– неожиданно сердито сказал Альфред. – Повзрослей наконец! Когда у тебя еще будет шанс по душам поговорить с горгоной?
– Не уверена, что вообще смогу с ней говорить…
– Она приехала на похороны сестры. По моему приглашению. Это абсолютная гарантия, что никаких злых помыслов…
– Армандо будет держать ее на прицеле, – коротко ответила Настя, обмотала шею шарфом, накинула на плечи куртку и вышла во двор. Горгона стояла шагах в пяти от крыльца; молчаливая и неподвижная, она напомнила Насте статуи в саду позади «Трех сестер», придорожного ресторана, где Настя впервые имела счастье повстречаться с представителями этой расы. И это воспоминание тоже не прибавило Насте дружелюбия.
– Я слушаю, – сказала она, отметив, что на втором этаже с легким скрипом приоткрылось окно: Армандо занял позицию.
– Ты не мессия, – сказала горгона. – Теперь мы это понимаем.
– Отлично. Наконец-то. Хотя я немного разочарована, потому что успела заказать себе новые визитные карточки, ну знаешь, золотом на белом толстом картоне – «Анастасия, ваша мессия». Неплохая рифма, могли бы получиться хорошие стихи или там песни…
– Ты нервничаешь, – сказала горгона. – Не стоит.
– Скажи, что тебе нужно, и я сразу перестану нервничать.
– Мне нужно, чтобы ты поняла нас.
– Я попробую. Дело в том, что раньше, когда я пыталась вас понять, вы немедленно пытались сделать со мной что-нибудь мерзкое. Убить или превратить в себе подобную тварь, – Настя поняла, что слегка вышла за рамки приличия, а точнее, оскорбила горгону, но решила, что извиняться не будет. Потому что она принцесса, а горгоны и в самом деле… Неприятные создания.
– Мы такие, какие мы есть, – ответила горгона. – Мы ничем не хуже детей ночи или двуликих, но они приняты в число Великих Старых рас, а мы – изгои в этом мире.
– Потому что вы убиваете людей и питаетесь ими.
– Вампиры делали это столетиями. И некоторые из них делают это до сих пор. Двуликие, лесные хозяева, водяные – у них тоже есть темные стороны. Всем расам присуща склонность к убийству, просто одни ее скрывают, а другие нет. Наша беда не в том, что мы убиваем, а в том, что мы убиваем мало. Если бы горгоны оказались в состоянии убить хотя бы сотню людей за один раз, с нами бы стали считаться…
Горгона говорила это ровным бесстрастным голосом, как будто излагала рецепт приготовления пирога.
– Ты позвала меня за этим? – спросила Настя. – Чтобы сказать – ваша раса недостаточно кровожадна, чтобы ее воспринимали всерьез?
– Нет, принцесса, я хотела сказать другое, – горгона вдруг опустилась на колени. – Приношу свои извинения, – сказала она и коснулась лбом земли. – Все мы грешны, и мои сестры не исключение. Слишком долго ждали они мессию, слишком долго ожидали они перемены своей участи, и это ожидание привело к ошибкам. Многим ошибкам. Нам не стоило удерживать королевского сына, не стоило торговаться с королем Утером. Доверяться Леонарду и принимать его посланцев также было ошибкой. Прими мои сожаления, принцесса.
Настя растерянно смотрела на коленопреклоненную фигуру. Сказанное горгоной было слишком правильным, чтобы в него поверить. Но не поверить горгоне, отвергнуть ее покаяние – наверное, это было еще хуже. Если бы только можно было сбегать посоветоваться с Альфредом, а еще лучше позвонить Смайли…
– Я принимаю твои извинения.
Наверное, со стороны это выглядело драматично: склоненная голова горгоны, великодушная принцесса… Которая на самом деле уже стала замерзать и думала о том, как бы поскорее свернуть всю эту церемонию. Но при этом Насте не давала покоя и другая, куда более важная мысль: ну и зачем это все? Ведь не может такого быть, чтобы горгона приехала сюда только ради похорон Анжелы и принесения извинений. Что-то тут было еще, что-то…
Настя слишком замерзла, чтобы и дальше играть в эти игры, поэтому она просто спросила:
– Это все? Или ты хочешь еще что-то сказать?
Горгона поднялась с колен, поправила платок.
– Меня зовут Маргарита.
– Очень хорошо.
– Принцесса, хочу тебя попросить. Если когда-нибудь тебе придется решать судьбу моего народа, решай ее мудро.
– В смысле – не будь дурой?
– В смысле – не принимай важных решений, исходя только из собственных обид.
– Так вот зачем ты извинялась… Вы боитесь, что если я получу власть, то буду мстить горгонам. Правильно боитесь.
– Принцесса, я сказала то, что должна была сказать. Теперь я уйду, а ты вправе поступать так, как сочтешь нужным.
– Ага. Могу я тоже попросить… Не надо убивать людей. И не людей. Не надо превращать их в статуи. Может быть, ваш народ может как-то без этого обойтись, а?
Ей показалось, что горгона улыбнулась.
– Мы такие, какие есть, – повторила она. – Но я передам сестрам твою просьбу. Мы обсудим ее и… И будем ждать мессию. Будем ждать перемены нашей участи.
– Ладно, – сказала Настя. – И это…
– Что?
– Если вдруг мне понадобится с тобой связаться или…
– Конечно, – сказала горгона. – Запиши номер моего мобильника.
8
В доме Альфреда все постепенно затихало, гости расходились по комнатам и укладывались спать. Вскоре в полутемных коридорах остались лишь двое полуночников, к которым никак не приходил сон. Альфред совершал что-то вроде караульного обхода своих владений, проверяя, заперты ли двери и потушены ли свечи; Настя же, переволновавшись из-за встречи с горгоной, бродила вслед за Альфредом молчаливой тенью, вслушиваясь в звуки, которые издавал старый дом, и привыкая к ним, как к размеренному дыханию огромного существа из дерева и кирпича.
Путешествуя по второму этажу, Настя замешкалась и потеряла Альфреда из вида. Она двинулась в обратную сторону и заметила у окна силуэт, но тот был слишком велик для Альфреда.
– Армандо?
– Твой Армандо спит без задних ног, – ответил силуэт по имени Денис.
– Он такой же мой, как и твой. А как твоя Берта?
– Она просто служанка.
– Я знаю, кто она. Я спрашиваю – она спит?
– Да, и она имеет полное на это право, потому что она только что укачала моего сына.
– Ах да, у тебя же есть сын. Томас Андерсон Младший. Я все время забываю. Мы вроде бы муж и жена, но у тебя есть сын, а у меня – нет, странно, да?
– У тебя все еще впереди, Настя.
– Вряд ли, если учесть, что мой муж собирается уезжать то ли в Канаду, то ли в Австралию, а для зачатия ребенка, как известно, нужны усилия двоих.
– У тебя есть Армандо.
– Заткнись.
– Слушаю и повинуюсь, принцесса.
– Я-то принцесса, а вот ты…
– Принцесса, а как получилось, что ты приехала сюда лишь с одним охранником? Обычно король такого не позволяет.
– Король в больнице, – напомнила Настя. – Так что не он принимает решения.
– А кто?
– Я. И я посчитала, что для этого путешествия мне будет достаточно одного Армандо.
– Допустим, что ты принимаешь решения, но ведь ты сейчас здесь, а кто тогда управляет Лионеей?
– Амбер. Не делай изумленные глаза, да, я устроила твоей сестренке праздник. До моего возвращения она будет самым счастливым человеком на всем белом свете.
– А ты не боишься, что она…
– Будет баловаться со спичками? Объестся мороженого? Твоя сестра уже взрослая, Денис, она не будет делать глупостей.
– Ну да, только она может сделать и кое-какие умные вещи, после которых…
– Ты хочешь сказать, она может не пустить меня обратно в Лионею? Может занять мое место насовсем? Это вряд ли.
– Почему?
– Потому что сейчас она не хочет занять мое место. Сейчас никто не хочет занять мое место…
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Ровным счетом ничего.
Даже по прошествии нескольких недель я иногда задавала себе вопрос: а может быть, стоило ему рассказать? Стоило посвятить его во все детали? Объяснить, что в действительности поставлено на карту?
А тогда этот вопрос занимал меня еще сильнее – во время разговора с Денисом он просто грыз меня, словно дюжина мелких крокодильчиков, облюбовавших мои щиколотки для полуночной закуски. Никто не хотел занять мое место. Никто не хочет, чтобы его заживо грызли крокодильчики. Никто не хочет взваливать на себя целый мир, тем более что в боку у этого мира торчит дымящийся фитиль двухнедельного срока действия. Никто не хочет втолковывать вампирам, что они – сборище эгоистов. Я вот тоже не хотела, а уж Денис…
В доме Альфреда было темно, и я не могла видеть лица Дениса, но и без этого мне стало понятно – как только я перейду к лионейским делам, Денис немедленно сбежит. В лучшем случае – пожелает мне успеха, а потом сбежит. С Бертой и Томасом-младшим.
Так что, ничего я ему тогда не сказала. А теперь уже поздно. Что называется – «абонент вне зоны досягаемости».
И похоже, это уже навсегда.
– Ничего я не имею в виду, – сказала Настя. – Ровным счетом ничего, просто… Большая ответственность, знаешь ли. Амбер не любит большой ответственности. Тем более что король скоро поправится, и все будет как раньше.
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Ты ничего от меня не скрываешь?
– Ох, – сказала Настя. Правильный ответ на этот вопрос звучал бы так: «Если ты хотел, чтобы я ничего от тебя не скрывала, не надо было сбегать из Лионеи, а до этого не надо было связываться с Анжелой, о которой я, конечно же, не хочу сказать ничего плохого, потому что она умерла и… И пусть земля ей будет пухом. Ну а я теперь свободная женщина и могу скрывать все, что вздумается. Для твоего же блага, Денис».
Но этот ответ мог расстроить Дениса, его расстройство могло передаться ни в чем не повинному ребенку, а Настя не хотела, чтобы страдали дети. Поэтому она ответила:
– Я ничего от тебя не скрываю. Зачем мне что-то скрывать? И что я могу скрывать? Просто там, в Лионее, все идет своим чередом, происходят какие-то события, принимаются какие-то решения… Ничего особенного. Зачем тебе обо всем этом знать, тем более что ты собрался бежать на край света.
– Не бежать, – уточнил Денис. – Ехать.
– Ну и хорошо.
– То есть… Если не считать, что мой отец лежит в больнице, потому что на него покушалась твоя школьная подруга…
– Университетская подруга, – поправила Настя. – Сумасшедшая подруга-мутант, которая действовала совершенно одна, и нет никаких следов заговора или…
Пожалуй, ей стоило замолчать, а в дальнейшем говорить помедленнее, тщательно подбирая слова.
– Ага, – сказал Денис. – И если не считать одинокую подругу, которая одновременно еще и чокнутый мутант-террорист, то все… нормально?
– Более-менее, – энергично кивнула Настя, добавив про себя: «Все бы так и было, если бы только не вампиры. Отвратительные эгоистичные создания. Ненавижу».
9
Настя очень хорошо помнила этот день. Королевский кабинет еще не избавился от следов погрома, посреди ковра темнело кровавое пятно, но жизнь продолжалась, и для Насти это продолжение означало, что она должна занять место в кабинете Утера.
– Мне не нужен секретарь, – сказала Настя. – Мне нужно…
Она отметила, что с этого места Смайли выглядел еще ниже ростом, чем был на самом деле.
– Мне нужен граф Дитрих, – продолжила Настя. – Мне нужна Амбер, мне нужен Армандо. И еще мне нужен очень хороший, качественный гроб.
– Ага, – кивнул слегка озадаченный Смайли. – Ясно. И чтобы не было недоразумений с размерами гроба… Для кого конкретно из этих троих он предназначен?
– Он предназначен для Анжелы, – сказала Настя, строго сводя брови и тем самым намекая Смайли, что если с его стороны это была попытка пошутить, то она была абсолютно неуместной и неудачной, а в дальнейшем такого рода выходки будут жестоко караться, и так далее и тому подобное.
– Для Анжелы? Какой Анжелы?
Оказалось, что виной всему было не игривое настроение Смайли, а его растерянность, точнее, попытка в одно и то же время понять, что же случилось, почему такое могло случиться, что теперь нужно делать и чего делать не нужно ни в коем случае. Смайли должен был позаботиться о безопасности послов Великих Старых рас, подумать, не связано ли покушение на Утера с недавней смертью Покровского… Он анализировал последние события и заново пропускал через себя хронологию событий предшествовавших, а Настин запрос качественного гроба стал той последней каплей, после которой информации стало слишком много.
– Анжела – это девушка, которая родила Денису ребенка. Которая бежала с ним и погибла при переходе границы, – пояснила Настя. – Ее тело находится в нашем морге.
– И гроб нужен, чтобы похоронить ее? – предположил Смайли.
– Вот именно. Только хоронить ее будут за пределами Лионеи.
Смайли заинтересованно посмотрел на Настю.
– Со мной связались ее родственники, – пояснила Настя. – Они просят передать им тело для погребения. Я перевезу тело и приму участие в похоронах… Я же звонила тебе, Роберт! – укоризненно напомнила Настя, хотя и сама только что вспомнила о звонке, имевшем место минут за пятнадцать до превращения Оленьки в безжалостную фурию; превращения столь потрясающего, что можно было забыть не только про какой-то там звонок, но и про само существование телефонной связи.
– Звонила, – автоматически повторил Смайли. – А, так это и есть твое «духовное путешествие»? Понятно. А родственники не могут сами приехать сюда и забрать тело?
– Нет. Не могут.
– Родственники – это Денис Андерсон?
– Роберт! – укоризненно зашептала Настя, как будто Смайли застукал ее за каким-то непристойным занятием.
– Иногда я бываю чертовски проницателен, – пробормотал Смайли. – Только это бывает нечасто, примерно раз в пять лет.
– Мы не должны говорить об этом королю и Фишеру, – шепнула Настя. – Если они узнают, то…
– Еще одно «если» в мой мозг уже не влезет, – отмахнулся Смайли. – Просто положим бедную девушку в гроб и отправим родственникам. Король все равно без сознания, а Фишеру не до этого. Это все, Настя?
– Граф Дитрих, Амбер, Армандо.
– Что я должен с ними делать?
– Армандо вместе со мной поедет сопровождать тело. Амбер будет замещать меня на время поездки, но ты ей этого пока не говори, потому что сначала я хочу пообщаться с графом Дитрихом.
– Здесь?
– Да, прямо здесь. Обстановка кажется мне подходящей…
– Подходящей для чего? – Смайли огляделся. – Чтобы попросить денег на ремонт? Чтобы обвинить вампиров в случившемся? Это ты собираешься делать?
– Нет, про ремонт я не думала, а насчет вампиров – тоже нет, и даже совсем наоборот.
– Нет и даже наоборот? Понятия не имею, что это значит, но я бы тебе посоветовал не торопиться, хорошо подумать, посоветоваться… Только не со мной, потому что моя распухшая голова – не слишком хороший советчик, а с кем-нибудь поумнее. Лучше всего с королем Утером, но поскольку он без сознания, то остается… Фишер? – сам себе удивился Смайли.
Настя отрицательно мотнула головой:
– Фишер сказал: пока состояние короля будет оставаться таким, все королевские полномочия будут у меня. Других советов мне от него не нужно. И вообще… Просто приведи мне графа Дитриха.
И графа Дитриха я тоже очень хорошо помню – взволнованного, настороженного и даже слегка растерянного; Дитрих успел надеть свой черный сюртук, но золотой цепи с символикой детей ночи на нем не было. Посол, очевидно, понимал, что случилось нечто важное, но не мог сообразить, к добру это или нет.
Дитрих машинально отвесил поклон и замер на пороге, не зная, как вести разговор, потому что в эту минуту королевский кабинет совершенно не походил на королевский кабинет, а за столом Утера сидел вообще неизвестно кто. То есть, конечно же, известно – я там сидела.
Я понимала, что выгляжу не слишком царственно, большое спасибо Оленьке и ее умелым ручкам, но посол разглядывал меня слишком уж потрясенно, как будто место за королевским столом занял говорящий попугай или болонка; как будто не со мной граф Дитрих разговаривал всего пару часов назад…
– Граф, – сказала я, изо всех сил пытаясь сделать свой голос глубоким, властным, а самое главное, разборчивым. – Как вы уже знаете, случились некоторые события.
Дитрих опять машинально кивнул, продолжая блуждать взглядом по разоренной комнате, и лишь несколько секунд спустя неуклюже поддержал беседу:
– Да, принцесса… Сожалею и… Приношу глубокие сожаления… Спешу выразить…
– Граф, – перебила я его, хотя перебивать там было особо нечего. – Послушайте меня внимательно. Сегодняшний инцидент… – Я почувствовала, что мой голос слабеет, а стало быть, провести беседу с послом на должном дипломатическом уровне мне не удастся; придется все изложить короче и проще. – Короля сегодня едва не убили. Отсюда вывод: хватит заниматься ерундой, нужно бороться с реальным врагом. А этот враг – Леонард. Поэтому я решила освободить Марата и на этом прекратить наши… – Голос снова исчез, словно провалился в щелку между половиц. Я достала пузырек с каплями, влила в себя очередную порцию, выждала, пока лекарство начнет действовать, и закончила фразу: – …споры.
– О, – отреагировал Дитрих. Мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, потому что я ждала немного другой, более теплой реакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Не уверена, что вообще смогу с ней говорить…
– Она приехала на похороны сестры. По моему приглашению. Это абсолютная гарантия, что никаких злых помыслов…
– Армандо будет держать ее на прицеле, – коротко ответила Настя, обмотала шею шарфом, накинула на плечи куртку и вышла во двор. Горгона стояла шагах в пяти от крыльца; молчаливая и неподвижная, она напомнила Насте статуи в саду позади «Трех сестер», придорожного ресторана, где Настя впервые имела счастье повстречаться с представителями этой расы. И это воспоминание тоже не прибавило Насте дружелюбия.
– Я слушаю, – сказала она, отметив, что на втором этаже с легким скрипом приоткрылось окно: Армандо занял позицию.
– Ты не мессия, – сказала горгона. – Теперь мы это понимаем.
– Отлично. Наконец-то. Хотя я немного разочарована, потому что успела заказать себе новые визитные карточки, ну знаешь, золотом на белом толстом картоне – «Анастасия, ваша мессия». Неплохая рифма, могли бы получиться хорошие стихи или там песни…
– Ты нервничаешь, – сказала горгона. – Не стоит.
– Скажи, что тебе нужно, и я сразу перестану нервничать.
– Мне нужно, чтобы ты поняла нас.
– Я попробую. Дело в том, что раньше, когда я пыталась вас понять, вы немедленно пытались сделать со мной что-нибудь мерзкое. Убить или превратить в себе подобную тварь, – Настя поняла, что слегка вышла за рамки приличия, а точнее, оскорбила горгону, но решила, что извиняться не будет. Потому что она принцесса, а горгоны и в самом деле… Неприятные создания.
– Мы такие, какие мы есть, – ответила горгона. – Мы ничем не хуже детей ночи или двуликих, но они приняты в число Великих Старых рас, а мы – изгои в этом мире.
– Потому что вы убиваете людей и питаетесь ими.
– Вампиры делали это столетиями. И некоторые из них делают это до сих пор. Двуликие, лесные хозяева, водяные – у них тоже есть темные стороны. Всем расам присуща склонность к убийству, просто одни ее скрывают, а другие нет. Наша беда не в том, что мы убиваем, а в том, что мы убиваем мало. Если бы горгоны оказались в состоянии убить хотя бы сотню людей за один раз, с нами бы стали считаться…
Горгона говорила это ровным бесстрастным голосом, как будто излагала рецепт приготовления пирога.
– Ты позвала меня за этим? – спросила Настя. – Чтобы сказать – ваша раса недостаточно кровожадна, чтобы ее воспринимали всерьез?
– Нет, принцесса, я хотела сказать другое, – горгона вдруг опустилась на колени. – Приношу свои извинения, – сказала она и коснулась лбом земли. – Все мы грешны, и мои сестры не исключение. Слишком долго ждали они мессию, слишком долго ожидали они перемены своей участи, и это ожидание привело к ошибкам. Многим ошибкам. Нам не стоило удерживать королевского сына, не стоило торговаться с королем Утером. Доверяться Леонарду и принимать его посланцев также было ошибкой. Прими мои сожаления, принцесса.
Настя растерянно смотрела на коленопреклоненную фигуру. Сказанное горгоной было слишком правильным, чтобы в него поверить. Но не поверить горгоне, отвергнуть ее покаяние – наверное, это было еще хуже. Если бы только можно было сбегать посоветоваться с Альфредом, а еще лучше позвонить Смайли…
– Я принимаю твои извинения.
Наверное, со стороны это выглядело драматично: склоненная голова горгоны, великодушная принцесса… Которая на самом деле уже стала замерзать и думала о том, как бы поскорее свернуть всю эту церемонию. Но при этом Насте не давала покоя и другая, куда более важная мысль: ну и зачем это все? Ведь не может такого быть, чтобы горгона приехала сюда только ради похорон Анжелы и принесения извинений. Что-то тут было еще, что-то…
Настя слишком замерзла, чтобы и дальше играть в эти игры, поэтому она просто спросила:
– Это все? Или ты хочешь еще что-то сказать?
Горгона поднялась с колен, поправила платок.
– Меня зовут Маргарита.
– Очень хорошо.
– Принцесса, хочу тебя попросить. Если когда-нибудь тебе придется решать судьбу моего народа, решай ее мудро.
– В смысле – не будь дурой?
– В смысле – не принимай важных решений, исходя только из собственных обид.
– Так вот зачем ты извинялась… Вы боитесь, что если я получу власть, то буду мстить горгонам. Правильно боитесь.
– Принцесса, я сказала то, что должна была сказать. Теперь я уйду, а ты вправе поступать так, как сочтешь нужным.
– Ага. Могу я тоже попросить… Не надо убивать людей. И не людей. Не надо превращать их в статуи. Может быть, ваш народ может как-то без этого обойтись, а?
Ей показалось, что горгона улыбнулась.
– Мы такие, какие есть, – повторила она. – Но я передам сестрам твою просьбу. Мы обсудим ее и… И будем ждать мессию. Будем ждать перемены нашей участи.
– Ладно, – сказала Настя. – И это…
– Что?
– Если вдруг мне понадобится с тобой связаться или…
– Конечно, – сказала горгона. – Запиши номер моего мобильника.
8
В доме Альфреда все постепенно затихало, гости расходились по комнатам и укладывались спать. Вскоре в полутемных коридорах остались лишь двое полуночников, к которым никак не приходил сон. Альфред совершал что-то вроде караульного обхода своих владений, проверяя, заперты ли двери и потушены ли свечи; Настя же, переволновавшись из-за встречи с горгоной, бродила вслед за Альфредом молчаливой тенью, вслушиваясь в звуки, которые издавал старый дом, и привыкая к ним, как к размеренному дыханию огромного существа из дерева и кирпича.
Путешествуя по второму этажу, Настя замешкалась и потеряла Альфреда из вида. Она двинулась в обратную сторону и заметила у окна силуэт, но тот был слишком велик для Альфреда.
– Армандо?
– Твой Армандо спит без задних ног, – ответил силуэт по имени Денис.
– Он такой же мой, как и твой. А как твоя Берта?
– Она просто служанка.
– Я знаю, кто она. Я спрашиваю – она спит?
– Да, и она имеет полное на это право, потому что она только что укачала моего сына.
– Ах да, у тебя же есть сын. Томас Андерсон Младший. Я все время забываю. Мы вроде бы муж и жена, но у тебя есть сын, а у меня – нет, странно, да?
– У тебя все еще впереди, Настя.
– Вряд ли, если учесть, что мой муж собирается уезжать то ли в Канаду, то ли в Австралию, а для зачатия ребенка, как известно, нужны усилия двоих.
– У тебя есть Армандо.
– Заткнись.
– Слушаю и повинуюсь, принцесса.
– Я-то принцесса, а вот ты…
– Принцесса, а как получилось, что ты приехала сюда лишь с одним охранником? Обычно король такого не позволяет.
– Король в больнице, – напомнила Настя. – Так что не он принимает решения.
– А кто?
– Я. И я посчитала, что для этого путешествия мне будет достаточно одного Армандо.
– Допустим, что ты принимаешь решения, но ведь ты сейчас здесь, а кто тогда управляет Лионеей?
– Амбер. Не делай изумленные глаза, да, я устроила твоей сестренке праздник. До моего возвращения она будет самым счастливым человеком на всем белом свете.
– А ты не боишься, что она…
– Будет баловаться со спичками? Объестся мороженого? Твоя сестра уже взрослая, Денис, она не будет делать глупостей.
– Ну да, только она может сделать и кое-какие умные вещи, после которых…
– Ты хочешь сказать, она может не пустить меня обратно в Лионею? Может занять мое место насовсем? Это вряд ли.
– Почему?
– Потому что сейчас она не хочет занять мое место. Сейчас никто не хочет занять мое место…
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Ровным счетом ничего.
Даже по прошествии нескольких недель я иногда задавала себе вопрос: а может быть, стоило ему рассказать? Стоило посвятить его во все детали? Объяснить, что в действительности поставлено на карту?
А тогда этот вопрос занимал меня еще сильнее – во время разговора с Денисом он просто грыз меня, словно дюжина мелких крокодильчиков, облюбовавших мои щиколотки для полуночной закуски. Никто не хотел занять мое место. Никто не хочет, чтобы его заживо грызли крокодильчики. Никто не хочет взваливать на себя целый мир, тем более что в боку у этого мира торчит дымящийся фитиль двухнедельного срока действия. Никто не хочет втолковывать вампирам, что они – сборище эгоистов. Я вот тоже не хотела, а уж Денис…
В доме Альфреда было темно, и я не могла видеть лица Дениса, но и без этого мне стало понятно – как только я перейду к лионейским делам, Денис немедленно сбежит. В лучшем случае – пожелает мне успеха, а потом сбежит. С Бертой и Томасом-младшим.
Так что, ничего я ему тогда не сказала. А теперь уже поздно. Что называется – «абонент вне зоны досягаемости».
И похоже, это уже навсегда.
– Ничего я не имею в виду, – сказала Настя. – Ровным счетом ничего, просто… Большая ответственность, знаешь ли. Амбер не любит большой ответственности. Тем более что король скоро поправится, и все будет как раньше.
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Ты ничего от меня не скрываешь?
– Ох, – сказала Настя. Правильный ответ на этот вопрос звучал бы так: «Если ты хотел, чтобы я ничего от тебя не скрывала, не надо было сбегать из Лионеи, а до этого не надо было связываться с Анжелой, о которой я, конечно же, не хочу сказать ничего плохого, потому что она умерла и… И пусть земля ей будет пухом. Ну а я теперь свободная женщина и могу скрывать все, что вздумается. Для твоего же блага, Денис».
Но этот ответ мог расстроить Дениса, его расстройство могло передаться ни в чем не повинному ребенку, а Настя не хотела, чтобы страдали дети. Поэтому она ответила:
– Я ничего от тебя не скрываю. Зачем мне что-то скрывать? И что я могу скрывать? Просто там, в Лионее, все идет своим чередом, происходят какие-то события, принимаются какие-то решения… Ничего особенного. Зачем тебе обо всем этом знать, тем более что ты собрался бежать на край света.
– Не бежать, – уточнил Денис. – Ехать.
– Ну и хорошо.
– То есть… Если не считать, что мой отец лежит в больнице, потому что на него покушалась твоя школьная подруга…
– Университетская подруга, – поправила Настя. – Сумасшедшая подруга-мутант, которая действовала совершенно одна, и нет никаких следов заговора или…
Пожалуй, ей стоило замолчать, а в дальнейшем говорить помедленнее, тщательно подбирая слова.
– Ага, – сказал Денис. – И если не считать одинокую подругу, которая одновременно еще и чокнутый мутант-террорист, то все… нормально?
– Более-менее, – энергично кивнула Настя, добавив про себя: «Все бы так и было, если бы только не вампиры. Отвратительные эгоистичные создания. Ненавижу».
9
Настя очень хорошо помнила этот день. Королевский кабинет еще не избавился от следов погрома, посреди ковра темнело кровавое пятно, но жизнь продолжалась, и для Насти это продолжение означало, что она должна занять место в кабинете Утера.
– Мне не нужен секретарь, – сказала Настя. – Мне нужно…
Она отметила, что с этого места Смайли выглядел еще ниже ростом, чем был на самом деле.
– Мне нужен граф Дитрих, – продолжила Настя. – Мне нужна Амбер, мне нужен Армандо. И еще мне нужен очень хороший, качественный гроб.
– Ага, – кивнул слегка озадаченный Смайли. – Ясно. И чтобы не было недоразумений с размерами гроба… Для кого конкретно из этих троих он предназначен?
– Он предназначен для Анжелы, – сказала Настя, строго сводя брови и тем самым намекая Смайли, что если с его стороны это была попытка пошутить, то она была абсолютно неуместной и неудачной, а в дальнейшем такого рода выходки будут жестоко караться, и так далее и тому подобное.
– Для Анжелы? Какой Анжелы?
Оказалось, что виной всему было не игривое настроение Смайли, а его растерянность, точнее, попытка в одно и то же время понять, что же случилось, почему такое могло случиться, что теперь нужно делать и чего делать не нужно ни в коем случае. Смайли должен был позаботиться о безопасности послов Великих Старых рас, подумать, не связано ли покушение на Утера с недавней смертью Покровского… Он анализировал последние события и заново пропускал через себя хронологию событий предшествовавших, а Настин запрос качественного гроба стал той последней каплей, после которой информации стало слишком много.
– Анжела – это девушка, которая родила Денису ребенка. Которая бежала с ним и погибла при переходе границы, – пояснила Настя. – Ее тело находится в нашем морге.
– И гроб нужен, чтобы похоронить ее? – предположил Смайли.
– Вот именно. Только хоронить ее будут за пределами Лионеи.
Смайли заинтересованно посмотрел на Настю.
– Со мной связались ее родственники, – пояснила Настя. – Они просят передать им тело для погребения. Я перевезу тело и приму участие в похоронах… Я же звонила тебе, Роберт! – укоризненно напомнила Настя, хотя и сама только что вспомнила о звонке, имевшем место минут за пятнадцать до превращения Оленьки в безжалостную фурию; превращения столь потрясающего, что можно было забыть не только про какой-то там звонок, но и про само существование телефонной связи.
– Звонила, – автоматически повторил Смайли. – А, так это и есть твое «духовное путешествие»? Понятно. А родственники не могут сами приехать сюда и забрать тело?
– Нет. Не могут.
– Родственники – это Денис Андерсон?
– Роберт! – укоризненно зашептала Настя, как будто Смайли застукал ее за каким-то непристойным занятием.
– Иногда я бываю чертовски проницателен, – пробормотал Смайли. – Только это бывает нечасто, примерно раз в пять лет.
– Мы не должны говорить об этом королю и Фишеру, – шепнула Настя. – Если они узнают, то…
– Еще одно «если» в мой мозг уже не влезет, – отмахнулся Смайли. – Просто положим бедную девушку в гроб и отправим родственникам. Король все равно без сознания, а Фишеру не до этого. Это все, Настя?
– Граф Дитрих, Амбер, Армандо.
– Что я должен с ними делать?
– Армандо вместе со мной поедет сопровождать тело. Амбер будет замещать меня на время поездки, но ты ей этого пока не говори, потому что сначала я хочу пообщаться с графом Дитрихом.
– Здесь?
– Да, прямо здесь. Обстановка кажется мне подходящей…
– Подходящей для чего? – Смайли огляделся. – Чтобы попросить денег на ремонт? Чтобы обвинить вампиров в случившемся? Это ты собираешься делать?
– Нет, про ремонт я не думала, а насчет вампиров – тоже нет, и даже совсем наоборот.
– Нет и даже наоборот? Понятия не имею, что это значит, но я бы тебе посоветовал не торопиться, хорошо подумать, посоветоваться… Только не со мной, потому что моя распухшая голова – не слишком хороший советчик, а с кем-нибудь поумнее. Лучше всего с королем Утером, но поскольку он без сознания, то остается… Фишер? – сам себе удивился Смайли.
Настя отрицательно мотнула головой:
– Фишер сказал: пока состояние короля будет оставаться таким, все королевские полномочия будут у меня. Других советов мне от него не нужно. И вообще… Просто приведи мне графа Дитриха.
И графа Дитриха я тоже очень хорошо помню – взволнованного, настороженного и даже слегка растерянного; Дитрих успел надеть свой черный сюртук, но золотой цепи с символикой детей ночи на нем не было. Посол, очевидно, понимал, что случилось нечто важное, но не мог сообразить, к добру это или нет.
Дитрих машинально отвесил поклон и замер на пороге, не зная, как вести разговор, потому что в эту минуту королевский кабинет совершенно не походил на королевский кабинет, а за столом Утера сидел вообще неизвестно кто. То есть, конечно же, известно – я там сидела.
Я понимала, что выгляжу не слишком царственно, большое спасибо Оленьке и ее умелым ручкам, но посол разглядывал меня слишком уж потрясенно, как будто место за королевским столом занял говорящий попугай или болонка; как будто не со мной граф Дитрих разговаривал всего пару часов назад…
– Граф, – сказала я, изо всех сил пытаясь сделать свой голос глубоким, властным, а самое главное, разборчивым. – Как вы уже знаете, случились некоторые события.
Дитрих опять машинально кивнул, продолжая блуждать взглядом по разоренной комнате, и лишь несколько секунд спустя неуклюже поддержал беседу:
– Да, принцесса… Сожалею и… Приношу глубокие сожаления… Спешу выразить…
– Граф, – перебила я его, хотя перебивать там было особо нечего. – Послушайте меня внимательно. Сегодняшний инцидент… – Я почувствовала, что мой голос слабеет, а стало быть, провести беседу с послом на должном дипломатическом уровне мне не удастся; придется все изложить короче и проще. – Короля сегодня едва не убили. Отсюда вывод: хватит заниматься ерундой, нужно бороться с реальным врагом. А этот враг – Леонард. Поэтому я решила освободить Марата и на этом прекратить наши… – Голос снова исчез, словно провалился в щелку между половиц. Я достала пузырек с каплями, влила в себя очередную порцию, выждала, пока лекарство начнет действовать, и закончила фразу: – …споры.
– О, – отреагировал Дитрих. Мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, потому что я ждала немного другой, более теплой реакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55