Тут уж нечего бояться каких-либо неожиданностей.
Из конторы Цеплис шел домой пешком, чего с ним уже давно не случалось. В нем проснулся рассудительный коммерсант, которому не до чванства и напыщенности. Надо детально все продумать, чтобы с помощью Саусайса втащить Нагайниса в западню. Нехорошо, что у мышелозочного фабриканта завелось так много свободных денег. Эти деньги могут сбиться с пути истинного. В бумажнике Цеплиса они будут куда более надежно ограждены от покушений пьяницы-зятя. Но может быть, там им будут угрожать жадные любовницы, вроде Аустры? Нет, с этим покончено! Предстоит серьезное дело, и женщин надо выбросить из. головы. Они же не понимают, что деньги, прежде чем их тратить и разбрасывать,.нужно заработать. Не могу же я швыряться деньгами, которые еще лежат в кармане у Нагайниса! Страсти коммерсанта, на время
усыпленные Лустрой, проснулись в Цеплисе с удвоенной остротой. Именно эта-то перемена и напугала Аустру. Она привыкла считать Цеплиса бесхарактерной тряпкой, с которой можно делать что хочешь. Но она ошибалась. Если уж Цеплис намечал себе какую-нибудь цель, он достигал ее с такой непреклонной жестокостью, что смотреть было жутко. Пусть льются потоками слезы, пусть человеческие жизни осыпаются, как листья с деревьев, — Цеплис стоял на своем и осуществлял задуманное.
Берта встретила мужа очень приветливо. Надо же было выказать благодарность за ценный подарок-. В сущности, Берту не радовали драгоценные побрякушки. Ей не нравился внешний блеск, ее натуре была ближе строгая простота, в которой можно выразить вкус и подлинную душевную тонкость. Лишние украшения и кричащая роскошь всегда казались ей безвкусицей. И все-таки Берта была только женщина, — ей доставляло удовольствие соперничать с другой женщиной, не уступая ей дорогу. Поэтому она легко подчинилась влиянию Валентины и пустилась в состязание с Ауст-рой из-за брильянтового колье. Если уж Цеплис хочет такую дорогую вещь подарить любовнице, то Берта как жена должна получить его в первую очередь. Правда, все вышло несколько иначе, чем они с Валентиной предполагали, и Берта без особой борьбы получила драгоценность, обещанную Аустре. Но совершенно неожиданная ужасная исповедь Цеплиса омрачила Берте радость победы. Гордость не разрешила ей рассказать об этом Валентине. Любопытство приятельницы Берта удовлетворила, сказав, что у ее мужа не было с Аустрой ничего серьезного. Аустра якобы только домогалась этого колье, Цеплис же вовсе и не думал ей обещать. Берта считала, что так лучше, — она не принадлежала к числу тех женщин, которые поверяют подругам все тайны своей семейной жизни. Ей хотелось найти в муже самого близкого друга и ничего не скрывать от него. Разве в браке есть тайны, которые женщина могла бы доверить только женщине? Самая лучшая подруга всегда и во всем остается только соперницей, тогда как даже самый плохой муж
все-таки друг и товарищ на жизненном пути. Ах, если бы не этот чудовищный рассказ Цеплиса о себе, радости Берты теперь не было бы границ!
За обедом Цеплис был очень серьезен и сосредоточен. Но Берта не утерпела, чтобы не подшутить над ним. Не могла же она так быстро забыть о своей победе. Надо поддразнить мужа, он это заслужил.
— Почему ты такой мрачный? У тебя сегодня плохой день, да? Наверно, жалеешь, что потратил на меня кучу денег?
— Я ни о чем не жалею. И у меня не плохой, а знаменательный день. Если все задуманное удастся, я тебя, женушка, осыплю брильянтами. Только будь терпеливой и доброй. — Слова Цеплиса прозвучали тепло и дружелюбно. Ведь Берта была его боевым товарищем во всех начинаниях и никогда не стремилась его разорить.
— Не думай, Эдгар, что мне так уж нравятся эти блестящие безделушки. Я просто не могла допустить, чтобы ты так израсходовался на девицу легкого поведения. Ей от тебя не нужно ничего, кроме денег и брильянтов! Если бы ты вправду влюбился и тебя полюбили бы по-настоящему, может быть, я радовалась бы вместе с вами. Мне было бы больно, но я бы себя переборола и радовалась бы твоему счастью. Ведь настоящая любовь способна на жертвы, а я тебя люблю. Я никогда не схвачусь ни за яд, ни за оружие. Насильно мил не будешь! Всякое недоверие и насилие унижает человека, и того, кому не доверяют, и того, кто не доверяет. Но расскажи-ка мне, как злилась сегодня Аустра? — Любопытство все-таки оказалось у Берты сильнее.
Цеплис слушал слова жены, не веря своим ушам. «Неужели у столь возвышенной души могло быть что-нибудь общее с легкомысленным пропойцей Саусай-сом? Но почему же она меня дразнит и связывает его имя с Юриком? Это, очевидно, месть за мое недоверие и оскорбительные подозрения. На беззастенчивую наглость она отвечает в том же духе. ..» Цеплиса вывели из раздумья последние слова Берты и упоминание об Аустре.
— Она наверное, ничего не знает и спокойно ждет. Чего ей злиться?
— Нет, она знает, что ты взял колье, потому что приходила спрашивать к ювелиру. Ты ведь обещал ей отдать сегодня; как же ей не ждать!
— Прямо удивительно, откуда тебе все это известно?
— Куда годится жена, которой не известен каждый шаг ее мужа! Меня интересует все, что ты делаешь. О чем умалчиваешь ты, мне рассказывает Аустра.
— Что за странная дружба? Я ничего не понимаю.
— Тут нечего понимать. Между нами нет никакой дружбы. Я только хотела узнать, кто она — та женщина, ради которой ты забыл жену, сына и пускаешь на ветер свое состояние.
— Й ты считаешь, что она тебе не опасна?
— Ничуть! По поверь мне, она не стоит того, чтобы тратить на нее столько денег.
— На сей раз я с тобой вполне согласен, — рассмеялся Цеплис, с удовольствием глядя на разрумянившееся лицо жены. К тому же коммерческие соображения угасили в нем всю его страсть к Аустре. Он словно освободился от злого колдовства и теперь сам мог смеяться над своим увлечением. Но Берта не знала об этой перемене, и в последних словах мужа ей послышалась тонкая ирония. Чувствуя, что она действительно чересчур, разоткровенничалась, Берта' смутилась и покраснела еще больше. Цеплису же вдруг сделалось так радостно и легко, что теперь он играючи мог бы преодолеть любые трудности. В присутствии Берты ему было легче поверить в себя и в свои силы. Из «Цеплиса» надо выбраться, не попортив себе шкуру, и пусть дзилюпетисы, цйрулисы и нагайнисы лепят себе кирпичи из песка и извести! Когда-то они возмущались моим знакомством с Удрисом и Бриеди-сом. А теперь мне придется краснеть от того, что я взял в свое предприятие этих дураков.
А в это время в погребке одного из ресторанов в Старой Риге, уютно расположившись в отдельном кабинете, ужинали Аустра и Саусайс. Стол был богато
уставлен не только кушаньями, но и напитками. Аустра разыгрывала роль хозяйки и усердно потчевала своего гостя. Впрочем, Саусайса не приходилось приглашать дважды — он всегда был не прочь выпить и хорошо закусить. Тем более на чужой счет! В таких случаях Саусайс всегда жалел, что у человека только один желудок, да и тот не особо вместительный. Хорошо бы, подобно верблюду, обеспечиться иа более долгое время! Лейтенанту хотелось разок наесться на всю жизнь теми лакомствами, которых он был лишен в детстве. Однако наесться на всю жизнь он не мог — мог только поесть, чтобы потом захотелось снова. Даже объесться ему было трудно — здоровый организм был вынослив и не поддавался пагубным последствиям обжорства. У Аустры в этом смысле была родственная с ним натура, но ей приходилось беречь гибкость фигуры, и она никогда не позволяла себе наедаться до отвала. Так и на сей раз сама она ела меньше, а больше угощала Саусайса.
— Покушаем и повеселимся, дядюшка за все заплатит! Что у него, денег мало?
— И чертовка же ты, подцепить таких дядюшек! Выпьем за здоровье его, не то еще помрет и его несчастные вдовы полезут в драку из-за наследства. А нам от этого уже не будет никакой выгоды.
— Не преувеличивай, у меня богатый дядюшка только один. Ну, а свою выгоду ты уж не упустишь! Будешь утешать скорбящих вдов. Вот я-то действительно останусь иа бобах!
— Не везет мне иа вдов, вечно опаздываю! Глядишь, другой утешитель тут как тут. И к нему даже близко не подходи! Он же тебя еще обругает, зачем тревожишь скорбящего человека во время траура.
— Так не канителься, а беги сразу, как появится траурное извещение в газетах.
— И это не помогает. Все равно оказывается поздно. Не везет мне на вдов. Я не пророк и не могу предугадать, которую из счастливых жен вскоре постигнет тяжелая утрата.
— Зато тебе везет на чужих любовниц, — Аустра пылко поцеловала Саусайса.
— И на племянниц богатых дядюшек! — Саусайс громко расхохотался. — Скажи, а что этот твой дядя от меня хочет?
— Я не знаю. Скоро сам увидишь. Наверно, ты ему очень понравился. Вообще он любит всех мужчин, с которыми я встречаюсь.
— И целуешься! Но тогда ему пришлось бы любить пол-Риги. Этого он не выдержит!
— Не преувеличивай, у меня вовсе не наберется столько знакомых!
— Штук пятьсот-шестьсот, наверное, будет?
— Постыдился бы так издеваться над невинной девушкой! — Лицемерно поджав губки, Аустра хлопнула Саусайеа по щеке.
— В твоей невинности я никогда не сомневался. — С этими словами Саусайс страстно обнял ее...
Потом раскрасневшаяся Аустра лукаво поглядела на Саусайеа и заметила с усмешкой:
— Что-то скажет твоя женушка, когда узнает, что ее Эдмундик такой негодяй?
— Вздохнет и уснет. А что сказал бы твой дядюшка, если б знал, как ты его ожидаешь?
— Радовался бы за меня. Ведь пожилым мужчинам нужны помощники.
— Брось! Если б он знал, так уж не дарил бы тебе брильянтов! Эти старцы с трясущимися губами превращаются в припадке ревности в настоящих тигров. Они ненавидят каждого молодого мужчину!
— Ах, ты уже испугался? И недаром, потому что у Цеплиса губы еще не трясутся. Он тебя может в бараний рог согнуть! Скажи, а зачем ты женилея?
— Мужчины женятся только по любви. Мне ужасно полюбилось богатое приданое Валентины.
— А сама Валентина?
— Она досталась мне как бесплатное приложение к своему приданому.
— Как тебе не стыдно! А приданое было действительно стоящее?
— О таких вещах дамам не. рассказывают. Не. будем вспоминать о житейских невзгодах. Выпьем лучше и повеселимся! «Вино дает нам веселье. . .» — затянул офицер уже довольно нетвердым голосом.
— Тише, тише, уймись! Тебе нельзя больше пить, иначе Цеплис наделает из тебя кирпичей. Он сегодня какой-то странный.
— Не бойся, я разведу такой огонек, на каком, его еще сроду не обжигали! — Саусайс залихватски стукнул кулаком по столу.
— Кто бы ни разводил, но обжигать будут тебя. Эти толстосумы очень хитры!
— Так зачем же ты путаешься с таким мазуриком, да еще меня к нему тащишь? — Саусайс вдруг рассердился, вспомнив, как обманул его Нагаинис.
— Цеплис достался мне как бесплатное приложение к своему кошельку, — поддразнила его Аустра. — Мы с тобой одного поля ягода и потому не нужны друг другу. Будь я богатая, взяла бы тебя в любовники. А теперь мьг годимся один другому только на заплатки!
— Я бы не пошел к тебе в любовники. При твоих запросах я никогда не имел бы покоя.
— Почему? Ты у меня был бы не единственный.
— Как все-таки хорошо, что ты не богата! А я, если б был богатый, обходил бы тебя за версту, потому что ты не годишься ни в жены, ни в любовницы. Единственный твой неоспоримый талант — это умение выкачивать деньги у стариков.
— Значит, -ты меня еще мало знаешь! — Аустра обиделась не на шутку: офицер ей нравился... Если бы так говорил Цеплис, это бы ее ничуть не затронуло.
А Саусайс вспомнил, что в день его свадьбь? Цеплис осмелился ехать в своем автомобиле навстречу великолепному свадебному поезду, нарушив тем самым торжественность великой минуты. Не приспело ли теперь время отомстить ему, как поклялся тогда разгневанный Саусайс? «Нет, надо еще обождать, пока не выяснилось, чего он, собственно, от меня хочет. Аустра говорит, эти толстосумы очень хитры. Наверно, так оно и есть. Обманув меня, Нагайнис не постыдился еще и высмеять, нагло заявляя, что я-де развелся бы не с его дочерью, а со своей женой. Так может говорить только
человек, для которого деньги превыше всего! Поэтому и с Цеплисом надо держать ухо востро. Второй раз я уж не позволю себя одурачить. Я уже получил хороший урок». Так подбадривал себя Саусайс, решив превзойти Цеплиса в. хитрости.
— Ты становишься скучным. Надо позвонить Цеп-лису, пригласить его сюда, — Аустра начала злиться. Ей не нравилось, что в ее присутствии мужчина погрузился в свои мысли. Это уже не мужчина, если он впадает в задумчивость, вместо того чтобы все время жаждать ее женственности.
— Мне холодно. Я просто боюсь, как бы не получить возле такой ледяшки насморк. Один лишь спирт еще поддерживает тепло и жизнь! — сострил Саусайс, опоражнивая большую рюмку коньяку. Ему опять стало хорошо, страх перед Цеплисом исчез.
— Не я, а ты устал и раскис. Даже целоваться больше не способен! — отрезала Лустра.
— Сама ты устала, оттого и завела разговор о том, чтобы пригласить сюда Цеплиса!
— Что ты, мальчик! Я бы не устала от пятерых таких, как ты! А Цеплиса я жду, потому что он принесет мне давно обещанное брильянтовое колье.
— Откуда ты знаешь, что именно сегодня? Может быть, он уже подарил его своей жене.
— Ты рассуждаешь по-детски! Много ты брильянтов подарил своей Валентине? Ювелир сказал, что Цеплис взял колье сегодня.
— Ты мою Валентину не трогай, она сама очаровательная драгоценность. Ей хомут не нужен. Брильянты на шею вешают только тем бабам, которые без этого похожи на пугало. Я с такими не связываюсь. Я интересуюсь только женщинами, которые сами истинные брильянты.
— А почему же Цеплис вешает еще брильянты на шею такому брильянту, как я?
— Кто сказал, что ты брильянт?
— Ты же сам сейчас говорил, что интересуешься только истинными брильянтами!
— Я тобой никогда не интересовался! Только стечение обстоятельств и четыре стены кабинета вынуждают меня вместе с тобой ожидать Цеплиса. От нечего делать можно и полюбезничать. Не так уж оно противно!
— Ах ты, бесстыжий! Все-таки Цеплис подарит мне сегодня колье! — Аустра восторгалась обещанным подарком, чтобы не задумываться над наглостью Сау-сайса.
— Почему же он хочет, чтобы я это видел?
— Ему нравятся торжественные церемонии. Тебе придется краснеть оттого, что ты умеешь только пользоваться женщинами и никогда не выказываешь благодарности. У Цеплиса ты бы мог многому поучиться!
— Когда я стану таким же старым и толстым, как он, я тоже буду одарять дамочек брильянтами. Сейчас я могу устроиться иначе. За свои деньги можно получить более реальные ценности, чем блестящие камушки.
— У тебя нет денег, потому ты так говоришь!
— Правда, точь-в-точь как у тебя.
— Зато у меня будут брильянты!
— Ну, знаешь, в таком случае я бы тоже мог заработать брильянты у какой-нибудь старухи! Но я избегаю женщин, из которых сыплется песок. Лучше уж в молодости повеселиться вволю! Тебя вместе с твоими брильянтами закопают точно так же, как и меня без них. А от возни со стариками от тебя уже сейчас пахнет покойницкой!
— Только последний идиот может смешивать аромат тончайших парижских духов с запахом покойницкой!
— А сквозь этот аромат тянет гнилью! Будь ты еще молода и неиспорченна, тебе не понадобились бы парижские духи. Все-таки всего прекраснее пахнет молодое, здоровое тело.
— Иди в пастухи и наслаждайся запахом телят! Ты ничего не смыслишь в современной утонченности!. Наверно, грубая холстина нравится тебе больше шелков?
— Она натуральнее и прочнее.
— Буду я спорить с таким мужланом! — Окончательно обозленная, Аустра вскочила и побежала к телефону звать Цеплиса. Саусайс остался один в каби-
нете. Он не сердился на Аустру, ему просто нравилось ее изводить. Разве эта любовница Цеплиса может требовать от него уважения? Она сама никого не уважает, и не имеет права на уважение. Пусть лучше вызовет своего Цеплиса. Будет интереснее! И Саусайс хватил еще коньяку, чтобы набраться смелости для борьбы с знаменитым дельцом. Кто знает, с каким оружием он нападет? Но Аустра долго не возвращалась, и Саусайсу стало не по себе. Чего доброго еще сбежит, оставив его тут расплачиваться по счету! Тогда неприятности неизбежны — денег-то нет... Однако Аустра через некоторое время вернулась, приведя себя в порядок и обновив стершуюся косметику.
— Теперь ты меня больше не трогай, Цеплис скоро придет, — сказала Аустра. При ее появлении Саусайс весело захлопал в ладоши, и Аустра подумала, что он радуется ее возвращению. Но лейтенант радовался лишь тому, что теперь обойдется без неприятностей при расплате.
— И не подумаю прикасаться к такой размалеванной кукле! Пусть Цеплис целует штукатурку, на то он кирпичный фабрикант.
В этот момент в дверь постучали, Аустра пригласила войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Из конторы Цеплис шел домой пешком, чего с ним уже давно не случалось. В нем проснулся рассудительный коммерсант, которому не до чванства и напыщенности. Надо детально все продумать, чтобы с помощью Саусайса втащить Нагайниса в западню. Нехорошо, что у мышелозочного фабриканта завелось так много свободных денег. Эти деньги могут сбиться с пути истинного. В бумажнике Цеплиса они будут куда более надежно ограждены от покушений пьяницы-зятя. Но может быть, там им будут угрожать жадные любовницы, вроде Аустры? Нет, с этим покончено! Предстоит серьезное дело, и женщин надо выбросить из. головы. Они же не понимают, что деньги, прежде чем их тратить и разбрасывать,.нужно заработать. Не могу же я швыряться деньгами, которые еще лежат в кармане у Нагайниса! Страсти коммерсанта, на время
усыпленные Лустрой, проснулись в Цеплисе с удвоенной остротой. Именно эта-то перемена и напугала Аустру. Она привыкла считать Цеплиса бесхарактерной тряпкой, с которой можно делать что хочешь. Но она ошибалась. Если уж Цеплис намечал себе какую-нибудь цель, он достигал ее с такой непреклонной жестокостью, что смотреть было жутко. Пусть льются потоками слезы, пусть человеческие жизни осыпаются, как листья с деревьев, — Цеплис стоял на своем и осуществлял задуманное.
Берта встретила мужа очень приветливо. Надо же было выказать благодарность за ценный подарок-. В сущности, Берту не радовали драгоценные побрякушки. Ей не нравился внешний блеск, ее натуре была ближе строгая простота, в которой можно выразить вкус и подлинную душевную тонкость. Лишние украшения и кричащая роскошь всегда казались ей безвкусицей. И все-таки Берта была только женщина, — ей доставляло удовольствие соперничать с другой женщиной, не уступая ей дорогу. Поэтому она легко подчинилась влиянию Валентины и пустилась в состязание с Ауст-рой из-за брильянтового колье. Если уж Цеплис хочет такую дорогую вещь подарить любовнице, то Берта как жена должна получить его в первую очередь. Правда, все вышло несколько иначе, чем они с Валентиной предполагали, и Берта без особой борьбы получила драгоценность, обещанную Аустре. Но совершенно неожиданная ужасная исповедь Цеплиса омрачила Берте радость победы. Гордость не разрешила ей рассказать об этом Валентине. Любопытство приятельницы Берта удовлетворила, сказав, что у ее мужа не было с Аустрой ничего серьезного. Аустра якобы только домогалась этого колье, Цеплис же вовсе и не думал ей обещать. Берта считала, что так лучше, — она не принадлежала к числу тех женщин, которые поверяют подругам все тайны своей семейной жизни. Ей хотелось найти в муже самого близкого друга и ничего не скрывать от него. Разве в браке есть тайны, которые женщина могла бы доверить только женщине? Самая лучшая подруга всегда и во всем остается только соперницей, тогда как даже самый плохой муж
все-таки друг и товарищ на жизненном пути. Ах, если бы не этот чудовищный рассказ Цеплиса о себе, радости Берты теперь не было бы границ!
За обедом Цеплис был очень серьезен и сосредоточен. Но Берта не утерпела, чтобы не подшутить над ним. Не могла же она так быстро забыть о своей победе. Надо поддразнить мужа, он это заслужил.
— Почему ты такой мрачный? У тебя сегодня плохой день, да? Наверно, жалеешь, что потратил на меня кучу денег?
— Я ни о чем не жалею. И у меня не плохой, а знаменательный день. Если все задуманное удастся, я тебя, женушка, осыплю брильянтами. Только будь терпеливой и доброй. — Слова Цеплиса прозвучали тепло и дружелюбно. Ведь Берта была его боевым товарищем во всех начинаниях и никогда не стремилась его разорить.
— Не думай, Эдгар, что мне так уж нравятся эти блестящие безделушки. Я просто не могла допустить, чтобы ты так израсходовался на девицу легкого поведения. Ей от тебя не нужно ничего, кроме денег и брильянтов! Если бы ты вправду влюбился и тебя полюбили бы по-настоящему, может быть, я радовалась бы вместе с вами. Мне было бы больно, но я бы себя переборола и радовалась бы твоему счастью. Ведь настоящая любовь способна на жертвы, а я тебя люблю. Я никогда не схвачусь ни за яд, ни за оружие. Насильно мил не будешь! Всякое недоверие и насилие унижает человека, и того, кому не доверяют, и того, кто не доверяет. Но расскажи-ка мне, как злилась сегодня Аустра? — Любопытство все-таки оказалось у Берты сильнее.
Цеплис слушал слова жены, не веря своим ушам. «Неужели у столь возвышенной души могло быть что-нибудь общее с легкомысленным пропойцей Саусай-сом? Но почему же она меня дразнит и связывает его имя с Юриком? Это, очевидно, месть за мое недоверие и оскорбительные подозрения. На беззастенчивую наглость она отвечает в том же духе. ..» Цеплиса вывели из раздумья последние слова Берты и упоминание об Аустре.
— Она наверное, ничего не знает и спокойно ждет. Чего ей злиться?
— Нет, она знает, что ты взял колье, потому что приходила спрашивать к ювелиру. Ты ведь обещал ей отдать сегодня; как же ей не ждать!
— Прямо удивительно, откуда тебе все это известно?
— Куда годится жена, которой не известен каждый шаг ее мужа! Меня интересует все, что ты делаешь. О чем умалчиваешь ты, мне рассказывает Аустра.
— Что за странная дружба? Я ничего не понимаю.
— Тут нечего понимать. Между нами нет никакой дружбы. Я только хотела узнать, кто она — та женщина, ради которой ты забыл жену, сына и пускаешь на ветер свое состояние.
— Й ты считаешь, что она тебе не опасна?
— Ничуть! По поверь мне, она не стоит того, чтобы тратить на нее столько денег.
— На сей раз я с тобой вполне согласен, — рассмеялся Цеплис, с удовольствием глядя на разрумянившееся лицо жены. К тому же коммерческие соображения угасили в нем всю его страсть к Аустре. Он словно освободился от злого колдовства и теперь сам мог смеяться над своим увлечением. Но Берта не знала об этой перемене, и в последних словах мужа ей послышалась тонкая ирония. Чувствуя, что она действительно чересчур, разоткровенничалась, Берта' смутилась и покраснела еще больше. Цеплису же вдруг сделалось так радостно и легко, что теперь он играючи мог бы преодолеть любые трудности. В присутствии Берты ему было легче поверить в себя и в свои силы. Из «Цеплиса» надо выбраться, не попортив себе шкуру, и пусть дзилюпетисы, цйрулисы и нагайнисы лепят себе кирпичи из песка и извести! Когда-то они возмущались моим знакомством с Удрисом и Бриеди-сом. А теперь мне придется краснеть от того, что я взял в свое предприятие этих дураков.
А в это время в погребке одного из ресторанов в Старой Риге, уютно расположившись в отдельном кабинете, ужинали Аустра и Саусайс. Стол был богато
уставлен не только кушаньями, но и напитками. Аустра разыгрывала роль хозяйки и усердно потчевала своего гостя. Впрочем, Саусайса не приходилось приглашать дважды — он всегда был не прочь выпить и хорошо закусить. Тем более на чужой счет! В таких случаях Саусайс всегда жалел, что у человека только один желудок, да и тот не особо вместительный. Хорошо бы, подобно верблюду, обеспечиться иа более долгое время! Лейтенанту хотелось разок наесться на всю жизнь теми лакомствами, которых он был лишен в детстве. Однако наесться на всю жизнь он не мог — мог только поесть, чтобы потом захотелось снова. Даже объесться ему было трудно — здоровый организм был вынослив и не поддавался пагубным последствиям обжорства. У Аустры в этом смысле была родственная с ним натура, но ей приходилось беречь гибкость фигуры, и она никогда не позволяла себе наедаться до отвала. Так и на сей раз сама она ела меньше, а больше угощала Саусайса.
— Покушаем и повеселимся, дядюшка за все заплатит! Что у него, денег мало?
— И чертовка же ты, подцепить таких дядюшек! Выпьем за здоровье его, не то еще помрет и его несчастные вдовы полезут в драку из-за наследства. А нам от этого уже не будет никакой выгоды.
— Не преувеличивай, у меня богатый дядюшка только один. Ну, а свою выгоду ты уж не упустишь! Будешь утешать скорбящих вдов. Вот я-то действительно останусь иа бобах!
— Не везет мне иа вдов, вечно опаздываю! Глядишь, другой утешитель тут как тут. И к нему даже близко не подходи! Он же тебя еще обругает, зачем тревожишь скорбящего человека во время траура.
— Так не канителься, а беги сразу, как появится траурное извещение в газетах.
— И это не помогает. Все равно оказывается поздно. Не везет мне на вдов. Я не пророк и не могу предугадать, которую из счастливых жен вскоре постигнет тяжелая утрата.
— Зато тебе везет на чужих любовниц, — Аустра пылко поцеловала Саусайса.
— И на племянниц богатых дядюшек! — Саусайс громко расхохотался. — Скажи, а что этот твой дядя от меня хочет?
— Я не знаю. Скоро сам увидишь. Наверно, ты ему очень понравился. Вообще он любит всех мужчин, с которыми я встречаюсь.
— И целуешься! Но тогда ему пришлось бы любить пол-Риги. Этого он не выдержит!
— Не преувеличивай, у меня вовсе не наберется столько знакомых!
— Штук пятьсот-шестьсот, наверное, будет?
— Постыдился бы так издеваться над невинной девушкой! — Лицемерно поджав губки, Аустра хлопнула Саусайеа по щеке.
— В твоей невинности я никогда не сомневался. — С этими словами Саусайс страстно обнял ее...
Потом раскрасневшаяся Аустра лукаво поглядела на Саусайеа и заметила с усмешкой:
— Что-то скажет твоя женушка, когда узнает, что ее Эдмундик такой негодяй?
— Вздохнет и уснет. А что сказал бы твой дядюшка, если б знал, как ты его ожидаешь?
— Радовался бы за меня. Ведь пожилым мужчинам нужны помощники.
— Брось! Если б он знал, так уж не дарил бы тебе брильянтов! Эти старцы с трясущимися губами превращаются в припадке ревности в настоящих тигров. Они ненавидят каждого молодого мужчину!
— Ах, ты уже испугался? И недаром, потому что у Цеплиса губы еще не трясутся. Он тебя может в бараний рог согнуть! Скажи, а зачем ты женилея?
— Мужчины женятся только по любви. Мне ужасно полюбилось богатое приданое Валентины.
— А сама Валентина?
— Она досталась мне как бесплатное приложение к своему приданому.
— Как тебе не стыдно! А приданое было действительно стоящее?
— О таких вещах дамам не. рассказывают. Не. будем вспоминать о житейских невзгодах. Выпьем лучше и повеселимся! «Вино дает нам веселье. . .» — затянул офицер уже довольно нетвердым голосом.
— Тише, тише, уймись! Тебе нельзя больше пить, иначе Цеплис наделает из тебя кирпичей. Он сегодня какой-то странный.
— Не бойся, я разведу такой огонек, на каком, его еще сроду не обжигали! — Саусайс залихватски стукнул кулаком по столу.
— Кто бы ни разводил, но обжигать будут тебя. Эти толстосумы очень хитры!
— Так зачем же ты путаешься с таким мазуриком, да еще меня к нему тащишь? — Саусайс вдруг рассердился, вспомнив, как обманул его Нагаинис.
— Цеплис достался мне как бесплатное приложение к своему кошельку, — поддразнила его Аустра. — Мы с тобой одного поля ягода и потому не нужны друг другу. Будь я богатая, взяла бы тебя в любовники. А теперь мьг годимся один другому только на заплатки!
— Я бы не пошел к тебе в любовники. При твоих запросах я никогда не имел бы покоя.
— Почему? Ты у меня был бы не единственный.
— Как все-таки хорошо, что ты не богата! А я, если б был богатый, обходил бы тебя за версту, потому что ты не годишься ни в жены, ни в любовницы. Единственный твой неоспоримый талант — это умение выкачивать деньги у стариков.
— Значит, -ты меня еще мало знаешь! — Аустра обиделась не на шутку: офицер ей нравился... Если бы так говорил Цеплис, это бы ее ничуть не затронуло.
А Саусайс вспомнил, что в день его свадьбь? Цеплис осмелился ехать в своем автомобиле навстречу великолепному свадебному поезду, нарушив тем самым торжественность великой минуты. Не приспело ли теперь время отомстить ему, как поклялся тогда разгневанный Саусайс? «Нет, надо еще обождать, пока не выяснилось, чего он, собственно, от меня хочет. Аустра говорит, эти толстосумы очень хитры. Наверно, так оно и есть. Обманув меня, Нагайнис не постыдился еще и высмеять, нагло заявляя, что я-де развелся бы не с его дочерью, а со своей женой. Так может говорить только
человек, для которого деньги превыше всего! Поэтому и с Цеплисом надо держать ухо востро. Второй раз я уж не позволю себя одурачить. Я уже получил хороший урок». Так подбадривал себя Саусайс, решив превзойти Цеплиса в. хитрости.
— Ты становишься скучным. Надо позвонить Цеп-лису, пригласить его сюда, — Аустра начала злиться. Ей не нравилось, что в ее присутствии мужчина погрузился в свои мысли. Это уже не мужчина, если он впадает в задумчивость, вместо того чтобы все время жаждать ее женственности.
— Мне холодно. Я просто боюсь, как бы не получить возле такой ледяшки насморк. Один лишь спирт еще поддерживает тепло и жизнь! — сострил Саусайс, опоражнивая большую рюмку коньяку. Ему опять стало хорошо, страх перед Цеплисом исчез.
— Не я, а ты устал и раскис. Даже целоваться больше не способен! — отрезала Лустра.
— Сама ты устала, оттого и завела разговор о том, чтобы пригласить сюда Цеплиса!
— Что ты, мальчик! Я бы не устала от пятерых таких, как ты! А Цеплиса я жду, потому что он принесет мне давно обещанное брильянтовое колье.
— Откуда ты знаешь, что именно сегодня? Может быть, он уже подарил его своей жене.
— Ты рассуждаешь по-детски! Много ты брильянтов подарил своей Валентине? Ювелир сказал, что Цеплис взял колье сегодня.
— Ты мою Валентину не трогай, она сама очаровательная драгоценность. Ей хомут не нужен. Брильянты на шею вешают только тем бабам, которые без этого похожи на пугало. Я с такими не связываюсь. Я интересуюсь только женщинами, которые сами истинные брильянты.
— А почему же Цеплис вешает еще брильянты на шею такому брильянту, как я?
— Кто сказал, что ты брильянт?
— Ты же сам сейчас говорил, что интересуешься только истинными брильянтами!
— Я тобой никогда не интересовался! Только стечение обстоятельств и четыре стены кабинета вынуждают меня вместе с тобой ожидать Цеплиса. От нечего делать можно и полюбезничать. Не так уж оно противно!
— Ах ты, бесстыжий! Все-таки Цеплис подарит мне сегодня колье! — Аустра восторгалась обещанным подарком, чтобы не задумываться над наглостью Сау-сайса.
— Почему же он хочет, чтобы я это видел?
— Ему нравятся торжественные церемонии. Тебе придется краснеть оттого, что ты умеешь только пользоваться женщинами и никогда не выказываешь благодарности. У Цеплиса ты бы мог многому поучиться!
— Когда я стану таким же старым и толстым, как он, я тоже буду одарять дамочек брильянтами. Сейчас я могу устроиться иначе. За свои деньги можно получить более реальные ценности, чем блестящие камушки.
— У тебя нет денег, потому ты так говоришь!
— Правда, точь-в-точь как у тебя.
— Зато у меня будут брильянты!
— Ну, знаешь, в таком случае я бы тоже мог заработать брильянты у какой-нибудь старухи! Но я избегаю женщин, из которых сыплется песок. Лучше уж в молодости повеселиться вволю! Тебя вместе с твоими брильянтами закопают точно так же, как и меня без них. А от возни со стариками от тебя уже сейчас пахнет покойницкой!
— Только последний идиот может смешивать аромат тончайших парижских духов с запахом покойницкой!
— А сквозь этот аромат тянет гнилью! Будь ты еще молода и неиспорченна, тебе не понадобились бы парижские духи. Все-таки всего прекраснее пахнет молодое, здоровое тело.
— Иди в пастухи и наслаждайся запахом телят! Ты ничего не смыслишь в современной утонченности!. Наверно, грубая холстина нравится тебе больше шелков?
— Она натуральнее и прочнее.
— Буду я спорить с таким мужланом! — Окончательно обозленная, Аустра вскочила и побежала к телефону звать Цеплиса. Саусайс остался один в каби-
нете. Он не сердился на Аустру, ему просто нравилось ее изводить. Разве эта любовница Цеплиса может требовать от него уважения? Она сама никого не уважает, и не имеет права на уважение. Пусть лучше вызовет своего Цеплиса. Будет интереснее! И Саусайс хватил еще коньяку, чтобы набраться смелости для борьбы с знаменитым дельцом. Кто знает, с каким оружием он нападет? Но Аустра долго не возвращалась, и Саусайсу стало не по себе. Чего доброго еще сбежит, оставив его тут расплачиваться по счету! Тогда неприятности неизбежны — денег-то нет... Однако Аустра через некоторое время вернулась, приведя себя в порядок и обновив стершуюся косметику.
— Теперь ты меня больше не трогай, Цеплис скоро придет, — сказала Аустра. При ее появлении Саусайс весело захлопал в ладоши, и Аустра подумала, что он радуется ее возвращению. Но лейтенант радовался лишь тому, что теперь обойдется без неприятностей при расплате.
— И не подумаю прикасаться к такой размалеванной кукле! Пусть Цеплис целует штукатурку, на то он кирпичный фабрикант.
В этот момент в дверь постучали, Аустра пригласила войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45