Поэтому совершенно неоправданным риском была катерная поездка-прогулка. На катер налетели советские истребители, судно получило повреждение, несколько человек было убито и ранено. Смертельное ранение получил водитель Манштейна, а сам командующий 11-й армией едва избежал гибели. Думаю, Манштейну хотелось насладиться картиной для будущего учебника истории: полководец, обходящий войска на катере на фоне романтического крымского пейзажа.
Курская битва окончилась победой Красной Армии, освободившей Орел, Белгород и Харьков и устремившейся к Днепру. Однако советские потери многократно превысили немецкие. Манштейн утверждает, что его войска в ходе наступления на Курск потеряли 20 720 человек, в том числе 3 300 убитыми. Советские потери германский фельдмаршал оценивает в 17 тысяч убитых и отмечает, что в плен попало 34 тысячи красноармейцев. С учетом же раненых общую цифру потерь он увеличивает до 85 тысяч человек. Самое интересное, что в данном случае Манштейн ошибся не в большую, как можно было подумать, а в меньшую сторону. Даже заведомо приуменьшенные данные книги «Гриф секретности снят» превышают его цифры. Согласно им, в Курской оборонительной операции войска Воронежского фронта потеряли 27 542 человека убитыми и пропавшими без вести и еще 46 350 – ранеными и больными. Безвозвратные потери войск Степного фронта составили 27 452 человека, а санитарные – 42 606. В сумме два фронта потеряли не 85 тысяч челевек, как думал Манштейн, а минимум 144 тысячи бойцов и командиров и превосходили немецкие почти в семь раз. Если же предположить, что, как и на Центральном фронте, безвозвратные потери Воронежского и Степного фронтов были занижены втрое, то соотношение безвозвратных потерь на фронте участвовавших в «Цитадели» войск группы армий «Юг» становится почти 50-кратным или, если предположить, что Манштейн в германских потерях под цифрой 3 300 имел в виду только убитых, без пропавших без вести, то 25-кратным. Общее же соотношение всех потерь убитыми, пропавшими без вести и ранеными будет в этом случае 12:1. А на Центральном фронте, общие потери которого достигали 89 тысяч человек, соотношение оказалось немного утешительнее для Красной Армии – 4,5:1. Вероятно, Манштейн оказался более искусным полководцем, чем Клюге, Гот – чем Модель, а Рокоссовский – чем Ватутин.
Советские армии устремились к Днепру. При форсировании реки, по инициативе Жукова, в ночь на 24 сентября 1943 года был выброшен воздушный десант для захвата плацдарма, однако парашютистов постигла неудача. Из-за неопытности летчиков, потерявших в темноте ориентировку, две воздушно-десантные бригады были выброшены частью в Днепр, частью в расположении советских войск, а частью прямо на позиции противника. Бойцов выбросили не кучно, а разрозненно, они были лишены возможности вести бой в составе подразделений и почти все стали легкой добычей немцев. Нехватка транспортных самолетов и плохая подготовка летчиков обрекли десант на уничтожение без всякой пользы для дела.
Георгий Константинович об этом эпизоде в мемуарах не написал ни строчки. Сталин же пожурил Жукова и Ватутина в специальном приказе, где указал, что «выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими трудностями…». От десанта в дневное время Жуков отказался из опасений, что советские ВВС не сумеют завоевать господства в воздухе в районе высадки, да и зенитная артиллерия противника при свете дня будет действовать более эффективно. А что десантникам в темноте очень трудно будет сориентироваться и организованно вступить в бой, Георгий Константинович с Николаем Федоровичем как-то не подумали.
Столь же провальным было инициированное Жуковым октябрьское наступление на Киев с Букринского плацдарма. Маршал рассчитывал, что немцы не успели еще создать прочной обороны, но недооценил трудностей местности для действий танков. Верховный опять в приказе покритиковал Жукова за недоучет условий местности и плохую организацию наступления. Тем временем войска 2-го Украинского (бывшего Степного) фронта подверглись контрудару в районе днепровской излучины и вынуждены были отступить от Кривого Рога, удержанию которого Гитлер придавал особое значение из-за имевшихся там железорудных месторождений. Но для контрудара под Кривым Рогом Манштейну, пришлось ослабить киевскую группировку. И Жуков реабилитировал себя взятием Киева ударом с другого плацдарма, Лютежского. Столица Украины была освобождена 6 ноября 1943 года, накануне главного советского праздника.
Вместе с немецкими войсками за Днепр отходило и советское население – частью добровольно, частью принудительно. Манштейн писал: «Из района, который мы оставляли, были вывезены запасы, хозяйственное имущество и машины, которые могли использоваться для военного производства. Это мероприятие проводилось по отношению к станкам, металлам, зерну и техническим культурам, а также лошадям и скоту. О „разграблении“ этих областей, естественно, не могло быть и речи. В немецкой армии – в противовес остальным – грабеж не допускался (можно подумать, что он был узаконен в Красной Армии или в армиях западных союзников! Ведь грабеж и мародерство разлагают солдат. Однако отдельные эксцессы такого рода имели место во всех армиях, и командование часто закрывало на это глаза. – Б. С.). Был установлен строгий контроль, чтобы исключить возможность вывоза какого-либо незаконного груза. Вывезенное нами с заводов, складов, из совхозов и т. п. имущество или запасы, между прочим, представляли собой государственную, а не частную собственность.
Так как Советы в отбитых ими у нас областях немедленно мобилизовывали всех годных к военной службе мужчин до 60 лет и использовали все население без исключения, даже в районе боев, на работах военного характера, Главное командование вермахта приказало переправить через Днепр и местное население. В действительности, эта принудительная мера распространилась только на военнообязанных. Но значительная часть населения добровольно последовала за нашими отступавшими частями, чтобы уйти от Советов. Образовались длинные колонны, которые нам позже пришлось увидеть также и в восточной Германии. Немецкие войска оказывали эвакуируемым всяческую помощь. Людей не «угоняли», а направляли в районы западнее Днепра, где немецкие штабы заботились об их размещении снабжении… Бежавшее население имело право взять с собой и лошадей и скот – все, что только можно было вывезти. Мы предоставляли населению и транспорт, насколько это было возможно. То, что война принесла им много страданий и неизбежных лишений, нельзя оспаривать. Но их же нельзя было сравнить с тем, что претерпело гражданское население в Германии от террористических бомбардировок, а также с тем, что позже творили русские на востоке Германии. Во всяком случае, все принятые немецкой стороной меры объяснялись военной необходимостью». Лукавит, ох, лукавит германский фельдмаршал! Разве виноваты были украинские крестьяне, что в коллективизацию у них отобрали все имущество, так что лошади и коровы все были совхозные или колхозные! Но ведь без зерна и скота крестьяне обрекались на голодную смерть, и сердобольные германские командиры, отступая от инструкций, разрешали беженцам прихватывать с собой кое-какую живность. Цель же тактики «выжженной земли», за которую Манштейна в 1950 году британский трибунал осудил на 18 лет тюрьмы, довольно точно описал бывший подчиненный фельдмаршала генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин, в 43-м году являвшиися начальником штаба 48-го танкового корпуса: «Как известно, у русских мало транспортных средств, и для снабжения своих войск они использовали главным образом местные ресурсы… Примерно так же поступали монголы Чингисхана и войска Наполеона. Единственным средством замедлить продвижение таких армий является уничтожение всего, что может быть использовано противником для размещения войск и их снабжения. Осенью 1943 года немецкая армия намеренно прибегала к таким действиям… Сама по себе мысль об уничтожении всех запасов продовольствия и создании „зоны пустыни“ между нами и наступавшими русскими войсками не вызывала у нас восторга. Но на карту была поставлена судьба группы армий „Юг“, и, если бы мы не приняли таких мер, многим тысячам солдат никогда не удалось бы достичь Днепра и организовать прочную оборону за этим водным рубежом».
Точно такую же тактику еще раньше немцев применил Сталин во время отступления Красной Армии в 41-м. И бессмысленно было судить Манштейна за то же самое, что делал его противник на Востоке. На Западе же тактика «выжженной земли» имела мало смысла. Англо-американские армии снабжались с Британских островов и практически не зависели от ресурсов занимаемых ими французских и германских территорий. А дорожная сеть в Западной Европе была столь разветвленной и густой, что полностью вывести ее из строя при отступлении не представлялось возможным. Главное же, население Германии предпочитало англо-американскую оккупацию советской и не собиралось покидать западные районы страны, что делало невозможным создание «зон пустыни» перед наступавшими войсками союзников. На Западе германские генералы и сам министр вооружений Альберт Шпеер саботировали соответствующий приказ Гитлера. А на востоке Рейха население само бежало к западу от армий Жукова, так что здесь тактика «выжженной земли» осуществлялась как бы стихийно. Советский же опыт отличался от немецкого только тем, что, разрушив инфраструктуру, эвакуировать население часто не могли или забывали.
Судьба жителей оккупированных территорий была трагична. Если они уходили с насиженных мест вместе с немцами, то вполне могли погибнуть в пути от голода и лишений. Если оставались, то призывались в Красную Армию, где они считались людьми «второго сорта», попавшими под подозрение уже только потому, что проживали на захваченной врагом территории. Их использовали как пушечное мясо. Вот свидетельство из письма домой одного немецкого солдата летом 43-го: «На вновь занимаемой территории Красная Армия призывала все население – мужчин и женщин. Сформированные из них трудовые батальоны используются для увеличения массы атакующих. Не имело значения, что эти призывники не обучены, большинство из них без оружия, а многие – без сапог. Взятые нами пленные говорили, что безоружные рассчитывают взять оружие у павших. Эти невооруженные люди, вынужденные идти в атаку, подозревались в сотрудничестве с нами и платили буквально своими жизнями за это подозрение».
Приведу еще» характерный рассказ бывшего командира артиллерийского взвода связи лейтенанта Валентина Дятлова об одной атаке в Белоруссии в декабре 43-го (точно такие же атаки проводили и подчиненные Жукову фронты на Украине): «Мимо, по ходу сообщения, прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными „сидорами“ за спиной.
– Славяне, кто вы, откуда? – спросил я.
– Мы с Орловщины, пополнение.
– Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок?
– Да сказали, что получите в бою…
Удар артиллерии по противнику длился минут пять. 36 орудий артиллерийского полка «долбили» передний край немцев. От разрывов снарядов видимость стала еще хуже…
И вот атака. Поднялась цепь, извиваясь черной кривой змейкой. За ней вторая. И эти черные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Чёрное на снегу – прекрасная мишень. И немец «поливал» эти цепи плотным свинцом. Ожили многие огневые точки. Со второй линии траншеи вели огонь крупнокалиберные пулеметы. Цепи залегли. Командир батальона орал: «Вперед, ё… твою мать! Вперед!.. В бой! Вперед! Застрелю!» Но подняться было невозможно. Попробуй оторвать себя от земли под артиллерийским, пулеметным и автоматным огнем…
Командирам все же удавалось несколько раз поднимать «черную» деревенскую пехоту. Но все напрасно. Огонь противника был настолько плотным, что, пробежав пару шагов, люди падали, как подкошенные. Мы, артиллеристы, тоже не могли надежно помочь – видимости нет, огневые точки немцы здорово замаскировали, и, вероятней всего, основной пулеметный огонь велся из дзотов, а потому стрельба наших орудий не давала нужных результатов».
Актуальным стал лозунг русской армии начала Первой мировой войны: «Оружие добудете в бою!» В 41-м году в Красной Армии была острая нехватка винтовок в связи с тем, что оружейные склады в западных регионах страны попали в руки немцев. Но в 43-м винтовок советская промышленность производила достаточно. Дело было в другом. И в 41-м, и в 43-м Сталин и его соратники предпочитали призвать в армию как можно больше людей, не считаясь с реальным запасом вооружения. Кроме того, в 43-м призывники с оккупированных территорий расценивались как потенциальные предатели. Практически, их гнали в атаку как скот на бойню. Расчет был на то, что «черная пехота» только измотает немцев и заставит израсходовать запас боеприпасов, чтобы потом свежие части смогли заставить отступить противника с занимаемых позиций. Потому-то не выдавали несчастным ни обмундирования, ни винтовок. Зачем тратиться на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою? И что погибнут – не беда, НКВД после войны меньше работы будет. За счет этих людей, призывавшихся, как правило, непосредственно в части, в значительной степени происходил недоучет советских безвозвратных потерь. Лишь единицам таких призывников суждено было уцелеть, стать «нормальными» солдатами и получить форму и оружие.
Как происходил призыв на только что освобожденной Западной Украине, хорошо описал генерал Григоренко: «К осени 1944 года… людей в стране уже не было. Готовилась мобилизация 1927 года, т. е. семнадцатилетних юнцов… От 4-го Украинского фронта требовали изыскания людских ресурсов на месте – мобилизации воюющих возрастов на Западной Украине, вербовки добровольцев в Закарпатье… Нехватка людей была столь ощутима, что мобилизацию превратили по сути в ловлю людей, как в свое время работорговцы ловили негров в Африке. Добровольчество было организовано по-советски, примерно так, как организуется стопроцентная „добровольная“ явка советских граждан к избирательным урнам… Из дивизии выделялись войска в распоряжение мобилизаторов и вербовщиков, и, возвращаясь обратно, офицеры и солдаты рассказывали… Вот один из таких рассказов: „Мы оцепили село на рассвете. Было приказано в любого, кто попытается бежать из села, стрелять после первого предупреждения. Вслед за тем специальная команда входила в село и, обходя дома, выгоняла всех мужчин, независимо от возраста и здоровья, на площадь. Затем их конвоировали в специальные лагеря“.
Не лучше было положение бойцов штрафных батальонов и рот. Общее положение об их формировании было утверждено Жуковым как заместителем Верховного Главнокомандующего 26 сентября 1942 года. Целью формирования штрафных частей было «предоставить возможность… провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости кровью искупить свои преступления перед Родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий». В батальоны направлялись лица среднего и старшего командного и политического состава приказами по дивизии, бригаде, корпусу, армии или фронту в зависимости от подчиненности наказанных офицеров. Роты комплектовались провинившимися рядовыми бойцами и младшими командирами. Срок нахождения в штрафных частях был установлен от 1 до 3 месяцев, но мало кому удавалось за это время уцелеть. На практике в штрафные роты и батальоны попадали чаще всего даже не за действительно свершенные проступки и преступления, а просто из-за плохих отношений с начальством, которое всегда могло придумать повод направить неугодного в штрафной батальон.
Одну из атак штрафников 43-го года описал уже знакомый нам лейтенант В. Дятлов: «В десятиминутном огневом налете участвовало два дивизиона нашего полка – и все. После огня какие-то секунды стояла тишина. Потом выскочил из траншеи на бруствер командир батальона: „Ребята-а! За Родину! За Сталина! За мной! Ура-а-а!“ Штрафники медленно вылезли из траншеи и, как бы подождав последних, вскинув винтовки наперевес, побежали… Немцы бросили серию красных ракет в сторону атакующих и сразу же открыли мощный минометно-артилле-рийский огонь. Цепи залегли, залегли и мы (группа корректировщиков, – Б. С.) – чуть сзади в продольной борозде. Голову поднять было нельзя. Как засечь и кому засекать в этом аду цели противника? Его артиллерия била с закрытых позиций и далеко с флангов. Били тяжелые орудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Курская битва окончилась победой Красной Армии, освободившей Орел, Белгород и Харьков и устремившейся к Днепру. Однако советские потери многократно превысили немецкие. Манштейн утверждает, что его войска в ходе наступления на Курск потеряли 20 720 человек, в том числе 3 300 убитыми. Советские потери германский фельдмаршал оценивает в 17 тысяч убитых и отмечает, что в плен попало 34 тысячи красноармейцев. С учетом же раненых общую цифру потерь он увеличивает до 85 тысяч человек. Самое интересное, что в данном случае Манштейн ошибся не в большую, как можно было подумать, а в меньшую сторону. Даже заведомо приуменьшенные данные книги «Гриф секретности снят» превышают его цифры. Согласно им, в Курской оборонительной операции войска Воронежского фронта потеряли 27 542 человека убитыми и пропавшими без вести и еще 46 350 – ранеными и больными. Безвозвратные потери войск Степного фронта составили 27 452 человека, а санитарные – 42 606. В сумме два фронта потеряли не 85 тысяч челевек, как думал Манштейн, а минимум 144 тысячи бойцов и командиров и превосходили немецкие почти в семь раз. Если же предположить, что, как и на Центральном фронте, безвозвратные потери Воронежского и Степного фронтов были занижены втрое, то соотношение безвозвратных потерь на фронте участвовавших в «Цитадели» войск группы армий «Юг» становится почти 50-кратным или, если предположить, что Манштейн в германских потерях под цифрой 3 300 имел в виду только убитых, без пропавших без вести, то 25-кратным. Общее же соотношение всех потерь убитыми, пропавшими без вести и ранеными будет в этом случае 12:1. А на Центральном фронте, общие потери которого достигали 89 тысяч человек, соотношение оказалось немного утешительнее для Красной Армии – 4,5:1. Вероятно, Манштейн оказался более искусным полководцем, чем Клюге, Гот – чем Модель, а Рокоссовский – чем Ватутин.
Советские армии устремились к Днепру. При форсировании реки, по инициативе Жукова, в ночь на 24 сентября 1943 года был выброшен воздушный десант для захвата плацдарма, однако парашютистов постигла неудача. Из-за неопытности летчиков, потерявших в темноте ориентировку, две воздушно-десантные бригады были выброшены частью в Днепр, частью в расположении советских войск, а частью прямо на позиции противника. Бойцов выбросили не кучно, а разрозненно, они были лишены возможности вести бой в составе подразделений и почти все стали легкой добычей немцев. Нехватка транспортных самолетов и плохая подготовка летчиков обрекли десант на уничтожение без всякой пользы для дела.
Георгий Константинович об этом эпизоде в мемуарах не написал ни строчки. Сталин же пожурил Жукова и Ватутина в специальном приказе, где указал, что «выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими трудностями…». От десанта в дневное время Жуков отказался из опасений, что советские ВВС не сумеют завоевать господства в воздухе в районе высадки, да и зенитная артиллерия противника при свете дня будет действовать более эффективно. А что десантникам в темноте очень трудно будет сориентироваться и организованно вступить в бой, Георгий Константинович с Николаем Федоровичем как-то не подумали.
Столь же провальным было инициированное Жуковым октябрьское наступление на Киев с Букринского плацдарма. Маршал рассчитывал, что немцы не успели еще создать прочной обороны, но недооценил трудностей местности для действий танков. Верховный опять в приказе покритиковал Жукова за недоучет условий местности и плохую организацию наступления. Тем временем войска 2-го Украинского (бывшего Степного) фронта подверглись контрудару в районе днепровской излучины и вынуждены были отступить от Кривого Рога, удержанию которого Гитлер придавал особое значение из-за имевшихся там железорудных месторождений. Но для контрудара под Кривым Рогом Манштейну, пришлось ослабить киевскую группировку. И Жуков реабилитировал себя взятием Киева ударом с другого плацдарма, Лютежского. Столица Украины была освобождена 6 ноября 1943 года, накануне главного советского праздника.
Вместе с немецкими войсками за Днепр отходило и советское население – частью добровольно, частью принудительно. Манштейн писал: «Из района, который мы оставляли, были вывезены запасы, хозяйственное имущество и машины, которые могли использоваться для военного производства. Это мероприятие проводилось по отношению к станкам, металлам, зерну и техническим культурам, а также лошадям и скоту. О „разграблении“ этих областей, естественно, не могло быть и речи. В немецкой армии – в противовес остальным – грабеж не допускался (можно подумать, что он был узаконен в Красной Армии или в армиях западных союзников! Ведь грабеж и мародерство разлагают солдат. Однако отдельные эксцессы такого рода имели место во всех армиях, и командование часто закрывало на это глаза. – Б. С.). Был установлен строгий контроль, чтобы исключить возможность вывоза какого-либо незаконного груза. Вывезенное нами с заводов, складов, из совхозов и т. п. имущество или запасы, между прочим, представляли собой государственную, а не частную собственность.
Так как Советы в отбитых ими у нас областях немедленно мобилизовывали всех годных к военной службе мужчин до 60 лет и использовали все население без исключения, даже в районе боев, на работах военного характера, Главное командование вермахта приказало переправить через Днепр и местное население. В действительности, эта принудительная мера распространилась только на военнообязанных. Но значительная часть населения добровольно последовала за нашими отступавшими частями, чтобы уйти от Советов. Образовались длинные колонны, которые нам позже пришлось увидеть также и в восточной Германии. Немецкие войска оказывали эвакуируемым всяческую помощь. Людей не «угоняли», а направляли в районы западнее Днепра, где немецкие штабы заботились об их размещении снабжении… Бежавшее население имело право взять с собой и лошадей и скот – все, что только можно было вывезти. Мы предоставляли населению и транспорт, насколько это было возможно. То, что война принесла им много страданий и неизбежных лишений, нельзя оспаривать. Но их же нельзя было сравнить с тем, что претерпело гражданское население в Германии от террористических бомбардировок, а также с тем, что позже творили русские на востоке Германии. Во всяком случае, все принятые немецкой стороной меры объяснялись военной необходимостью». Лукавит, ох, лукавит германский фельдмаршал! Разве виноваты были украинские крестьяне, что в коллективизацию у них отобрали все имущество, так что лошади и коровы все были совхозные или колхозные! Но ведь без зерна и скота крестьяне обрекались на голодную смерть, и сердобольные германские командиры, отступая от инструкций, разрешали беженцам прихватывать с собой кое-какую живность. Цель же тактики «выжженной земли», за которую Манштейна в 1950 году британский трибунал осудил на 18 лет тюрьмы, довольно точно описал бывший подчиненный фельдмаршала генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин, в 43-м году являвшиися начальником штаба 48-го танкового корпуса: «Как известно, у русских мало транспортных средств, и для снабжения своих войск они использовали главным образом местные ресурсы… Примерно так же поступали монголы Чингисхана и войска Наполеона. Единственным средством замедлить продвижение таких армий является уничтожение всего, что может быть использовано противником для размещения войск и их снабжения. Осенью 1943 года немецкая армия намеренно прибегала к таким действиям… Сама по себе мысль об уничтожении всех запасов продовольствия и создании „зоны пустыни“ между нами и наступавшими русскими войсками не вызывала у нас восторга. Но на карту была поставлена судьба группы армий „Юг“, и, если бы мы не приняли таких мер, многим тысячам солдат никогда не удалось бы достичь Днепра и организовать прочную оборону за этим водным рубежом».
Точно такую же тактику еще раньше немцев применил Сталин во время отступления Красной Армии в 41-м. И бессмысленно было судить Манштейна за то же самое, что делал его противник на Востоке. На Западе же тактика «выжженной земли» имела мало смысла. Англо-американские армии снабжались с Британских островов и практически не зависели от ресурсов занимаемых ими французских и германских территорий. А дорожная сеть в Западной Европе была столь разветвленной и густой, что полностью вывести ее из строя при отступлении не представлялось возможным. Главное же, население Германии предпочитало англо-американскую оккупацию советской и не собиралось покидать западные районы страны, что делало невозможным создание «зон пустыни» перед наступавшими войсками союзников. На Западе германские генералы и сам министр вооружений Альберт Шпеер саботировали соответствующий приказ Гитлера. А на востоке Рейха население само бежало к западу от армий Жукова, так что здесь тактика «выжженной земли» осуществлялась как бы стихийно. Советский же опыт отличался от немецкого только тем, что, разрушив инфраструктуру, эвакуировать население часто не могли или забывали.
Судьба жителей оккупированных территорий была трагична. Если они уходили с насиженных мест вместе с немцами, то вполне могли погибнуть в пути от голода и лишений. Если оставались, то призывались в Красную Армию, где они считались людьми «второго сорта», попавшими под подозрение уже только потому, что проживали на захваченной врагом территории. Их использовали как пушечное мясо. Вот свидетельство из письма домой одного немецкого солдата летом 43-го: «На вновь занимаемой территории Красная Армия призывала все население – мужчин и женщин. Сформированные из них трудовые батальоны используются для увеличения массы атакующих. Не имело значения, что эти призывники не обучены, большинство из них без оружия, а многие – без сапог. Взятые нами пленные говорили, что безоружные рассчитывают взять оружие у павших. Эти невооруженные люди, вынужденные идти в атаку, подозревались в сотрудничестве с нами и платили буквально своими жизнями за это подозрение».
Приведу еще» характерный рассказ бывшего командира артиллерийского взвода связи лейтенанта Валентина Дятлова об одной атаке в Белоруссии в декабре 43-го (точно такие же атаки проводили и подчиненные Жукову фронты на Украине): «Мимо, по ходу сообщения, прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными „сидорами“ за спиной.
– Славяне, кто вы, откуда? – спросил я.
– Мы с Орловщины, пополнение.
– Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок?
– Да сказали, что получите в бою…
Удар артиллерии по противнику длился минут пять. 36 орудий артиллерийского полка «долбили» передний край немцев. От разрывов снарядов видимость стала еще хуже…
И вот атака. Поднялась цепь, извиваясь черной кривой змейкой. За ней вторая. И эти черные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Чёрное на снегу – прекрасная мишень. И немец «поливал» эти цепи плотным свинцом. Ожили многие огневые точки. Со второй линии траншеи вели огонь крупнокалиберные пулеметы. Цепи залегли. Командир батальона орал: «Вперед, ё… твою мать! Вперед!.. В бой! Вперед! Застрелю!» Но подняться было невозможно. Попробуй оторвать себя от земли под артиллерийским, пулеметным и автоматным огнем…
Командирам все же удавалось несколько раз поднимать «черную» деревенскую пехоту. Но все напрасно. Огонь противника был настолько плотным, что, пробежав пару шагов, люди падали, как подкошенные. Мы, артиллеристы, тоже не могли надежно помочь – видимости нет, огневые точки немцы здорово замаскировали, и, вероятней всего, основной пулеметный огонь велся из дзотов, а потому стрельба наших орудий не давала нужных результатов».
Актуальным стал лозунг русской армии начала Первой мировой войны: «Оружие добудете в бою!» В 41-м году в Красной Армии была острая нехватка винтовок в связи с тем, что оружейные склады в западных регионах страны попали в руки немцев. Но в 43-м винтовок советская промышленность производила достаточно. Дело было в другом. И в 41-м, и в 43-м Сталин и его соратники предпочитали призвать в армию как можно больше людей, не считаясь с реальным запасом вооружения. Кроме того, в 43-м призывники с оккупированных территорий расценивались как потенциальные предатели. Практически, их гнали в атаку как скот на бойню. Расчет был на то, что «черная пехота» только измотает немцев и заставит израсходовать запас боеприпасов, чтобы потом свежие части смогли заставить отступить противника с занимаемых позиций. Потому-то не выдавали несчастным ни обмундирования, ни винтовок. Зачем тратиться на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою? И что погибнут – не беда, НКВД после войны меньше работы будет. За счет этих людей, призывавшихся, как правило, непосредственно в части, в значительной степени происходил недоучет советских безвозвратных потерь. Лишь единицам таких призывников суждено было уцелеть, стать «нормальными» солдатами и получить форму и оружие.
Как происходил призыв на только что освобожденной Западной Украине, хорошо описал генерал Григоренко: «К осени 1944 года… людей в стране уже не было. Готовилась мобилизация 1927 года, т. е. семнадцатилетних юнцов… От 4-го Украинского фронта требовали изыскания людских ресурсов на месте – мобилизации воюющих возрастов на Западной Украине, вербовки добровольцев в Закарпатье… Нехватка людей была столь ощутима, что мобилизацию превратили по сути в ловлю людей, как в свое время работорговцы ловили негров в Африке. Добровольчество было организовано по-советски, примерно так, как организуется стопроцентная „добровольная“ явка советских граждан к избирательным урнам… Из дивизии выделялись войска в распоряжение мобилизаторов и вербовщиков, и, возвращаясь обратно, офицеры и солдаты рассказывали… Вот один из таких рассказов: „Мы оцепили село на рассвете. Было приказано в любого, кто попытается бежать из села, стрелять после первого предупреждения. Вслед за тем специальная команда входила в село и, обходя дома, выгоняла всех мужчин, независимо от возраста и здоровья, на площадь. Затем их конвоировали в специальные лагеря“.
Не лучше было положение бойцов штрафных батальонов и рот. Общее положение об их формировании было утверждено Жуковым как заместителем Верховного Главнокомандующего 26 сентября 1942 года. Целью формирования штрафных частей было «предоставить возможность… провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости кровью искупить свои преступления перед Родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий». В батальоны направлялись лица среднего и старшего командного и политического состава приказами по дивизии, бригаде, корпусу, армии или фронту в зависимости от подчиненности наказанных офицеров. Роты комплектовались провинившимися рядовыми бойцами и младшими командирами. Срок нахождения в штрафных частях был установлен от 1 до 3 месяцев, но мало кому удавалось за это время уцелеть. На практике в штрафные роты и батальоны попадали чаще всего даже не за действительно свершенные проступки и преступления, а просто из-за плохих отношений с начальством, которое всегда могло придумать повод направить неугодного в штрафной батальон.
Одну из атак штрафников 43-го года описал уже знакомый нам лейтенант В. Дятлов: «В десятиминутном огневом налете участвовало два дивизиона нашего полка – и все. После огня какие-то секунды стояла тишина. Потом выскочил из траншеи на бруствер командир батальона: „Ребята-а! За Родину! За Сталина! За мной! Ура-а-а!“ Штрафники медленно вылезли из траншеи и, как бы подождав последних, вскинув винтовки наперевес, побежали… Немцы бросили серию красных ракет в сторону атакующих и сразу же открыли мощный минометно-артилле-рийский огонь. Цепи залегли, залегли и мы (группа корректировщиков, – Б. С.) – чуть сзади в продольной борозде. Голову поднять было нельзя. Как засечь и кому засекать в этом аду цели противника? Его артиллерия била с закрытых позиций и далеко с флангов. Били тяжелые орудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90