И я посоветовала ему сделать так, как сделал Иннокентий после нашего побега в прошлом году – сбросить кредитные карты и документы, отдать их посторонним людям, чтобы создать ложный след. Так что на самолете не было Дениса Андерсона, там были другие люди. И они погибли, потому что кто-то узнал, что по паспорту Дениса и по его карточке куплены билеты в Торонто, и этот кто-то позаботился, чтобы самолет не долетел до места…
– Это могли быть вампиры, – бесстрастно заметил Фишер.
– Вампиры не взрывают самолеты, – возразил Смайли. – Они предпочитают сводить счеты глаза в глаза.
– К тому же, – поддержала Настя, – им не нужен мертвый Денис, он им нужен живой, чтобы судить его. Тем более, после выигранного поединка. Если бы вампиры знали, что Денис летит этим самолетом, они бы постарались его выкрасть, но не взорвать. К тому же, я не говорила вампирам, куда именно собирается лететь Денис. Они не знали, на каких рейсах его следует искать.
– Не говорила вампирам? – Фишер не нашел ничего лучшего, как продемонстрировать навыки логического мышления. – Значит, сказала кому-то еще. И этот кто-то использовал эту информацию…
– Дезинформацию, – поправила Настя. – Я хотела проверить, можно ли доверять этому человеку, и я сказала, между прочим, что Денис Андерсон собирается улететь в Канаду. Теперь я знаю, что этому человеку доверять нельзя. Но это… Это такая ерунда по сравнению с тем, что сделали вы, мистер Фишер…
– Я? А что сделал я?
– Вы взорвали самолет. Чтобы не выдавать Дениса вампирам. Чтобы решить проблему.
– Я не взрывал самолета. Это просто удачное стечение обстоятельств. То, что на самолете не было Дениса Андерсона – еще более удачное стечение обстоятельств, потому что принц жив. Но мы сможем сунуть вампирам официальные документы о его смерти…
Брошенный Утером стакан угодил ему в плечо.
– Ты хотел убить моего сына? – спросил король и не без труда встал на ноги. – Ты…
Он сказал еще что-то громкое и грубое, а Фишер ответил, и Смайли был вынужден вмешаться… Было странно смотреть, как гном мечется между пошатывающейся громадиной королевской фигуры и вытянувшимся по стойке «смирно» Фишером… Секретарь механически барабанил по клавишам, но в глазах его стоял ужас, а королева-мать по-прежнему сидела в тени и, как почему-то казалось Насте, беззвучно улыбалась каким-то своим мыслям.
А Насте хотелось провалиться сквозь землю и оказаться на другой стороне планеты, но планета была сотворена на совесть, и ей оставалось лишь закрыть глаза, заткнуть уши, но и так было не спастись, потому что в голове крутились обрывки старых разговоров.
Сначала один. Потом второй. А потом все снова.
11
Сначала.
– Если ты собираешься уезжать из Европы, не затягивай с этим, – сказала она. – И сделай все правильно.
– Это как?
– Не оставляй следов. А еще лучше, оставь ложный след.
– Почему ты продолжаешь обо мне заботиться, ведь мы уже не…
– С чего ты решил, что я забочусь о тебе? Может быть, я забочусь о маленьком Томасе? Или о Берте? Между прочим, ей не помешает сбросить пару килограммов, вот здесь…
– Ты делаешь это, потому что все еще любишь меня.
– Нет. Я не люблю тебя. Я люблю одного молодого человека, с которым познакомилась полтора года назад в книжном магазине. К сожалению, его больше нет. Такие вот дела. Но раз уж его больше нет, а ничего приличного с тех пор мне так и не подвернулось, я трачу свое время на таких вот дураков, как ты.
– Спасибо, Настя.
– Не за что, Денис. Куда ты собираешься ехать?
– В Австралию.
– Тогда твой след должен вести совсем в другое место. Допустим, в Канаду.
– Ты серьезно? Ты думаешь, что нас будут преследовать? Кто? Вот этот твой высокий и симпатичный? Армандо?
– Насчет него я не уверена. Я уверена, что есть другие. Принц из династии Андерсонов – это редкая и ценная добыча.
– Я больше не принц, Настя.
– Ты осёл, Денис. Но одновременно ты еще и принц. Да, такое случается. Ты останешься принцем до самой смерти, даже если ты сам не будешь считать себя принцем. Те, другие – будут.
– Так ты хочешь, чтобы я бежал и заметал следы?
– Я хочу, чтобы ты и твой сын жили долго и счастливо. Поэтому до рассвета вы должны уехать. Документы и кредитки оставь Карлу, он знает, что с ними делать. Ты все понял?
– Понял. Ну а как твои личные дела? Встречаешься с кем-нибудь?
Ей захотелось треснуть по смазливой андерсоновской физиономии.
– Ты вообще слышал, о чем я тут тебе твердила?!
– Ты? Ты посоветовала не затягивать с отъездом. Так что, встречаешься с кем-нибудь?
– У меня есть муж, – сказала Настя.
– Есть, – согласился Денис и взял ее за руку. – Непутевый, но есть.
– Непутевый? Да он круглый идиот, – уточнила Настя, но убирать руку не стала.
И потом. Потом были уже совсем другие руки.
– Армандо, дай мне руку, пожалуйста.
Он подошел и протянул руку.
– Сядь, пожалуйста, рядом со мной и дай мне руку.
Так он и сделал.
– Хорошо, – сказала Настя. Рука была большая и сильная, от нее исходило спокойствие, только вот хватало этого исходящего спокойствия ненадолго. Некоторое время спустя Настя сказала: – Какая же я все-таки… Неудачница. Вроде бы принцесса, а все равно – неудачница….
Молчание.
– Ну?
– Что – ну?
– Что ты молчишь? Ты должен возразить, должен сказать, что я никакая не неудачница, а совсем даже наоборот. Тебе, между прочим, за это деньги платят!
Молчание.
– Это была шутка, – сказала Настя. – Ха-ха. Проехали. Но ты хотя бы из вежливости мог поддержать разговор. Зачем я тебя брала с собой? Я ведь могла выбрать других телохранителей, у нас, у принцесс, их как собак нерезаных. Но я выбрала тебя, знаешь почему?
Молчание.
– Потому что я давно хотела тебя спросить… Армандо, я тебе нравлюсь? Не как объект твоей работы, а вообще… Как девушка. А?
– Хм.
– Если ты скажешь, что тебе нужно посоветоваться со Смайли, я тебя стукну.
Молчание.
– Или ты по таким вопросам советуешься не со Смайли?
Пожалуй, это был слишком хитрый вопрос для пьяной девушки. Настя вернулась к прежней теме:
– Так я тебе нравлюсь?
– Да. Но…
– Придется тебя все-таки стукнуть.
– Анастасия, давайте успокоимся.
– Это невозможно. Я все время пытаюсь, и у меня ничего не получается. Все время что-нибудь мешает – то я сама, то другие люди, а то и не люди…
– Но ведь сейчас ничего не мешает.
– Мешает, Армандо. Мешает этот вредный Фишер, эти бестолковые вампиры, этот – как его? – Дайман или Лайман… И еще Денис…
Она закрыла глаза и стала считать про себя: «Раз, два, три, четыре…»
– А что – Денис?
«Шесть», – мысленно сделала отметку Настя. Ей захотелось плакать, и она поспешила перебить это улыбкой, а улыбка вышла кривой и ненастоящей. Но, в конце концов, сейчас она была всего лишь пьяной девушкой, которая не контролирует свои слова и свои улыбки.
– Денис… Денис теперь трахает няню своего сына, – задумчиво проговорила она. – И все они поехали в Канаду. А там он продолжит ее трахать.
– В Канаду?
– Да. В Торонто. Подальше от меня. Сбежали ночью, пока я спала. Чтобы не прощаться. Чтобы не смотреть мне в глаза. Мерзавец.
Молчание.
– Знаешь, почему я тебя выбрала, Армандо? Потому что тебе я доверяю. Потому что ты не сбежишь посреди ночи. Ты не боишься смотреть мне в глаза.
– Хм.
Наверное, стоило посмотреть ему в глаза. Увидеть, что прилагалось к этому «хм». Но тогда она этого не сделала. Отложила на потом. Он ведь и вправду не сбежит посреди ночи. Он не такой.
Только теперь придется не просто посмотреть ему в глаза, придется кое о чем его спросить:
– Армандо, ты чувствуешь то же самое, что и я? Чувствуешь пустоту внутри? Чувствуешь, как что-то сжимается вокруг твоего сердца, сдавливает его…
Интересно, что он ответит. Может быть: «Хм». Может быть: «Сто двадцать пять – не такое уж и большое число. Бывают и больше».
А может быть: «Чувствую, что Канада была ложным следом. Может, попробовать поискать в Австралии?»
Когда мужчина говорит «Да, но…», второе слово гораздо важнее первого. За вторым словом могут скрываться криминальное прошлое и сомнительное настоящее, родственники на королевских должностях, любовница-горгона и дети от любовницы-горгоны.
Или падающие в океан самолеты.
Или все это вместе взятое.
Какое емкое слово – «но».
И теперь все сначала.
12
Ноутбук ударился о край стола и упал на пол. Судя по перепуганным глазам секретаря, ему было очень жаль, что так получилось, но он ничего не мог с собой поделать. Кашель не просто душил его, он рвался наружу с бешеной энергией зверька, который уже выел секретарю все внутренности и теперь нуждался в новой добыче. Сложившись пополам, парень кое-как добрел до дверей, вышел из королевских покоев, закрыл за собой дверь и, судя по звукам, рухнул наземь.
– Как вовремя, – скрипнул голос из тени. – Я думала, мне придется его задушить. Потому что свидетелей такого позора лионейской короны быть не должно.
Утер вытер пот со лба, попятился назад и скорее упал в кресло, нежели сел. Смайли выждал и убедился, что король больше не пытается вскочить, добраться до Фишера и вцепиться тому в глотку. Только тогда гном бросил уничижительный взгляд на рыцаря-администратора, поправил галстук и вернулся на свое место. Фишер молча опустился на краешек стула. Сейчас эти трое казались Насте похожими на мальчишек после игры, которая оказалась вовсе не такой забавной и гораздо более утомительной, нежели им обещали. Но игра и вправду оказалась еще та.
– Надо его поднять, – не без труда выговорил Утер, справляясь с одышкой. – И отвести ко врачу.
– Охрана разберется, – успокоил его Смайли.
– У нас еще есть охрана?
– Возле королевских покоев – да, есть.
– Жалкое зрелище.
– Что? – Утер уставился в темноту, откуда прозвучали эти слова.
– Я сказала, что это было жалкое зрелище. Недостойное короля Лионеи.
– Ты, наверное, не расслышала. Он, – Утер ткнул пальцем в Фишера, – хотел убить Дениса.
– И убил 125 человек, – добавила Настя.
– Что? Ах да, да. Мы ведь хотели предать смерти вампира за покушение на Дениса, а мой… – Утер оглядел Фишера с головы до ног и, видимо, сделал вывод, что этот человек более не достоин называться «мой». – А глава королевской администрации занялся тем же самым покушением на моего сына.
– Он сделал еще хуже, – сказала королева-мать. – Он провалил это дело. И мне это не понравилось.
– Что?
– Представь, что он охотился не за Денисом, а за опасным врагом нашей семьи. Мистер Фишер, если вы станете так бороться с нашими врагами, то они должны учредить премию в вашу честь.
– Эй! – Настя едва не затопала ногами. – Вы что, совсем не слушаете? Он взорвал целый самолет! Погибли 125 человек, которые вообще не имели никакого отношения к Лионее!
– Трое из них воспользовались чужими документами и чужими кредитками, а это нехорошо. Остальные… Я думаю, у остальных тоже были грехи. Не бывает безгрешных людей на борту трансатлантического рейса. И довольно об этом, принцесса. У нас есть более важные дела, чем оплакивание каких-то незнакомых нам людей.
– Хотите поговорить о Леонарде? – негромко предположил Смайли.
– О Леонарде? А что о нем говорить?
– Расскажите, как вы познакомились.
Насте стало по-настоящему жалко Утера. Он страдал не только физически, но и морально. Он не понимал, что происходит, он не знал, кому теперь верить, и был не в силах удерживать эти эмоции внутри себя, так что они были четко выведены прямо на лице короля.
– Смайли, что за?.. Мама?
Королева-мать помедлила, а затем сказала совсем не то, что надеялся услышать ее венценосный сын:
– В этой комнате все-таки есть один сообразительный… Одно сообразительное существо. Но это не ты, Утер. Какая жалость.
– Ты знаешь Леонарда?
– Да, я знаю Леонарда.
– Ты… Ты с ним заодно?
– Утер, мой мальчик, я заодно с тобой. Только вот ты никак не можешь понять: заодно – это за что именно?
– А ты понимаешь?
– Безусловно. Я не выжила из ума, как тебе иногда кажется. Мои мысли сейчас яснее, чем когда-либо, потому что тело мне не мешает. Когда у тебя есть здоровое, полное сил тело, оно создает слишком много искушений, оно отвлекает. Поэтому великие маги прошлого так упорно старались отделить разум от физической оболочки. И Леонард, между прочим, тоже.
– Ну и как? Получилось?
– Он все реже ею пользуется. В конце концов он оставит ее и превратится в свободный дух.
– Ты действительно его знаешь, – сделал вывод король.
– Утер, ради бога.
– Смайли, давно ты…
– Пару дней.
– И как ты…
– Ваше величество, принцесса Анастасия крайне подробно изложила свои прошлогодние приключения. Я тщательно их изучил и проверил, все было понятно, кроме одного эпизода. Когда Анастасия отправилась на первое свидание с Михаилом Гарджели, ее остановили двое. Один из двоих, Леонард, сотворил нечто вроде заклинания, усилившего сходство Анастасии с покойной женой Гарджели. Меня же интересовала спутница Леонарда, женщина явно неслучайная, понимающая, что происходит. Когда все мои поиски ни к чему не привели, я попросил принцессу Анастасию пройти сеанс регрессивного гипноза, чтобы восстановить в памяти тот день и повнимательнее рассмотреть лицо женщины. В результате Анастасия увидела лицо вашей матери, государь.
– Это правда? – тяжелый взгляд Утера переместился к Насте.
– Да, правда….
Она хотела сказать: «Правда, я увидела не тот день из прошлого, я видела что-то из будущего, но уж там все было как в аптеке: королева-мать и Леонард атаковали Лионею в компании всяких монстров».
– Но ведь Леонард пытался меня убить, – с детским недоумением произнес Утер. – Мама?
– Что – мама? Пытался, ну и что? Ты думаешь, я его контролирую? Думаешь, это моя комнатная собачка? Нет, дорогой сынок, это настоящий маг, подобного которым не было уже много лет. И как любой истинный маг – он монстр, он чудовище, и он в состоянии сокрушить Лионею и перевернуть мир вверх тормашками.
– Тогда зачем ты с ним связалась?
– Потому что мне надоело смотреть на вырождение моей собственной семьи, Утер, на вырождение Лионеи. Выгляни в окно и посмотри на город! Ты увидишь темные окна, ты не увидишь ни людей, ни машин. Они все ушли, просто потому что им не заплатили за три месяца! Они служили тебе за деньги, понимаешь? Только за деньги. Президенты и премьер-министры давно уже не звонят тебе и не сидят в твоей приемной, Утер. Всем наплевать на Лионею, потому что от нее ничего не зависит.
– Кхм, – вдруг подал признаки жизни Фишер. – Значит, теперь я могу сказать?
– Скажи, – голос королевы-матери был все таким же скрежещущим, но все больше в нем становилось власти, истинной, тяжеловесной; скрежетал уже не просто кусок металла, а танковые гусеницы, глухие ко всем аргументам, кроме своей собственной мощи. И Фишер чувствовал эту мощь куда лучше, чем остальные.
– Ваше величество, это было сделано по распоряжению вашей матушки.
– Что было сделано? – Утер катастрофически не успевал усваивать новую информацию, и Насте было его жалко. Когда-то давно Смайли сказал ей: «Добро пожаловать в реальный мир». Сейчас было самое время объявить нечто подобное лионейскому королю, но никто не решался этого сделать.
– О чем ты? – продолжал недоумевать Утер.
– Я о заблокированных счетах.
– То есть, – Утер наморщил лоб. – Что, на самом деле ни в Женеве, ни в Нью-Йорке нет никаких проблем? Никаких сбоев и потерь информации?
– Нет.
– Ты обманул меня, – сказал Утер с таким удивлением, как будто Фишер сделал нечто, опровергающее основные законы физики. Король повернулся к темному углу: – Мама, что, черт побери, ты делаешь?
– Пускаю кровь.
– Кому?
– Лионее.
– Зачем?
– Чтобы все стало, как прежде. Чтобы от нас зависело все.
– И поэтому ты договорилась с Леонардом.
– «Договорилась» – неправильное слово. Он думает, что я на его стороне, что шпионю и помогаю ему здесь, в Лионее. А на самом деле я хочу знать его планы.
– А попутно шпионите и помогаете ему, – не сдержалась Настя. – Ведь это вы убили Покровского?
– Девочка, это не роман Агаты Кристи, я никого не закалывала спицами и никому не подсыпала яд в кофе. Я общаюсь с Леонардом, чтобы знать – когда и как. Когда и как он нанесет удар.
– Чтобы?.. – это спросил Утер, и Настя почувствовала возрастающее раздражение – король то ли медленно соображал по причине плохого здоровья, то ли не мог принять саму мысль о своей матери как хладнокровной и жестокой интриганке.
– Чтобы весь мир понял – его судьба зависит от лионейской короны. Чтобы весь мир умолял лионейского короля взять в руки меч и убить чудовище. Я выражаюсь фигурально, Утер, ты ведь понимаешь, да? Если Леонард покинет физическое тело, мечом уже не обойдешься.
– Зачем нужно было блокировать счета? – скрипнул зубами король.
– Чтобы все ушли. Чтобы Лионея оказалась открыта для удара. Эти бездельники в национальных костюмах и так были плохой охраной, но теперь мы просто напрашиваемся на удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Это могли быть вампиры, – бесстрастно заметил Фишер.
– Вампиры не взрывают самолеты, – возразил Смайли. – Они предпочитают сводить счеты глаза в глаза.
– К тому же, – поддержала Настя, – им не нужен мертвый Денис, он им нужен живой, чтобы судить его. Тем более, после выигранного поединка. Если бы вампиры знали, что Денис летит этим самолетом, они бы постарались его выкрасть, но не взорвать. К тому же, я не говорила вампирам, куда именно собирается лететь Денис. Они не знали, на каких рейсах его следует искать.
– Не говорила вампирам? – Фишер не нашел ничего лучшего, как продемонстрировать навыки логического мышления. – Значит, сказала кому-то еще. И этот кто-то использовал эту информацию…
– Дезинформацию, – поправила Настя. – Я хотела проверить, можно ли доверять этому человеку, и я сказала, между прочим, что Денис Андерсон собирается улететь в Канаду. Теперь я знаю, что этому человеку доверять нельзя. Но это… Это такая ерунда по сравнению с тем, что сделали вы, мистер Фишер…
– Я? А что сделал я?
– Вы взорвали самолет. Чтобы не выдавать Дениса вампирам. Чтобы решить проблему.
– Я не взрывал самолета. Это просто удачное стечение обстоятельств. То, что на самолете не было Дениса Андерсона – еще более удачное стечение обстоятельств, потому что принц жив. Но мы сможем сунуть вампирам официальные документы о его смерти…
Брошенный Утером стакан угодил ему в плечо.
– Ты хотел убить моего сына? – спросил король и не без труда встал на ноги. – Ты…
Он сказал еще что-то громкое и грубое, а Фишер ответил, и Смайли был вынужден вмешаться… Было странно смотреть, как гном мечется между пошатывающейся громадиной королевской фигуры и вытянувшимся по стойке «смирно» Фишером… Секретарь механически барабанил по клавишам, но в глазах его стоял ужас, а королева-мать по-прежнему сидела в тени и, как почему-то казалось Насте, беззвучно улыбалась каким-то своим мыслям.
А Насте хотелось провалиться сквозь землю и оказаться на другой стороне планеты, но планета была сотворена на совесть, и ей оставалось лишь закрыть глаза, заткнуть уши, но и так было не спастись, потому что в голове крутились обрывки старых разговоров.
Сначала один. Потом второй. А потом все снова.
11
Сначала.
– Если ты собираешься уезжать из Европы, не затягивай с этим, – сказала она. – И сделай все правильно.
– Это как?
– Не оставляй следов. А еще лучше, оставь ложный след.
– Почему ты продолжаешь обо мне заботиться, ведь мы уже не…
– С чего ты решил, что я забочусь о тебе? Может быть, я забочусь о маленьком Томасе? Или о Берте? Между прочим, ей не помешает сбросить пару килограммов, вот здесь…
– Ты делаешь это, потому что все еще любишь меня.
– Нет. Я не люблю тебя. Я люблю одного молодого человека, с которым познакомилась полтора года назад в книжном магазине. К сожалению, его больше нет. Такие вот дела. Но раз уж его больше нет, а ничего приличного с тех пор мне так и не подвернулось, я трачу свое время на таких вот дураков, как ты.
– Спасибо, Настя.
– Не за что, Денис. Куда ты собираешься ехать?
– В Австралию.
– Тогда твой след должен вести совсем в другое место. Допустим, в Канаду.
– Ты серьезно? Ты думаешь, что нас будут преследовать? Кто? Вот этот твой высокий и симпатичный? Армандо?
– Насчет него я не уверена. Я уверена, что есть другие. Принц из династии Андерсонов – это редкая и ценная добыча.
– Я больше не принц, Настя.
– Ты осёл, Денис. Но одновременно ты еще и принц. Да, такое случается. Ты останешься принцем до самой смерти, даже если ты сам не будешь считать себя принцем. Те, другие – будут.
– Так ты хочешь, чтобы я бежал и заметал следы?
– Я хочу, чтобы ты и твой сын жили долго и счастливо. Поэтому до рассвета вы должны уехать. Документы и кредитки оставь Карлу, он знает, что с ними делать. Ты все понял?
– Понял. Ну а как твои личные дела? Встречаешься с кем-нибудь?
Ей захотелось треснуть по смазливой андерсоновской физиономии.
– Ты вообще слышал, о чем я тут тебе твердила?!
– Ты? Ты посоветовала не затягивать с отъездом. Так что, встречаешься с кем-нибудь?
– У меня есть муж, – сказала Настя.
– Есть, – согласился Денис и взял ее за руку. – Непутевый, но есть.
– Непутевый? Да он круглый идиот, – уточнила Настя, но убирать руку не стала.
И потом. Потом были уже совсем другие руки.
– Армандо, дай мне руку, пожалуйста.
Он подошел и протянул руку.
– Сядь, пожалуйста, рядом со мной и дай мне руку.
Так он и сделал.
– Хорошо, – сказала Настя. Рука была большая и сильная, от нее исходило спокойствие, только вот хватало этого исходящего спокойствия ненадолго. Некоторое время спустя Настя сказала: – Какая же я все-таки… Неудачница. Вроде бы принцесса, а все равно – неудачница….
Молчание.
– Ну?
– Что – ну?
– Что ты молчишь? Ты должен возразить, должен сказать, что я никакая не неудачница, а совсем даже наоборот. Тебе, между прочим, за это деньги платят!
Молчание.
– Это была шутка, – сказала Настя. – Ха-ха. Проехали. Но ты хотя бы из вежливости мог поддержать разговор. Зачем я тебя брала с собой? Я ведь могла выбрать других телохранителей, у нас, у принцесс, их как собак нерезаных. Но я выбрала тебя, знаешь почему?
Молчание.
– Потому что я давно хотела тебя спросить… Армандо, я тебе нравлюсь? Не как объект твоей работы, а вообще… Как девушка. А?
– Хм.
– Если ты скажешь, что тебе нужно посоветоваться со Смайли, я тебя стукну.
Молчание.
– Или ты по таким вопросам советуешься не со Смайли?
Пожалуй, это был слишком хитрый вопрос для пьяной девушки. Настя вернулась к прежней теме:
– Так я тебе нравлюсь?
– Да. Но…
– Придется тебя все-таки стукнуть.
– Анастасия, давайте успокоимся.
– Это невозможно. Я все время пытаюсь, и у меня ничего не получается. Все время что-нибудь мешает – то я сама, то другие люди, а то и не люди…
– Но ведь сейчас ничего не мешает.
– Мешает, Армандо. Мешает этот вредный Фишер, эти бестолковые вампиры, этот – как его? – Дайман или Лайман… И еще Денис…
Она закрыла глаза и стала считать про себя: «Раз, два, три, четыре…»
– А что – Денис?
«Шесть», – мысленно сделала отметку Настя. Ей захотелось плакать, и она поспешила перебить это улыбкой, а улыбка вышла кривой и ненастоящей. Но, в конце концов, сейчас она была всего лишь пьяной девушкой, которая не контролирует свои слова и свои улыбки.
– Денис… Денис теперь трахает няню своего сына, – задумчиво проговорила она. – И все они поехали в Канаду. А там он продолжит ее трахать.
– В Канаду?
– Да. В Торонто. Подальше от меня. Сбежали ночью, пока я спала. Чтобы не прощаться. Чтобы не смотреть мне в глаза. Мерзавец.
Молчание.
– Знаешь, почему я тебя выбрала, Армандо? Потому что тебе я доверяю. Потому что ты не сбежишь посреди ночи. Ты не боишься смотреть мне в глаза.
– Хм.
Наверное, стоило посмотреть ему в глаза. Увидеть, что прилагалось к этому «хм». Но тогда она этого не сделала. Отложила на потом. Он ведь и вправду не сбежит посреди ночи. Он не такой.
Только теперь придется не просто посмотреть ему в глаза, придется кое о чем его спросить:
– Армандо, ты чувствуешь то же самое, что и я? Чувствуешь пустоту внутри? Чувствуешь, как что-то сжимается вокруг твоего сердца, сдавливает его…
Интересно, что он ответит. Может быть: «Хм». Может быть: «Сто двадцать пять – не такое уж и большое число. Бывают и больше».
А может быть: «Чувствую, что Канада была ложным следом. Может, попробовать поискать в Австралии?»
Когда мужчина говорит «Да, но…», второе слово гораздо важнее первого. За вторым словом могут скрываться криминальное прошлое и сомнительное настоящее, родственники на королевских должностях, любовница-горгона и дети от любовницы-горгоны.
Или падающие в океан самолеты.
Или все это вместе взятое.
Какое емкое слово – «но».
И теперь все сначала.
12
Ноутбук ударился о край стола и упал на пол. Судя по перепуганным глазам секретаря, ему было очень жаль, что так получилось, но он ничего не мог с собой поделать. Кашель не просто душил его, он рвался наружу с бешеной энергией зверька, который уже выел секретарю все внутренности и теперь нуждался в новой добыче. Сложившись пополам, парень кое-как добрел до дверей, вышел из королевских покоев, закрыл за собой дверь и, судя по звукам, рухнул наземь.
– Как вовремя, – скрипнул голос из тени. – Я думала, мне придется его задушить. Потому что свидетелей такого позора лионейской короны быть не должно.
Утер вытер пот со лба, попятился назад и скорее упал в кресло, нежели сел. Смайли выждал и убедился, что король больше не пытается вскочить, добраться до Фишера и вцепиться тому в глотку. Только тогда гном бросил уничижительный взгляд на рыцаря-администратора, поправил галстук и вернулся на свое место. Фишер молча опустился на краешек стула. Сейчас эти трое казались Насте похожими на мальчишек после игры, которая оказалась вовсе не такой забавной и гораздо более утомительной, нежели им обещали. Но игра и вправду оказалась еще та.
– Надо его поднять, – не без труда выговорил Утер, справляясь с одышкой. – И отвести ко врачу.
– Охрана разберется, – успокоил его Смайли.
– У нас еще есть охрана?
– Возле королевских покоев – да, есть.
– Жалкое зрелище.
– Что? – Утер уставился в темноту, откуда прозвучали эти слова.
– Я сказала, что это было жалкое зрелище. Недостойное короля Лионеи.
– Ты, наверное, не расслышала. Он, – Утер ткнул пальцем в Фишера, – хотел убить Дениса.
– И убил 125 человек, – добавила Настя.
– Что? Ах да, да. Мы ведь хотели предать смерти вампира за покушение на Дениса, а мой… – Утер оглядел Фишера с головы до ног и, видимо, сделал вывод, что этот человек более не достоин называться «мой». – А глава королевской администрации занялся тем же самым покушением на моего сына.
– Он сделал еще хуже, – сказала королева-мать. – Он провалил это дело. И мне это не понравилось.
– Что?
– Представь, что он охотился не за Денисом, а за опасным врагом нашей семьи. Мистер Фишер, если вы станете так бороться с нашими врагами, то они должны учредить премию в вашу честь.
– Эй! – Настя едва не затопала ногами. – Вы что, совсем не слушаете? Он взорвал целый самолет! Погибли 125 человек, которые вообще не имели никакого отношения к Лионее!
– Трое из них воспользовались чужими документами и чужими кредитками, а это нехорошо. Остальные… Я думаю, у остальных тоже были грехи. Не бывает безгрешных людей на борту трансатлантического рейса. И довольно об этом, принцесса. У нас есть более важные дела, чем оплакивание каких-то незнакомых нам людей.
– Хотите поговорить о Леонарде? – негромко предположил Смайли.
– О Леонарде? А что о нем говорить?
– Расскажите, как вы познакомились.
Насте стало по-настоящему жалко Утера. Он страдал не только физически, но и морально. Он не понимал, что происходит, он не знал, кому теперь верить, и был не в силах удерживать эти эмоции внутри себя, так что они были четко выведены прямо на лице короля.
– Смайли, что за?.. Мама?
Королева-мать помедлила, а затем сказала совсем не то, что надеялся услышать ее венценосный сын:
– В этой комнате все-таки есть один сообразительный… Одно сообразительное существо. Но это не ты, Утер. Какая жалость.
– Ты знаешь Леонарда?
– Да, я знаю Леонарда.
– Ты… Ты с ним заодно?
– Утер, мой мальчик, я заодно с тобой. Только вот ты никак не можешь понять: заодно – это за что именно?
– А ты понимаешь?
– Безусловно. Я не выжила из ума, как тебе иногда кажется. Мои мысли сейчас яснее, чем когда-либо, потому что тело мне не мешает. Когда у тебя есть здоровое, полное сил тело, оно создает слишком много искушений, оно отвлекает. Поэтому великие маги прошлого так упорно старались отделить разум от физической оболочки. И Леонард, между прочим, тоже.
– Ну и как? Получилось?
– Он все реже ею пользуется. В конце концов он оставит ее и превратится в свободный дух.
– Ты действительно его знаешь, – сделал вывод король.
– Утер, ради бога.
– Смайли, давно ты…
– Пару дней.
– И как ты…
– Ваше величество, принцесса Анастасия крайне подробно изложила свои прошлогодние приключения. Я тщательно их изучил и проверил, все было понятно, кроме одного эпизода. Когда Анастасия отправилась на первое свидание с Михаилом Гарджели, ее остановили двое. Один из двоих, Леонард, сотворил нечто вроде заклинания, усилившего сходство Анастасии с покойной женой Гарджели. Меня же интересовала спутница Леонарда, женщина явно неслучайная, понимающая, что происходит. Когда все мои поиски ни к чему не привели, я попросил принцессу Анастасию пройти сеанс регрессивного гипноза, чтобы восстановить в памяти тот день и повнимательнее рассмотреть лицо женщины. В результате Анастасия увидела лицо вашей матери, государь.
– Это правда? – тяжелый взгляд Утера переместился к Насте.
– Да, правда….
Она хотела сказать: «Правда, я увидела не тот день из прошлого, я видела что-то из будущего, но уж там все было как в аптеке: королева-мать и Леонард атаковали Лионею в компании всяких монстров».
– Но ведь Леонард пытался меня убить, – с детским недоумением произнес Утер. – Мама?
– Что – мама? Пытался, ну и что? Ты думаешь, я его контролирую? Думаешь, это моя комнатная собачка? Нет, дорогой сынок, это настоящий маг, подобного которым не было уже много лет. И как любой истинный маг – он монстр, он чудовище, и он в состоянии сокрушить Лионею и перевернуть мир вверх тормашками.
– Тогда зачем ты с ним связалась?
– Потому что мне надоело смотреть на вырождение моей собственной семьи, Утер, на вырождение Лионеи. Выгляни в окно и посмотри на город! Ты увидишь темные окна, ты не увидишь ни людей, ни машин. Они все ушли, просто потому что им не заплатили за три месяца! Они служили тебе за деньги, понимаешь? Только за деньги. Президенты и премьер-министры давно уже не звонят тебе и не сидят в твоей приемной, Утер. Всем наплевать на Лионею, потому что от нее ничего не зависит.
– Кхм, – вдруг подал признаки жизни Фишер. – Значит, теперь я могу сказать?
– Скажи, – голос королевы-матери был все таким же скрежещущим, но все больше в нем становилось власти, истинной, тяжеловесной; скрежетал уже не просто кусок металла, а танковые гусеницы, глухие ко всем аргументам, кроме своей собственной мощи. И Фишер чувствовал эту мощь куда лучше, чем остальные.
– Ваше величество, это было сделано по распоряжению вашей матушки.
– Что было сделано? – Утер катастрофически не успевал усваивать новую информацию, и Насте было его жалко. Когда-то давно Смайли сказал ей: «Добро пожаловать в реальный мир». Сейчас было самое время объявить нечто подобное лионейскому королю, но никто не решался этого сделать.
– О чем ты? – продолжал недоумевать Утер.
– Я о заблокированных счетах.
– То есть, – Утер наморщил лоб. – Что, на самом деле ни в Женеве, ни в Нью-Йорке нет никаких проблем? Никаких сбоев и потерь информации?
– Нет.
– Ты обманул меня, – сказал Утер с таким удивлением, как будто Фишер сделал нечто, опровергающее основные законы физики. Король повернулся к темному углу: – Мама, что, черт побери, ты делаешь?
– Пускаю кровь.
– Кому?
– Лионее.
– Зачем?
– Чтобы все стало, как прежде. Чтобы от нас зависело все.
– И поэтому ты договорилась с Леонардом.
– «Договорилась» – неправильное слово. Он думает, что я на его стороне, что шпионю и помогаю ему здесь, в Лионее. А на самом деле я хочу знать его планы.
– А попутно шпионите и помогаете ему, – не сдержалась Настя. – Ведь это вы убили Покровского?
– Девочка, это не роман Агаты Кристи, я никого не закалывала спицами и никому не подсыпала яд в кофе. Я общаюсь с Леонардом, чтобы знать – когда и как. Когда и как он нанесет удар.
– Чтобы?.. – это спросил Утер, и Настя почувствовала возрастающее раздражение – король то ли медленно соображал по причине плохого здоровья, то ли не мог принять саму мысль о своей матери как хладнокровной и жестокой интриганке.
– Чтобы весь мир понял – его судьба зависит от лионейской короны. Чтобы весь мир умолял лионейского короля взять в руки меч и убить чудовище. Я выражаюсь фигурально, Утер, ты ведь понимаешь, да? Если Леонард покинет физическое тело, мечом уже не обойдешься.
– Зачем нужно было блокировать счета? – скрипнул зубами король.
– Чтобы все ушли. Чтобы Лионея оказалась открыта для удара. Эти бездельники в национальных костюмах и так были плохой охраной, но теперь мы просто напрашиваемся на удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55