Гарт критически осмотрел распростертого на полу негра.
- Если только губами. В остальном он вылитый Джером.
- Ты так считаешь? Ах, да ты меня дразнишь! Я не могу поверить, что ты так бессердечен, Гарт! Ты притворяешься!
- Поверь в это, - тихо сказал Гарт. - Ради собственного блага, поверь, Элиза, что я такой, каким ты меня представляешь.
К концу третьего дня Джозеф понемногу стал приходить в себя и даже попил воды. Раны на спине стали заживать; заражения, кажется, удалось избежать. Он открыл глаза и, увидев меня, испугался.
- Все хорошо, Джозеф, - успокоила я его, - ты здесь в безопасности.
Он улыбнулся, будто поняв, о чем я говорю, и снова закрыл глаза. В этот момент дверь каюты открылась.
- Ах ты стерва, ты еще и воровка!
- Как вы смеете заходить без стука, капитан? - ответила я. - Разве вы забыли, как ведут себя джентльмены?
Глаза Фоулера маслено заблестели; он облизнул губы. Мне захотелось спрятаться, только чтобы не видеть этих красных крысиных глазок.
- У вас есть кое-что, что принадлежит мне. И я пришел взять это.
Я тупо смотрела на него несколько мгновений, пока наконец не поняла, что речь идет о Джозефе.
- Ну что вы, этот мужчина при смерти. Доктор отказался было его лечить, и я попросила вместо того чтобы выбрасывать за борт, принести беднягу сюда. Вот и все. Я просто не могла видеть, как он умирает. Вы можете забрать его, когда он окрепнет, да и я могу купить его у вас, когда мы прибудем на Ямайку.
Фоулер, поддев больного носком сапога, с насмешливым презрением сказал:
- Вижу, он вам понравился. Да будь я неладен, если позволю вам оставить его при себе только потому, что этот ваш муженек не умеет держать в узде свою бабенку. Я знаю, как обращаться с подобными стервами, и готов преподать урок.
Я вскочила.
- Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? Убирайтесь отсюда немедленно!
Я бросилась на него, завопив так, будто меня привязывают к гильотине. Капитан отступил на шаг, приказав через плечо двум поджидавшим его матросам забрать негра. Джозеф громко застонал, когда они выволакивали его из каюты. Капитан довольно засмеялся.
- Наконец я услышал голос этого подонка. Я решил было, что он немой. И все благодаря вам, мадам.
Взгляд Фоулера опять остановился на моей груди, он брезгливо сплюнул и вышел из каюты следом за своими людьми. Забыв об осторожности, я кинулась к капитану:
- Разве у вас совсем нет жалости? Разве человеческая душа для вас ничто?
- Ничто, - повторил он хрипло, - разве только, если эта душа живет в маленькой горячей бабенке. - И, обхватив меня за талию, он присосался к моим губам.
Ничего более мерзкого, чем этот слюнявый поцелуй, я еще не испытывала. От него несло табаком и виски. Я лягалась и извивалась, пока он не отпустил меня.
- Так тебе не нравятся поцелуи настоящих мужчин, шлюха! Я заметил, что твой недоделанный муж проводит ночи на палубе, любуясь звездами.
Фоулер снова сгреб меня и больно ущипнул за грудь.
- Я думаю, мне следует занять его место в твоей постели. Ему будет все равно…
- Вы… вы негодяй!
Я плюнула ему в лицо. Мой голос, по всей видимости, сполна выразил то отвращение, что я к нему чувствовала. Глазки его зажглись ненавистью. И тут я испугалась, по-настоящему испугалась.
- Добрый день, капитан. Надеюсь, все обошлось без недоразумений?
Увидев Гарта, я вздохнула с облегчением.
- Еще какие недоразумения, - ответил капитан, отпуская меня. - Больше того, неприятности, мистер Мак-Клелланд. Эта ваша девка приносит одни неприятности. Вы удивляете меня, Мак-Клелланд. Как может такой разумный парень, как вы, оставлять жену наедине с этим грубым животным, рабом. Он провел с ней две ночи, пока вы любовались звездами.
Гарт рассмеялся и добродушно заметил:
- Ну в самом деле, капитан, мужчина едва ли был в состоянии…
Больше я ничего не хотела слышать. Я забежала в каюту и захлопнула за собой дверь. Закрыв лицо руками, я несколько раз глубоко вдохнула, стараясь подавить тошноту и гнев.
- Что случилось? - спросил Гарт, заходя в комнату.
- Он… Он ворвался сюда и забрал Джозефа, а когда и попробовала его урезонить…
- Могу представить, как ты это делала, - сухо заметил Гарт. - В следующий раз будет еще хуже. Я предупреждал тебя, но ты продолжаешь гнуть свое. - Он говорил спокойно, но я чувствовала еле сдерживаемый гнев. - На этот раз я оказался дураком. Нельзя было разрешать тебе приносить в каюту этого негра.
- Ты не смеешь мне указывать, - набросилась я на Гарта. - Кто ты такой, чтобы разрешать мне что-то или запрещать! Я устала от тебя, Гарт Мак-Клелланд! Если бы я не забрала его сюда, он бы умер. Сейчас он, может, еще и выживет. Этот Фоулер - чудовище! С каким удовольствием я убила бы его! И ты не лучше. Меня тошнит от вас обоих.
Я попыталась протиснуться мимо него к двери. Гарт преградил мне путь.
- Куда ты собралась?
- На свежий воздух! Твоя трусость смердит.
- Послушай, Элиза…
Я отступила на шаг и посмотрела ему в глаза.
- Нет, ты меня послушай. Я не собираюсь сидеть здесь взаперти больше ни единой минуты. Я сама смогу защитить себя от этого омерзительного человека. Лучше, чем делал это ты. Больше я не боюсь ни его, ни тебя. Я ненавижу тебя и ненавижу этот корабль. Не было ни единого дня, когда бы я не мечтала ослепнуть, оглохнуть и умереть. С меня довольно, понял? Довольно! Крики и стоны, стоны и крики, день за днем… Сердце мое рвется на куски, а мы, люди, считающие себя цивилизованными, сидим и ничего не делаем. Я виновата только в том, что старалась помочь одному из несчастных. И запомни - если мне представится возможность, я сделаю это вновь. Пусти меня!
К моему удивлению, Гарт отошел от двери и встал у иллюминатора, глядя на волны.
- Неужели ты думаешь, Элиза, что у меня не чешутся кулаки от желания расквасить его тупую морду? Давай уходи. Убирайся отсюда. Мне плевать, что с тобой будет. Убирайся!
Меня точно пригвоздили к месту. Я смотрела в его непостижимые глаза и старалась проникнуть в его душу. Корабль накренился на один борт, и я схватилась за стол, чтобы удержаться на ногах. Казалось, стоны из трюма заставляют судно качаться от горя. Я зажала руками уши, но жалобный вой продолжал звучать в моем мозгу.
- Господи, - пробормотала я, - сделай так, чтобы они замолчали. Ради Бога, Гарт, сделай что-нибудь.
Гарт подошел ко мне и опустил мои руки. Стоны стали громче. Он удерживал мои руки, больно вонзаясь пальцами в плоть, и чем сильнее я старалась высвободиться, тем крепче он меня держал. В глазах его вспыхнул огонь.
- Уступи мне, Элиза.
- Никогда, - задыхаясь, ответила я, - никогда, покуда живу!
- Мертвая, ты мне не нужна, - сказал он грубо.
Руки его нежно заскользили по моему телу, губы приблизились к моим губам. Знакомая истома овладела мной, я чувствовала, как он расстегнул корсаж, развязал ленты рубашки, как обнажил грудь, бережно и нежно лаская ее.
- Ты так красива, - пробормотал он, - такая нежная, такая милая.
Я старалась превозмочь растущий прилив желания, но с тем же успехом можно пытаться остановить мощный, неукротимый бег морских волн. Со стоном я упала в его сильные объятия, подставив жгучим поцелуям лицо, шею и грудь. Я больше не могла с ним бороться. Не могла и не хотела. Решимость мою разрушил медленный огонь, зародившийся в глубинах моего существа. Я знала, что этот огонь, сейчас едва тлеющий, будет разгораться, пока не поглотит меня целиком, превратив в горящую свечу.
С закрытыми глазами я ждала, пока Гарт разденет меня. Дюйм за дюймом он пробегал пальцами мое тело. Наша жажда была взаимной; я ощущала, как мощный поток чувственности, исходящий от каждого из нас, сливаясь в один, накрывает нас и несет куда-то. Он скинул с себя одежду и провел моими руками по своему телу. Я снова восхитилась чудесной крепостью его мышц, рук, спины, ягодиц. Погрузив пальцы в густое золото его волос, я поцеловала его.
Я отдалась ему без стеснения, с радостью, без борьбы. Его твердый клинок пронзил меня, но эта боль оказалась приятной, волнующей до дрожи. Больше не было ни криков рабов, ни похотливого капитана, ни оголодавших мужчин, находившихся всего лишь в нескольких футах от нас. Я позволила Гарту увести меня в темные пещеры любви, туда, где правило балом наслаждение, где забывались боль и горечь.
Когда мы, опустошенные, лежали в объятиях друг друга, Гарт, потрепав меня по голове, сказал:
- Больше ни одной ночи на полу, дикая кошка. Мы и так растратили впустую слишком много времени.
Ослепление страсти прошло, передышка закончилась. Ко мне вернулись слух и зрение, и снова я слышала стоны рабов. Приподнявшись на локте, я заглянула ему в лицо. Я сердилась на себя за то, что так тянулась к нему, но знала, что сейчас не смогу ему отказать ни в чем. Он приобрел надо мной власть. Я отодвинулась подальше.
- Я ненавижу тебя. Больше, чем раньше. Ничего не изменилось между нами, ничего!
Гарт потрепал меня по щеке.
- Вот тут ты не права, Элиза. Все изменилось.
С этими словами он отвернулся и уснул.
Глава 5
ЖОЗЕ ФОУЛЕР
«Красавица Чарлстона» попала в шторм, который даже не всем бывалым морякам доводилось пережить. Нас швыряло по волнам, как щепку. Человеческий груз в трюме выл от ужаса. Матросы еле успевали вычерпывать воду из трюма. Мы находились в теплых широтах, но ветер хлестал ледяными иглами, словно несся из самого ада. Даже ко всему привычные моряки не могли выстоять на палубе долго, а рабы, не ведавшие других температур, кроме тропических, страдали от холода едва ли не сильнее, чем от качки.
Меня швыряло по каюте, словно горошину в пустом ведре. Я не могла найти ни одного устойчивого предмета, за который можно было ухватиться не то что руками, а хотя бы взглядом. Во время редких затиший я, свернувшись клубочком, лежала на койке, измотанная морской болезнью.
- Что с тобой происходит, Элиза? - спрашивал Гарт, когда я, прижимая руки к желудку, плакала от очередного приступа. - Ты всегда держалась молодцом, а сейчас совсем раскисла.
- Спасибо за сочувствие, милостивый государь! - с бессильной злостью отвечала я. - Иногда ваша доброта переходит всякие пределы. Господи, ну почему ты не даешь мне умереть? Убей меня, Гарт, и положи конец моим страданиям.
Гарт, черствый человек, только посмеивался.
- Ничего, все пройдет. Завтра море успокоится. Я возьму тебя на палубу, и солнышко вернет твоим щечкам румянец.
- Уходи немедленно. Ты отказываешь мне даже в том, чтобы я страдала в одиночестве. Господи, - стонала я при очередном крене корабля. Стол ездил от одной стены к другой, табуретки катались по полу, как бильярдные шары, но Гарт со своей обычной усмешкой стоял надо мной, твердо и несокрушимо. - Убери отсюда свою мерзкую рожу, - взвыла я, - глядя на тебя, мне делается во сто раз хуже.
Он засмеялся и вышел, а я, вцепившись в койку, чтобы не упасть, как только его не обзывала.
Шторм утих ночью, и наутро я вышла на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Море все еще немного волновалось, и, когда я взглянула вверх на качающиеся мачты, меня затошнило. Я подбежала к борту. Появился Гарт.
- Получше? - спросил он без всяких признаков сочувствия. - Ты сегодня ночью здорово хулиганила. Совсем мне спать не дала.
- Плохо. - Я вытерла рот платком. - Почему бы тебе не пойти спать в другое место?
- Как же, Элиза? - удивился Гарт. - Ты же знаешь, что лучшее место на земле рядом с тобой. Разве я могу бросить тебя в несчастье?
- Чтобы ты свалился с этой мачты и сломал свою поганую шею, - с чувством сказала я. - Нет ничего приятнее, чем увидеть тебя с переломанными костями. Чтобы ноги твои отгрызли акулы, чтобы…
Он подкрался ко мне сзади и поцеловал в шею. Дрожь удовольствия прокатилась по моей спине.
- Смерть - это очень грустно, Элиза, - засмеялся он. Я гневно вспыхнула и выскользнула из его рук.
- Я ежечасно молюсь о смерти. Твоей или моей, все равно. В любом случае я буду от тебя свободна.
Я спустилась в каюту. Там пахло потом и рвотой. Открыв окошко, я вытряхнула постели, затем принесла ведро с морской водой и принялась скрести пол.
- Познакомьтесь, мадемуазель Элиза Лесконфлер, - бормотала я себе под нос, оттирая с пола грязь, - поденщица, шлюха, авантюристка. Рожденная в благородном семействе, воспитанная в лучших школах Франции и Англии, свет очей двора и самого императора! О, как я его ненавижу! Бог видит, как я его ненавижу!
И снова к горлу подкатила тошнота. Что со мной? Я хорошо переносила море, но с недавних пор… Может быть, я умираю, успокоила я себя. Не важно. Смерть все равно лучше того убожества, в котором я вынуждена жить.
Вычистив каюту, я принялась за стирку. Одежда моя была в ужасном состоянии: дорожный костюм износился, да и белье протерлось. Однажды я попросила Гарта найти мне иглу. Он исполнил мою просьбу, а потом со смехом потребовал вознаграждения. Сейчас я уже привыкла управляться с иглой, а первый раз…
Гарт вошел, когда я шила. Хмуро глянув на него, я вернулась к своему занятию.
- Хорошо, что ты прибралась, - заметил он, - здесь уже начало попахивать.
Я прикусила губу, чтобы не накричать на него. Гарт присел за стол напротив.
- Какому-то счастливчику достанется такая прекрасная женушка, - сказал он, разглядывая меня. - Может, ты еще и готовить умеешь?
Я вскинула подбородок.
- Разумеется, не умею.
- Ах, простите, - поспешил извиниться Гарт. - Я не думал, что мои слова будут восприняты как оскорбление. Интересно, что с тобой делать, когда мы доберемся до Америки. Ты, вероятно, могла бы стать гувернанткой в доме какого-нибудь плантатора, может быть, даже выскочишь замуж. Хотя англичане весьма разборчивы в смысле жен. Тебе лучше податься не в Вест-Индию, а на север, в Штаты, там народ демократичнее. Половина жителей Луизианы происходит от французских девчонок, осужденных в своей стране за незаконное ремесло, да только кто в этом признается! Я уверен, что тебе удастся отыскать какого-нибудь увальня, готового ради твоей красоты простить дурной нрав и змеиный язык.
- У меня прекрасный характер! - возмутилась я и чуть было не отшвырнула рваную юбку, но сдержалась, прилежно продолжая шить. Мне не хотелось, чтобы он понял, насколько я задета. - Ты тоже не подарок, - добавила я более ровно.
- Я бы взял тебя к себе в дом, - продолжал Гарт, - но, к сожалению, не могу позволить себе иметь слуг. Все, что у меня есть, - маленькая хижина в заболоченной бухте, ну, такие места зовут у нас луизианскими топями, излюбленное место аллигаторов. Они выползают прямо к порогу в сезон дождей. Насекомые у нас тоже довольно докучливые. Москиты величиной с мышь, а змей так много, что из них делают занавески, чтобы не тратиться на лишние двери.
Я знала, он дразнит меня, но невольно поежилась.
- Нет, - подытожил Гарт, - тебе не понравится в Луизиане. Ты слишком испорчена цивилизацией, чтобы полюбить девственную природу. Но ты, конечно же, сможешь устроиться в Новом Орлеане. Девушка с таким несравненным обаянием, безусловно, не останется без…
Я отбросила шитье и встала.
- Почему ты не можешь оставить меня одну! - почти закричала я. - Разве тебе мало, что ты увез меня из дому, оторвал от семьи, сломал мою жизнь…
- В том, что ты оставила дом, нет моей вины, Элиза.
- И это снимает с тебя ответственность за то, что выпало на мою долю? - взорвалась я. - Ты лишил меня всего, а тебе все мало. Ты продолжаешь терзать меня и мучить постоянно, потому что тебе доставляет удовольствие издеваться над людьми.
Он взял мою руку.
- Будет тебе, Элиза, уж и пошутить нельзя…
Я взвизгнула, пробуя дотянуться ногтями до его глаз. Он поймал мои руки и завел их мне за спину.
- Пусти, - кричала я, - пусти! Я убью тебя, клянусь, я тебя убью!
- Убей прямо сейчас, - тихо рассмеялся он. - Клянусь, никто не может пожелать себе более сладкой смерти. - И он уткнулся лицом мне в шею.
Я решила притвориться: обняла его одной рукой за шею и поцеловала, а другой нащупала шитье и, достав иголку, воткнула ее ему в руку. От неожиданности он вскрикнул, а я выскочила из каюты и помчалась на палубу. В тот момент во мне окончательно созрела решимость броситься в море: жить с этим человеком я больше не могла.
Капитан Фоулер стоял возле самой лестницы, ведущей на палубу, и, когда я почти поравнялась с ним, он потянулся ко мне со знакомой скотской ухмылкой. Я невольно отшатнулась и, споткнувшись, скатилась с лестницы.
- Вы, кажется, куда-то торопитесь, дамочка, - сказал он, спускаясь ко мне.
Я всхлипнула от страха и быстро вскочила на ноги. С другого конца коридора ко мне шел Гарт. Я переводила взгляд с одного на другого, а потом, закрыв лицо руками, заплакала.
- Господи, - пробурчал капитан, - уберите ее куда-нибудь подальше, Мак-Клелланд. Эта ваша француженка действует мне на нервы.
- И мне, капитан, - сказал Гарт. Сбросив с плеча его руку, я побежала в каюту.
Я слышала, как оба они смеялись мне вслед, а когда, запутавшись в юбках, я едва не упала, капитан довольно заржал, заметив, что после всех проведенных на море месяцев я могла бы научиться ходить не спотыкаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54