается пси-
хология, которая, стремясь к научной об-ьектнвностн и также
полагая себя "общественно полезной дисциплиной", включает
в свой предмет конкретного человека как высшую ценность и
цель, но не средство и не орудие.
Эта психология оказывается сегодня девственно от-
крытой для проникновения самых разных течений и учений,
но идейно оплодотворить ее могут лишь те из них, которые
пытаются выстраивать научную картину мира, исходя из
сущностных критериев, обращаясь к его первоистокам, для
которых существование человека открывается таинством его
становления в роли самоценного бытия, самосознающего и
творящего самое себя по своим внутренним законам истины,
добра и красоты. Такая психология не удовлетворяется лишь
гносеологической интерпретацией категории субъекта, но пы-
тается, соответственно своему предмету, ассимилировать и ее
онтологическое содержание, отражающее не только факт неза-
висимого от человека существования объективной реальности,
данной ему в ощущениях, но, прежде всего, природное право
этого человека самому быть свободным от любых детермина-
ционных посягательств извне и его природную обязанность
творчески, созидательно воплощать эту свободу во благо себе и
миру.
Граница между психологией и философией всегда тя-
готела к условности, а грань, разделяющая их, периодически
то заострялась, то стиралась до полной неразличимости. При-
чем, чувство "близости" всегда возрастало по мере восхожде-
ния психологии к сущностным, ценностно-смысловым опреде-
лениям человеческого в человеке и при попытках философии
"мыслить" идеальное в его реальном бытии, то есть "испытать
себя" за пределами "абстрактного мышления" путем погруже-
ния в "практику" действительной жизни действительного жи-
вого человеческого индивида.
Важно, конечно, при этом не допускать стихийного
превращения единства в тождество философского и психоло-
гического определений субъектной природы человека. Если
философия как наука о наиболее общих законах бытия су-
щего восходит к всеобщим (формам субъектности, то психоло-
гия в своем предмете и методе должна "ухватить" собственно
психологическую сторону активности человека, сущностно
представленную категорией субъекта. Лишь при этом условии
содружество психологии с философией, исторически восхо-
дящее к их "метафизическому" родству, будет конструк-
тивным и продуктивным, а объединяющая их по критерию
"существенного в человеке" категория "субъект" будет нара-
щивать свой объяснительный потенциал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
сверхзадача (самосохранения, выживания, спасения), действи-
тельно, может и должна иметь место в структуре субъектной
активности и входить в предмет философии. Иное дело, что
она не исчерпывает "весь список" субъектных сверхзадач че-
ловека,
Близкой экзистенциализму (особенно его религиозно-
му крылу) по способу философствования выступает отече-
ственная онтология, которая ставит и решает проблемы
смысла жизни человека, различая внешний И внутренний
"пласты" его бытия и т.д. Однако источник субъектной актив-
ности человека (свободной, творческой) она "окрашивает"
преимущественно в положительные эмоциональные цвета,
усматривая его в радости любовного единения с бытием и
Богом как средоточием сушностного.
Здесь смысл субъектного усилия видится не в избега-
нии Ничто, но в тяготении к Нечю, которое есть Все. Если
при этом мыслить человека, укорененным в це-нтре бытия, к
экзистенциальную философию по направленности философ-
ствования можно считать, скорее, "центробежной", а отече-
ственную онтологию "центростремительной". Дополнитель-
ным аргументом для такой дифференциации может служить
также ориентация последней на идею "богочеловечества", как
высшего онтологического уровня субъектного бытия, который
потенциально заложен в каждом индивиде в виде интенции к
свободе и творчеству.
Персонализм, как отмечалось, сложился в результате
"совместных усилий" представителей "отечественного зару-
бежья" и американских философов, которые пытались по-
строить жизнеутверждающую онтологически ориентирован-
ную философскую концепцию на основе признания реально
существующей конкретной личности первичной реальностью
и высшей духовной ценностью.
С феноменологией персонализм связывает признание
того, что сущность человека укоренена в нем самом. Понятие
"персона", в этом смысле, созвучно понятию "трансценден-
тальный субъект". Однако, если последний утверждает себя в
феноменах активности сознания, в созерцании и рефлексии,
то "персона", по идее, есть активный субъект, обладающий
свободой воли, способностью творчески мыслить и практиче-
ски действовать.
Во многом персонализм близок к экзистенциализму,
например, в актуализации для философии проблем индивиду-
ального бытия человека в его противоречивом взаимодей-
ствии с общественным бытием. Однако, если первый как бы
"растворяет" объект в себе как субъекте, то второй, наоборот,
пытается субъектно отгородиться от объективного мира, из-
бежать столкновения с ним.
"Экзистенциальный" человек "заброшен в мир",
"персона" разумно "вовлекается", входит в него, осуществляя
преобразования в соответствии с личными устремлениями.
Если в экзистенциализме человек преимущественно погружен
в самосозерцание и основная работа выполняется во внутрен-
нем душевно-духовном плане, в персонализме человек отлича-
ется активным творческим личным сознанием, оптимистиче-
скими замыслами и целями самосовершенствования.
Однако, по мере "восхождения" к конкрегной субъект-
ности "крутизна подъема" возрастает, повышается опасность
соскальзывания к представлению о человеке как "объекте",
"марионетке", "полигоне", "мосте", то есть средстве, с по-
мощью которого нечто первосущее обнаруживает, постигает и
утверждает себя. Чтобы избежать подобного (финала, персона-
лизм, как бы раздваивает свою осно1знук) категорию на: "пер-
сону", составляющую творческую субъектипность конкретного
человеческого существа и "верховную персону", сущностно
представляющую бытие Вога.
Казалось бы получается конструкция, внешне неплохо
защищенная от критики. Однако она сразу же начинает обна-
руживать спои слабые места, если к ней "изнутри" приложить
критерий субьектности и задаться вопросами о том, что в
"персоне" от Бога, а что от самого человека, кто из них яв-
ляется подлинной "творческой субъективностью" в реальных
актах индивидуального жизнеосуществления, кто автор и кто
исполнитель жизненной драмы, с кого и какой спрос за пере-
житое и содеянное человеком
В определенном смысле противоположной отмечен-
ным выше представляется философская позиция прагматизма.
Субъектная позиция и активность человека здесь основывают-
ся на приватном жизненном интересе и исключительно внут-
ренних критериях: я сам есть закон для себя, истина в по-
следней инстанции. Я и только я сам могу знать, 410 есть для
меня добро, а что есть зло, что прекрасно, а что безобразно.
Если идея bora может иметь для меня положительное зна-
чение, - я стану верующим. Вели отрицательное, - атеистом.
Мир, природа, другие люди сами по себе, вне значимости для
меня, не имеют смысла вообще, или являются второстепен-
ными.
Похоже, что именно прагматизм максимально удо-
влетворяет критерию субыктногти. Человек здесь не служит
и не поклоняется внешним силам. Он сам является носителем
своей сущности и ни с кем не делит роль автора и творца
своей жизни. Он подлинно свободен, ибо действует исходя
исключительно из личною интереса. Однако замеченное в
связях с позитивизмом это направление не фиксируется на
проблемах, формулируемых в ключе "почему" или "откуда",
но фиксирует внимание преимущественно на целях и задачах,
возникающих в пространстве между "зачем" и "как".
Проблема истоков, причин, движущих сил развитии
человека, как и другие философские проблемы метафизиче-
ского характера, не считаются особенно популярными среди
представителей прагматизма, ибо их рассмотрение слишком
далеко отстоит от ioio, что представляется жизненно значи-
мым для каждого человека, от того, что определяет успеш-
ность его активности. Потму пригм.пп.м безусловш с-Ч1"(ус1
включить в число тех философских направлений, которые
"восходят к субъекту" со стороны аксиологии и праксиологии,
но учитывая при этом присущий ему, довольно конкретный,
уровень философствования.
Советская философия всегда была ориентирована на
идею человека как преобразователя мира, творца, субъекта
собственной жизни и общественного развития, стремящегося к
полному раскрытию своих сущностных сил, готового к испы-
таниям, героическим поступкам, подвигам во имя светлого
будущего. Вытие как объект здесь противостоит субъекту не в
качестве опасности, а, скорее, в качестве союзника или пре-
грады, которую нужно преодолеть на пути к новому, неизве-
данному. Мир для такого рода субъекта есть эксперименталь-
ная площадка, полигон, а также сырье и материал, необходи-
мые для реализации его революционных замыслов. Однако, в
чем выражается свобода и в чем состоит "персональный"
смысл творческой активности конкретного субъекта, его рево-
люционно-преобразовательной деятельности?
Свобода есть осознанная .необходимость. Чем глубже
осознана эта необходимость, тем человек свободнее. А смысл
революционной субъектности заключается в том, что обрести
свою человеческую сущность (изначально находящуюся не в
нем, а в системе общественных отношений) конкретный ин-
дивид сможет только в обмен на общественно полезную твор-
ческую .деятельностью. И чем больше в ней будет общеполез-
ности и самозабвенности, тем больше сущности войдет в ее
исполнителя и тем "субъектнее" он станет.
Некоторая смена стиля и интонаций не меняет сути
дела. Конкретный человек и его индивидуальное бытие не
смог и не мог в принципе занять достойное место в предмете
советской философии. Причиной тому - ее изначальная (ус-
тановленная и направляемая свыше) футурологическая за-
циклен ность на разработке моделей будущего общества и но-
вого человека как на главных, стратегических Целях, и на по-
строении теории и методологии использования настоящих
поколений как основного средства воплощения в жизнь этих
исторических целей.
Следует полагать, что наблюдаемая сдача без боя
бывшем советской философией своих позиций, должна оце-
ниваться как закономерная реакция на обретение долгождан-
ной свободы творчш: ilia. Тем более, что даже в условиях
поднгно.чьного философского труда пробивала себе дорогу
тенденция "юс.\()ж()р.Н11> к счоекту", которая ныне, в новых
условиях, стремится активно утвердить себя в самых разнооб-
разных формах и содержаниях, в том числе, в попытках по-
строения философских моделей онтологизации субъекта.
Потому сегодня представляется актуальным сконцен-
трировать внимание на философских началах такого "вос-
хождения", попытаться определить исходные принципы само-
движения в этом направлении, которые позволили бы учесть
и мировой опыт, и отечественные традиции, и своеобразие
исторического момента, и требования завтрашнего дня.
Надо полагать, что для такого "самоопределения в на-
чалах" целесообразно осуществить критическую субъектно
ориентированную рефлексию предмета и метода отечествен-
ной философии путем выхода за пределы противоречий (и
противостоянии), утративших свою "порождающую силу", и
погружения в пространство "толерантного тождества" опре-
делений с последующим разотождествлением и "откровени-
ем" собственного нового оригинального и перспективного
направления философствования. При этом в качестве одной
из наиболее конструктивных здесь может выступить идея
онтологического синтезирования философских категорий
"бытие" и "небытие" в категории "становление" (С.А.Ле-
вицкий). Неслучайно Г.Гегель идею становления считал од-
ним из своих важнейших открытий [См. 131].
Суть ее может пониматься так, что самопроизвольно
развертывающаяся в природе "способность" к самоизменению,
"качественному" самопревращению, обретает в лице человека
свое высшее субъектное воплощение в виде внутренней пред-
расположенности (интенции и потенции) к сознательному
творению своего жизненного мира, которая не может привно-
ситься извне, формироваться, ибо является ему изначально
присущей, имманентной, природной для него как с самого
начала человеческого существа.
Другая идея, которую целесообразно положить в ос-
нову "перестройки" украинской философии, имеет в виду он-
тологическую реконструкцию и дальнейшее развитие пред-
ставления о человеке как телесно-духовном субъекте, спо-
собном, согласно И.Канту "начинать ряд событий из самого
себя".
С какого же "события" предпочтительно начать это
обновление "из-себя" украинской философии? Обнадеживаю-
щий вариант ответа на данный вопрос можно сегодня обна-
ружить у известного украинского философа и психолога
ВЛ.Роменца, в его онтологическом призыве к восстанов-
лению гармонии л<атериа.чьного и идеального миров человека.
"Речь может идти, - отмечает он, - о взаимной творческой
дополняемости материального и идеального, что и должно
определить тот принцип, который будет указывать на своеоб-
разие связи этих двух основополагающих аспектов, или уров-
ней, человеческой жизни как индивидуальной, так и социаль-
ной. Именно такая творческая дополняемость и обеспечивает
полноту человеческого существования без всяких ограничений
В проявлениях жизнедеятельности, ведь каждый из них яв-
ляется неотъемлемым атрибутом человеческого существа"
[217; 33-341.
При этом проблема онтологизации идеального и мате-
риального не может решаться путем вытеснения одного дру-
гим или сведения одного к другому. Настоящее их отношение
должно оставлять их в их самобытности, ведь они должны
отражаться друг в друге и сами преобразовываться так, чтобы
взаимно обогащаться противоположным содержанием. Ведь
именно так формируются и настоящие отношения между
людьми. Иное следует признавать как такое, которое имеет
право не только на существование, но и на самобытность это-
го существования (См. там же]. "Право на самобытность",
однако, и есть, по сути, право человека на суб-ьектность, пра-
во быть субъектом становления "себя-в-бытии" и "бытия-в-
себс".
Сказанное выше позволяет прийти к выводу о том,
что процесс конструирования новых парадигм в современной
украинской философии целесообразно связывать с отмечен-
ной традицией восхождения к человеку-субъекту как живому
носителю-тпорцу своего идеального и материального миров в
их целокунном развивающемся единстве. Именно такое на-
правление движения философской мысли представляется
перспективным как для ее собственного развития, так и для
современной украинской психологии, связывающей свое
теоретико-методологическое будущее с успехами обновлен-
ной украинской философии.
II. ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТА В ПСИХОЛОГИИ
"... Субъект в своих деяниях, в актах своей
творческой самодеятельности не только
обнаруживается и проявляется; он в них
созидается и определяется"
( С.Л.Рубинштейн)
Психология часто обращается к термину "субъект", но
далеко не всегда проявляет интерес к скрытому в нем онто-
психологическому содержанию. Одной из причин, объяс-
няющих такое положение вещей, можно считать устоявшееся
представление об этой категории как чисто философской, ко-
торая "в паре" с категорией объекта раскрывает суть гносео-
логического отношения человека к действительности.
С подобным мнением сегодня, надо полагать, согла-
сится лишь психология, которая абстрагируется от "высоких
материй", ограничивая свой предмет узко прагматическими
рамками функционального подхода, которая ищет и находит
нужные ей источники и движущие силы психического разви-
тия за пределами системы психики, надеясь, тем самым, вый-
ти на новые уровни возможностей "внешнего причинения" с
целью более эффективного стимулирования и формирования
извне заданных образцов поведения, человека.
Такая психология ориентирована на "изготовление че-
ловека" как и всякого другого средства, орудия, инструмента,
которые можно использовать для решения тех или иных за-
дач: общественно-политических, социально-экономических,
производственно-технических и т.п. Для такой психологии
категории духа, души, самости, индивидуальности, а также
интенциальности, спонтанейности развития, самоактуализа-
ции, жизнетворчества, субъектностн и им подобные - лишь
наукообразные метафоры, которыми можно, при желании,
как-то украсить сухой научный текст.
Принципиально иных взглядов придерживается пси-
хология, которая, стремясь к научной об-ьектнвностн и также
полагая себя "общественно полезной дисциплиной", включает
в свой предмет конкретного человека как высшую ценность и
цель, но не средство и не орудие.
Эта психология оказывается сегодня девственно от-
крытой для проникновения самых разных течений и учений,
но идейно оплодотворить ее могут лишь те из них, которые
пытаются выстраивать научную картину мира, исходя из
сущностных критериев, обращаясь к его первоистокам, для
которых существование человека открывается таинством его
становления в роли самоценного бытия, самосознающего и
творящего самое себя по своим внутренним законам истины,
добра и красоты. Такая психология не удовлетворяется лишь
гносеологической интерпретацией категории субъекта, но пы-
тается, соответственно своему предмету, ассимилировать и ее
онтологическое содержание, отражающее не только факт неза-
висимого от человека существования объективной реальности,
данной ему в ощущениях, но, прежде всего, природное право
этого человека самому быть свободным от любых детермина-
ционных посягательств извне и его природную обязанность
творчески, созидательно воплощать эту свободу во благо себе и
миру.
Граница между психологией и философией всегда тя-
готела к условности, а грань, разделяющая их, периодически
то заострялась, то стиралась до полной неразличимости. При-
чем, чувство "близости" всегда возрастало по мере восхожде-
ния психологии к сущностным, ценностно-смысловым опреде-
лениям человеческого в человеке и при попытках философии
"мыслить" идеальное в его реальном бытии, то есть "испытать
себя" за пределами "абстрактного мышления" путем погруже-
ния в "практику" действительной жизни действительного жи-
вого человеческого индивида.
Важно, конечно, при этом не допускать стихийного
превращения единства в тождество философского и психоло-
гического определений субъектной природы человека. Если
философия как наука о наиболее общих законах бытия су-
щего восходит к всеобщим (формам субъектности, то психоло-
гия в своем предмете и методе должна "ухватить" собственно
психологическую сторону активности человека, сущностно
представленную категорией субъекта. Лишь при этом условии
содружество психологии с философией, исторически восхо-
дящее к их "метафизическому" родству, будет конструк-
тивным и продуктивным, а объединяющая их по критерию
"существенного в человеке" категория "субъект" будет нара-
щивать свой объяснительный потенциал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57