Вдруг невдалеке от них показались длинные обозы, тянувшиеся из Новгород
а и пробиравшиеся на псковскую дорогу.
Дружинники долго недоумевающим взором следили за ними.
Ц Однако надобно узнать, кто это прокатывает свое имущество? Видно, зале
жалось оно в сундуках, так хотят его проветрить, Ц сказал Дмитрий.
Ц А может быть, везут его припрятать в надежное место от зорких глаз моск
витян. Только едва ли удастся что спрятать от них: говорят, они сквозь земл
ю видят, как сквозь стекло, да и чутье у них остро к злату и серебру, Ц заме
тил Чурчила.
Ц Эй, вы, куда едете? На теплые моря, что ли? Ц крикнули дружинники провож
авшим обоз людям.
Те сперва испугались и хотели даже повернуть лошадей, но затем, вглядевш
ись в кричавших, доверчиво приблизились к ним.
Это были иноземные купцы, ехавшие с товарами в Псков, спасаясь от хищниче
ства москвитян.
Начались спросы-переспросы.
Купцы рассказали дружинникам о новгородских событиях последних дней и
о начавшейся войне Великого Новгорода с великим князем Иоанном и добави
ли в заключение, что до них донеслась весть, что псковские дружины сошлис
ь с дружинами великого князя, а съестные припасы и другое продовольствие
подвигаются также к москвитянам и отстоят уже недалеко от них. Новгород
ские ратные люди покушались было подстеречь их, так как охранных воинов
не много, но все еще перекорялись, кому вести их туда.
Ц Братцы! Метнемся на псковитян перемежных, захватим, что можем! Веселей
будет домой въезжать! Ц воскликнул весело Чурчила и тотчас вскочил на л
ошадь.
Все последовали его примеру.
Обозы тянулись своей дорогой.
Окольным путем, тайком от глаз и ушей, пробиралась неугомонная дружина. П
очти на каждом шагу их стерегла опасность; в виду их разъезжали московск
ие воины, сторожившие вылазки новгородцев.
Это был передовой отряд, посланный занять Городище.
Новгородские удальцы, доехав до известного им оврага, влево от большой д
ороги, пролегавшей через лес, поскакали по сугробам снега, и, наконец, один
из них, приостановясь, слез с лошади, приник ухом к земле и быстро сказал:

Ц Едут, полозья скрипят по снегу, и не далеко.
Большую дорогу окружили со всех сторон и, выждав псковитян, мигом налете
ли на них с обоих боков повозок.
Начался грабеж.
Из охранной дружины многие разбежались, а остальные полегли на месте.
Ц Что, небось, тяжело вам везти поклажи-то свои? Вот мы облегчим их немног
о, Ц приговаривали новгородцы, разгружая повозки.
Но вскоре им надоело это, и они, схватив за уздцы лошадей, повели их за собо
й.
Вскоре они выбрались благополучно из леса на пролеску, под покровом уже
нависшего над землей мрака. Опять перед ними расстилался Новгород, блест
ящий огнями.
Ночь уже вступила в свои права.
Дружинники ехали тихо, путеводимые городскими огнями, и скоро окрик стор
ожевого «слушай», у городских ворот, коснулся их ушей.
Быстро разнеслась молва по Новгороду о возвращении Чурчилы с удальцами.

Толпа молодежи бросилась встречать его; сколько задано было ему вопросо
в, сколько посыпалось на него рассказов.
Чурчила узнал о бегстве своего отца, но от него скрыли истинную причину и
место, где он находится, и старались поселить к москвитянам жестокую нен
ависть.
Он боялся спросить о своей Насте, но догадливые предупредили его и расск
азали, что она никуда не показывается и все проливает горькие слезы от ра
злуки с ним, а что отец ее, посадник Фома, принуждает ее выйти замуж за одно
го вельможного ляха, который для нее переменил даже веру.
Ц Нет, Ц сказал Чурчила, сверкнув глазами, Ц венец или гроб сулит мне мо
я судьба, но при жизни своей злу такому не попущу я совершиться!

XXVI. Единоборство сына с отцом


Ночь спустилась над Новгородом и его окрестностями.
Подобрав в руки свои висячие мечи и чуть шевеля наборными уздами, прибли
жался отряд московской дружины к Городищу. Темнота скрывала следы его, и
он скоро достиг места, которое было назначено пунктом атаки, и остановил
ся под прикрытием оврага выжидать глухого времени ночи.
Огоньки мелькали еще перед ними чуть видимыми точками; снег порошил и ло
жился на доспехи воинов белой тканью.
Воеводы сидели в кружке. Один только из них, маститый старец, отделившись
от прочих, стоял, скрестив руки на груди, против Новгорода и, казалось, сил
ился своими взорами пробить ночную темноту.
Ц И куда этот старик движет столетние ноги свои! Ц говорил, указывая на
него один из сидевших воевод. Ц Если и мыши нападут на него, то прежде огл
ожут его, как кусок сыра, чем он поворотит руку свою для защиты. Уж он и так с
коро кончит расчет с жизнью. Один удар рассыплет его в песчинки, а он все л
езет вперед, как за жалованьем.
Ц А почем знаешь, чего не ведаешь. Быть может, он первый вышибет победу у в
рага. Вишь, как идет вперед, а по проторенной-то дорожке за ним всякому идт
и охотнее.
Ц Да мы и без него пойдем на Городище, как домой, Ц возразил третий.
Ц Вот и последние огоньки зажмурились в Новгороде. Теперь ударим-ка!
Ц Смелей! Ц проговорил быстро старик, подходя к ним, и бодро и легко вспр
ыгнул на коня.
Ц На коней! Вперед! Ц крикнули воеводы, и во весь карьер пустились вверх
на Городище.
Ц Ступайте на тот свет, дорога всем просторна! Ц встретили их голоса, и п
ередние воины, осыпаемые градом стрел, покатились вместе с конями под го
ру.
Ц А! Подстерегли, злодеи! Ц воскликнул старик и, оправясь от первого отп
ора новгородцев, разжег нагайкой своего коня и пустил его в самую середи
ну врагов.
Битва сделалась повсеместной.
Москвитян было больше числом, но Чурчила, предводительствуя новгородца
ми, сохранял равновесие сил, сражаясь в центре.
Меч его сверкал над головами врагов, щит его был перерублен, и он откинул е
го.
Старик, со стороны москвитян, с ловкостью юноши управлял своим оружием, м
еч его только вместе со смертью опускался на головы противников, расщемл
ял и мял крепкие шишаки их.
Чурчила в свою очередь не делал ни одного промаха.
Все воины дрались с остервенением.
Новгородцы не уступали.
Главные бойцы-противники наскочили один на другого.
Ц Сдавайся! Ц воскликнул Чурчила, закидывая на спину другого щит свой и
направляя на старика меткий удар.
Ц Я никогда не сдавался и не поддамся никому, Ц гордо отвечал старик и л
овко отбил удар Чурчилы.
Ц Так я научу тебя ползать не только передо мной, но еще под ногами моего
коня! Ц с бешенством крикнул новгородский богатырь, и одним взмахом меч
а своего вышиб меч противника.
Ц Сдавайся же! Ц приставил он острие меча к его груди, Ц а то я проткну т
ебя насквозь, как воздух.
Ц Как удастся, повалимся хоть вместе, Ц отвечал старик, и пустил в него к
опье, мотавшееся за его спиной.
Копье вонзилось в шею лошади, задрожало в ней, и она, пронзенная, зашатавши
сь, упала со всадником.
Быстро вскочил Чурчила на землю.
Ц О, ты не стоишь железа!
Он перевернул свое копье тупым концом и готов был вышибить из седла свое
го противника, как вдруг раздавшийся вблизи выстрел осветил лица обоих.

Они с содроганием отступили друг от друга.
Ц Батюшка! Ц упавшим голосом прошептал Чурчила и выронил из рук меч.
Ц Сын! Ц воскликнул не менее пораженный Кирилл. Ц Это мы с тобой ищем жи
зни друг у друга?.. Вот до чего нас довела лихая судьба!
Старик всплеснул руками.
Чурчила молчал.
Ц И ты останешься другом врагов моих? Прежде отрекись от меня! Ц продол
жал Кирилл.
Ц Что же делать, батюшка! Я целовал крест служить Великому Новгороду.
Ц И быть так! Ц сквозь слезы проговорил старик.
Вокруг них раздались крики и вопли, кипела битва, но отец, не взирая ни на ч
то, слез с лошади и, возложив крестообразно руки на голову коленопреклон
енного сына, благословил его.
Ц Быть может, мы не увидимся! И я целовал крест Иоанну. Проклятие небес по
разит того, кто не исполнит клятвы! Прощай, кланяйся Фоме. Если он одумаетс
я, то я охотно готов назвать его дочь моей.
Чурчила плакал навзрыд.
Кирилл тоже.
Ц Еще прощай!
Ц А если мы в другой раз встретимся? Ц спросил Кирилл.
Ц Тогда уж, конечно, я отклоню меч свой от тебя! Ц отвечал сын.
Они обнялись и расстались.
Московитяне, между тем, стали брать видимый перевес численностью.
Дмитрий один не в силах был отражать их напора. К тому же какой-то лях, вмеш
авшийся в число сражающихся, вскоре бежал и расстроил своих.
Смятение в рядах сделалось всеобщим.
Чурчила, расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он
успел только поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил с н
им на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве
, и, будучи сам пеший, стал защищать его от конника, меч которого уже был гот
ов опуститься на голову воеводы… Чурчила сделал взмах мечом, и конь всад
ника опустился на колени, а сам всадник повалился через его голову и меч в
откнулся в землю.
Ц Кто бы ты ни был, храбрый витязь! Ц радостно произнес воевода, спасенн
ый от смерти, Ц прими от меня этот перстень вместо талисмана и действуй н
а меня им по твоему соизволению: все что только не идет против чести и сове
сти, все сделаю я для тебя. Клянусь в том смертным часом своим!
Он сунул в руку Чурчилы перстень.
Последний обомлел: он узнал по голосу спасенного им: это был посадник Фом
а, отец Насти.
Нравственное потрясение в связи с обилием потерянной крови обессилили
его.
Он упал.
На двух щитах понесли его в Новгород.
Новгородцы отступили.
Таким образом Городище было занято московитянами за одну ночь.
Вечером 27-го ноября великий князь подступил к Новгороду с братом своим Ан
дреем Меньшим и с племянником, князем Верейским, и расположился ставками
у Троицы на Озерской, на берегу Волхова, в трех верстах от города, в селе Ло
шанском. Брату своему велел он стать в Благовещенском монастыре, князю И
вану Юрьевичу Ц в Юрьевском, Холмскому Ц в Аркадьевском, Александру Об
оленскому Ц у Николы на Мостицах, Борису Оболенскому Ц в местечке Соко
в, у Благовещенья, князю Василию Верейскому Ц на Лисьей горке, а боярину Ф
едору Давыдовичу и князю Ивану Стриге-Оболенскому Ц на Городище.
Город, таким образом, был окружен со всех сторон, великий князь решил заст
авить сдаться новгородцев, истомив их голодом.
Псковитяне подвозили к нему, кроме огнестрельного оружия, хлеб пшеничны
й, калачи, муку, рыбу, медь, и стан его имел вид постоянного шумного пира.
Новгородцы же были лишены всякого продовольствия и голодали.
Только порой смельчаки, предводимые Чурчилой, внезапно делали вылазки и
з города, врасплох нападали на москвитян и отбивали у них кое-что из продо
вольствия.
Великий князь знал Чурчилу, знал, чей он сын, и назначил в награду за поимк
у его столько золота, сколько потянет сам пойманный.
Но сделать это было не легко.

XXVII. Прерванное обручение

Прошло несколько дней. Был поздний зимний вечер.
Терем степенного посадника Фомы весь горел огнями, пробивавшимися нару
жу лишь сквозь узкие щели железных ставень.
Ворота были раскрыты настежь. На дворе, под навесом, слышалось фырканье л
ошадей, лай цепных псов, звон их цепей, беготня прислуги и скрип то и дело в
ъезжающих во двор саней, пошевней, роспусков.
Из экипажей выходили гости и, поднявшись на несколько ступеней крыльца,
отряхивались в сенях от снега и входили в приемную светлицу, истово крес
тясь в передний угол и кланяясь хозяину и гостям.
Приемная светлица, ярко освещенная огнями, была полна разряженными женщ
инами.
В красном углу, под образом Пречистой Богородицы, были поставлены две не
большие скамьи, обитые голубой камкой.
Они были пусты.
Посредине светлицы стоял длинный стол, покрытый белой скатертью и буква
льно ломившийся от разных сладких закусок, оловянников крепкого меда и д
ругих яств и питий.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижимо сидел немолодых уже
лет мужчина, с широкой бородой, закрывавшей половину его лица. Длинные во
лосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали
его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, приста
льно глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного во
дой.
Это был запах, или кудесник, приглашенный Фомой в его терем, по обычаю того
времени, так как без него не мог состояться ни один брак, а вечер этот был н
азначен для благословения образом и обручения невесты и жениха Ц дочер
и посадника Фомы, Настасьи и польского пана.
Кудесник гадал о будущей судьбе их.
Все гости затаили дыхание, смотря на его занятия, глядели на него с суевер
ным страхом и лишь изредка переглядывались между собой, покачивая голов
ами, и шептали про себя молитву, считая его действия сношением с нечистой
силой.
Вдруг среди невозмутимой тишины кудесник поднял голову, окинул всех сво
им стальным взглядом и глухо проговорил:
Ц Кровь на дне!
Лица всех побледнели от ужаса.
Ц По окончании обряда благословения, вспрысни жениха с невестой водой
и от них отлегает всякое зло, и сила нечистая ожжет крылья свои при прикос
новении к ним.
Все оживились, воспрянули, точно гора свалилась с плеч у каждого.
Гости изъявили желание скорей видеть невесту, и Настасья Фоминична, по з
ову своего отца, тихо вышла из боковой светлицы.
Ее мать, сгорбленная старушка, вела свою дочь, сама опираясь на костяной к
остыль.
Мать с дочерью, войдя в приемную, раскланялись и прошли в красный угол под
икону Пречистой, где невеста заняла приготовленное для нее место, продол
жая, как и при входе, плакать почти навзрыд.
В это же время в сенях раздались быстрые шаги, бряцанье мечей и голоса:
Ц Жених, жених приехал.
Настасья Фоминична так и замерла на своей скамье.
Ц А, пан Зайцевский! Ц радостно приветствовал его Фома. Ц Где же твой др
ужок?
Зайцевский молча указал на дверь, в которую с надменным видом входил пан
Зверженовский.
Он был одет так же, как и его товарищ.
Невеста сидела неподвижно. Казалось, она жила и дышала как-то машинально.

Началась беседа о новгородских делах, но ее вскоре прервал кудесник.
Ц Пора! Ц провозгласил он. Ц Прежде чем закатится вечерняя звезда, вам
должно уже совершить начатое, а то горе, горе ослушавшимся.
Сказав это, он окинул всех своим пылающим взором.
Его тотчас подхватили под руки и повели в красный угол, где и усадили рядо
м с женихом и невестой, чтобы он силой своих заклинаний отгонял от обруча
ющихся вражеское наваждение и охранял их от всякого зла и напастей.
Все по очереди подносили ему сладкие яства и питья, а хозяин Ц и пенязи на
блюде.
Обручение с минуты на минуту должно было начаться, как вдруг в запертые в
орота раздался такой сильный стук, что дрогнули стены и окна дома.
Послышался голос со двора и, по-видимому, начались переговоры. Затем все с
молкло, но скоро раздался вторичный удар в ворота, и они, пронзительно зас
крипев петлями, растворились. Послышались тяжелые шаги, сперва по двору,
затем по сеням, а наконец, и у самой двери.
Ц Кто это так смело и, кажется, насильно ворвался в мой терем? Дорога же ем
у будет расплата со мной! Ц сердито заговорил Фома.
Страшно перепуганные гости жались друг к другу, а кто был посмелей, схват
ились за рукоятки своих мечей.
Быстро распахнулась дверь, и в светлицу вошел атлетического сложения бо
гатырь. Он был весь залит железом, тяжелый меч тащился с боку, другой, обна
женный, он держал под мышкой, на левом локте был поднят шлем, наличник шиша
ка был опущен.
Ц Чур нас! Чур нас! Ц заговорили вполголоса гости, сочтя явление это за с
верхъестественное.
Ц Аминь, рассыпься! Ц произнес громким голосом кудесник, устремив на во
шедшего свои странные глаза.
Ц Я не дух, а человек, а потому ты сам рассыпешься у меня от этого аминя в п
шено, Ц обратился богатырь к кудеснику, встряхнув в руке свой огромный п
алашище.
Ц Что же ты за наглец, Ц сказал ободрившись Фома, Ц что незваный ворвал
ся в мои ворота, как медведь в свою берлогу? В светлицу вошел, не скинув шиш
ака своего, и даже не перекрестился ни разу на святые иконы. За это ты стои
шь, чтобы сшибить тебе шишак вместе с головой.
Ц Очнись, Фома! Я больше тебя помню Бога и чаще славлю всех Его угодников,
Ц возразил незнакомец. Ц С тобой расчет буду вести после, а теперь хочу
поговорить с этим паном.
Он указал на Зайцевского.
Последний попятился спиной к стене.
Ц Я не помню, не знаю, не слыхал и не видывал тебя никогда, Ц проговорил о
н с дрожью в голосе.
Ц Порази тебя гнев небесный и оружие земное. По крайней мере узнаешь ли т
ы этот меч, который был покинут тобой в ночь битвы на Городище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26