но уж вы-то меня не знаете совсем! Я так легко не сдамся! — Это прозвучало настолько угрожающе, что сердце Цауне сжалось от страха. Что бы это могло значить?
Дома Цауне передал жене свой разговор с Аустрой и ее угрозы, добавив довольно небрежно:
— Мои руки чисты, и пустых угроз мне бояться нечего.
— Будь осторожен! Эта женщина хитрее лисы, она никогда не хвастает попусту. Она может опять использовать любую твою оплошность точно так же, как тогда с векселем! Кстати, он уже выкуплен? — В голосе Мильды слышалась серьезная тревога. Цезарь совсем забыл, что жирировал вексель Аустре. Напоминание жены застало его врасплох. Однако, подавив свое волнение, он спокойно ответил:
— Не знаю, не интересовался. Надо думать, все уже в порядке.
— Не говори так, выясни точно. Аустра никому не уступит дороги. У меня такое предчувствие, что эта змея еще принесет нам большое несчастье. Может быть, из-за того же векселя.
— Да брось ты свои предчувствия! Ну какое может быть несчастье?
— Хорошо, если б я ошибалась. Аустра способна на все!
— Не надо преувеличивать. Что она может мне сделать? — Цауне успокаивал больше самого себя, чем жену. Может быть, угрозы Аустры как раз и касались, этого векселя? Нет, глупости, платить будет она сама. Теперь мне известно, что она расхитила деньги, и ей нужно остерегаться меня. Иначе сама попадет за решетку. Впредь надо и в самом деле быть осторожнее, а то она меня и правда во что-нибудь впутает. Сегодня все время гнула к тому. Пусть, мол, я приведу книги в соответствие с кассой, иначе она их сож-
жет! Да разве может так говорить нормальный человек, если ему еще не надоело жить на белом свете? Впрочем, в таком безвыходном отчаянии можно пойти на все.
Как ни старался Цауне, ему не удалось себя успокоить. У него уже не было той уверенности, с какой он разговаривал утром в конторе с Аустрой. Напоминание Мильды о векселе и ее тревожные предчувствия лишили его покоя. А если вправду случится что-нибудь недоброе?
После разговора с Цауне Аустра убедилась, что бухгалтер не поможет ей скрыть недостачу в кассе. Может быть, Саусайс помог бы ей? Он ведь теперь часто встречается с Цеплисом. Но сначала все-таки надо попытать счастья с самим Цецлисом! А вдруг еще удастся покорить его и снова завлечь в свои сети? Не может быть, чтобы человек сразу так переменился! Хотя говорят, что сильная любовь в одно мгновение может превратиться в еще большую ненависть. Впрочем любви-то у Цеплиса не было. Лишь страсть удерживала его у Аустры в плену. Да и что такое любовь, как не пена бьющей через край страсти? У человека, охваченного страстью, кровь бурлит, как ручей в половодье, и трепет, сбитый в белую пену, мы именуем любовью.
Выгодная продажа акций изменила настроение Цеплиса. Свои деньги он спас и теперь мог веселиться. Если в дальнейшем все пойдет по-задуманному, то и честь Цеплиса тоже будет спасена и никто не сможет упрекнуть его в невежестве. Руководство было отличное, дело поставлено превосходно, связи налажены. А если предприятие вдруг попадает в руки недоучек и терпит крах, то основатель и первый руководитель тут ни при чем. Цеплис ни на минуту не сомневался в том, что доведет все свои замыслы до конца. С таким помощником, как Саусайс, было легко работать. Наивен, как ребенок, и услужлив, как нанятый. Его преданность и доверчивость поистине трогательны, а тщеславие и хитрость настолько прозрачны, что их видно как на ладони. Поэтому Цеплис мог направлять его в лю-
бую сторону. О Нагайнисе нечего и говорить. Ослепленный злобой, он делал именно то, на что толкал его противник. Он хотел разорить Цеплиса и, не задумываясь, покупал акции «Цеплис», вовсе не подозревая, что спасает тем самым своего врага от банкротства и разорения, а сам летит навстречу неминуемому краху. Зная, что его деньги теперь в безопасности, Цеплис только посмеивался и опять стал доброжелательно вежлив со всеми. Ободренная этим, Аустра решила, что наконец-то настало время возобновить порвавшуюся связь и снова забрать директора в свои руки. У нее опять появилась смелость и уверенность в себе. Однажды утром, войдя в контору, Цеплис особенно приветливо пожелал служащим доброго утра. И как только он вошел в кабинет, Аустра тотчас проследовала за ним. Цеплис удивленно посмотрел на нее, но Аустра не растерялась и сказала с кокетливой улыбкой:
— Я просто не знаю, что делать и как мне теперь держаться? Мне нужен совет. — Она избегала прямого обращения к Цеплису, не зная, называть ли его на «ты» или на «вы». Цеплис отлично понял, куда она клонит. Лукаво улыбаясь, он ответил ей в том же духе:
— Да что же случилось? Наверно счета уже не сходятся, раз понадобился мой совет?
У Аустры по телу пробежали мурашки, но она закусила губы и поборола себя.
— Это еще полбеды, — сказала она. Но тут же спохватилась, что уже начинает сознаваться, и с удвоенным жаром продолжала: — Я не знаю, как мне расценивать твое. . . ваше отношение ко мне?
— А что в нем особенного? Я ведь никому не делаю зла.
— Конечно, никому, кроме меня. Никто меня больше не слушается. Цауне стал таким нахалом, что с ним трудно работать. Совсем от рук отбился!
— Но свои обязанности он выполняет добросовестно! В чем же он должен еще слушаться? Если только в этом вся беда...
— Вам легко говорить! А каково мне работать с человеком, который перестал меня слушаться? Он видит странное отношение ко мне и подражает вам. Так продолжаться не может! Я хочу ясности и определенности..
— Не торопитесь. Ясность и определенность не всегда приятны.
— Как бы они ни были неприятны, но я так больше не могу! Если Саусайс что-нибудь наговорил вам про меня, то не верьте ему. Он сам большой мерзавец и пристает к женщинам. Сколько раз он лез ко мне с гнусными предложениями! Но я всегда отшивала его, и теперь он мстит. Зачем, связываться с таким бабником, если любишь другого?
— Конечно, незачем связываться с бабниками, — усмехнулся Цеплис и сам удивился своему спокойствию. Еще совсем недавно подобное сообщение Аустры взволновало бы его до глубины души, и он попытался бы отомстить сопернику. А сейчас это его даже заинтересовало. — Кстати, Саусайс не говорил мне о вас ни слова. Тут, вероятно, какое-то недоразумение.
— Никакого тут нет недоразумения! Теперь вы видите, какой он мерзавец. Молчит, чтоб потом свалить вину на меня. Так поступают только последние негодяи!
— Да какую вину? Разве у Саусайса было о чем умалчивать?
— Конечно, было и есть! Но я же не виновата, он сам лез ко мне. Что я могла поделать с таким пьяным верзилой? Я, бедная беззащитная женщина, а вы спали. Я не понимаю, как женатый человек может быть до того бесстыжим? У самого жена, а лезет к другой. Что он сказал бы, если б жена поступала так же!
— Мужу это простительно. Но жена должна понимать, что гораздо легче стерпеть убыток, чем нежелательную прибыль в доме. Потому-то мужчина по самой своей природе имеет право быть неверным, женщина же ни в коем случае.
— Я говорю не о вас, а о Саусайсе. Недавно он отхватил себе жену с большим приданым и все-таки распутничает. Что этой бедной женщине делать с таким мужем?
— Пусть наденет ему намордник.
— Такой зверюге и намордник не поможет! Разве Валентина для него не все равно, что намордник? Конечно, сама виновата, что не умеет справиться с мужем.
— Тогда и моя жена тоже сама виновата?
— Конечно, вашу жену давно надо выгнать! Для такого мужчины, как вы, она не годится.
— Так зачем же вы ходили к ней жаловаться на меня и рассказывать про обещанное колье?
— Вы же не исполнили свое обещание! Если носить так долго в кармане, жена еще найдет... — Ауст-ра заговорила совсем другим, сладким голоском.
— Еще бы ей не найти, если вы сами побежали и заранее рассказали ей обо всем! Теперь я вовсе не исполню своего обещания, потому что отдал брильянты жене.
— Вы отдали ей мое колье? Какая наглость! Ничего я не рассказывала этой сороке! Это просто отговорка, вам стало жалко, и вы отдали колье жене, чтоб только добро осталось в доме. Все равно, сколько ни вешай на нее брильянтов, урод уродом и останется!
— Будьте поосторожнее и не забывайте, с кем разговариваете! — В голосе Цеплиса прозвучала властность директора, приказывающего машинистке молчать. От этого голоса Аустра окончательно пала духом и не посмела возразить ни слова. — За что это я должен дарить вам колье? Спрашивайте у Саусайса. Он мой настоящий и будущий заместитель. Вы ведь не постеснялись обниматься с ним даже в моем присутствии!
— О таких пустяках не стоит и говорить! Но настоящие мужчины не нарушают своего слова. Ведь Сау-сайс приходится вам оригинальным родственником — он отец вашего сына! Дружите с ним и дарите вашей общей жене брильянты, обещанные другим женщинам. Что я могу тут сказать, ведь мои права не защищает священное таинство брака! — воскликнула Аустра и в слезах выбежала из кабинета.
Бросив на Цауне полный злобы и горя взгляд, она заперла денежный шкаф, надела пальто и вышла из конторы. Где теперь искать спасения? В полном смя-
тении шла Аустра по людной улице. Все спешили, бежали, толкая друг друга локтями, расчищая себе дорогу. У каждого была цель, заставлявшая напрягать волю и искать прямой путь к ее достижению. Но куда спешить Аустре, чего ей искать? Казалось, уже нечего... Ведь не от любви же к Цеплису томилось и разрывалось ее сердце? Нет, это был лишь страх, невыразимый, безотчетный страх перед человеком, который был таким добрым, приветливым, а потом вдруг сделался мстительным и злым. Зачем она призналась и рассказала то, о чем он вовсе не подозревал и не спрашивал? Аустра и сама не могла бы объяснить. Однако во всей этой путанице мыслей в ее мозгу начало оформляться и назревать одно решение. Аустра повернула в обратную сторону и зашагала уверенною походкой: она никогда не поддавалась отчаянию надолго. Инстинкт самосохранения всегда помогает человеку отыскать наилучший и самый надежный выход. Этот выход ей удалось найти, и она пошла добывать заграничный паспорт. Нужно было обеспечить себе отступление. Мало ли что еще может случиться.
Когда машинистка выбежала из кабинета, Цешшс остался спокойно сидеть на месте. Слезы еще недавно обожаемой Аустры уже не волновали его. Он сам удивлялся: что привязывало его к этой хитрой и злой женщине? Теперь она была ему совершенно безразлична. Но слова Аустры об оригинальном родстве с Сау-сайсом не прошли мимо его ушей. Они прилепились к его сознанию, как колючий репей, и не отцеплялись. Вряд ли это только пустая сплетня, — слова Аустры полностью совпадают с признанием Берты. Саусайс, вероятно, похвастал своими победами перед Ауст-рой — ведь подобные шалопаи всегда бахвалятся. Цеплис пытался отделаться от этих мыслей, однако решил все-таки докопаться до истины. Если уже в коммерции он сумел правильно решить все труднейшие проблемы, так неужели супружеская жизнь окажется столь твердым орехом, что его не расколоть никакими щипцами! Всего можно достигнуть при некоторой настойчивости и умении использовать обстоятельства; а уж на свои способности Цеплис мог положиться!
С заграничным паспортом и визой в кармане, Ауст-ра чуть не с песней шла мимр Бастионной горки. Казалось, будто у нее выросли крылья, и она может унестись,так далеко, что ее не поймают ни Цауне, ни Цеп-лис, ни Саусайс. Ключ от кассы тоже еще у нее в руках. Неужели его отберут именно сегодня? У Цеплиса хватает работы и без того, чтобы еще думать о кассе. Наверно кого-нибудь околпачивает на пару с Саусай-сом — что же другое может их связывать? Один — продувной деляга, а другой — шальной и сам черт ему не брат. Такая парочка не может дружить долго! Продувной надует шального, а обманутый отплатит обманщику другим способом.
Проходя по улице Вальню, Аустра увидела Саусай-са, выходящего из кафе, где по утрам собирались коммерсанты и маклеры черной биржи. Аустра прибавила шагу и, догнав лейтенанта, весело окликнула его:
— А ты чего ищешь в этой спекулянтской берлоге? Наверное, хочешь мобилизовать их на окопные работы?
— Наоборот, я и сам вместо сабли скоро начну носить на боку большой кошель с деньгами. Тесть говорит, что начинать нужно отсюда. Он тоже закладывал здесь основы своего благосостояния. Тут промышляют даже отставные полковники. А чего же мне' стесняться?
— Ну, так возьми меня с собой и угости кофе с пирожными. Освоюсь и тоже начну промышлять. Не везет в любви, значит, надо искать счастья в коммерции.
— А оборотный капитал есть?
— Когда же у Аустры не было оборотного капитала?
— Для любви-то да, а для коммерции? — Разве любовь не та же коммерция?
— Коммерция-то коммерция, да не очень доходная.
— Как для кого. До сих пор я строила все свое благополучие почти исключительно на любовной коммерции.
— А теперь уже не строишь? Еще бы, ведь один и тот же товар со временем приедается даже самому невзыскательному покупателю. Навязает в зубах, да и здоровье портится. Организм требует разнообразия!
Правда, твой дядя не избалован хорошим товаром, но и ему может иной раз сделаться тошно.
— О моем дяде вспоминать нечего. Лучше признайся, что распустил язык, когда с ним разговаривал.
Они вошли в кафе, где окутанные табачным дымом люди покупали и продавали все, что только можно придумать. На мраморных столиках проворно писались цифры, выражавшие цены и итоги. Здесь можно было нанять убийц, поджигателей и тому подобных специалистов. Конечно, сами они здесь не сидели, а были представлены через агентов, с которыми следовало договориться. Если кто-нибудь тебя рассердил, можешь нанять здесь мстителя за умеренное вознаграждение — начиная от десяти лат. Подойди только к агенту и договорись, что, мол, такого-то нужно поколотить, скажем, на сорок лат, смотря по размерам твоей злости. Ладно, агент берется это устроить, только уплати деньги вперед. Коль скоро сделка заключена, будь, спокоен, что твое поручение выполнят. Обычно агент сразу же разыскивает того человека, которого надо отдубасить, и сообщает, что ему предстоит быть избитым на шестьдесят лат. Но за сорок лат он может откупиться, если согласен три дня походить с перевязанной головой. Конечно, большинство откупается, и агент получает деньги одновременно и за избиение и за пощаду. Если же кто-либо по своей гордости откажется откупиться, то вскоре горько раскается в этом, так как ему отпустят колотушек уже не только на внесенные заказчиком сорок лат, но на целых восемьдесят, а то и на все сто. Подобные поручения с особым удовольствием выполнялись жителями Латгальского предместья. Если же ты ухитрился застраховать на приличную сумму свою фабрику или разваливающийся домишко, можешь нанять здесь специалистов, которые за сходную плату сожгут твою халупу и сделают это так аккуратненько, что комар носа не подточит. И наоборот, если какой-нибудь богатый дядюшка, составивший завещание на твое имя, не торопится помирать, агент обеспечит тебя мастером по улажива«ию подобных осложнений, и вскоре ты, в глубоком трауре, сможешь проливать слезы на похоронах усопшего род-
ственника. Тут уж вознаграждение должно быть действительно солидным, иначе агент может сходить к намеченной жертве и перекинуться на ее сторону; получатся осложнения, и завещание может превратиться в никому не нужную бумажонку. Да, у людей бывают различные запросы, и для этого им необходимы соответствующие исполнители. Их не искоренят никакие законы, так как вместо одного пойманного «мастера» появляется новых десять. Спрос всегда рождает предложение.
— На счет чего это я распустил язык? — спросил Саусайс, когда они уселись и заказали кофе.
— Зачем ты рассказал Цеплису о наших шалостях? Это мне дорого обошлось. Я не думала, что ты такой болтун и любишь хвастаться, как мальчишка! — В голосе Аустры слышалась злоба.
— Что за бред! Нам с Цеплисом некогда болтать о пустяках. Коммерсанты не тратят время на разговоры о женщинах, этот товар еще не котируется на бирже. Ты попросту надоела Цеплису, и он от тебя отделался.
— Такие женщины, как я, никогда не надоедают!
— Совсем дряхлым старикам — может быть, но мне, откровенно сказать, ты уже окончательно надоела. Удивляюсь, как Цеплис мог с тобой так долго возиться, — дразнил ее Саусайс.
— Ну, не дурачься. Поговорим о серьезных вещах. Вы с Цеплисом действительно подружились?
— А как же? Он меня только и величает своим заместителем да директором.
— Почему?
— Он чувствует, что на следующем собрании акционеров его провалят, а меня выберут директором-распорядителем.
— А разве ты уже акционер?
— Вместе с тестем нам принадлежит порядочный пакет акций, — гордо заявил Саусайс. Аустра немного помолчала и, оживившись, вдруг спросила:
— Цеплис ведь не хотел продавать акции Нагай'-нису?
— А теперь продал все акции Зутиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Дома Цауне передал жене свой разговор с Аустрой и ее угрозы, добавив довольно небрежно:
— Мои руки чисты, и пустых угроз мне бояться нечего.
— Будь осторожен! Эта женщина хитрее лисы, она никогда не хвастает попусту. Она может опять использовать любую твою оплошность точно так же, как тогда с векселем! Кстати, он уже выкуплен? — В голосе Мильды слышалась серьезная тревога. Цезарь совсем забыл, что жирировал вексель Аустре. Напоминание жены застало его врасплох. Однако, подавив свое волнение, он спокойно ответил:
— Не знаю, не интересовался. Надо думать, все уже в порядке.
— Не говори так, выясни точно. Аустра никому не уступит дороги. У меня такое предчувствие, что эта змея еще принесет нам большое несчастье. Может быть, из-за того же векселя.
— Да брось ты свои предчувствия! Ну какое может быть несчастье?
— Хорошо, если б я ошибалась. Аустра способна на все!
— Не надо преувеличивать. Что она может мне сделать? — Цауне успокаивал больше самого себя, чем жену. Может быть, угрозы Аустры как раз и касались, этого векселя? Нет, глупости, платить будет она сама. Теперь мне известно, что она расхитила деньги, и ей нужно остерегаться меня. Иначе сама попадет за решетку. Впредь надо и в самом деле быть осторожнее, а то она меня и правда во что-нибудь впутает. Сегодня все время гнула к тому. Пусть, мол, я приведу книги в соответствие с кассой, иначе она их сож-
жет! Да разве может так говорить нормальный человек, если ему еще не надоело жить на белом свете? Впрочем, в таком безвыходном отчаянии можно пойти на все.
Как ни старался Цауне, ему не удалось себя успокоить. У него уже не было той уверенности, с какой он разговаривал утром в конторе с Аустрой. Напоминание Мильды о векселе и ее тревожные предчувствия лишили его покоя. А если вправду случится что-нибудь недоброе?
После разговора с Цауне Аустра убедилась, что бухгалтер не поможет ей скрыть недостачу в кассе. Может быть, Саусайс помог бы ей? Он ведь теперь часто встречается с Цеплисом. Но сначала все-таки надо попытать счастья с самим Цецлисом! А вдруг еще удастся покорить его и снова завлечь в свои сети? Не может быть, чтобы человек сразу так переменился! Хотя говорят, что сильная любовь в одно мгновение может превратиться в еще большую ненависть. Впрочем любви-то у Цеплиса не было. Лишь страсть удерживала его у Аустры в плену. Да и что такое любовь, как не пена бьющей через край страсти? У человека, охваченного страстью, кровь бурлит, как ручей в половодье, и трепет, сбитый в белую пену, мы именуем любовью.
Выгодная продажа акций изменила настроение Цеплиса. Свои деньги он спас и теперь мог веселиться. Если в дальнейшем все пойдет по-задуманному, то и честь Цеплиса тоже будет спасена и никто не сможет упрекнуть его в невежестве. Руководство было отличное, дело поставлено превосходно, связи налажены. А если предприятие вдруг попадает в руки недоучек и терпит крах, то основатель и первый руководитель тут ни при чем. Цеплис ни на минуту не сомневался в том, что доведет все свои замыслы до конца. С таким помощником, как Саусайс, было легко работать. Наивен, как ребенок, и услужлив, как нанятый. Его преданность и доверчивость поистине трогательны, а тщеславие и хитрость настолько прозрачны, что их видно как на ладони. Поэтому Цеплис мог направлять его в лю-
бую сторону. О Нагайнисе нечего и говорить. Ослепленный злобой, он делал именно то, на что толкал его противник. Он хотел разорить Цеплиса и, не задумываясь, покупал акции «Цеплис», вовсе не подозревая, что спасает тем самым своего врага от банкротства и разорения, а сам летит навстречу неминуемому краху. Зная, что его деньги теперь в безопасности, Цеплис только посмеивался и опять стал доброжелательно вежлив со всеми. Ободренная этим, Аустра решила, что наконец-то настало время возобновить порвавшуюся связь и снова забрать директора в свои руки. У нее опять появилась смелость и уверенность в себе. Однажды утром, войдя в контору, Цеплис особенно приветливо пожелал служащим доброго утра. И как только он вошел в кабинет, Аустра тотчас проследовала за ним. Цеплис удивленно посмотрел на нее, но Аустра не растерялась и сказала с кокетливой улыбкой:
— Я просто не знаю, что делать и как мне теперь держаться? Мне нужен совет. — Она избегала прямого обращения к Цеплису, не зная, называть ли его на «ты» или на «вы». Цеплис отлично понял, куда она клонит. Лукаво улыбаясь, он ответил ей в том же духе:
— Да что же случилось? Наверно счета уже не сходятся, раз понадобился мой совет?
У Аустры по телу пробежали мурашки, но она закусила губы и поборола себя.
— Это еще полбеды, — сказала она. Но тут же спохватилась, что уже начинает сознаваться, и с удвоенным жаром продолжала: — Я не знаю, как мне расценивать твое. . . ваше отношение ко мне?
— А что в нем особенного? Я ведь никому не делаю зла.
— Конечно, никому, кроме меня. Никто меня больше не слушается. Цауне стал таким нахалом, что с ним трудно работать. Совсем от рук отбился!
— Но свои обязанности он выполняет добросовестно! В чем же он должен еще слушаться? Если только в этом вся беда...
— Вам легко говорить! А каково мне работать с человеком, который перестал меня слушаться? Он видит странное отношение ко мне и подражает вам. Так продолжаться не может! Я хочу ясности и определенности..
— Не торопитесь. Ясность и определенность не всегда приятны.
— Как бы они ни были неприятны, но я так больше не могу! Если Саусайс что-нибудь наговорил вам про меня, то не верьте ему. Он сам большой мерзавец и пристает к женщинам. Сколько раз он лез ко мне с гнусными предложениями! Но я всегда отшивала его, и теперь он мстит. Зачем, связываться с таким бабником, если любишь другого?
— Конечно, незачем связываться с бабниками, — усмехнулся Цеплис и сам удивился своему спокойствию. Еще совсем недавно подобное сообщение Аустры взволновало бы его до глубины души, и он попытался бы отомстить сопернику. А сейчас это его даже заинтересовало. — Кстати, Саусайс не говорил мне о вас ни слова. Тут, вероятно, какое-то недоразумение.
— Никакого тут нет недоразумения! Теперь вы видите, какой он мерзавец. Молчит, чтоб потом свалить вину на меня. Так поступают только последние негодяи!
— Да какую вину? Разве у Саусайса было о чем умалчивать?
— Конечно, было и есть! Но я же не виновата, он сам лез ко мне. Что я могла поделать с таким пьяным верзилой? Я, бедная беззащитная женщина, а вы спали. Я не понимаю, как женатый человек может быть до того бесстыжим? У самого жена, а лезет к другой. Что он сказал бы, если б жена поступала так же!
— Мужу это простительно. Но жена должна понимать, что гораздо легче стерпеть убыток, чем нежелательную прибыль в доме. Потому-то мужчина по самой своей природе имеет право быть неверным, женщина же ни в коем случае.
— Я говорю не о вас, а о Саусайсе. Недавно он отхватил себе жену с большим приданым и все-таки распутничает. Что этой бедной женщине делать с таким мужем?
— Пусть наденет ему намордник.
— Такой зверюге и намордник не поможет! Разве Валентина для него не все равно, что намордник? Конечно, сама виновата, что не умеет справиться с мужем.
— Тогда и моя жена тоже сама виновата?
— Конечно, вашу жену давно надо выгнать! Для такого мужчины, как вы, она не годится.
— Так зачем же вы ходили к ней жаловаться на меня и рассказывать про обещанное колье?
— Вы же не исполнили свое обещание! Если носить так долго в кармане, жена еще найдет... — Ауст-ра заговорила совсем другим, сладким голоском.
— Еще бы ей не найти, если вы сами побежали и заранее рассказали ей обо всем! Теперь я вовсе не исполню своего обещания, потому что отдал брильянты жене.
— Вы отдали ей мое колье? Какая наглость! Ничего я не рассказывала этой сороке! Это просто отговорка, вам стало жалко, и вы отдали колье жене, чтоб только добро осталось в доме. Все равно, сколько ни вешай на нее брильянтов, урод уродом и останется!
— Будьте поосторожнее и не забывайте, с кем разговариваете! — В голосе Цеплиса прозвучала властность директора, приказывающего машинистке молчать. От этого голоса Аустра окончательно пала духом и не посмела возразить ни слова. — За что это я должен дарить вам колье? Спрашивайте у Саусайса. Он мой настоящий и будущий заместитель. Вы ведь не постеснялись обниматься с ним даже в моем присутствии!
— О таких пустяках не стоит и говорить! Но настоящие мужчины не нарушают своего слова. Ведь Сау-сайс приходится вам оригинальным родственником — он отец вашего сына! Дружите с ним и дарите вашей общей жене брильянты, обещанные другим женщинам. Что я могу тут сказать, ведь мои права не защищает священное таинство брака! — воскликнула Аустра и в слезах выбежала из кабинета.
Бросив на Цауне полный злобы и горя взгляд, она заперла денежный шкаф, надела пальто и вышла из конторы. Где теперь искать спасения? В полном смя-
тении шла Аустра по людной улице. Все спешили, бежали, толкая друг друга локтями, расчищая себе дорогу. У каждого была цель, заставлявшая напрягать волю и искать прямой путь к ее достижению. Но куда спешить Аустре, чего ей искать? Казалось, уже нечего... Ведь не от любви же к Цеплису томилось и разрывалось ее сердце? Нет, это был лишь страх, невыразимый, безотчетный страх перед человеком, который был таким добрым, приветливым, а потом вдруг сделался мстительным и злым. Зачем она призналась и рассказала то, о чем он вовсе не подозревал и не спрашивал? Аустра и сама не могла бы объяснить. Однако во всей этой путанице мыслей в ее мозгу начало оформляться и назревать одно решение. Аустра повернула в обратную сторону и зашагала уверенною походкой: она никогда не поддавалась отчаянию надолго. Инстинкт самосохранения всегда помогает человеку отыскать наилучший и самый надежный выход. Этот выход ей удалось найти, и она пошла добывать заграничный паспорт. Нужно было обеспечить себе отступление. Мало ли что еще может случиться.
Когда машинистка выбежала из кабинета, Цешшс остался спокойно сидеть на месте. Слезы еще недавно обожаемой Аустры уже не волновали его. Он сам удивлялся: что привязывало его к этой хитрой и злой женщине? Теперь она была ему совершенно безразлична. Но слова Аустры об оригинальном родстве с Сау-сайсом не прошли мимо его ушей. Они прилепились к его сознанию, как колючий репей, и не отцеплялись. Вряд ли это только пустая сплетня, — слова Аустры полностью совпадают с признанием Берты. Саусайс, вероятно, похвастал своими победами перед Ауст-рой — ведь подобные шалопаи всегда бахвалятся. Цеплис пытался отделаться от этих мыслей, однако решил все-таки докопаться до истины. Если уже в коммерции он сумел правильно решить все труднейшие проблемы, так неужели супружеская жизнь окажется столь твердым орехом, что его не расколоть никакими щипцами! Всего можно достигнуть при некоторой настойчивости и умении использовать обстоятельства; а уж на свои способности Цеплис мог положиться!
С заграничным паспортом и визой в кармане, Ауст-ра чуть не с песней шла мимр Бастионной горки. Казалось, будто у нее выросли крылья, и она может унестись,так далеко, что ее не поймают ни Цауне, ни Цеп-лис, ни Саусайс. Ключ от кассы тоже еще у нее в руках. Неужели его отберут именно сегодня? У Цеплиса хватает работы и без того, чтобы еще думать о кассе. Наверно кого-нибудь околпачивает на пару с Саусай-сом — что же другое может их связывать? Один — продувной деляга, а другой — шальной и сам черт ему не брат. Такая парочка не может дружить долго! Продувной надует шального, а обманутый отплатит обманщику другим способом.
Проходя по улице Вальню, Аустра увидела Саусай-са, выходящего из кафе, где по утрам собирались коммерсанты и маклеры черной биржи. Аустра прибавила шагу и, догнав лейтенанта, весело окликнула его:
— А ты чего ищешь в этой спекулянтской берлоге? Наверное, хочешь мобилизовать их на окопные работы?
— Наоборот, я и сам вместо сабли скоро начну носить на боку большой кошель с деньгами. Тесть говорит, что начинать нужно отсюда. Он тоже закладывал здесь основы своего благосостояния. Тут промышляют даже отставные полковники. А чего же мне' стесняться?
— Ну, так возьми меня с собой и угости кофе с пирожными. Освоюсь и тоже начну промышлять. Не везет в любви, значит, надо искать счастья в коммерции.
— А оборотный капитал есть?
— Когда же у Аустры не было оборотного капитала?
— Для любви-то да, а для коммерции? — Разве любовь не та же коммерция?
— Коммерция-то коммерция, да не очень доходная.
— Как для кого. До сих пор я строила все свое благополучие почти исключительно на любовной коммерции.
— А теперь уже не строишь? Еще бы, ведь один и тот же товар со временем приедается даже самому невзыскательному покупателю. Навязает в зубах, да и здоровье портится. Организм требует разнообразия!
Правда, твой дядя не избалован хорошим товаром, но и ему может иной раз сделаться тошно.
— О моем дяде вспоминать нечего. Лучше признайся, что распустил язык, когда с ним разговаривал.
Они вошли в кафе, где окутанные табачным дымом люди покупали и продавали все, что только можно придумать. На мраморных столиках проворно писались цифры, выражавшие цены и итоги. Здесь можно было нанять убийц, поджигателей и тому подобных специалистов. Конечно, сами они здесь не сидели, а были представлены через агентов, с которыми следовало договориться. Если кто-нибудь тебя рассердил, можешь нанять здесь мстителя за умеренное вознаграждение — начиная от десяти лат. Подойди только к агенту и договорись, что, мол, такого-то нужно поколотить, скажем, на сорок лат, смотря по размерам твоей злости. Ладно, агент берется это устроить, только уплати деньги вперед. Коль скоро сделка заключена, будь, спокоен, что твое поручение выполнят. Обычно агент сразу же разыскивает того человека, которого надо отдубасить, и сообщает, что ему предстоит быть избитым на шестьдесят лат. Но за сорок лат он может откупиться, если согласен три дня походить с перевязанной головой. Конечно, большинство откупается, и агент получает деньги одновременно и за избиение и за пощаду. Если же кто-либо по своей гордости откажется откупиться, то вскоре горько раскается в этом, так как ему отпустят колотушек уже не только на внесенные заказчиком сорок лат, но на целых восемьдесят, а то и на все сто. Подобные поручения с особым удовольствием выполнялись жителями Латгальского предместья. Если же ты ухитрился застраховать на приличную сумму свою фабрику или разваливающийся домишко, можешь нанять здесь специалистов, которые за сходную плату сожгут твою халупу и сделают это так аккуратненько, что комар носа не подточит. И наоборот, если какой-нибудь богатый дядюшка, составивший завещание на твое имя, не торопится помирать, агент обеспечит тебя мастером по улажива«ию подобных осложнений, и вскоре ты, в глубоком трауре, сможешь проливать слезы на похоронах усопшего род-
ственника. Тут уж вознаграждение должно быть действительно солидным, иначе агент может сходить к намеченной жертве и перекинуться на ее сторону; получатся осложнения, и завещание может превратиться в никому не нужную бумажонку. Да, у людей бывают различные запросы, и для этого им необходимы соответствующие исполнители. Их не искоренят никакие законы, так как вместо одного пойманного «мастера» появляется новых десять. Спрос всегда рождает предложение.
— На счет чего это я распустил язык? — спросил Саусайс, когда они уселись и заказали кофе.
— Зачем ты рассказал Цеплису о наших шалостях? Это мне дорого обошлось. Я не думала, что ты такой болтун и любишь хвастаться, как мальчишка! — В голосе Аустры слышалась злоба.
— Что за бред! Нам с Цеплисом некогда болтать о пустяках. Коммерсанты не тратят время на разговоры о женщинах, этот товар еще не котируется на бирже. Ты попросту надоела Цеплису, и он от тебя отделался.
— Такие женщины, как я, никогда не надоедают!
— Совсем дряхлым старикам — может быть, но мне, откровенно сказать, ты уже окончательно надоела. Удивляюсь, как Цеплис мог с тобой так долго возиться, — дразнил ее Саусайс.
— Ну, не дурачься. Поговорим о серьезных вещах. Вы с Цеплисом действительно подружились?
— А как же? Он меня только и величает своим заместителем да директором.
— Почему?
— Он чувствует, что на следующем собрании акционеров его провалят, а меня выберут директором-распорядителем.
— А разве ты уже акционер?
— Вместе с тестем нам принадлежит порядочный пакет акций, — гордо заявил Саусайс. Аустра немного помолчала и, оживившись, вдруг спросила:
— Цеплис ведь не хотел продавать акции Нагай'-нису?
— А теперь продал все акции Зутиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45