Ваш Орден давно уже превратился в клуб маразматиков, которые забыли, зачем все это когда-то начиналось.
– Я не забыл, – обиженно прошипел человек с черном. – Я помню, в чем цель Ордена – сохранить магию давних времен.
– Сохранить для чего? Для биржевых спекуляций? Для совращения шестнадцатилетних школьниц? Разве это не оскорбительно для магии и для Ордена? Арчибальд, я предлагаю тебе другое, прекрасное, грандиозное использование магии. Представь, что этот мир – всего лишь неудачный рисунок мелом на школьной доске. Мы стираем его и рисуем свой, лучше, правильнее. Прямые линии. Четкие контуры. Ни одной ошибки.
– А-а, так ты хочешь стать богом, – сказал человек в черном балахоне. – Так бы сразу и сказал. Могу я узнать имя бога?
– Пока называй меня Леонард. А там посмотрим.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТЕМНЫЕ КОРИДОРЫ ВЛАСТИ,
ИЛИ ПАРА
ЗАДЕРЖАВШИХСЯ ГОСТЕЙ
1
Было около полудня, когда в дверь постучали. Сначала Настя подумала про фильм «День сурка», выскочила из постели и посмотрела в окно. Трейлеров с телевизионным оборудованием уже не было на прежнем месте, и, стало быть, все-таки наступил следующий день, безо всяких нравоучительных временных петель. Тогда почему ей снова не дают выспаться и почему снова кто-то барабанит в дверь? Это королевский дворец или общежитие? Неужели так и должен начинаться каждый день наследницы лионейского престола, между прочим, замужней женщины? Муж которой, правда…
Ну это уже мелочи.
– Кто?!
– Смайли.
– Опять?!
– Нам надо переговорить…
– Давай попозже, а? Вчера был тяжелый день, так что лучше… – Настя поняла, что в точности цитирует вчерашнюю себя, и схватилась за голову. А потом уже за ключ от двери. – Блин, заходи уже… Блин, – это уже относилось непосредственно к Роберту Д. Смайли. – Роберт, тебе кто-нибудь говорил, что ты жутко выглядишь?
– Сегодня или вообще?
– Сегодня.
– Говорили. Жена посоветовала прикинуться больным. На неделю.
– Зря ты ее не послушался.
– Знаю, – сказал Смайли.
– А ты в курсе, что на тебе спортивный костюм и кроссовки?
– В курсе, Анастасия, я еще не совсем спятил, хотя общая тенденция… – Смайли вздохнул. – Я забыл переодеться. Я бегал и думал про вчерашнее и понял, что мне необходимо зайти к тебе… Но сначала я схожу переоденусь.
– Сиди уже, – махнула рукой Настя. – Я тоже не в бальном платье, так что мы квиты. Между прочим, я еще никогда не видела тебя в спортивном костюме. Тебе идет. Эти маленькие аккуратные кроссовочки… Молчу, молчу. Так о чем ты хотел переговорить?
– У твоей кровати бутылка из-под шампанского, – отметил Смайли, присаживаясь в кресло. – Опять. Это та же самая или? Нет, это уже другая. Потому что вчера днем здесь должны были сделать уборку.
– Не могу заснуть, Роберт. Уже вторую ночь. Сначала не могу заснуть, а потом не хочу просыпаться.
– Ну, если использовать шампанское в качестве снотворного…
Это было не только снотворное. В ночь после свадьбы, когда я посадила Дениса и Анжелу с ребенком в машину, а потом вернулась во дворец, я выпила сама с собой за удачу, в которой мы все так отчаянно нуждались в ту ночь. Я выпила за произошедшую в моей жизни перемену, за новое начало. Я выпила за то, чтобы у меня получилось. За то. чтобы утро, которое придет после этой ночи, было мудрее, счастливее, лучше по всем показателям…
Сутки спустя с моей удачей все было как-то смутно, непонятно. А вот Денису и Анжеле удачи явно не хватило.
– Так ты подал заявление об отставке? – перебила его Настя.
– Нет, и не собирался.
– Просто хотел их напугать?
– Просто хотел им напомнить, что… – Смайли пожал плечами, – так дела не делаются.
– Я надеюсь, ты имеешь в виду, что нельзя убивать грудных детей, даже если те представляют опасность для Лионейского престола?
– Вообще-то я имел в виду, что надо советоваться. Со мной. Но если тебя так волнует моральная сторона дела – да, конечно, нельзя убивать грудных детей. Нужно подождать, пока они станут ходить в школу, и уже тогда…
– Тебе кто-нибудь говорил, что юмор у тебя дурацкий?
– Никто. Я начальник королевской службы безопасности, и если я шучу, то все смеются.
– Если серьезно, ты ведь не знал, что король и Фишер планируют убить Анжелу и ребенка?
– В том-то и дело, что я не знал. А ты знала. Это меня очень беспокоит, Анастасия, так что не могла бы ты…
– Открыть источник информации? Нет.
– Ну и ладно. Внутреннее расследование все равно начато.
– И если вы найдете того, кто… Что вы с ним сделаете?
– Как минимум – выгоним с работы.
– Ясно. Если я скажу, что это была Амбер Андерсон, ты ведь мне не поверишь?
– Если бы Амбер это знала, она бы никогда не рассказала тебе. Мне – может быть. Кстати, почему ты не рассказала мне? Я бы постарался что-то придумать, и мы бы обошлись безо всяких побегов…
– И как бы ты решил проблему?
– Я бы хорошенько подумал. Ведь это моя работа – думать о таких вещах и находить приемлемые решения. Я бы отправил ребенка под вымышленным именем в закрытый интернат на другом конце земли, где бы он вырос…
– А когда его горгонья кровь стала бы давать о себе знать…
– Можно было сфабриковать документы о какой-нибудь редкой болезни, и это бы объяснило странности его физиологии. Если бы эти странности появились, потому что, насколько я знаю…
– Пока он выглядит как обычный человеческий ребенок. Кстати, король вообще когда-нибудь видел его?
– Нет.
– Может быть, если бы он…
– Исключено. Утер знал, что этот ребенок опасен для династии Андерсонов, и ему хватало этого знания. Он не интересовался фотографиями.
– И ты думаешь, он одобрил бы твое предложение насчет интерната?
– Можно было попробовать.
– А Анжела? Куда бы ты дел ее? А Денис? Вы запретили бы ему видеться с собственным сыном? И он бы это стерпел?
– Я не говорю, что мой план идеален. Но твой… – Смайли сокрушенно покачал головой. – Не хотелось бы произносить слово «катастрофа», однако других подходящих слов я не знаю.
– А я не знаю другого подходящего плана, кроме моего собственного. Они просто уехали, уехали навсегда. Им не нужна Лионея, им нужен покой, и они будут бежать, пока не окажутся в совершенно безопасном месте. А потом Денис и Анжела позаботятся о ребенке, я имею в виду – сделают так, чтобы он никогда не узнал о своем происхождении. Никто не справится с этим лучше родителей.
– Гарантий все равно нет.
– Нет, – согласилась Настя. – Но, по крайней мере, они будут живы, и они будут вместе – Денис, Анжела и ребенок. Что?
– Не совсем так, – сказал Смайли, и по выражению его лица Настя поняла, что сейчас будет сказано что-то неприятное. – Та женщина, которая погибла на границе прошлой ночью… Это была Анжела. Предупредительный выстрел, но пуля срикошетила, и…
Это было странно, а может быть, даже и страшно, но Настя ничего не почувствовала, услышав о смерти Анжелы. Ни боли, ни сострадания, ничего. Даже удивление не отразилось на ее лице, потому что Настя не удивилась. Она просто кивнула, признавая свершившийся факт, признавая еще одну мрачную историю с плохим концом, мало отличающуюся от миллиона подобных историй, случившихся за последнюю пару тысяч лет. Парень встречает девушку, они любят друг друга, но отец парня считает, что они не пара; у девушки рождается ребенок, и они с парнем бегут, чтобы быть вместе, чтобы сохранить свою любовь, только убежать им не удается…
Старая, как мир, история. И если добавить, что отец парня – король Утер, а девушка – обращенная горгона, а их ребенок – непонятно кто… Разве это что-то меняет? Ровным счетом ничего. И случайная пуля пограничника ничем не отличается от десятков других причин, которые могли превратить побег к счастью в недолгий гибельный рывок: автокатастрофа, болезнь, обвал в горах, другая женщина, другой мужчина…
– Тело вечером привезут сюда, – говорил между тем Смайли. – Ты… Ты расстроилась?
– Я расстроилась вчера, когда ты рассказал мне про убитую женщину. Женщин там было всего две – Анжела и служанка. То есть нянька. Они обе не заслуживали такой смерти, но Анжела… – Настя вспомнила прошлое лето, поселок горгон и растерянную тонкую девочку с косичками-дредами, которые на самом деле были тонкими змейками. Анжела тогда выглядела потерянной, заблудившейся посреди царившего вокруг страха, и в ее вроде бы случайной смерти была своя жуткая логика, означавшая, что девочка с косичками-дредами так никогда и не нашла дорогу домой.
– Служанку мне тоже было бы жаль, но Анжела… У нее просто украли жизнь, Смайли. Ненавижу, когда такое происходит с людьми. Ну и не только с людьми, – поправилась она. – Вообще.
Настя подошла к окну. На соседних домах еще висели украшения, посвященные свадьбе, и вообще город за окном выглядел уютным и добросердечным, отчего Насте показалось, что источник беспокойства, бессонницы и непреходящей тревоги – сам королевский дворец, и как только она выйдет за порог, вдохнет свежего январского воздуха…
– Пойду прогуляюсь, – решительно заявила она. – Возьму Монахову, Тушкана и даже Оленьку, черт с ней. Пойдем по магазинам и… И дальше. Мне нужно прийти в себя, потому что, я так понимаю, легче не будет, будет только сложнее. Король Утер обещал поговорить со мной сегодня, но это, наверное, будет попозже, так?
– Позже, – согласился Смайли. – Много позже. Я имею в виду, что скорее всего он решится поговорить с тобой даже не сегодня. Он сильно расстроен, Анастасия. На тебя, на меня, на себя, на Дениса, на свою мать…
– Я совсем про нее забыла, – Настя подумала, что ей по примеру Оленьки следует завести записную книжку, ибо память уже не справляется с событиями, именами, датами и цифрами.
– И ты забыла еще про одно обстоятельство, – сказал Смайли. – Мы так и не знаем, кто убил Покровского. А это значит, что…
– Никто не выходит из дворца? Понятно, – вздохнула Настя. – Моя прогулка приказала долго жить.
– Ты можешь пройтись по дворцу, здесь достаточно места для прогулок. А поскольку твоим подругам вчера не дали покинуть дворец, у тебя будет компания.
– Подруги… – Настя определенно нуждалась в записной книжке. – Им не дали покинуть дворец? Похоже, вчера ты слегка перестарался с безопасностью, Роберт. Теперь они просто убьют меня и будут правы.
Смайли пожал плечами, что, наверное, означало – твои гости, ты и разбирайся. Настя была бы рада, окажись праведный гнев Монаховой и Оленьки единственной проблемой, с которой ей нужно разбираться, но…
– Роберт, – обернулась она к гному. – Я ведь наследная принцесса Лионеи, так?
– Если только король не станет требовать признания брака недействительным, а он не станет, хотя и очень зол на тебя…
– Роберт, мне нужен ответ по существу.
– Да, Анастасия, ты – наследная принцесса Лионеи.
– И я могу ходить по королевскому дворцу везде, где только захочу, так?
– В покои короля Утера – не рекомендую. И в покои его матери – тоже. В остальном же…
– Я бы хотела посетить тюрьму.
2
– Обалдеть, – сказала Монахова и залпом допила шампанское. – Интересно, если выбросить этот фужер в окно, будет слышно, как он разобьется?
– Вот если выбросить тебя, тогда точно будет слышно, – предложила Настя.
Оленька захихикала, держа перед собой по-прежнему полный фужер.
– От алкоголя весело, – пояснила она. – Но потом в животе булькает. И коленки подгибаются. И еще я от него икаю.
– Тогда не пей, – Монахова забрала у Оленьки шампанское и снова высунулась в маленькое окошко, одно из трех в верхней части башни Южного крыла королевского замка. – Обалдеть. Вон та гора – это уже, наверное, Франция. Или нет?
– Там должно быть написано, – сказала Настя. Возможно, так работала защитная реакция организма – после известия о гибели Анжелы шутки сыпались из Насти, как из дырявого мешка, причем самой ей от этого было совсем не весело, и не холодно, и не горячо, и вообще никак.
Другое дело Оленька.
– Прямо на горе? – изумилась она.
– Ага, – Монахова сочувственно посмотрела на однокурсницу и сделала большой глоток из фужера.
– Тогда это надо сфотографировать, – Оленька вытащила мобильный телефон с той немыслимой скоростью, с какой киношные самураи выхватывают свои катаны, так что правильнее было бы сказать, что Оленька выхватила свой мобильник. Она подскочила к окну, попыталась разглядеть надписанную французами гору, не нашла ее и обиделась.
– Это у тебя телефон плохой, – сказала жестокая Монахова. – Вот у Насти теперь, наверное, реально крутая вещь, как и положено принцессам.
– Точно, – призналась Настя. – Встроенный фен и домашний кинотеатр. И еще он делает тосты.
– По-моему, таких телефонов не бывает, – рассудительно произнесла Оленька.
– Это экспериментальный образец, – сказала Монахова.
– Это шутка, – сжалилась Настя, и Оленька облегченно вздохнула.
– А если взять обычный телефон и позвонить туда, – Монахова топнула ногой по каменному полу. – Нам принесут сюда пиццу? И еще шампанского?
– Насчет пиццы сомневаюсь, а вот какие-нибудь креветки в яблочном соусе…
– Тоже ничего. И вообще, тут неплохо, – сказала Монахова. – Для халявных зимних каникул очень даже ничего. Жить тут я бы, конечно, не стала, дыра страшная, культурной жизни никакой, ни одного ночного клуба во всей стране… Бр-р, – ее даже перекосило от такой мысли. – И этот комендантский час меня уже утомил.
– Какой комендантский час? – не поняла Оленька.
– Такой, что тебя не выпускают из дворца.
– Меня? А тебя выпускают?
– Никого не выпускают, – сказала Настя. – Но это ненадолго. Нужно просто разобраться кое в чем…
– Я слышала, у вас тут кого-то грохнули, – сказала Монахова, допила шампанское и облизнулась. – И теперь ищут того, кто грохнул.
– От кого это ты слышала?
– От одного вашего охранника, с которым я вчера познакомилась.
– Я тоже познакомилась вчера с охранником, даже с двумя, или даже с пятью, только мне они такого не рассказывали, – Оленька опять надула губки.
Настя подумала, что Оленькины знакомые охранники были совершенно правы, ибо рассказывать Оленьке подобные вещи было бы преступлением против человечности. Когда Настя позвала подруг в башню полюбоваться на Лионею сверху, Оленька вырядилась в утепленный спортивный костюм лимонно-желтого цвета и обмотала вокруг шеи рыжий шарф, на голове у нее были огромные мохнатые наушники цвета изумруда, так что при взгляде на Оленьку с близкого расстояния начинали болеть глаза. И вообще она напоминала большую красивую игрушку, которая вдруг ожила и запрыгала по коридорам королевского дворца, щелкая на ходу своим встроенным фотиком. Разговаривать с прыгающей игрушкой про убийства? Это уже слишком. Наверное, охранники просто угощали Оленьку конфетками и провожали умильными взглядами.
– Зато я с ними сфотографировалась! – Периоды обиды или печали продолжались у Оленьки не более пяти секунд. – Смотри, вот, – она попыталась показать снимки Монаховой, но та раздраженно отмахнулась, и Оленька немедленно переключилась на Настю. Насте сегодня хотелось быть великодушной и доброй, и она сказала, что обязательно посмотрит все Оленькины снимки, пусть та просто сбросит их на Настин ноутбук.
– А где твой ноутбук? – спросила Оленька.
– А ноутбук-то мой в гостинице, – вспомнила Настя. – Хотя Тушкан обещал мне притащить его сюда…
– А почему он его не притащил? – продолжала любопытствовать Оленька. – И почему его здесь нет с нами? С мальчиками веселее, а он ведь мальчик.
– Вот именно, мальчик, – сказала Монахова с интонацией судьи, оглашающей смертный приговор, не подлежащий обжалованию. – Тот еще мальчик. По-моему, он так ни разу и не выходил из гостиницы после того, как мы приехали. Он сидит в номере и играет в свои игрушки. Стоило ехать черт знает куда, чтобы играть все в те же дурацкие игры….
– Он был на свадьбе, ты забыла, – не очень уверенно сказала Настя. Она попыталась вспомнить, в какой же из моментов многочасовой свадебной церемонии ее периферийное зрение зацепило фигурку Тушкана, но не нашла этого сегмента своей памяти. «Ничего, у нас есть съемки „Короны“, и там отыщется все, – мрачно подумала Настя. – Даже то, чему не стоило бы попадать на пленку». В съемочной группе «Короны» было не меньше двадцати человек, и все они сейчас сидели под домашним арестом, а в перерывах между допросами писали протесты, заявления и прочие жалобные бумажки, адресованные лионейским властям. Рэндольф Фокс грозился судебным иском и телевизионным бойкотом в отношении династии Андерсонов, Фишер стремился избежать первого, зато был согласен на второе. Насте подумалось, что смерть Покровского и последовавший скандал в некотором смысле произошли как нельзя кстати – не случись этого, вся команда «Короны» уже разнюхивала бы, куда делся счастливый новобрачный, ну а теперь они дружно занимались поисками алиби параллельно с фиксированием нарушенных прав и свобод.
Между прочим, рейтинги у свадьбы Насти и Дениса оказались так себе, постоянные зрители канала «Корона» предпочли старый добрый сериал о жизни Грейс Келли, а также повторы свадебной церемонии Дианы и Чарльза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Я не забыл, – обиженно прошипел человек с черном. – Я помню, в чем цель Ордена – сохранить магию давних времен.
– Сохранить для чего? Для биржевых спекуляций? Для совращения шестнадцатилетних школьниц? Разве это не оскорбительно для магии и для Ордена? Арчибальд, я предлагаю тебе другое, прекрасное, грандиозное использование магии. Представь, что этот мир – всего лишь неудачный рисунок мелом на школьной доске. Мы стираем его и рисуем свой, лучше, правильнее. Прямые линии. Четкие контуры. Ни одной ошибки.
– А-а, так ты хочешь стать богом, – сказал человек в черном балахоне. – Так бы сразу и сказал. Могу я узнать имя бога?
– Пока называй меня Леонард. А там посмотрим.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТЕМНЫЕ КОРИДОРЫ ВЛАСТИ,
ИЛИ ПАРА
ЗАДЕРЖАВШИХСЯ ГОСТЕЙ
1
Было около полудня, когда в дверь постучали. Сначала Настя подумала про фильм «День сурка», выскочила из постели и посмотрела в окно. Трейлеров с телевизионным оборудованием уже не было на прежнем месте, и, стало быть, все-таки наступил следующий день, безо всяких нравоучительных временных петель. Тогда почему ей снова не дают выспаться и почему снова кто-то барабанит в дверь? Это королевский дворец или общежитие? Неужели так и должен начинаться каждый день наследницы лионейского престола, между прочим, замужней женщины? Муж которой, правда…
Ну это уже мелочи.
– Кто?!
– Смайли.
– Опять?!
– Нам надо переговорить…
– Давай попозже, а? Вчера был тяжелый день, так что лучше… – Настя поняла, что в точности цитирует вчерашнюю себя, и схватилась за голову. А потом уже за ключ от двери. – Блин, заходи уже… Блин, – это уже относилось непосредственно к Роберту Д. Смайли. – Роберт, тебе кто-нибудь говорил, что ты жутко выглядишь?
– Сегодня или вообще?
– Сегодня.
– Говорили. Жена посоветовала прикинуться больным. На неделю.
– Зря ты ее не послушался.
– Знаю, – сказал Смайли.
– А ты в курсе, что на тебе спортивный костюм и кроссовки?
– В курсе, Анастасия, я еще не совсем спятил, хотя общая тенденция… – Смайли вздохнул. – Я забыл переодеться. Я бегал и думал про вчерашнее и понял, что мне необходимо зайти к тебе… Но сначала я схожу переоденусь.
– Сиди уже, – махнула рукой Настя. – Я тоже не в бальном платье, так что мы квиты. Между прочим, я еще никогда не видела тебя в спортивном костюме. Тебе идет. Эти маленькие аккуратные кроссовочки… Молчу, молчу. Так о чем ты хотел переговорить?
– У твоей кровати бутылка из-под шампанского, – отметил Смайли, присаживаясь в кресло. – Опять. Это та же самая или? Нет, это уже другая. Потому что вчера днем здесь должны были сделать уборку.
– Не могу заснуть, Роберт. Уже вторую ночь. Сначала не могу заснуть, а потом не хочу просыпаться.
– Ну, если использовать шампанское в качестве снотворного…
Это было не только снотворное. В ночь после свадьбы, когда я посадила Дениса и Анжелу с ребенком в машину, а потом вернулась во дворец, я выпила сама с собой за удачу, в которой мы все так отчаянно нуждались в ту ночь. Я выпила за произошедшую в моей жизни перемену, за новое начало. Я выпила за то, чтобы у меня получилось. За то. чтобы утро, которое придет после этой ночи, было мудрее, счастливее, лучше по всем показателям…
Сутки спустя с моей удачей все было как-то смутно, непонятно. А вот Денису и Анжеле удачи явно не хватило.
– Так ты подал заявление об отставке? – перебила его Настя.
– Нет, и не собирался.
– Просто хотел их напугать?
– Просто хотел им напомнить, что… – Смайли пожал плечами, – так дела не делаются.
– Я надеюсь, ты имеешь в виду, что нельзя убивать грудных детей, даже если те представляют опасность для Лионейского престола?
– Вообще-то я имел в виду, что надо советоваться. Со мной. Но если тебя так волнует моральная сторона дела – да, конечно, нельзя убивать грудных детей. Нужно подождать, пока они станут ходить в школу, и уже тогда…
– Тебе кто-нибудь говорил, что юмор у тебя дурацкий?
– Никто. Я начальник королевской службы безопасности, и если я шучу, то все смеются.
– Если серьезно, ты ведь не знал, что король и Фишер планируют убить Анжелу и ребенка?
– В том-то и дело, что я не знал. А ты знала. Это меня очень беспокоит, Анастасия, так что не могла бы ты…
– Открыть источник информации? Нет.
– Ну и ладно. Внутреннее расследование все равно начато.
– И если вы найдете того, кто… Что вы с ним сделаете?
– Как минимум – выгоним с работы.
– Ясно. Если я скажу, что это была Амбер Андерсон, ты ведь мне не поверишь?
– Если бы Амбер это знала, она бы никогда не рассказала тебе. Мне – может быть. Кстати, почему ты не рассказала мне? Я бы постарался что-то придумать, и мы бы обошлись безо всяких побегов…
– И как бы ты решил проблему?
– Я бы хорошенько подумал. Ведь это моя работа – думать о таких вещах и находить приемлемые решения. Я бы отправил ребенка под вымышленным именем в закрытый интернат на другом конце земли, где бы он вырос…
– А когда его горгонья кровь стала бы давать о себе знать…
– Можно было сфабриковать документы о какой-нибудь редкой болезни, и это бы объяснило странности его физиологии. Если бы эти странности появились, потому что, насколько я знаю…
– Пока он выглядит как обычный человеческий ребенок. Кстати, король вообще когда-нибудь видел его?
– Нет.
– Может быть, если бы он…
– Исключено. Утер знал, что этот ребенок опасен для династии Андерсонов, и ему хватало этого знания. Он не интересовался фотографиями.
– И ты думаешь, он одобрил бы твое предложение насчет интерната?
– Можно было попробовать.
– А Анжела? Куда бы ты дел ее? А Денис? Вы запретили бы ему видеться с собственным сыном? И он бы это стерпел?
– Я не говорю, что мой план идеален. Но твой… – Смайли сокрушенно покачал головой. – Не хотелось бы произносить слово «катастрофа», однако других подходящих слов я не знаю.
– А я не знаю другого подходящего плана, кроме моего собственного. Они просто уехали, уехали навсегда. Им не нужна Лионея, им нужен покой, и они будут бежать, пока не окажутся в совершенно безопасном месте. А потом Денис и Анжела позаботятся о ребенке, я имею в виду – сделают так, чтобы он никогда не узнал о своем происхождении. Никто не справится с этим лучше родителей.
– Гарантий все равно нет.
– Нет, – согласилась Настя. – Но, по крайней мере, они будут живы, и они будут вместе – Денис, Анжела и ребенок. Что?
– Не совсем так, – сказал Смайли, и по выражению его лица Настя поняла, что сейчас будет сказано что-то неприятное. – Та женщина, которая погибла на границе прошлой ночью… Это была Анжела. Предупредительный выстрел, но пуля срикошетила, и…
Это было странно, а может быть, даже и страшно, но Настя ничего не почувствовала, услышав о смерти Анжелы. Ни боли, ни сострадания, ничего. Даже удивление не отразилось на ее лице, потому что Настя не удивилась. Она просто кивнула, признавая свершившийся факт, признавая еще одну мрачную историю с плохим концом, мало отличающуюся от миллиона подобных историй, случившихся за последнюю пару тысяч лет. Парень встречает девушку, они любят друг друга, но отец парня считает, что они не пара; у девушки рождается ребенок, и они с парнем бегут, чтобы быть вместе, чтобы сохранить свою любовь, только убежать им не удается…
Старая, как мир, история. И если добавить, что отец парня – король Утер, а девушка – обращенная горгона, а их ребенок – непонятно кто… Разве это что-то меняет? Ровным счетом ничего. И случайная пуля пограничника ничем не отличается от десятков других причин, которые могли превратить побег к счастью в недолгий гибельный рывок: автокатастрофа, болезнь, обвал в горах, другая женщина, другой мужчина…
– Тело вечером привезут сюда, – говорил между тем Смайли. – Ты… Ты расстроилась?
– Я расстроилась вчера, когда ты рассказал мне про убитую женщину. Женщин там было всего две – Анжела и служанка. То есть нянька. Они обе не заслуживали такой смерти, но Анжела… – Настя вспомнила прошлое лето, поселок горгон и растерянную тонкую девочку с косичками-дредами, которые на самом деле были тонкими змейками. Анжела тогда выглядела потерянной, заблудившейся посреди царившего вокруг страха, и в ее вроде бы случайной смерти была своя жуткая логика, означавшая, что девочка с косичками-дредами так никогда и не нашла дорогу домой.
– Служанку мне тоже было бы жаль, но Анжела… У нее просто украли жизнь, Смайли. Ненавижу, когда такое происходит с людьми. Ну и не только с людьми, – поправилась она. – Вообще.
Настя подошла к окну. На соседних домах еще висели украшения, посвященные свадьбе, и вообще город за окном выглядел уютным и добросердечным, отчего Насте показалось, что источник беспокойства, бессонницы и непреходящей тревоги – сам королевский дворец, и как только она выйдет за порог, вдохнет свежего январского воздуха…
– Пойду прогуляюсь, – решительно заявила она. – Возьму Монахову, Тушкана и даже Оленьку, черт с ней. Пойдем по магазинам и… И дальше. Мне нужно прийти в себя, потому что, я так понимаю, легче не будет, будет только сложнее. Король Утер обещал поговорить со мной сегодня, но это, наверное, будет попозже, так?
– Позже, – согласился Смайли. – Много позже. Я имею в виду, что скорее всего он решится поговорить с тобой даже не сегодня. Он сильно расстроен, Анастасия. На тебя, на меня, на себя, на Дениса, на свою мать…
– Я совсем про нее забыла, – Настя подумала, что ей по примеру Оленьки следует завести записную книжку, ибо память уже не справляется с событиями, именами, датами и цифрами.
– И ты забыла еще про одно обстоятельство, – сказал Смайли. – Мы так и не знаем, кто убил Покровского. А это значит, что…
– Никто не выходит из дворца? Понятно, – вздохнула Настя. – Моя прогулка приказала долго жить.
– Ты можешь пройтись по дворцу, здесь достаточно места для прогулок. А поскольку твоим подругам вчера не дали покинуть дворец, у тебя будет компания.
– Подруги… – Настя определенно нуждалась в записной книжке. – Им не дали покинуть дворец? Похоже, вчера ты слегка перестарался с безопасностью, Роберт. Теперь они просто убьют меня и будут правы.
Смайли пожал плечами, что, наверное, означало – твои гости, ты и разбирайся. Настя была бы рада, окажись праведный гнев Монаховой и Оленьки единственной проблемой, с которой ей нужно разбираться, но…
– Роберт, – обернулась она к гному. – Я ведь наследная принцесса Лионеи, так?
– Если только король не станет требовать признания брака недействительным, а он не станет, хотя и очень зол на тебя…
– Роберт, мне нужен ответ по существу.
– Да, Анастасия, ты – наследная принцесса Лионеи.
– И я могу ходить по королевскому дворцу везде, где только захочу, так?
– В покои короля Утера – не рекомендую. И в покои его матери – тоже. В остальном же…
– Я бы хотела посетить тюрьму.
2
– Обалдеть, – сказала Монахова и залпом допила шампанское. – Интересно, если выбросить этот фужер в окно, будет слышно, как он разобьется?
– Вот если выбросить тебя, тогда точно будет слышно, – предложила Настя.
Оленька захихикала, держа перед собой по-прежнему полный фужер.
– От алкоголя весело, – пояснила она. – Но потом в животе булькает. И коленки подгибаются. И еще я от него икаю.
– Тогда не пей, – Монахова забрала у Оленьки шампанское и снова высунулась в маленькое окошко, одно из трех в верхней части башни Южного крыла королевского замка. – Обалдеть. Вон та гора – это уже, наверное, Франция. Или нет?
– Там должно быть написано, – сказала Настя. Возможно, так работала защитная реакция организма – после известия о гибели Анжелы шутки сыпались из Насти, как из дырявого мешка, причем самой ей от этого было совсем не весело, и не холодно, и не горячо, и вообще никак.
Другое дело Оленька.
– Прямо на горе? – изумилась она.
– Ага, – Монахова сочувственно посмотрела на однокурсницу и сделала большой глоток из фужера.
– Тогда это надо сфотографировать, – Оленька вытащила мобильный телефон с той немыслимой скоростью, с какой киношные самураи выхватывают свои катаны, так что правильнее было бы сказать, что Оленька выхватила свой мобильник. Она подскочила к окну, попыталась разглядеть надписанную французами гору, не нашла ее и обиделась.
– Это у тебя телефон плохой, – сказала жестокая Монахова. – Вот у Насти теперь, наверное, реально крутая вещь, как и положено принцессам.
– Точно, – призналась Настя. – Встроенный фен и домашний кинотеатр. И еще он делает тосты.
– По-моему, таких телефонов не бывает, – рассудительно произнесла Оленька.
– Это экспериментальный образец, – сказала Монахова.
– Это шутка, – сжалилась Настя, и Оленька облегченно вздохнула.
– А если взять обычный телефон и позвонить туда, – Монахова топнула ногой по каменному полу. – Нам принесут сюда пиццу? И еще шампанского?
– Насчет пиццы сомневаюсь, а вот какие-нибудь креветки в яблочном соусе…
– Тоже ничего. И вообще, тут неплохо, – сказала Монахова. – Для халявных зимних каникул очень даже ничего. Жить тут я бы, конечно, не стала, дыра страшная, культурной жизни никакой, ни одного ночного клуба во всей стране… Бр-р, – ее даже перекосило от такой мысли. – И этот комендантский час меня уже утомил.
– Какой комендантский час? – не поняла Оленька.
– Такой, что тебя не выпускают из дворца.
– Меня? А тебя выпускают?
– Никого не выпускают, – сказала Настя. – Но это ненадолго. Нужно просто разобраться кое в чем…
– Я слышала, у вас тут кого-то грохнули, – сказала Монахова, допила шампанское и облизнулась. – И теперь ищут того, кто грохнул.
– От кого это ты слышала?
– От одного вашего охранника, с которым я вчера познакомилась.
– Я тоже познакомилась вчера с охранником, даже с двумя, или даже с пятью, только мне они такого не рассказывали, – Оленька опять надула губки.
Настя подумала, что Оленькины знакомые охранники были совершенно правы, ибо рассказывать Оленьке подобные вещи было бы преступлением против человечности. Когда Настя позвала подруг в башню полюбоваться на Лионею сверху, Оленька вырядилась в утепленный спортивный костюм лимонно-желтого цвета и обмотала вокруг шеи рыжий шарф, на голове у нее были огромные мохнатые наушники цвета изумруда, так что при взгляде на Оленьку с близкого расстояния начинали болеть глаза. И вообще она напоминала большую красивую игрушку, которая вдруг ожила и запрыгала по коридорам королевского дворца, щелкая на ходу своим встроенным фотиком. Разговаривать с прыгающей игрушкой про убийства? Это уже слишком. Наверное, охранники просто угощали Оленьку конфетками и провожали умильными взглядами.
– Зато я с ними сфотографировалась! – Периоды обиды или печали продолжались у Оленьки не более пяти секунд. – Смотри, вот, – она попыталась показать снимки Монаховой, но та раздраженно отмахнулась, и Оленька немедленно переключилась на Настю. Насте сегодня хотелось быть великодушной и доброй, и она сказала, что обязательно посмотрит все Оленькины снимки, пусть та просто сбросит их на Настин ноутбук.
– А где твой ноутбук? – спросила Оленька.
– А ноутбук-то мой в гостинице, – вспомнила Настя. – Хотя Тушкан обещал мне притащить его сюда…
– А почему он его не притащил? – продолжала любопытствовать Оленька. – И почему его здесь нет с нами? С мальчиками веселее, а он ведь мальчик.
– Вот именно, мальчик, – сказала Монахова с интонацией судьи, оглашающей смертный приговор, не подлежащий обжалованию. – Тот еще мальчик. По-моему, он так ни разу и не выходил из гостиницы после того, как мы приехали. Он сидит в номере и играет в свои игрушки. Стоило ехать черт знает куда, чтобы играть все в те же дурацкие игры….
– Он был на свадьбе, ты забыла, – не очень уверенно сказала Настя. Она попыталась вспомнить, в какой же из моментов многочасовой свадебной церемонии ее периферийное зрение зацепило фигурку Тушкана, но не нашла этого сегмента своей памяти. «Ничего, у нас есть съемки „Короны“, и там отыщется все, – мрачно подумала Настя. – Даже то, чему не стоило бы попадать на пленку». В съемочной группе «Короны» было не меньше двадцати человек, и все они сейчас сидели под домашним арестом, а в перерывах между допросами писали протесты, заявления и прочие жалобные бумажки, адресованные лионейским властям. Рэндольф Фокс грозился судебным иском и телевизионным бойкотом в отношении династии Андерсонов, Фишер стремился избежать первого, зато был согласен на второе. Насте подумалось, что смерть Покровского и последовавший скандал в некотором смысле произошли как нельзя кстати – не случись этого, вся команда «Короны» уже разнюхивала бы, куда делся счастливый новобрачный, ну а теперь они дружно занимались поисками алиби параллельно с фиксированием нарушенных прав и свобод.
Между прочим, рейтинги у свадьбы Насти и Дениса оказались так себе, постоянные зрители канала «Корона» предпочли старый добрый сериал о жизни Грейс Келли, а также повторы свадебной церемонии Дианы и Чарльза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55