– Берем ее? – спросил Фортерон.
Варсовран не ответил; он просто не услышал вопроса. Глаза Уэнсомер были полуприкрыты, когда она перешла ко второму элементу танца, предполагавшему в большей мере грацию и легкость, чем сложные технические приемы. Волнообразные движения рук, покачивание головы, колебания тела вперед-назад, легкое вращение бедер, – казалось, все ее движения перетекали из одного в другое, уже невозможно было разделить их, они то нарастали, то замедлялись. Уэнсомер словно была лишена усталости. Этот танец не включал в себя заклинания и приемы эфирной магии, это была чистая пластика, и у правителей появилась возможность прийти в себя и вступить в беседу. Варсовран взглянул на губернатора.
– Готов поручиться, что торейцы никогда не владели в такой мере этим искусством, – рискнул сказать тот.
– Мы, торейцы, всегда были величайшими мореплавателями мира, – ответил Варсовран, прекрасно понимая, к чему клонит губернатор. – Мы покупаем и продаем артистов.
– Итак, вы пришли сюда, чтобы купить лучшее искусство в мире?
– Именно так. Сколько вы хотите за эту танцовщицу?
– Она горожанка. Ее можно только нанять.
– Так не сидите здесь, нанимайте!
А тем временем Уэнсомер продолжала танец, не проявляя ни малейших признаков усталости, хотя заметила, что мужчины заговорили между собой. Она снова стала частью общего представления и не имела особых причин искать их внимания. Она исполняла движения скорее ради продолжительности танца, чем для того, чтобы поразить чем-то новым. Минут через двадцать губернатор дал знак начинать другим танцовщицам, и группа девушек из другой школы появилась перед повелителем и его свитой. Уэнсомер едва не падала с ног, когда оказалась за тяжелой завесой, разделявшей зал на две части. В отличие от учениц Сайрет новые танцовщицы делали акцент не столько на технике исполнения, сколько на чувственности, отметила для себя Уэнсомер, наблюдая за ними через узкую щель. За ее плечом встала Сайрет.
– У меня новость: ты нанята, – сообщила она.
– О, чудесно, – с трудом переводя дыхание, прошептала Уэнсомер. – А ты?
– Я избежала этой чести. Скоро наступит время, когда армия союзников появится под стенами города, закрывая весь горизонт. И все, кто служил при дворе Варсоврана, смогут любоваться парадом победы с высоты шестиметровых пик, на которые будут нанизаны их тела, приготовленные к последующему празднику верноподданных диомеданских акул.
– К тому моменту я уже получу то, что хочу, и исчезну из Диомеды.
Сайрет вздохнула:
– О вечный вопрос: чего хочет женщина?
– А кто говорил о женщинах? – Уэнсомер развернулась к своей учительнице. – Когда здесь все будет сделано, клянусь, я целый год стану есть, есть и есть не переставая! Я никогда не буду жаловаться на твои тренировки, просто получу заслуженный отдых.
– Итак, завтра утром на твоей вилле, как обычно?
– Да-да, и на этот раз я, возможно, буду бодрствовать к моменту твоего прихода.
Инстинкт подсказывал Ларону, что Ровал собирается в ближайшее время уехать. Скалтикарец ничего не говорил о своих планах, но нечто в его поведении настораживало Ларона. Легкая отстраненность в разговорах, нежелание обсуждать будущее, готовность давать Ларону дополнительные уроки джавата, как только освобождалась танцевальная площадка Сайрет. Чтобы ускорить тренировки, Ларону приходилось пропускать занятия в Академии и переписывать лекции у других студентов, расплачиваясь с ними чистым серебром. В промежутках между занятиями, медитациями и тренировками с Ровалом ему редко удавалось поспать пять часов кряду. Каждый второй вечер он посещал Уэнсомер, они вместе ужинали, запивая скудную еду дождевой водой и обмениваясь жалобами на повреждения, боль и недостаток времени. Уэнсомер пребывала в хроническом раздражении из-за постоянного голода и неохоты, с какой тело расставалось с каждым килограммом. Она мучалась от навязчивых образов сластей и изысканных яств. Ларон в основном сокрушался из-за трудностей в накачивании мышц, отсутствии волосяного покрова на лице и того, что на коже высыпали прыщи даже от запаха жареной баранины.
– Кем я стал? Ем рис, рыбу и овсяные лепешки, чтобы кожа оставалась чистой. И чего ради? – ворчал Ларон в один из вечеров через несколько дней после того, как Уэнсомер стала дворцовой танцовщицей. – Теперь лицо выглядит здоровым, но девушки у меня все равно нет. И к чему все эти старания?
– Разве это проблемы! – буркнула Уэнсомер. – Меня хочет каждый мужчина, который видит, как я танцую, но я так занята, что у меня нет времени хоть одного из них затащить в постель.
Гонг внизу оповестил о приходе Сайрет.
– Ну, вот и моя мучительница, – вздохнула Уэнсомер, и Ларон встал.
– Роскошь, – сказал он. – Мой мучитель на дом не приходит.
– Если бы он занимался со мной, он бы приходил, – возразила Уэнсомер.
– Значит, послезавтра в это же время?
– До встречи.
После короткого, небрежного объятия они распрощались. Солнце клонилось к закату, и Ларон с удовольствием подумал, что сможет пораньше отправиться спать, упадет как мертвый и не шевельнется до рассвета. Его тело было покрыто синяками и ссадинами, мышцы болели, он ужасно устал и мечтал лишь о сытной и ароматной еде. Когда он проходил мимо заведения Баргермана, в нос ему ударил запах свежих пирожков с ягнятиной, приправленной травами. Это дуновение привлекло его внимание и заставило приостановиться. Ноги словно приросли к земле. Он размышлял: сохранить ли моральную поддержку Уэнсомер или поддаться соблазну, рискуя утром обнаружить на лице несколько прыщей? Затем решил, что искушение превосходит пределы его мужества и товарищеских чувств, а прыщи не такой уж непоправимый кошмар.
Через четверть часа он с наслаждением ощущал тяжесть в животе, отодвигая опустевшую тарелку и запивая еду виноградным соком. Возвращение к жизни оставалось для него неприятным испытанием, однако хорошая пища в некотором роде служила компенсацией за понесенные потери. Мысль об Уэнсомер, страдающей от голода, но трудившейся над новым танцем, вызвала у него укол вины, но он утешил себя тем, что она никогда не узнает о съеденном им куске ягненка и пироге с почками.
Поскольку он нервничал из-за того, что его могут увидеть поедающим нечто вкусное, он выбрал самый темный, дальний уголок зала. И когда в таверну вошли Феран и Друскарл, они попросту не заметили юношу, хотя и огляделись – коротко, но довольно настороженно. Ларон опустил голову на руки, чтобы следить за ними сквозь пальцы. Если они сядут неподалеку… Но они не собирались задерживаться. Купили пакет сушеного инжира и два кожаных мешка с виноградным соком, а потом ушли. Ларон не долго колебался, а потом последовал за ними в сторону доков, расположенных на берегу реки Леир.
Там мужчины скрылись в сарае, а снаружи выставили охрану. Ларон боролся с искушением подойти поближе и заглянуть внутрь Он отметил, что, по крайней мере, одна крупная сторожевая собака находится неподалеку. Его сомнения разрешились сами собой, когда раздалось бряцанье цепей со стороны, обращенной к реке. Даже на расстоянии Ларон хорошо видел, как четверо человек несут нечто длинное, узкое и, вероятно, весьма легкое. Они вошли в воду, а двое из них забрались внутрь того, что оказалось вытянутой, хрупкой на вид лодкой.
– Паниор… вернемся до рассвета, – это все, что донеслось до Ларона, прежде чем две пары весел, не короче, чем у «Лунной тени», с тихим плеском опустились в воду. Лодка двинулась по реке со скоростью, которую и вообразить было невозможно, а затем изменила направление и пошла вверх по течению, прочь от моря. Ларон проделал по берегу путь длиной в полумилю, но усталость помешала ему следовать дальше, а плотная еда камнем давила на желудок. Необычная лодка неслась против течения со скоростью хорошего коня, запряженного в легкую повозку! Она направлялась к внутреннему порту – к месту, где обычно разгружали винные баржи, спускавшиеся с популярным грузом от верховий, из горных районов страны. Такой путь баржа проделывала за день, но стремительно удалявшиеся голоса гребцов доказывали, что их удивительной лодке удалось бы подняться до верховий реки и вернуться в порт часов за шесть. Это в четыре раза превышало обычную скорость баржи, если бы та шла не загруженная и без остановки в Паниоре.
Всю дорогу до Академии Ларон размышлял о том, что только что увидел и услышал. Если лодка Ферана ушла к горам на закате и если допустить, что она может развить скорость, превышающую скорость спускающейся по течению баржи в шесть раз, бывший капитан сможет сообщать цены на вино и объемы поставок в Диомеду за полдня – быстрее всадника-гонца, но медленнее магического вестника. Бессмысленно. Зачем еще могла понадобиться такая скоростная лодка? И вдруг озарение раскрыло перед Лароном новую картину. На лодке можно доставлять от виноторговцев образцы молодых вин, новых купажей в малых сосудах, не повредив вино тряской. Этого не может сделать всадник. Таким образом, можно заранее совершать выгодные сделки с капитанами глубоководных, морских судов, которые самостоятельно выберут товар, не переплачивая посредникам и опережая конкурентов.
Ларон вошел в Академию, сообщив нужное слово-заклинание магическому стражу двери, и отправился в библиотеку, чтобы проверить свои соображения. В золотистом свете лампы он рассчитал, что уйдет примерно сезон на создание аналогов этой лодки другими купцами, а целый сезон подобной монополии сделает Ферана одним из богатейших и наиболее влиятельных виноторговцев Диомеды. Однако корабелы и представители торговых домов, без сомнения, следят за тем, что происходит в доках и у причалов, так что Ларон не мог быть единственным, кто увидел лодку. Да в корабельных сараях на Леире, должно быть, уже есть не менее полудюжины копий.
Но после ухода Ларона другой шпион, представлявший иные интересы и иных хозяев, продолжал свою вахту на речном берегу. Он выглядел и пах как бездомный пьянчуга, но донесения его отличались предельной точностью и широтой.
В доках Паниора царила тишина, когда скоростная лодка Ферана возникла из темноты. Оставив Друскарла на страже, Феран медленно потянулся, выпрямился и отправился в лабиринт пустынных улиц речного порта. Он никогда не бывал в доме, который теперь разыскивал, так что приходилось полагаться на указатели и названия улиц, плохо различимые в свете Мираль. Наконец он нашел дверь с зажженным фонарем и постучал.
– Кто там? – раздался приглушенный голос.
– Торейское золото, – ответил Феран.
Ферана впустили, и седельник – хозяин дома – провел его в мастерскую. В одном углу находилось нечто, напоминающее доспехи, изготовленные для горбуна. Позади них стояли сапоги на толстой деревянной подошве, покрытые железными пластинами.
– По-моему, для вас великовато будет, – заметил мастер.
– Потому что эта штука не для меня, – Феран разглядывал произведение оружейного искусства. – Хорошо, толстый прокладочный слой войлока и дополнительное кожаное покрытие внутри. Знаешь, это улучшает вентилирование внутри. Человек может сражаться даже под самым жарким солнцем в течение нескольких часов, если на нем такие доспехи. А сейчас покажи, как это получше упаковать.
– Сначала покажи мне золото.
Феран отсчитал нужную сумму, затем добавил еще несколько монет. Мастер помог ему упаковать доспехи. Феран поднял массивный сверток.
– В какой гостинице ты остановился?
– В таком маленьком городе выбор невелик. А почему ты спрашиваешь?
– Я не видел сегодня, чтобы ты прибыл на какой-либо барже. Стража ворот сказала, что никто не прибывал в город на лошадях или верблюдах.
– Может, я прибыл вчера, а целый день отдыхал.
Но эти слова не убедили мастера.
– Капитан городской стражи очень заинтересовался таким новым типом доспехов. Он хотел знать, сделаны они для Варсоврана или для сторонников прежнего короля Диомеды.
Феран задумался. Теоретически, порт Паниор находился в пределах владений Диомеды, но почти наверняка здесь хранили верность свергнутому правителю, хотя и торговали с Варсовраном.
– Ну, если ему хочется обсудить этот вопрос, он сможет найти меня в заведении Хергона, – сказал Феран, называя гостиницу, мимо которой прошел по дороге из доков.
Прошло меньше получаса, и Феран вынырнул из тени неподалеку от портовых строений. За спиной он нес тяжелый сверток с доспехами. Где-то вдали замелькали огни, зазвучали удары гонга, крики тревоги. Друскарл уже был наготове, отвязал лодку и ждал только, пока Феран прыгнет в лодку.
– Возьми вот это, – прошипел Феран, передавая сверток евнуху. Седельщик выдал нас местной охране. Судя по всему, капитан стражи верен прежнему королю, а я – тореец. Я все это предполагал заранее.
– Весьма логично, но зачем вообще надо было приезжать сюда?
– Здесь нет власти у Варсоврана. И это для нас гораздо безопаснее.
Феран оттолкнул лодку от берега, и оба мужчины взялись за весла.
– Надо грести энергичнее…
– Нет, гребем медленно, пока не минуем городскую стену.
– Но за нами гонится стража!
– Хорошо.
– Хорошо? Стражники с луками и стрелами? И это нам ничем не грозит? Почему надо грести медленно?
– У этой лодки необычная форма, о, маловерный евнух. Во время одного из пробных проходов лодки Доримитий – корабел из Диомеды – сказал, что ее динамика напоминает движения небольшого корабля, идущего вдоль берега, а не обычной лодки. Когда стражники поймут это, мы уже ускользнем.
– Они станут метать копья.
– Копьеметатели будут рассчитывать на низкую скорость. Когда мы пройдем линию городских стен, мы станем грести как одержимые.
Девять стрел успели попасть в лодку за то время, пока им удалось пересечь черту городских стен, но, как и рассчитывал Феран, большинство выстрелов ушло в воду. Как только порт остался позади, оба мужчины налегли на весла так, что гоночная лодка полетела вниз по течению с такой скоростью, какой еще не достигало на Леире ни одно плавательное средство. Впрочем, свидетелей не оказалось. По перемещению Мираль Друскарл установил, что прошло около часа, когда в отдалении показались огни факелов – их лодку преследовали.
– Мы покойники, там не меньше тридцати воинов, – простонал евнух.
– Просто греби, мне решать, когда мы станем покойниками, – уверенно отозвался Феран.
Прошло еще немного времени, и огни стали отчетливее. Внезапно Феран снизил темп работы веслами.
– С этого момента – длинные, глубокие, медленные движения, – скомандовал он спокойно.
– Но это замедлит ход лодки.
– Мы только что прошли место, где останавливались на пути в Паниор, о маловерный и исполненный боязни евнух. Помнишь сверток, который я взял с собой на берег?
– Да.
– Там щепки, небольшой топор, полмешка овса, пара сандалий и одна торейская золотая монета. А теперь делай, что я говорю и греби мягче.
Как и надеялся Феран, стражники пришли к выводу, что беглецы разрубили на куски и затопили свою лодку, прежде чем на лошадях ускакать в дюны. Когда огни удалились и исчезли за горизонтом, Друскарл и Феран снова сели на весла. Мираль высоко стояла в небе, и евнух прикинул, сколько прошло времени.
– Пожалуй, мы сумеем попасть в Диомеду еще за час до рассвета, – сообщил он Ферану.
– Отлично, тогда мы успеем вовремя пройти по открытому участку гавани еще до того, как станет светло, – кивнул Феран.
– Что? Вообще, что происходит? – спросил пораженный Друскарл.
– Завтра вечером мы будем измотаны, обгорим на солнце и в таком виде прибудем в маленький порт Солтберри.
– Сортлберри? Это в сотне миль к югу, на морском побережье!
– Да, и на северной границе государства, которое не находится в данный момент в состоянии войны с Варсовраном. Там нас будет ждать корабль, на борт которого мы поднимемся ночью. Примерно в это же время завтра мы выйдем в море. Я очень, очень долго учился двигаться быстрее тех, кто меня преследует, и совершать поступки, которых они от меня не ждут.
Друскарл покачал головой:
– Никогда не думал, что скажу это, но путешествовать с тобой – настоящее удовольствие.
Небо начинало светлеть, когда скоростная лодка миновала Диомеду, вслед ей полетели стрелы, но благодаря течению она буквально промчалась сквозь гавань. Ларон как раз вышел на берег Леира, чтобы увидеть стремительное движение лодки, не собиравшейся ни на мгновение останавливаться в порту. Он пристально следил за тем, как она удаляется. Сперва он попытался следовать за ней, но вскоре понял бесплодность усилий. Все же он прошел дальше, к самому устью, но лодки уже не было видно.
То, что редко представляют себе люди, не занимавшиеся танцами, так это количество тренировок и мужество, необходимое даже для достижения уровня умелого любителя. Интенсивный тренировочный бой на топорах требует не меньшего напряжения, а риск травмы преследует темной тенью как элитных танцоров, так и новичков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71