Кашинской, Бежицкой, Но
воторжской и других.
Сам Иоанн, следуя обычаю предков, раздавал перед войной милостыню бедным
, делал большие вклады в храмы монастыри и молился над прахом своих предм
естников в соборах, которые были день и ночь открыты для богомольцев.
Наконец настало 9 октября Ц день выступления соединенной московской др
ужины. День был тихий, ясный; солнце при восходе яркими лучами рассеяло во
лнистый туман и, величественно выплывши на небо, отразилось тысячами огн
ей на куполах церквей и верхах бойниц и башен кремлевских.
Послышался звон с колокольни Иоанна Лествичника, колокола других церкв
ей завторили ему, и разлился красный звон по всей Москве, как в Светлую Хри
стову ночь.
Кремль уже кипел народом, но толпы его все прибывали: все спешили простит
ься с любимым князем, с дружиною его, отцами, сыновьями, мужьями и внуками,
отправляющимися искать ратной чести на чужбине.
Звук гудящей меди не пугал москвитян. С веселыми лицами приветствовали о
ни золотым огнем рассыпавшуюся денницу и друг друга, как бы в день Светло
го Христова Воскресения, обнимались, целовались и проливали слезы умиле
ния, созерцая великолепную и трогательную картину собиравшихся под раз
вевающиеся знамена, как под хоругви защиты небесной, бравых веселых ратн
иков.
От Красного крыльца до Успенского собора народ стоял в два ряда, ожидая с
нетерпением великого князя, который прощался со своей матерью, поручая ю
ному сыну править Москвою, одевался в железные доспехи и отдавал распоря
жения своей рати.
Распоряжения эти были следующие: всей дружине разделиться на пять полко
в: на большой, передовой, правый, левый и сторожевой или запасный; для само
го же себя назначил отборный, чтобы в таком порядке выступить из Москвы в
предь до дальнейших распоряжений.
Любимая, дряхлая мать Иоанна, наконец, троекратно перекрестила великого
князя, повесила ему на шею охранительный крест с мощами, поцеловала его и,
горько заплакав, отпустила его.
Лишь только показался великий князь на Красное крыльцо Ц в народе и сре
ди войска раздался общий крик восторга:
Ц Властитель наш, богоизбранный государь-надежа, ты любимец неба и земл
и. Повелевай нами; рады умереть за тебя все до единого, рады для тебя сложи
ть головы свои и вражеские!..
Иоанн приветливо улыбнулся и пошел далее, кланяясь во все стороны.
Бояре и стража следовали за ним.
Митрополит со всем духовенством, в праздничном облачении, с образами Все
милостивейшего Спаса, Владимирской Богоматери, писанным евангелистом
Лукою, и св. Георгия Победоносца, высеченным из камня, с хоругвями, величес
твенно колыхавшимися над обнаженными головами толпы, шел навстречу ему
при пении клира: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его».
Великий князь благоговейно приложился к святым иконам, низко-низко прек
лонился перед владыкою Геронтием, когда тот осенил его животворящим кре
стом.
Ц Аз воздвиг тя, царя правды, Ц говорил митрополит, Ц и приях тя за руку
десную и укрепих тя, да послушают тебя языцы, и крепость царей разрушиши, и
Аз пред тобою иду и горы сравняю, и двери медные сокрушу, и затворы железн
ые сломлю. Тако гласит Господь.
Архиепископ Виссарион добавил, благословляя в свою очередь Иоанна:
Ц Да будет тако! Благословение наше на тебе и на всем христолюбивом воин
стве твоем. Аминь.
На далекое пространство развернулась картина собравшегося войска пере
д восторженными взорами великого князя.
Знамена его, или по-тогдашнему стяги, были окроплены святою водою.
Чудную, невыразимую пером картину представлял Кремль.
День блистал лучезарный, ослепительный, несмотря на то, что на дворе стоя
л уже угрюмый октябрь.
Небо как будто бы праздновало вместе с землею счастливое выступление ру
сских дружин.
Горевшие под яркими лучами солнца кресты и купола храмов, светлые кольчу
ги и нагрудники стройных дружин, недвижно внимавших поучения слова Госп
одня, произнесенного митрополитом, тысячи обнаженных голов горожан и ты
сячи же поднимавшихся рук для совершения крестного знамения, торжестве
нный гул колоколов Ц все это очаровывало взгляд и наполняло души присут
ствовавших тем особенным священным чувством благоговения, которое ред
ко посещает человеческие души.
Это была беседа небес с землею.
Колокольный звон постепенно стихал, на смену ему разливался другой: заиг
рали рога, трубы, запели зурны
Свирели или флейты.
, зазвучали накры, или бубны. Кони начали ржать, ратники задвигались
и стали быстро садиться на коней, бряцая оружием.
Надобно заметить, что в описываемое нами время было больше конницы, неже
ли пехоты, а оружие русских воинов состояло уже не из самострелов, подкат
ных туров, приступных перевесов, быков, баранов или огнестрельных пороко
в, или зелий, и прочих орудий, употреблявшихся ранее при осадах, но из пуше
к и завесных пищалей
Завесными они назывались потому, что завешивались ремнем
за плечи. Были еще затинные пищали. Затин Ц слово старинное, означает Ц з
аряд. Затинщики Ц были артиллерийские служители, помощники пушкарей. За
тинные пищали были собственно малокалиберные пушки; их заряжали с казен
ной части, или ружей, двойных колчанов с луками и стрелами, сулицы Ц род м
алого копья, которым поражали неприятеля издали, кистеней и бердышей.
.
Ножи бывали также не у всех воинов, но мечи и копья Ц у каждого.
XIII. Выступление и поход
Великому князю подвели богато убранного вороного коня, покрытого алой б
архатной попоной, унизанной жемчугом и самоцветными камнями. Уздечка на
нем была наборная из среброчеканенных колец.
Князь Василий Верейский, сжимая острогами крутые бока своего скакуна, уж
е гарцевал перед теремом княжны Марии, племянницы великой княгини Софьи
Фоминишны. Наличник шлема его был поднят, на шишаке развевались перья, а м
олодецкая грудь была закована в блестящую кольчугу.
Княжна Мария, любуясь в косящатое окно на своего суженого, роняла на груд
ь блестки слезинок… но роман их не служит нам темою: об их будущем браке го
ворит история.
Бояре и воеводы плотно окружили своего князя.
Все еще раз истово перекрестились на храмы, поглядели на кремль, вообще, к
аждый на свой терем Ц в особенности и, поклонясь народу на все четыре сто
роны, двинулись.
Скоро густые облака пыли, поднятые конницей, скрыли из виду удаляющиеся
дружины; только изредка мелькали вдали кольчуги, подковы лошадей да брыз
гающие из-под них искры.
Все оставшиеся, поникнув головами, начали расходиться.
Столица осиротела.
Предки Иоанновы, воевавшие с новгородцами, бывали иногда побеждаемы неу
добством перехода по топким дорогам, пролегающим к Новгороду, болотисты
м местам и озерам, окружавшим его, но, несмотря на это, ни на позднюю осень, д
ружины Иоанна бодро пролагали себе путь, где прямо, где околицею. Порой сн
ег заметал следы их, хрустел под копытами лошадей, а порой, при наступлени
и оттепели, трясины и болота давали себя знать, но неутомимые воины преод
олевали препятствия и шли далее форсированным маршем.
Москвитяне, раздосадованные изменой новгородцев, остервенились и, каза
лось, считали их хуже татар.
Все встречавшееся им трепетало перед ними, как перед лютейшими врагами;
по лесам, до тех пор непроходимым, гнали они отнятый скот, везли продоволь
ствие и были веселы и сыты.
От востока и запада неслись они ураганом к озеру Ильменю.
Сам великий князь с отборным полком шел впереди, направляясь через Торжо
к на дорогу, находящуюся между дорогами Яжелбицкою и Мстою.
Татарский царевич Данияр, сын Касимов, и Василий Образец назначены были
идти в сторону от него по Замте.
Князь Даниил Холмский шел за Иоанном с детьми боярскими, владимирцами, п
ереяславцами и костромитянами, за ним два боярина с дмитровцами и коломе
нцами.
С правой стороны Ц князь Симеон Ряполовский с суздальцами и юрьевцами,
а с левой Ц брат великого князя Андрей Меньшой и Василий Сабуров с росто
вцами, ярославцами, угличанами и бежичанами; с ними шел воевода матери ве
ликого князя
У великих княгинь были собственные дворы, воеводы и часть войска.
Семен Пешков с ее двором.
Между дорогами Яжелбицкою и Демонскою шли князья Александр Васильевич
и Борис Михайлович Оболенские; первый с калужанами, радонежцами, новотор
жцами, а второй с можайцами, волочанами, звенигородцами и ружанами (жител
ями города Рузы).
По самой дороге Яжелбицкой шел боярин Федор Давыдович с детьми боярским
и двора великокняжеского и коломенцами, а также князь Иван Васильевич Об
оленский со всеми его братьями и детьми боярскими.
Передовой отряд великого князя достигал уже Торжка, и за ним шел сам Иоан
н Васильевич.
В Торжке народ встретил московского князя искренними восторженными кр
иками Ц жители Торжка любили более московитян, как своих одноплеменник
ов, чем литовцев, которых они звали голыми челядинцами.
Князь Михаил Микулинский Ц любимец князя тверского Михаила Ц сделал И
оанну торжественную встречу.
Он сошел перед ним со своего коня, низко поклонился и приветствовал от им
ени своего князя, приглашал от его лица в Тверь откушать хлеба и соли.
Ц Не время угощаться мне, Ц отвечал Иоанн. Ц Не за тем поднялся я в похо
д дальний, чтобы пировать пиры по дороге, если же хотите доказать приязнь
свою, то приготовьте мне воинов, чтобы вместе наказать нам непокорных но
вгородцев. Хочу я так поступать отныне со всеми открытыми и застенными в
рагами…
Микулинский понял намек и, запинаясь, отвечал:
Ц Мы всегда готовы покорствовать тебе, князю князей: повели Ц представ
им тебе потребное число воинов. Мы не ослушники твоей воли…
Ц Знаю и тех, кто одной рукой обнимает, а другой замахивается. Я жду воино
в ваших к делу, которое скоро начнется, Ц с ударением заметил великий кня
зь.
Князь Микулинский молча поклонился и отошел в сторону.
За ним представились Иоанну новгородские послы Ц опасчики, прибывшие п
росить у великого князя опасных грамот для архиепископа Феофила и посад
ников, намеревавшихся отправиться к нему для переговоров. Их было трое: с
тароста Даниславской улицы, Федор Калитин, гражданин Житов и гражданин М
арков.
Ц Низменно бьем челом тебе, государю нашему! Ц говорили они. Ц Желаем б
лагоденствовать многие века и просим униженно милосердия твоего: повел
и дать свободный пропуск…
Иоанн почти не взглянул на них и, прервав их просьбу, сказал:
Ц Вы сами ниже земли поступками своими, лицемерные люди! В глаза признае
те меня государем, а заглазно не только не держите имя мое грозно, но еще в
сячески его поносите. Я переговорю с вами выстрелами…
Он сделал знак рукою, послов схватили и увели, а великий князь поехал обед
ать к брату своему Борису Васильевичу в Волок со всею свитою и князем Мик
улинским.
Во время шумной и роскошной трапезы разговор, конечно, вертелся на цели п
охода Ц Новгороде.
Московские бояре по очереди выходили, по обычаю того времени, из-за стола
на середину обширной гридницы и кричали:
Ц Пьем за здоровье великого князя, всего двора его, воинства и союзников!
Князь Микулинский закричал:
Ц Я пью за здоровье будущего победителя новгородцев!
«И тверитян», Ц подумали многие про себя, осушая большие кубки.
Ц Будущее таится в руце Божией, Ц скромно произнес Иоанн, Ц а лучше вып
ьем за бывших победителей их, подивимся храбрости доблестных мужей и про
изнесем им в тайне души вечную память.
Хмель вскипятил кровь молодости и разогрел холод старости Ц языки разв
язались, бояре стали разговорчивее, смелее.
Ц Правду-матку сказать, государь, Ц воскликнул Ряполовский, Ц ты побе
дил их пяток лет тому назад. Честь тебе и слава! Но сами они тоже часто наты
кались на смерть, купленную ими междоусобною сварою: она на них из-за кажд
ого угла целила стрелы свои и на твое оружие натыкались они, как слепые му
хи на свечку. Стало быть, следует пить и за их здоровье: они и сами много пом
огли победить себя.
Ц Непременно, Ц подхватил Сабуров, Ц дух междоусобий был для них меч о
боюдоострый; памятен этот нашим предкам.
Ц Но вы забыли прибавить к числу собственных их язв острые языки литвин,
Ц сказал Федор Давыдович. Ц Они, как ножи, втыкались в уши новгородцев и
вели их короткою дорогою на погибель.
Ц Кому здоровье, а им анафема, двоедушникам!..
Клянусь всей роднею моею, покинутой в Москве, не щадить до конца жизни это
проклятое племя, если встретятся они с нами в битве за новгородцев, хотя б
ы они налетели на нас на огненных драконах! Ц вскричал князь Даниил Холм
ский.
Ц В Новгороде, говорят, конский падеж, а так как они не завелись еще возду
шными конями, то, наверно, выедут против нас на коровах, Ц пошутил боярин
Ощера.
На шутку его, однако, никто не откликнулся.
Ц Храбрым воинам здоровье, литвинам анафема! Ц резюмировал бывший при
особе великого князя Назарий.
Я заколочу тем рот до самой рукоятки меча моего, кто осмелится тайно или я
вно доброжелательствовать им и поминать их не лихом! Ц воскликнул княз
ь Василий Верейский.
Трапеза, между тем, окончилась.
Иоанн дал знак к походу.
С московскою дружиною отправился и брат великого князя Борис Васильеви
ч.
XIV. Новгородские перебежчики
Четвертого ноября к соединенным московским дружинникам присоединилис
ь тверские, под предводительством князя Микулинского, и привезли с собой
немалое количество съестных припасов.
Но воины тверские были плохо одеты для ненастного времени и были, видимо,
с расчетом не завидны ни для своих, ни грозны для неприятеля, ни по виду, ни
по летам, ни по вооружению.
Московитяне смеялись над ними:
Ц Да они, видно, у смерти напрокат выпрошены, Ц говорили они, Ц и грозны
столько же для нас, сколько и для врагов, и тех, и нас станут морить не от меч
а-кладенца, а от смеха.
Иоанн заметил эту хитрость тверского князя, но молчал и был милостив к пр
ишедшим воинам и приветлив с их предводителем.
Через несколько времени великий князь потребовал к себе задержанных оп
асчиков новгородских, укорял их в неверности и, наконец, велел дать им охр
анные и опасные грамоты для послов и отпустил восвояси.
Между тем в стан его стали прибывать многие знатные новгородцы и молили
принять их в службу; иные из них предвидели неминуемую гибель своего оте
чества, другие же, опасаясь злобы своих сограждан, которые немилосердно
гнали всех подозреваемых в тайных связях с московским князем, ускользну
ли от меча отечества и оградились московским от явно грозившей им смерти
.
В числе прибывших новгородских вельмож был к удивлению всех посадник Ки
рилл Ц отец Чурчилы.
Все знали в нем верного приверженца новгородской вольницы и ревностног
о защитника ее прав.
Ц Какой ветер вынес тебя из дома отцов твоих и занес сюда? Добрый или зло
й? Ц спросил его великий князь.
Ц Там потянул на меня злой ветер, государь, а к тебе занес добрый, Ц отвеч
ал Кирилл. Ц Обида невыносимая, личная, сгибает теперь главу мою пред тоб
ою. Прикажи, я поведаю ее.
Ц Что мне до того? Тебя и всех старейших Новгорода можно назвать детьми,
потому что вы играете опасностью, страшитесь безделицы. Ты был один из зл
ейших врагов моих, и я наказую тебя милостию моего прощения, Ц ласково по
ложил руку Иоанн на плечо Кирилла.
Ц Истинно наказуешь, Ц воскликнул последний со слезами в голосе, целуя
руку великого князя. Ц Раскаяние гложет, совесть душит меня. Позволь хот
ь умереть за тебя.
Ц Хорошо, старик, Ц отвечал Иоанн, Ц скоро я пошлю тебя опять домой с ра
тью моею. Если ты верно сослужишь мне эту службу, то сам в себе успокоишь с
овесть, а если Ц ты понимаешь меня Ц хотя ты скроешься в недра земли, не з
абудь, есть Бог между нами!
Ц И с нами, государь! Везде присутствует Дух Его. Посылку твою приму я, как
драгоценную награду: она зажжет в старике пыл молодости и укрепит мою ру
ку. Первая голова вражеская падет от нее за Москву, вторая Ц за детей и бр
атьев твоих, а моя Ц сюда скатится, за самого тебя!..
Ц Ну, что ваш Новгород? Ц спросил великий князь других, Ц думает ли он о
бороняться?
Ц Смотрит-то он богатырем, государь, Ц отвечали они, Ц силится, тянется
кверху, да ноги-то его слабеньки. Помоги немного, упадет он сперва на коле
ни, а там скоро совсем склонится, чокнется самой головой о землю, рассыпле
тся весь от меча твоего и разнесется чуть видимою пылью, так и следа его не
останется, кроме помину молвы далекой, многолетней…
Эта льстивая речь оказалась пророчеством.
Всех новгородских перебежчиков великий князь принял в свою службу и мил
остиво одарил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
воторжской и других.
Сам Иоанн, следуя обычаю предков, раздавал перед войной милостыню бедным
, делал большие вклады в храмы монастыри и молился над прахом своих предм
естников в соборах, которые были день и ночь открыты для богомольцев.
Наконец настало 9 октября Ц день выступления соединенной московской др
ужины. День был тихий, ясный; солнце при восходе яркими лучами рассеяло во
лнистый туман и, величественно выплывши на небо, отразилось тысячами огн
ей на куполах церквей и верхах бойниц и башен кремлевских.
Послышался звон с колокольни Иоанна Лествичника, колокола других церкв
ей завторили ему, и разлился красный звон по всей Москве, как в Светлую Хри
стову ночь.
Кремль уже кипел народом, но толпы его все прибывали: все спешили простит
ься с любимым князем, с дружиною его, отцами, сыновьями, мужьями и внуками,
отправляющимися искать ратной чести на чужбине.
Звук гудящей меди не пугал москвитян. С веселыми лицами приветствовали о
ни золотым огнем рассыпавшуюся денницу и друг друга, как бы в день Светло
го Христова Воскресения, обнимались, целовались и проливали слезы умиле
ния, созерцая великолепную и трогательную картину собиравшихся под раз
вевающиеся знамена, как под хоругви защиты небесной, бравых веселых ратн
иков.
От Красного крыльца до Успенского собора народ стоял в два ряда, ожидая с
нетерпением великого князя, который прощался со своей матерью, поручая ю
ному сыну править Москвою, одевался в железные доспехи и отдавал распоря
жения своей рати.
Распоряжения эти были следующие: всей дружине разделиться на пять полко
в: на большой, передовой, правый, левый и сторожевой или запасный; для само
го же себя назначил отборный, чтобы в таком порядке выступить из Москвы в
предь до дальнейших распоряжений.
Любимая, дряхлая мать Иоанна, наконец, троекратно перекрестила великого
князя, повесила ему на шею охранительный крест с мощами, поцеловала его и,
горько заплакав, отпустила его.
Лишь только показался великий князь на Красное крыльцо Ц в народе и сре
ди войска раздался общий крик восторга:
Ц Властитель наш, богоизбранный государь-надежа, ты любимец неба и земл
и. Повелевай нами; рады умереть за тебя все до единого, рады для тебя сложи
ть головы свои и вражеские!..
Иоанн приветливо улыбнулся и пошел далее, кланяясь во все стороны.
Бояре и стража следовали за ним.
Митрополит со всем духовенством, в праздничном облачении, с образами Все
милостивейшего Спаса, Владимирской Богоматери, писанным евангелистом
Лукою, и св. Георгия Победоносца, высеченным из камня, с хоругвями, величес
твенно колыхавшимися над обнаженными головами толпы, шел навстречу ему
при пении клира: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его».
Великий князь благоговейно приложился к святым иконам, низко-низко прек
лонился перед владыкою Геронтием, когда тот осенил его животворящим кре
стом.
Ц Аз воздвиг тя, царя правды, Ц говорил митрополит, Ц и приях тя за руку
десную и укрепих тя, да послушают тебя языцы, и крепость царей разрушиши, и
Аз пред тобою иду и горы сравняю, и двери медные сокрушу, и затворы железн
ые сломлю. Тако гласит Господь.
Архиепископ Виссарион добавил, благословляя в свою очередь Иоанна:
Ц Да будет тако! Благословение наше на тебе и на всем христолюбивом воин
стве твоем. Аминь.
На далекое пространство развернулась картина собравшегося войска пере
д восторженными взорами великого князя.
Знамена его, или по-тогдашнему стяги, были окроплены святою водою.
Чудную, невыразимую пером картину представлял Кремль.
День блистал лучезарный, ослепительный, несмотря на то, что на дворе стоя
л уже угрюмый октябрь.
Небо как будто бы праздновало вместе с землею счастливое выступление ру
сских дружин.
Горевшие под яркими лучами солнца кресты и купола храмов, светлые кольчу
ги и нагрудники стройных дружин, недвижно внимавших поучения слова Госп
одня, произнесенного митрополитом, тысячи обнаженных голов горожан и ты
сячи же поднимавшихся рук для совершения крестного знамения, торжестве
нный гул колоколов Ц все это очаровывало взгляд и наполняло души присут
ствовавших тем особенным священным чувством благоговения, которое ред
ко посещает человеческие души.
Это была беседа небес с землею.
Колокольный звон постепенно стихал, на смену ему разливался другой: заиг
рали рога, трубы, запели зурны
Свирели или флейты.
, зазвучали накры, или бубны. Кони начали ржать, ратники задвигались
и стали быстро садиться на коней, бряцая оружием.
Надобно заметить, что в описываемое нами время было больше конницы, неже
ли пехоты, а оружие русских воинов состояло уже не из самострелов, подкат
ных туров, приступных перевесов, быков, баранов или огнестрельных пороко
в, или зелий, и прочих орудий, употреблявшихся ранее при осадах, но из пуше
к и завесных пищалей
Завесными они назывались потому, что завешивались ремнем
за плечи. Были еще затинные пищали. Затин Ц слово старинное, означает Ц з
аряд. Затинщики Ц были артиллерийские служители, помощники пушкарей. За
тинные пищали были собственно малокалиберные пушки; их заряжали с казен
ной части, или ружей, двойных колчанов с луками и стрелами, сулицы Ц род м
алого копья, которым поражали неприятеля издали, кистеней и бердышей.
.
Ножи бывали также не у всех воинов, но мечи и копья Ц у каждого.
XIII. Выступление и поход
Великому князю подвели богато убранного вороного коня, покрытого алой б
архатной попоной, унизанной жемчугом и самоцветными камнями. Уздечка на
нем была наборная из среброчеканенных колец.
Князь Василий Верейский, сжимая острогами крутые бока своего скакуна, уж
е гарцевал перед теремом княжны Марии, племянницы великой княгини Софьи
Фоминишны. Наличник шлема его был поднят, на шишаке развевались перья, а м
олодецкая грудь была закована в блестящую кольчугу.
Княжна Мария, любуясь в косящатое окно на своего суженого, роняла на груд
ь блестки слезинок… но роман их не служит нам темою: об их будущем браке го
ворит история.
Бояре и воеводы плотно окружили своего князя.
Все еще раз истово перекрестились на храмы, поглядели на кремль, вообще, к
аждый на свой терем Ц в особенности и, поклонясь народу на все четыре сто
роны, двинулись.
Скоро густые облака пыли, поднятые конницей, скрыли из виду удаляющиеся
дружины; только изредка мелькали вдали кольчуги, подковы лошадей да брыз
гающие из-под них искры.
Все оставшиеся, поникнув головами, начали расходиться.
Столица осиротела.
Предки Иоанновы, воевавшие с новгородцами, бывали иногда побеждаемы неу
добством перехода по топким дорогам, пролегающим к Новгороду, болотисты
м местам и озерам, окружавшим его, но, несмотря на это, ни на позднюю осень, д
ружины Иоанна бодро пролагали себе путь, где прямо, где околицею. Порой сн
ег заметал следы их, хрустел под копытами лошадей, а порой, при наступлени
и оттепели, трясины и болота давали себя знать, но неутомимые воины преод
олевали препятствия и шли далее форсированным маршем.
Москвитяне, раздосадованные изменой новгородцев, остервенились и, каза
лось, считали их хуже татар.
Все встречавшееся им трепетало перед ними, как перед лютейшими врагами;
по лесам, до тех пор непроходимым, гнали они отнятый скот, везли продоволь
ствие и были веселы и сыты.
От востока и запада неслись они ураганом к озеру Ильменю.
Сам великий князь с отборным полком шел впереди, направляясь через Торжо
к на дорогу, находящуюся между дорогами Яжелбицкою и Мстою.
Татарский царевич Данияр, сын Касимов, и Василий Образец назначены были
идти в сторону от него по Замте.
Князь Даниил Холмский шел за Иоанном с детьми боярскими, владимирцами, п
ереяславцами и костромитянами, за ним два боярина с дмитровцами и коломе
нцами.
С правой стороны Ц князь Симеон Ряполовский с суздальцами и юрьевцами,
а с левой Ц брат великого князя Андрей Меньшой и Василий Сабуров с росто
вцами, ярославцами, угличанами и бежичанами; с ними шел воевода матери ве
ликого князя
У великих княгинь были собственные дворы, воеводы и часть войска.
Семен Пешков с ее двором.
Между дорогами Яжелбицкою и Демонскою шли князья Александр Васильевич
и Борис Михайлович Оболенские; первый с калужанами, радонежцами, новотор
жцами, а второй с можайцами, волочанами, звенигородцами и ружанами (жител
ями города Рузы).
По самой дороге Яжелбицкой шел боярин Федор Давыдович с детьми боярским
и двора великокняжеского и коломенцами, а также князь Иван Васильевич Об
оленский со всеми его братьями и детьми боярскими.
Передовой отряд великого князя достигал уже Торжка, и за ним шел сам Иоан
н Васильевич.
В Торжке народ встретил московского князя искренними восторженными кр
иками Ц жители Торжка любили более московитян, как своих одноплеменник
ов, чем литовцев, которых они звали голыми челядинцами.
Князь Михаил Микулинский Ц любимец князя тверского Михаила Ц сделал И
оанну торжественную встречу.
Он сошел перед ним со своего коня, низко поклонился и приветствовал от им
ени своего князя, приглашал от его лица в Тверь откушать хлеба и соли.
Ц Не время угощаться мне, Ц отвечал Иоанн. Ц Не за тем поднялся я в похо
д дальний, чтобы пировать пиры по дороге, если же хотите доказать приязнь
свою, то приготовьте мне воинов, чтобы вместе наказать нам непокорных но
вгородцев. Хочу я так поступать отныне со всеми открытыми и застенными в
рагами…
Микулинский понял намек и, запинаясь, отвечал:
Ц Мы всегда готовы покорствовать тебе, князю князей: повели Ц представ
им тебе потребное число воинов. Мы не ослушники твоей воли…
Ц Знаю и тех, кто одной рукой обнимает, а другой замахивается. Я жду воино
в ваших к делу, которое скоро начнется, Ц с ударением заметил великий кня
зь.
Князь Микулинский молча поклонился и отошел в сторону.
За ним представились Иоанну новгородские послы Ц опасчики, прибывшие п
росить у великого князя опасных грамот для архиепископа Феофила и посад
ников, намеревавшихся отправиться к нему для переговоров. Их было трое: с
тароста Даниславской улицы, Федор Калитин, гражданин Житов и гражданин М
арков.
Ц Низменно бьем челом тебе, государю нашему! Ц говорили они. Ц Желаем б
лагоденствовать многие века и просим униженно милосердия твоего: повел
и дать свободный пропуск…
Иоанн почти не взглянул на них и, прервав их просьбу, сказал:
Ц Вы сами ниже земли поступками своими, лицемерные люди! В глаза признае
те меня государем, а заглазно не только не держите имя мое грозно, но еще в
сячески его поносите. Я переговорю с вами выстрелами…
Он сделал знак рукою, послов схватили и увели, а великий князь поехал обед
ать к брату своему Борису Васильевичу в Волок со всею свитою и князем Мик
улинским.
Во время шумной и роскошной трапезы разговор, конечно, вертелся на цели п
охода Ц Новгороде.
Московские бояре по очереди выходили, по обычаю того времени, из-за стола
на середину обширной гридницы и кричали:
Ц Пьем за здоровье великого князя, всего двора его, воинства и союзников!
Князь Микулинский закричал:
Ц Я пью за здоровье будущего победителя новгородцев!
«И тверитян», Ц подумали многие про себя, осушая большие кубки.
Ц Будущее таится в руце Божией, Ц скромно произнес Иоанн, Ц а лучше вып
ьем за бывших победителей их, подивимся храбрости доблестных мужей и про
изнесем им в тайне души вечную память.
Хмель вскипятил кровь молодости и разогрел холод старости Ц языки разв
язались, бояре стали разговорчивее, смелее.
Ц Правду-матку сказать, государь, Ц воскликнул Ряполовский, Ц ты побе
дил их пяток лет тому назад. Честь тебе и слава! Но сами они тоже часто наты
кались на смерть, купленную ими междоусобною сварою: она на них из-за кажд
ого угла целила стрелы свои и на твое оружие натыкались они, как слепые му
хи на свечку. Стало быть, следует пить и за их здоровье: они и сами много пом
огли победить себя.
Ц Непременно, Ц подхватил Сабуров, Ц дух междоусобий был для них меч о
боюдоострый; памятен этот нашим предкам.
Ц Но вы забыли прибавить к числу собственных их язв острые языки литвин,
Ц сказал Федор Давыдович. Ц Они, как ножи, втыкались в уши новгородцев и
вели их короткою дорогою на погибель.
Ц Кому здоровье, а им анафема, двоедушникам!..
Клянусь всей роднею моею, покинутой в Москве, не щадить до конца жизни это
проклятое племя, если встретятся они с нами в битве за новгородцев, хотя б
ы они налетели на нас на огненных драконах! Ц вскричал князь Даниил Холм
ский.
Ц В Новгороде, говорят, конский падеж, а так как они не завелись еще возду
шными конями, то, наверно, выедут против нас на коровах, Ц пошутил боярин
Ощера.
На шутку его, однако, никто не откликнулся.
Ц Храбрым воинам здоровье, литвинам анафема! Ц резюмировал бывший при
особе великого князя Назарий.
Я заколочу тем рот до самой рукоятки меча моего, кто осмелится тайно или я
вно доброжелательствовать им и поминать их не лихом! Ц воскликнул княз
ь Василий Верейский.
Трапеза, между тем, окончилась.
Иоанн дал знак к походу.
С московскою дружиною отправился и брат великого князя Борис Васильеви
ч.
XIV. Новгородские перебежчики
Четвертого ноября к соединенным московским дружинникам присоединилис
ь тверские, под предводительством князя Микулинского, и привезли с собой
немалое количество съестных припасов.
Но воины тверские были плохо одеты для ненастного времени и были, видимо,
с расчетом не завидны ни для своих, ни грозны для неприятеля, ни по виду, ни
по летам, ни по вооружению.
Московитяне смеялись над ними:
Ц Да они, видно, у смерти напрокат выпрошены, Ц говорили они, Ц и грозны
столько же для нас, сколько и для врагов, и тех, и нас станут морить не от меч
а-кладенца, а от смеха.
Иоанн заметил эту хитрость тверского князя, но молчал и был милостив к пр
ишедшим воинам и приветлив с их предводителем.
Через несколько времени великий князь потребовал к себе задержанных оп
асчиков новгородских, укорял их в неверности и, наконец, велел дать им охр
анные и опасные грамоты для послов и отпустил восвояси.
Между тем в стан его стали прибывать многие знатные новгородцы и молили
принять их в службу; иные из них предвидели неминуемую гибель своего оте
чества, другие же, опасаясь злобы своих сограждан, которые немилосердно
гнали всех подозреваемых в тайных связях с московским князем, ускользну
ли от меча отечества и оградились московским от явно грозившей им смерти
.
В числе прибывших новгородских вельмож был к удивлению всех посадник Ки
рилл Ц отец Чурчилы.
Все знали в нем верного приверженца новгородской вольницы и ревностног
о защитника ее прав.
Ц Какой ветер вынес тебя из дома отцов твоих и занес сюда? Добрый или зло
й? Ц спросил его великий князь.
Ц Там потянул на меня злой ветер, государь, а к тебе занес добрый, Ц отвеч
ал Кирилл. Ц Обида невыносимая, личная, сгибает теперь главу мою пред тоб
ою. Прикажи, я поведаю ее.
Ц Что мне до того? Тебя и всех старейших Новгорода можно назвать детьми,
потому что вы играете опасностью, страшитесь безделицы. Ты был один из зл
ейших врагов моих, и я наказую тебя милостию моего прощения, Ц ласково по
ложил руку Иоанн на плечо Кирилла.
Ц Истинно наказуешь, Ц воскликнул последний со слезами в голосе, целуя
руку великого князя. Ц Раскаяние гложет, совесть душит меня. Позволь хот
ь умереть за тебя.
Ц Хорошо, старик, Ц отвечал Иоанн, Ц скоро я пошлю тебя опять домой с ра
тью моею. Если ты верно сослужишь мне эту службу, то сам в себе успокоишь с
овесть, а если Ц ты понимаешь меня Ц хотя ты скроешься в недра земли, не з
абудь, есть Бог между нами!
Ц И с нами, государь! Везде присутствует Дух Его. Посылку твою приму я, как
драгоценную награду: она зажжет в старике пыл молодости и укрепит мою ру
ку. Первая голова вражеская падет от нее за Москву, вторая Ц за детей и бр
атьев твоих, а моя Ц сюда скатится, за самого тебя!..
Ц Ну, что ваш Новгород? Ц спросил великий князь других, Ц думает ли он о
бороняться?
Ц Смотрит-то он богатырем, государь, Ц отвечали они, Ц силится, тянется
кверху, да ноги-то его слабеньки. Помоги немного, упадет он сперва на коле
ни, а там скоро совсем склонится, чокнется самой головой о землю, рассыпле
тся весь от меча твоего и разнесется чуть видимою пылью, так и следа его не
останется, кроме помину молвы далекой, многолетней…
Эта льстивая речь оказалась пророчеством.
Всех новгородских перебежчиков великий князь принял в свою службу и мил
остиво одарил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26