Нет уж, увольте!
Он уже убедился, что взял верный тон - напористый, даже резкий. Очень похоже, его загадочный гость не обладал ни особенной отвагой, ни выдающейся хитростью, все в нем выдавало человека нерешительного, волею случая замешавшегося в дело, от которого он теперь с удовольствием открестился бы. Д'Артаньян с некоторых пор полагал себя недурным знатоком интриг и заговоров. А потому продолжал, видя, что незнакомец на глазах приходит в совершеннейшее отчаяние, что выражалось в заламывании пальцев украдкой и ерзанье на стуле:
- Послушайте, любезный де Невилет... Такими вещами не шутят, особенно когда речь идет о людях, с равным умением пользующихся и шпагой, и услугами хмурых молодцов, обитающих в подвалах Бастилии отнюдь не в качестве заключенных...
Упоминание о Бастилии и вовсе добило гостя - он плаксивым тоном возгласил:
- Можете мне поверить, я хорошо понимаю, что такое дворянская честь!
- Ну вот и прекрасно, вот и отлично... - тоном опытного исповедника сказал д'Артаньян. - Облегчите же душу, душевно вас прошу, а то я могу и рассердиться, знаете ли...
- Изволите видеть, сударь, я служу в рейтарах... Там, где совсем недавно имели честь служить вы, пока не получили повышение... В роте только и разговоров о вашей Фортуне... Словом, мы с вами, можно смело сказать, сослуживцы. Только я два последних месяца провел в Нанте у родителей, ради поправления расстроенного здоровья. Так что мы не могли встречаться в роте... Когда я вернулся, ко мне пришел сержант Росне, вы ведь его знаете...
- Да, - сказал д'Артаньян. - Как редкостного прохвоста и выжигу, по которому тюрьма плачет, такое мое твердое убеждение.
- Совершенно справедливо, шевалье! Редкостный прохвост! Но так уж сложилось, что я впал в лютое безденежье. Из дома мне ничего не присылают, жалованье задерживают постоянно, у меня накопились нешуточные долги...
- Короче!
- Не знаю, известно ли вам это, но Росне входит в кружок людей, занимающихся в Париже примерно тем же ремеслом, каким в Италии занимаются те, кого называют "браво"...
- Черт возьми, я об этом и не подозревал! - сказал д'Артаньян. - Но нисколечко не удивлюсь. Он, значит, тоже... Такое имя им вовсе не подходит - вся их бравада состоит лишь в том, чтобы хладнокровно убить человека, особенно когда их шестеро против одного и они могут сделать это, не подвергаясь опасности... И что было дальше?
- Я в полной нищете, шевалье... Стоит ли винить меня за то, что я взялся за подобное дело? Росне меня долго уговаривал, заверял, что все пройдет гладко, и я в конце концов согласился. Мы с ним пошли к одному дворянину на улицу Сен-Жак - это он, по словам Росне, как раз и заказывал музыку, то бишь платил музыкантам...
- И что же это за дворянин?
- Мне так и не сказали его имени...
- В таком случае, опишите его.
- Охотно, сударь...
"Черт побери! - воскликнул про себя д'Артаньян, очень быстро уяснивший, о ком идет речь. - То-то мне показалась знакомой эта закутанная в плащ фигура на Сен-Жерменской ярмарке! Вот скотина! Ну погоди ты у меня..."
- Этот дворянин сказал, что на Сен-Жерменской ярмарке его люди уже пробовали разделаться с вами, но им не повезло, там оказались ваши друзья, и им пришлось бежать...
- Вообще-то, он вам соврал, - сказал д'Артаньян злорадно. - Убежали один-два, а все остальные полегли на месте...
- В самом деле?! - воскликнул де Невилет, дрожа всем телом. - Ну, значит, я был прав, когда решил с ними не связываться... Вы понимаете, все это время я и не предполагал, что речь идет о вас. Это имя - д'Артаньян - мне ничего не говорило, я ведь объяснял уже, что был в Нанте, когда вас приняли в роту... Случилось так, что податься мне было некуда, и я взял у того дворянина деньги...
- Интересно, на сколько же он расщедрился?
- Ровно на пятьдесят пистолей...
- Тьфу ты! - в сердцах воскликнул д'Артаньян. - Я всегда полагал, что моя голова стоит дороже!
- Он мне дал ровно пятьдесят пистолей... Сказать по совести, этого все равно не хватит на покрытие всех долгов... Мне позарез нужно еще столько же...
И он еще какое-то время развивал эту тему, на все лады расписывая убожество, в которое впал по воле злого рока и через слово упоминая эту, судя по всему, заветную для него сумму - пятьдесят пистолей, так что и человеку менее опытному, чем д'Артаньян, давно стало бы ясно, куда несостоявшийся "браво" гнет...
Когда гасконцу это надоело, он решительно прервал:
- Волк вас заешь, вы получите эти свои пятьдесят пистолей, если перестанете вилять и топить меня в многословии! Итак, вы с этим господином обо всем договорились, и вас приняли в компанию... Что дальше?
- Я - человек предусмотрительный, - с некоторой гордостью сообщил де Невилет. - После того, как мы ударили по рукам и мне подробно растолковали, как вы выглядите, какой дорогой обычно ходите, где вас лучше всего встретить без свидетелей, я задумался, и крепко задумался. Судя по некоторым обмолвкам, речь шла о человеке, служившем совсем недавно в моей же роте, а я довольно щепетилен в вопросах чести...
"Поспорить можно, ты еще более щепетилен в вопросе сохранности своей драгоценной шкуры, - подумал д'Артаньян пренебрежительно. - Ладно, не будем привередливы. Как выразился бы Рошфор - лучше отступившийся от своего намерения наемный убийца, чем упрямый "браво", твердо решивший отработать полученные денежки, так что не стоит брезгливо кривиться..."
- Значит, вы узнали, кто я? - спросил он вкрадчиво.
- Вот именно, сударь! О вас столько говорят в Париже... Мне рассказали, что вы перешли из рейтаров в мушкетеры кардинала, что кардинал вам покровительствует... Шевалье д'Артаньян, я верный слуга его высокопреосвященства, и ни за что не стану выступать против нашего гениального министра и его людей... Я решил пойти к вам и все рассказать.
- Похвально, друг мой, весьма похвально, - одобрительным тоном, но про себя содрогаясь от отвращения, заявил д'Артаньян. - Однако... Вы-то отказались от столь неосмотрительного предприятия, но остальные, я полагаю, настроены иначе?
- Совершенно верно, сударь! Они намерены вас подстеречь не позднее, чем завтра, их будет человек шесть или семь...
- Многовато для меня одного...
- Безусловно.
- Где это должно произойти?
Визитер замялся:
- Шевалье, поймите меня правильно... Вы - любимец великого кардинала, блестящий гвардеец, не то что мы, убогие и поистрепавшиеся... - он с нескрываемой завистью уставился на новехонький красный плащ д'Артаньяна, висевший здесь же, сверкавший новехоньким серебряным шитьем. - Вы пьете отличное бургундское, разъезжаете на великолепной лошади...
- Обыкновенный английский жеребец ценой всего-то в сто пистолей, - хмыкнул д'Артаньян.
- Вы счастливец... Для вас сотня пистолей - это "всего-то". Где вам понять бедняка, ради жалкой полусотни вынужденного податься в наемные убийцы...
Д'Артаньян вздохнул, покосившись в сторону старинного дрессуара, где в одном из ящиков под одеждой покоился тяжелый кошелек. Ясно было, что вновь придется устроить маленькое кровопускание своей казне, - но ничего не попишешь, собственная жизнь относится к тем статьям расходов, что не терпят ни малейшей экономии. Всякая скупость тут неуместна.
Если отправить его восвояси, сержант Росне и его люди останутся на свободе - и поди угадай, где они нападут и когда. Доставить этого прохвоста к полицейскому комиссару? Но он может от всего отпереться, и как ты его уличишь? Проще всего заплатить...
С тяжким вздохом д'Артаньян полез за кошельком и отсчитал двадцать пять двойных испанских пистолей из числа тех, что получил от Винтера, положил их кучкой на стол и решительно прикрыл шляпой под носом у протянувшего было руку де Невилета:
- Нет уж, сначала рассказывайте...
- Они собираются ждать вас завтра возле Сен-Андре-дез-Ар. Росне уже знает, что вы ходите этой дорогой, да и место там тихое...
- Возьмите деньги, - сказал д'Артаньян.
- Но вы обещаете, что мое имя нигде не будет упоминаться?
- Слово дворянина, - кивнул гасконец. - Если только и вы, в свою очередь, будете держать язык за зубами. Вздумаете предупредить этих забавников - будете иметь дело...
- О, я понял! - с живостью воскликнул де Невилет. - Можете на меня положиться!
Как ни утомлен был д'Артаньян, но, проводив гостя, вынужден был остаться на ногах - все только начиналось...
Не теряя времени, он отправился к полицейскому комиссару и изложил суть дела - разумеется, на нем при этом был красный плащ, и хотя имя кардинала так и не прозвучало, но намеки д'Артаньяна на некоторые обстоятельства были самыми недвусмысленными, высказанными так, чтобы комиссар не вздумал ни замять эту историю, ни отнестись к ней с прохладцей...
На другое утро д'Артаньян вышел из дома в одиночку, чтобы заманить убийц ненадежнее. Де Невилет не обманул - возле Сен-Андре-дез-Ар на гасконца набросились было семеро крайне решительных на вид субъектов, но, по странному совпадению, тут же нагрянули человек тридцать переодетых стражников и сцапали всю компанию еще до первого выпада шпагой...

Глава восьмая,
где гость ужасно рад видеть хозяина, а вот хозяин - совсем наоборот...

Д'Артаньян решительно поднялся по крутой, выгибавшейся вправо лестнице знакомого дома на улице Сен-Жак и вошел в небольшую прихожую. Растрепанный и заспанный слуга, чьи имя д'Артаньян решительно запамятовал - если только вообще знал, - уставился на него со вполне естественным раздражением лентяя, чья дрема была прервана столь бесцеремонно. Но во всем облике слуги не было ни страха, ни хотя бы легонького испуга - и гасконец уверился, что слуга никоим образом не посвящен в некоторые предприятия своего господина.
- А, это вы, сударь... - широко зевнул он, помнивший д'Артаньяна как былого собутыльника Пишегрю и спутника в предосудительном прожигании жизни всеми доступными способами. - Господин маркиз изволят спать, поздненько вернулись вчера, то есть, если подумать, уже сегодня... - Тут только он рассмотрел красный плащ д'Артаньяна, украшенный серебряным крестом, проснулся окончательно и вытаращил глаза в несомненном почтении: - Это вы что же, в кардинальской гвардии теперь?
- Именно, - кратко ответил д'Артаньян, не расположенный вести с этим олухом долгие беседы. - Можешь не беспокоиться, я сам о себе доложу, к чему лишние церемонии...
Он решительно отстранил оцепеневшего слугу и прошел в комнату. Бездельник не соврал: Пишегрю и в самом деле валялся в постели, оглашая окрестности оглушительным храпом. На столе теснились бутылки и стаканы, шпага висела тут же, на спинке кресла, и д'Артаньян тихонько убрал ее подальше - осторожность не помешает, известно ведь, что загнанная в угол крыса от отчаяния способна прыгать высоко и кусаться ожесточенно.....
Чуть подумав, он отыскал самый простой и быстрый способ - взял стоявший в углу медный жбан с водой и размашисто выплеснул его на храпящего маркиза.
Как и следовало ожидать, это возымело действие - маркиз, все еще с закрытыми глазами, вскочил, словно подброшенный взрывом бомбы, заорал спросонья:
- Наводнение!
И растерянно сел, смахивая с себя воду обеими руками.
- Не преувеличивайте, маркиз, - насмешливо сказал д'Артаньян, тщательно притворив за собой дверь. - Сена не способна на такие фокусы. Это я, ваш добрый друг д'Артаньян... причем, прошу отметить, никакое не привидение, кои вроде бы порой приходят обличить негодяя, а самый обычный человек из плоти и крови. Правда, вашей заслуги в том, что я жив, нет - вы-то как раз приложили все силы, чтобы получилось совсем даже наоборот...
Пишегрю, отчаянно хлопая глазами, отшатнулся к стене. Люди его пошиба, ведущие определенный образ жизни, со временем привыкают моментально приходить в здравый рассудок и лихорадочно искать выход из самых неожиданных сюрпризов - иногда сама их жизнь зависит от изворотливости и быстроты ума... Так что беспутный маркиз, как убедился д'Артаньян, за какие-то мгновения оценил ситуацию и попытался выкрутиться...
- Д'Артаньян, мой добрый друг! - вскричал он, раскрывая объятия. - Ну вы и шутник, право! Мне приснилось вдруг, что Сена вышла из берегов и я иду ко дну...
- Удивительно пророческий сон, - сухо сказал д'Артаньян, держа руку поближе к шпаге.
- Что за намеки? Черт, откуда вы взялись? И почему в этом плаще, что за маскарад?
- Маскарад? - усмехнулся д'Артаньян. - Нет, любезный, это не маскарад, а кардинальская служба...
- Вы в мушкетерах кардинала?!
- А вы не знали?
- Господи, откуда? После того прискорбного недоразумения в кварталах Веррери мы, если помните, не виделись более, я даже не слышал о вас... Ходили, правда, слухи, что вас то ли убили на дуэли, то ли вы вернулись в Гасконь...
Все это говорилось столь убедительным и располагающим тоном, с такой невинной физиономией, со столь невинно выпученными глазами и столь искренне прижатыми к груди руками, что д'Артаньян, не знай он всего, мог бы и обмануться...
- Бросьте, Пишегрю, - сказал он неприязненно. - Я все знаю...
- Так-таки и все? - воскликнул Пишегрю с той наглостью, что у подобных ему субъектов порой заменяет отвагу. - В таком случае, не подскажете ли, сколько чертей может уместиться на кончике иглы? А сколько англичан в Англии? И из чего делают колесную мазь?
- Не паясничайте, - сказал д'Артаньян, чеканя каждое слово. - И не придирайтесь к формулировкам. Я имею в виду, мне известно все о покушении на Сен-Жерменской ярмарке и о тех рейтарах, которых вы наняли, чтобы нанизать меня на полдюжины шпаг...
- Черт раздери, д'Артаньян, да что вы такое несете? Вы что, не останавливались с позапрошлого дня? Хотите вина? А трубочку никотианы испить не желаете? Ах вы, шутник...
- Хватит, я сказал! - прикрикнул д'Артаньян, топнув ногой. - Вы, милейший, заврались... Надобно вам знать, что рейтар по имени де Невилет оказался не просто прохвостом, а прохвостом законченным: получив от вас денежки, он пришел ко мне. И оттого, что захотел заработать еще полсотни пистолей, и потому, что испугался - ему никак не хотелось быть втянутым в убийство из-за угла человека, состоящего на кардинальской службе... Свести вас вместе, чтобы вы слушали его показания - дело получаса... Не угодно ли взглянуть в окно?
Настороженно косясь на гасконца, с грозным и непреклонным видом стоявшего посреди комнаты с рукой на эфесе, Пишегрю, осторожненько прижимаясь спиной к стене на случай внезапной атаки, добрался до окна и бросил на улицу быстрый взгляд. Д'Артаньян не двинулся с места, он и так знал, что увидел там побледневший маркиз: де Вард и Каюзак, тоже в известных всей Франции красных плащах с вышитыми серебром крестами, стояли на противоположной стороне улицы, глядя на окна маркиза с видом терпеливо ждущих добычу охотников.
Пишегрю побледнел так, что его черные усы казались нарисованными отборным углем на белоснежной стене.
- Как видите, шутки кончились, - безжалостно сказал д'Артаньян. - До сих пор ваша персона служила предметом заботы лишь полицейских комиссаров. Положение изменилось самым решительным образом. Одевайтесь. Если не договоримся, мы все вчетвером прогуляемся до Сен-Антуанского предместья, где стоит мрачное каменное сооружение, именуемое Бастилией. Потом мы трое уйдем восвояси, а вы там и останетесь. И вами займутся уже другие люди, которые умеют разговорить и людей покрепче вас...
- Нет, но как же... - сказал Пишегрю, улыбаясь уже просительно и жалко. - Моя скромная персона - и Бастилия...
- Не скромничайте, не скромничайте, - сказал д'Артаньян. - Вы натворили столько, что вполне доросли до Бастилии и ее пыточных подвалов... Сейчас вас не спасет никакой родственник - как любого, кто попадает в Бастилию по велению кардинала...
- Д'Артаньян...
- Хватит! - прикрикнул гасконец без малейшей жалости. - Наверное, если бы вы пытались убить только меня, я бы вас... конечно, не простил бы, но отвел куда-нибудь на Пре-о-Клер или на пустырь за Люксембургским дворцом, попортил бы вашу шкуру шпагой и отпустил ко всем чертям. Но вы осмелились покушаться на жизнь женщины, которая мне дороже всего на свете, - и так просто уже не отделаетесь! Ваши косточки славно захрустят на дыбе в подвалах Бастилии!
Он не преувеличивал и не шутил, готовый привести все свои угрозы в исполнение. При одном воспоминании об острие шпаги, направленном Анне в сердце, кровь бросилась ему в лицо, и для жалости к этому подлецу попросту не осталось места.
- Де Невилет? - переспросил Пишегрю. - И что же рассказывает... Вернее, какую напраслину на меня возводит этот пьяница...
- Не виляйте! - прикрикнул д'Артаньян. - Я не намерен путаться в ваших увертках. Конечно, я не сразу узнал вас там, на Сен-Жерменской ярмарке, но потом, когда пришел мой бывший сослуживец по роте, все встало на свои места... Или вы будете говорить правду мне - или расскажете ее чуть попозже, но уже другим...
- Послушайте, д'Артаньян... - сказал смертельно бледный Пишегрю. - Мы же были друзьями, мы совершили вместе столько проказ и пережили столько приключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41