– Что еще за ключ подарил тебе Филипп? – спросил Смайли. Настя показала.
– И ты думаешь, что он отпирает что-то в его кабинете? – Смайли мельком взглянул на ключ и двинулся было открывать кабинет, но потом остановился, обернулся и поманил Настю пальцем.
– Покажи мне еще раз, – попросил он. Настя исполнила просьбу и с удивлением увидела, как на хмуром лице гнома прорезается неуместная улыбка.
– Дураки вы, – сказал Смайли. – Я знаю, откуда этот ключ, – он посмотрел на озадаченную его улыбкой Настю и пояснил: – Я радуюсь, что есть еще на свете какие-то вопросы, на которые можно найти ответы вот так легко, – он щелкнул пальцами. – Вы бегаете по городу и ищете замок, а я знаю, откуда этот ключ. Вот и все.
Ключ оказался от личного оружейного шкафчика Филиппа Петровича, а шкафчик располагался в подвале, и чтобы попасть в подвал, опять-таки нужна была санкция Смайли, а также его громыхающая связка ключей.
Гном отпер дверь и попросил Бернара включить свет. На потолке зажглась длинная полоса люминесцентных ламп, высветив узкое помещение наподобие физкультурной раздевалки: два ряда шкафчиков и лавки между ними.
– Его номер тридцать два, – сказал Смайли.
– Спасибо за помощь, – ответила Настя. – Только не греми так ключами.
– А я и не гремлю.
– Еще как гремишь, – на ходу возразила Настя. Она нашла шкафчик под номером 32 и устремилась туда, заранее выставив вперед ключ, но…
Это действительно гремел не Смайли. Настя остановилась:
– Вы слышали?
– Что? – откликнулся Бернар.
– Какой-то грохот… Стук.
– Я ничего не слышу, – Бернар пожал плечами.
– Потому что сейчас тихо, но только что…
Настя выждала некоторое время и решила, что это был шум из вентиляционных шахт или труб отопления, хотя должны ли шахты и трубы вести себя подобным образом? Но это уже были вопросы для другой жизни, безмятежной и ленивой. Она вставила ключ в замок и повернула его два раза, а потом дернула дверцу на себя.
Примечательно, что громче всех закричал Бернар.
8
Позднее Бернар утверждал, что кричал он потому, что испугался за Настю. Настя же утверждала, и сама, безусловно, в это верила, что не издала не звука. Хотя возможно, что несколько секунд после того, как дверца шкафчика была открыта, сами собой стерлись из ее памяти в силу малой исторической ценности этого промежутка времени. И в силу того, что главным содержанием этих секунд был ужас, нахлынувший безжалостной приливной волной, а потом столь же стремительно покинувший Настю.
– Ну конечно, что же еще он мог мне оставить!
Это она уже кричала потом, и Смайли авторитетно объявил эти крики истерикой.
– Конечно… Разумеется… Как я сразу не догадалась…
Настя бормотала это себе под нос и шла к выходу, стукаясь ногами об лавки и не обращая на это внимания.
– Минуточку, – сказал Смайли. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она отрицательно помотала головой.
– Ты не хочешь мне объяснить, что это такое?
Настя пожала плечами.
– Ты не хочешь, объяснить, почему у Филиппа из шкафа вывалился голый мужчина?
Настя вздохнула. Ее потрясло не то, что он был голый, а то, что он был белый. Не бледный, а именно белый, как мел. И очень тощий. Что было естественно.
– Как он оказался у Филиппа в шкафу и зачем Филипп оставил тебе ключ от этого шкафа? – Смайли все еще продолжал задавать свои дурацкие вопросы, а Бернар, который пытался изображать брата милосердия, крикнул:
– Он хочет пить!
– Разумеется, – сказала Настя. – Каждый раз одно и то же. Только на этот раз пусть идет к питьевому фонтанчику…
Персонально для Смайли она добавила:
– Я тоже радуюсь, что есть еще на свете какие-то вопросы, на которые можно найти ответы вот так легко. Это Иннокентий. Вот и все.
– Иннокентий? Серьезно? – Смайли вспрыгнул на лавку и попытался разглядеть тело, которое после выпадения из шкафа так и не переменило своего положения на полу. – Я думал, что он сбежал из Лионеи вместе с тобой.
– А я думала, что Елизавета его убила.
– Это несерьезная версия, – отмахнулся Смайли. – Он же бессмертен. Но теперь получается, что Филипп нашел его, привез в Лионею и запер в своем шкафу. Спрашивается – с какой целью?
– Роберт, послушай меня внимательно. Она его убила. Понимаешь?
– Понимаю, но… – Смайли неуверенно ткнул пальцем в сторону Бернара и белого тела на полу.
– Но он бессмертен, как ты и сказал. Он регенерирует… – Настя не была уверена, что правильно произнесла это слово, и на всякий случай добавила: – …ся.
Смайли нахмурился, пытаясь понять, к чему идет дело, но не стал прерывать.
– Но он не может регенерироваться из пустого места, ему нужна какая-то основа. В обычных условиях основа – это его собственный труп…
Смайли кивнул, но это не означало, что он понял Настю. Это могло означать все что угодно.
– Видимо, Елизавета убила его так, что он не смог регенерироваться из трупа. В этом и сила Леонардова лекарства. Понимаешь?
– Я понимаю, – сказал Смайли. – Понимаю, что вы слегка растеряны, принцесса, дезориентированы, потрясены….
– Да иди ты! – вырвалось у Насти, и она поняла, что Смайли в некоторой степени прав – она дезориентирована и растеряна. Но только не в том, что касается Иннокентия.
– Два пальца, – продолжила она. – Ты должен это помнить, я говорила об этом, это было в отчете, а ты ведь наизусть знаешь мои отчеты, ты ведь вспомнил про… – тут она спохватилась, бросила поспешный взгляд на Бернара и продолжила почти шепотом: – Я отрубила Иннокентию два пальца. Помнишь такое? Потом эти отрубленные пальцы я отдала Филиппу Петровичу. То есть не отдала, а сказала, где они лежат. И он, наверное, привез их сюда. И положил в шкаф. И они там лежали до того самого дня, когда Елизавета убила Иннокентия. Тогда он стал возрождаться из этих пальцев, в этом самом шкафу.
– Ты действительно веришь в то, что говоришь?
– Твоя версия? Как он оказался в шкафу и в таком состоянии?
Смайли подумал и пожал плечами:
– Ладно, туш
е
В конце концов, уже неважно, как он сюда попал, главное, что он сюда попал и что мы его нашли. Хотя лучше бы мы его не находили, потому что теперь нужно ломать голову над вопросом – что с ним делать. И единственный вариант, который мне приходит в голову, – упаковать его в железный ящик и положить рядышком с Елизаветой.
– Эй! – В голосе Бернара слышалось возмущение. – Помогите же! Принесите воды! Тут человеку плохо!
Настя и Смайли переглянулись.
– Во-первых, это не человек, – сказал Смайли. – Во-вторых, он переживет нас всех, так что не напрягайся, Бернар…
Они все-таки принесли воды, точнее, доставили Иннокентия к воде: Бернар затащил его в душевую и открыл вентили. Минут через десять Настя, Смайли и Бернар услышали, как ток воды прекратился, а потом мокрые ступни Иннокентия зашлепали по полу. Он был все так же бел, все так же безволос и худ, но он сообразил обмотать полотенце вокруг бедер.
– Привет, – сказала Настя и удостоилась того, что блуждающий взгляд Иннокентия спустился с потолка и уперся в Настю, причем – возможно, ей показалось – смотрел в основном на ее грудь. Затем Иннокентий зашевелил губами, вспоминая, как все это функционирует, и после некоторого количества шипящих и свистящих звуков произнес:
– Привет.
– Ну вот, – облегченно вздохнула Настя.
– Привет и спасибо, что не додумалась засунуть мои пальцы в банковскую ячейку, – произношение у Иннокентия все еще хромало, зато эмоции били через край. – Чуть не сдох в этом ящике! Я же говорил: верни мне пальцы! И это после всего, что я для тебя сделал…
Так, босиком, в одном полотенце, он и прошел мимо них, не переставая сердито бурчать о своей тяжкой участи. Смайли смотрел и слушал с интересом, Бернар же теперь брезгливо морщился, наблюдая перемещения ходячего скелета, обтянутого мокрой кожей. Настя, исключительно из желания поддержать разговор, сказала вслед Иннокентию:
– А Лиза говорила, что она тебя убила…
Иннокентий остановился.
– Теперь мы видим, что это не так, – поспешно подбросила позитива в свою реплику Настя, но это не очень помогло. Иннокентия передернуло так, что кости застучали друг о друга, а потом он сказал, тихо и отчетливо, предельно отчетливо не только по смыслу, но и по интонации:
– Я не хочу. Об этом. Говорить.
Он помолчал, а потом добавил:
– Это было отвратительно.
Сказано было с чувством; как показалось Насте, Иннокентий вложил в эти три слова все невольно скопившееся за тысячелетия знание об отвратительном.
Только Настя не сразу поняла, что говорил он совсем не про убийство.
9
При ближайшем рассмотрении принц Александр совершенно не походил на принца. Он был, скорее, похож на крайне занятого молодого бизнесмена, который выкроил в своем графике пару дней для визита к престарелым и чудаковатым родственникам, и чем дольше затягивается визит, тем больше молодой человек нервничает и тяготится своими родными.
– Завтра я уеду, – сказал он Насте.
– Вы мне уже это говорили три дня назад, – ответила она. – Если вы не уедете на этот раз, Тушкан вас задушит шнуром от мыши. Но вы не уедете.
– Почему?
– Потому что вы не можете уехать.
– Почему?
– Потому что, если вы уедете, я снова стану наследницей престола, а это худший кошмар короля Утера.
– Неправда. Король тебя любит.
– Он любил бы меня, если бы я не помогла Денису сбежать с его подругой, полугоргоной. И если бы не устроила поединок с Накамурой. И если бы я не вмешивалась во все подряд. То есть я, конечно же, не вмешиваюсь во все подряд, это им только кажется, что я вмешиваюсь…
Александр скептически прищурился, и Настя поспешила закончить:
– Просто не верьте всему, что про меня говорят.
– Ладно, – сказал Александр.
– И еще раз спасибо, что запустили мечом в Накамуру.
– Ты жена моего младшего брата. Я не мог поступить иначе. Но остаться здесь и швыряться холодным оружием в вампиров каждый день – это уже не так забавно.
– Вампиров в Лионее не осталось, – напомнила Настя. – Так что придется кидаться в кого-нибудь другого.
– Без меня, – категорически заявил Александр. – Я посмотрел на лионейскую жизнь, поговорил с отцом и понял, что был совершено прав, когда сбежал отсюда. И я прекрасно понимаю Дениса, хотя… Горгона? Ребенок? Это уже чересчур. Кстати, как он?
– Понятия не имею. Все почему-то думают, что я ежедневно перезваниваюсь с Денисом, но вообще-то он сбежал от меня с другой женщиной. Я удалила его номер из своей телефонной книжки.
– Правда?
– Ага.
– Ну и молодец. Правда, на твоем месте, – заговорщицки прошептал Александр. – я бы тоже отсюда свалил. Молодой, красивой девушке нечего делать в этом сумасшедшем доме.
– Молодая и красивая – это я? – уточнила Настя. – Спасибо, ваше высочество. Все помнят, что я принцесса, все помнят, что мой муж сбежал с другой, но вот что я – молодая и красивая… Спасибо, что напомнили. Насчет сумасшедшего дома я почти согласна, только вот если все нормальные люди отсюда уедут, уровень безумия не понизится.
– Они сами во всем разберутся, как они всегда это делали.
– Видела я, как они разбираются… – Настя задумалась, но потом все же решила сказать: – Вы знаете, что Фишер замышлял убить сына Дениса? На всякий случай, чтобы не осложнять семейную ситуацию. Убить грудного младенца. Как вам это?
– Хм, – сказал Александр. – Фишер предупреждал меня, что ты будешь рассказывать нечто подобное. Он просил меня не верить всему, что ты станешь о нем говорить.
– А еще он убедил вашего отца, что такое убийство необходимо. Спросите короля, если не верите.
– Я не буду спрашивать отца о таких вещах, – твердо ответил Александр. – Он едва приходит в себя после всех ваших катаклизмов. И он не хочет разговаривать о Денисе и его сыне. Поэтому я очень тебя прошу – поосторожнее со словами. И вообще – поосторожнее.
Настя хотела сказать, что осторожнее не получится, потому что все уже зашло слишком далеко, но тут послышались шаги, и в коридоре появился Фишер с непременной папкой под мышкой. Он холодно блеснул очками в адрес присутствующих, выделив лишь принца быстрым поклоном.
Новый королевский секретарь, светловолосый парень лет двадцати пяти с несколько растерянным выражением лица, выглянул из королевских покоев, откашлялся и объявил:
– Король Утер готов вас всех… Принять. Пожалуйста.
Он не без труда раскрыл тяжелые створки дверей и отскочил назад, чтобы не столкнуться с Фишером, который ринулся в покои так резво, словно там его ждал не король Утер, а юная любовница, пышущая страстью. Хотя нет, если речь идет о Фишере, то следовало бы сказать – словно там его ждала подборка еще никем не читанных документов, переплетенных в замечательные кожаные папки с личной монограммой Фишера на каждой из них. Насте казалось, что если что-то и могло пробудить в рыцаре-администраторе порыв страсти, так это подобные бюрократические фетиши.
Принц Александр, Смайли и Настя вошли безо всякой спешки, как и полагается входить к больному королю. Впрочем, Утер Андерсон, кажется, решил их убедить, что слухи о его немощи сильно преувеличены.
Постель была застелена, а сам король сидел у окна с раскрытой газетой в руках. Фишеру он кивнул, Александру улыбнулся, Настя и Смайли оказались в категории «я не буду отрицать ваше право на существование, но притворюсь, что вас не замечаю». Тем не менее стульев напротив окна стояло именно четыре, но это стоило отнести скорее к заслугам секретаря.
– Как самочувствие вашего величества? – Фишер и здесь оказался первым.
– Лучше, – сказал Утер. – Все лучше и лучше. Этой стороной моего лица теперь не стоит поворачиваться к юным девушкам, – он показал на нечто вроде большой заплаты, покрывавшей его левый висок, ухо и часть щеки. – Но в остальном… – он перевел взгляд на Александра и улыбнулся. – В остальном я доволен жизнью.
– Это заме… – начал Фишер, но был прерван королем, который явно соскучился по общению с кем-либо, кроме врачей. И начал он почему-то с Насти.
– У жены моего младшего сына, – издалека начал он, и Настя даже не сразу поняла, что речь идет о ней, – у нее странные друзья. Одна ее подруга едва меня не убила, зато другой ее приятель нашел моего сына и привез его в Лионею. Должен сказать, Анастасия, что второе мне понравилось гораздо больше, чем первое, но в целом, можно сказать, что одно покрывает другое.
Наверное, смысл этой фразы состоял в том, что король больше не сердится на Настю, однако из-за собственного волнения и витиеватости королевских выражений Настя поняла ее как еще один упрек.
– Она не была моей подругой, она была творением Леонарда, – сказала Настя, глядя в пол. Александр просил ее быть осторожнее со словами и не расстраивать короля, но Утер и сам не был осторожен, а значит, обрекал себя на постоянные расстройства.
К ее удивлению, король Утер рассмеялся. Настя вздохнула и оторвала глаза от ковра, чтобы получить визуальное подтверждение: да, король Утер действительно посмеивался и смотрел на нее снисходительно-веселым взглядом.
– Творение Леонарда? – переспросил он. – Ты ведь не имеешь в виду да Винчи, правда? Ты имеешь в виду какого-то безумного волшебника, который подослал эту девицу, чтобы меня убить. Который выдвинул нам ультиматум. Который хочет стереть Лионею с лица земли, потому что…
– Потому что под Лионеей похоронены десятки тысяч демонов, а также вся их культура, и в том числе все их изобретения.
Настя сказала то, что для нее уже некоторое время было само собой разумеющимся, но для принца Александра такой поворот событий был явно неожиданным. Фишер тоже как-то вдруг посерьезнел и даже съежился. Король Утер тяжко вздохнул.
– Демоны? – шепотом уточнил Александр. – Ты ничего не путаешь?
– Нет, не путаю. Кстати, можете вставить это в сценарий своего «Корделиана-3», будет забавно. Если только у вас будет время, чтобы заняться «Корделианом-3».
– Анастасия, – Утер повысил голос. – Прекрати пугать моего сына! Демоны, Леонард, конец света… Для тебя это все модные игрушки, развлечения, а для нас это повседневная работа! Лионейские короли имеют дело с такими вещами уже пятьсот лет!
– И поэтому вам нужен свежий взгляд со стороны, – парировала Настя.
– Мне не нужен взгляд, который видит миражи!
– Леонард – это не мираж. Я сама его видела, я с ним разговаривала… Да вы сами с ним разговаривали, помните? Сразу после того, как вы отрубили Оленьке голову.
– Кому отрубили голову? – не понял Александр.
– Моей однокурснице.
– Отец?
– Не вмешивайся, Александр, – король замахал на него газетой. – Я был без сознания, я не видел никакого Леонарда у себя в кабинете, я ничего не видел! Даже туннеля, по которому я должен был лететь к источнику яркого света! И ангельского пения я не слышал, я просто потерял сознание сразу после того, как твоя подруга в неприлично короткой юбке врезала мне…
– Чем? – Настя решила не акцентировать внимание на том, что короткую юбку Утер все-таки запомнил очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55