Если шифр используется единожды, в данном коротком послании, то разгадать его невозможно. Просто недостаточно материала для работы. Теоретически невозможно разгадать однорядный шифр. В нем используются ключевые слова или цифры, но в каждом последующем послании ключ меняется в заранее оговоренном порядке. Получается, что каждый текст — единственный в своем роде, расшифровать его можно, только зная последовательность смены ключей. Например, и отправитель, и адресат знают, что в шестом послании будет использован ключ номер шесть, и так далее.— Сложно, — заметил Самос.— Отправитель и адресат должны иметь дешифровочные таблицы, — добавил Боек. — Так что хоть этот способ и удобнее использования кодовых книг, но у них есть некоторые общие недостатки.— Почему ты считаешь, что здесь использовано простое замещение?— Сужу по легкости, с какой прочел послание Белизариус. Такие шифры просты и удобны, так что, по-моему, простое замещение вполне вероятно.— А надежен ли такой способ? — усомнился Самос.— Надежность шифра, — усмехнулся Боек, — не в самом шифре, а в том, чтобы никто не догадался, что перед ним шифровка. Это же не испещренный неведомыми письменами клочок бумаги, на который сразу обратят внимание, посчитав секретным посланием, который вызовет любопытство, который интересно разгадать. Нет, на вид это болтающиеся на шее у какой-то рабыни ничем не примечательные деревянные бусы — дешевые, обычные, незатейливые.Самос поднял нить со стола. Что за тайны она хранит?— К тому же, — продолжал тот, кого называют Боском из Порт-Кара, — рабыня и сама не понимала, что за роль ей отведена. Долгое время вообще не знала, что несет послание. Да и то, как вызвать из ее памяти порядок, в котором нанизываются бусинки, и контрвнушение, из-за которого припомнить этот порядок без восстановления соответствующей обстановки она не может, — все это добавляет надежности. — Боек улыбнулся. — А еще удобство простого заместительного шифра в том, что для него не требуется кодовых книг, дешифровочных кругов или таблиц, так что он не только надежен, но и прост.— Враги, как всегда, на высоте, — проронил Самос.— Пожалуй, что так, — согласился Боек.— А не можем мы захватить этого Белизариуса?— Мы же не знаем, где его искать. — Боек перевел глаза на Искандера из касты Целителей. — Захвати мы человека по имени Белизариус, удалось бы выведать у него ключ к шифру?— Возможно, — ответил Искандер. — Только, скорее всего, сказанные самим Белизариусом слова могли стереть ключ из его памяти.— Неужто враги так изощренны? — не поверил Самос.— Думаю, да. — Искандер из касты Целителей указал на меня пальцем: — Вы уже могли убедиться в их искусстве.Я потупилась.— А твои снадобья, могут они помочь?— Возможно. Только вдруг он выдаст множество ключей? Кто знает?Самос взглянул на Боска:— Ты можешь прочесть шифровку?— Не знаю, — размышлял Боек вслух. — Взгляните, как повторяются бусинки. Повторяются несколько раз, заполняя всю нитку. Стало быть, послание совсем короткое.— Может, его вообще невозможно прочесть? — встревожился Самос.— Может быть.— Интересно, — Самос взглянул на меня, — почему, выжав из девки все, ей не перерезали глотку?Я вздрогнула.— Наверно, не слишком опасались, — предположил Боек. — Решили, что неуязвимы.— Можно говорить, хозяин? — подала я голос.— Говори, — разрешил Самос.— Белизариус сказал, что посторонние послания не поймут, даже если сумеют прочесть. Им оно покажется бессмысленным.— Капитан, — обратился Самос к Боску, — начинай работать.— Начинаю, капитан, — улыбнулся Боек и повернулся к Луме: — Срисуй порядок бусинок. Промежутки делай побольше. И дай мне бумагу и грифель.— Да, хозяин. — В мгновение ока ее быстрая рука справилась с задачей, и вскоре она уже передавала Боску бумагу и грифель.— Для начала, — проговорил Боек, — предположим, что синий и красный — «этга». Следующее по частоте — сочетание оранжевого и красного. Допустим, это «тау».Подавшись вперед, я не спускала с него глаз. Никто не проронил ни слова. Самос и Клитус Вителлиус напряженно следили за манипуляциями капитана. Боек работал быстро, но временами, казалось, его охватывала ярость. Не раз и не два отбрасывал он начальное предположение, начинал сначала, потом снова, и снова, и снова.Наконец он положил грифель на стол и безрадостно уставился на клочок бумаги.— Я прочел послание, — проговорил он ровно.Повернувшись к двум стоящим на коленях рабыням, Самос приказал им уйти. Те торопливо бросились вон. Боек глянул на Луму.— Да, хозяин, — прошептала она, вскочила и тоже поспешила из комнаты. Когда приказывает мужчина, мешкать не приходится.— Хочешь чтобы я вышел? — спросил Клитус Вителлиус.— Останься, если хочешь, Клитус Вителлиус из Ара, — вопросительно глянув на Боска, ответил Самос.Клитус Вителлиус кивнул. А я, нагая, по-прежнему стояла на коленях. Боек перевел злобный взгляд на лежащий перед ним клочок бумаги.— Никакого смысла, — прорычал он.— Что в послании? — спросил Самос.И Боек из Порт-Кара прочел:— Прибывает Пол-уха. — И добавил: — Никакого смысла.— Нет, — побелев как снег, прошептал Самос, — смысл есть.— Так в чем же он? — не терпелось Боску.— Когда ты получила послание, рабыня? — спросил меня Самос.— Довольно давно, хозяин.— Я отбил ее, — вмешался Клитус Вителлиус, — у двоих мужчин у границ Салерианской Конфедерации ранней весной.С тех пор я перебывала рабыней Клитуса Вителлиуса, Тур-нуса из Табучьего Брода, в крепости Турмусовых Камней, в «Ошейнике с бубенцом», побывала в руках Элайзы Невинс, служила в «Чатке и курле».— Поздно, — мрачно произнес Самос.— Что поздно? — спросил Боек из Порт-Кара.— Сомнений нет: Пол-уха уже на Горе.— Кто такой Пол-уха?— Настоящее его имя нам неизвестно. А на Горе его называют Пол-уха.— Кто он?— Великий полководец Курий.— Его прибытие на Гор так много значит?— Наверняка он явился на Гор, чтобы командовать военными действиями Курий против нашей планеты.Курии… Ничего не понимаю. Наверно, враги.— Неужели так важно, что он на Горе? — выспрашивал Боек.— Боюсь, это крайне важно. — Самоса, казалось, трясло. Вот неожиданность! А на вид такой твердый, неустрашимый. Видно, и впрямь зловещее послание принесли мои бусы, если вздрогнула такая несокрушимая скала.— И что это означает?— Боюсь, — вздохнул Самос, — это означает скорое вторжение.— Вторжение? — встрепенулся Клитус Вителлиус.— Вторжение врага, — отчеканил Самос.— Врагов Ара? — в ярости переспросил мой хозяин.— И Ара, и Порт-Кара, и Коса, и Тарны — всей планеты.— Пол-уха, — задумчиво повторил Боек из Порт-Кара. — Хотелось бы мне с ним встретиться.— И мне! — вскричал Клитус Вителлиус.— Я кое-что о нем знаю, — попытался охладить их пыл, Самос, — и вовсе не жажду с ним познакомиться.— Мы должны найти его! — загорелся Боек.— Где же его искать? Где? — Самос взглянул на лежащие на столике бусы. — Нам известно одно: Пол-уха где-то здесь, на Горе, среди нас.В освещающей комнату лампе потрескивало масло. Посмотрев на меня отсутствующим взглядом, Самос бросил стоящим позади стражникам:— Запереть ее. И приковать покрепче. Глава 26. ВОЗВРАЩЕНИЕ В АР. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ЭЛАЙЗОЙ НЕВИНС — Ванна готова, госпожа!Опустив голову, облаченная в короткую белую рабскую тунику, я стояла на коленях перед леди Элайзой из Ара, из Шести Башен.Сидя на огромном ложе, одну за другой она протянула мне ноги. Я сняла с нее сандалии, поцеловала их и поставила в сторону. Она встала. Встала позади нее и я, сняла с нее платье и, поцеловав его, бережно положила на ложе.Она одобрительно улыбнулась мне:— Может быть, из тебя все же получится неплохая служанка,Джуди.— Надеюсь, госпожа будет довольна, — смиренно ответила я. Повинуясь ее знаку, я принесла полотенце и, поцеловав его, обернула ей волосы.Она подошла к утопленной в полу ванне, пальцами ноги попробовала воду, потом ступила глубже и легла, откинувшись назад.— Великолепно, Джуди.— Спасибо, леди Элайза, моя госпожа.Я так тщательно выверяла температуру, подливая горячей воды из греющегося на железной треноге сосуда! Значит, не ошиблась. Не высекут.Я служила ей, повинуясь во всем, выполняя малейшие прихоти. Висящая на стене шитая бисером дамская плетка всегда у меня на глазах. Отведать ее не хотелось.Моя хозяйка нежилась в благоуханной радужной пене.Я — Джуди, ее рабыня, ее служанка. Веду дом, убираю, вытираю пыль. Готовлю и стираю. Выполняю всю грязную рабскую повседневную работу. Для нее я — выгодное приобретение. Часто, сцепив мне наручниками руки за спиной, повесив на шею кожаный мешочек с перечнем заказов и горстью монет, она отправляет меня за покупками. Торговец привязывает мне на шею заказанные ею товары, кладет в мешочек сдачу, затягивает его потуже, иногда на прощание награждает дружеским шлепком, напоминающим, что я хорошенькая, хоть и принадлежу женщине, и отсылает обратно к хозяйке. Или моя госпожа сама отправляется за покупками, а я, нагруженная поклажей, почтительно иду следом, потупив взор, не смея поднять глаза на встречных мужчин. Однажды мне улыбнулся красавец раб. Согретая его ласкающим взглядом, я, к его удовольствию, невольно зарделась и тут же была отправлена обратно домой, под плетку. Как я и предполагала — а вскоре уверилась окончательно, — мужчин леди Элайза презирала и ненавидела, питая, однако, при этом к ним жгучий, неутолимый интерес. Задавала вопросы, на которые легко с глазу на глаз ответить рабыне и очень непросто — свободной женщине. Расспрашивала о путах и цепях, о чувствах рабыни, о том, что заставляют ее делать мужчины, как должна она вести себя, как разговаривать. Интересовалась самыми интимными подробностями жизни крестьянской невольницы, хотела знать, как обращаются с девушками мужчины в тавернах. Я старалась отвечать честно. Она возмущалась, впадала в ярость.— Да, госпожа, — опустив голову, бормотала я.— Как счастлива ты, должно быть, Джуди, — восклицала, бывало, она, — что вырвалась из этого кошмара, попала в услужение к женщине!— О, да, госпожа, — неизменно отвечала я. Разве объяснишь ей, какой упоительный трепет охватывает рабыню в объятиях мужчины, как сладостно повиноваться его несгибаемой воле?Выпростав из пены изящную левую руку, она неторопливо, с удовольствием разглядывая, принялась мыть ее правой рукой.Как и многие фригидные женщины, к своей внешности она относилась невероятно ревностно. Неужели не понимала, что ни в красоте ее, ни в ней самой нет никакого проку, если не сжимают ее в объятиях мужские руки?— Как ничтожны и жалки мужчины, Джуди! — проговорила она.— Да, госпожа.Почему-то именно в ванне ее часто обуревало желание говорить о мужчинах и о своем презрении к ним.— Сегодня, — сообщила она, — на рынке я видела, как мужчина бил привязанную к кольцу рабыню. Это было ужасно.— Да, госпожа.Интересно, чем провинилась рабыня? Не сумела, наверно, угодить. Я в тот день на рынок с хозяйкой не ходила, оставалась дома, прикованная к кольцу в ногах ее ложа.— А потом, — продолжала она, — несчастная покрыла его ноги поцелуями.— Ужасно, госпожа.Не иначе, девушка пыталась умилостивить хозяина, вознося ему хвалу и упиваясь его властью над собой.— Да, ужасно! — посетовала моя госпожа, леди Элайза из Шести Башен. — А еще по делам пришлось зайти на улицу Клейм.— О, госпожа? — Случалось, отправляясь по делам, она не брала меня с собой.— Там я увидела девушек на цепи. Голые, у всех на виду, мужчины их рассматривают! Гадость какая!— Да, госпожа, — согласилась я.Она грациозно подняла над водой ногу. Безукоризненно очерченная ступня. Красивая нога.— Как по-твоему, Джуди, я красивая?— Да, госпожа.Она часто спрашивала об этом.— Правда?— Да, госпожа.Я не кривила душой. Моя хозяйка невероятно красива и молода. Гораздо красивее меня.— Думаешь, мужчинам понравилась бы?— Да, госпожа.— Что ж, за меня дали бы хорошую цену? — Она рассмеялась собственной шутке.— Да, госпожа.И об этом она меня уже спрашивала. И я отвечала честно. Честно ответила и на этот раз. Вот забавно: что за странные веши ее интересуют! На рыночном помосте, обнаженная, под кнутом аукциониста, Элайза Невинс, не сомневаюсь, принесла бы торговцу не меньше золотого тарска.Витая в мечтах, она ополоснула стройные ноги.И вдруг — негромкий шум. Этих звуков я ждала уже несколько дней.Откинувшись всем телом, погрузившись в нежную пену по подбородок, она распласталась в воде, закрыв глаза. Села. Над водой показались плечи. Открыла глаза, взглянула в потолок.— Что это такое — быть рабыней?— Госпожа скоро узнает, — ответила я.Леди Элайза резко обернулась и только теперь увидела ЕГО. У нее вырвался испуганный возглас.— Кто ты?— Ты леди Элайза из Ара, из Шести Башен? — осведомился он.— Да!— Именем Царствующих Жрецов Гора я обвиняю тебя в сотрудничестве с Куриями, за что тебе назначена соответствующая кара.— Я не понимаю, о чем ты говоришь!Из складок туники он вынул перевязанный лентой и скрепленный печатью аккуратно сложенный манускрипт. На желтоватой бумаге я разглядела оттиснутый черными чернилами штамп — традиционный горианский знак «кейджера».— Вот, — объявил он, — подписанная Самосом из Порт-Кара грамота о порабощении. Ознакомься. Полагаю, никаких нарушений ты не обнаружишь. — Он швырнул бумагу на плиты пола.— Нет! — пытаясь прикрыться, в страхе завопила она. — Теллиус! Барус!— Твои приспешники тебе не помогут. Выяснено, что они из Коса. Они уже под арестом в магистрате Ара.— Теллиус! Барус! — все надрывалась она.— Ты одна, леди Элайза. Криков твоих никто не слышит. Высокий, сильный, в алой одежде воина. На поясе — длинный сложенный хлыст.— Выходи из ванны, — приказал он, — и готовься к рабским оковам.— Нет! — надрывалась она, — Беги, Джуди! Зови на помощь!— Не надо, — проронил мужчина.— Да, хозяин. — Я взглянула на леди Элайзу: — Прости, госпожа. Я — рабыня, которой приказывают мужчины. — И встала на колени.— Сука! Сука! — завизжала она.— Да, леди Элайза, моя госпожа.Не вылезая из воды, стараясь укрыться в пене, она в ужасе повернулась к рослому пришельцу.— Это какая-то ошибка! Оставь меня! Ты вторгся в покои дамы!— Выходи из воды, — повторил он, — тебя ждут оковы.— Ни за что! — упиралась она.— Ты девственница? — спросил он.— Да! — с яростью бросила она.— Если придется лезть за тобой в ванну, — пригрозил он, — я возьму тебя прямо в воде.— Принеси мое платье!Он подошел к лежащему на ложе платью, но не передал его ей, а осмотрел, держа против света. Нашел в рукаве иглу в крошечном футляре, вынул. Вернулся к ванне. Она испуганно отпрянула. Сполоснув иглу, он вытер ее полотенцем и вложил обратно в футляр. Я и не знала, что в рукаве игла, — так искусно спрятала она ее в складках ткани.Стоя у края ванны, мужчина смотрел на леди Элайзу.Иголка наверняка была отравлена. Наверно, ядом Канды.— Ты разоружил меня, воин, — признала она. — Теперь, будь добр, принеси мне платье.Кое-как скомкав, он отбросил платье к стене.— Прошу тебя, — заговорила она. — Я богата. Я дам тебе много золота.— Встань! — повелел он. — И подними руки над головой.— Ты вторгаешься в мою частную жизнь!— Скоро, — напомнил он, — у тебя не будет права на частную жизнь.— Оскорбляешь мою скромность!— Если ты рабыня, быть скромной тебе не позволено. Что правда, то правда.— Пощади, воин! — взмолилась она.— Повинуйся, или тебя высекут! — прикрикнул он.Элайза Невинс встала в ванне, словно сдаваясь, подняла руки над головой.Пришелец откровенно рассматривал ее — небрежно, оценивающе, не спеша.Под взглядом горианского воина она дрожала от страха.А он подошел к краю ванны, присел и принялся рассматривать что-то справа от нее. Она отступила назад, от него подальше. Он отогнал ладонью пену, стал внимательно изучать стенку ванны и мгновение спустя уже вытаскивал из тайника под плиткой маленький кинжал. Смыл с него яд, вытер полотенцем, как до этого иглу, и отбросил к стене, туда, где валялось скомканное платье. А я и не подозревала ни о существовании тайника, ни о запрятанном в нем оружии.Элайза, подняв руки, стояла у противоположной стороны просторной, утопленной в полу ванны.— Освободи меня! — предложила она. — Я хорошо заплачу. Он поднял на нее глаза.— Я дам тебе столько, что ты сможешь купить вместо меня десяток рабынь!— Но ни одна из них не будет Элайзой Невинс.Она надменно вскинула все еще обвязанную цветастым полотенцем голову.— Грамоту о порабощении смотреть будешь?— Если можно, — ответила она.— Подойди сюда, — распорядился он. — Руки не опускай.Не опуская рук, она подошла к разложенному на полу манускрипту.— Из тебя получится неплохая рабыня, — проговорил он. — Можешь опустить руки. Стань на колени — грамоту о порабощении женщина всегда читает стоя на коленях. — Рабыня! — это уже мне. — Сними с ее головы полотенце, дай ей вытереть руки.— Да, хозяин.Осторожно — как бы не наткнуться на запрятанную иголку или еще какое-нибудь хитроумное приспособление — сняла я полотенце с головы моей хозяйки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54