Взглянув на взволнованного полковника, он спросил с акцентом, обнаруживавшим в нем иностранца:
— Это ваш окончательный решений, сеньор Морсильо?
— Да, барон фон Эйсберг... я хотел сказать, господин Чичаро... Простите, от волнения я забыл ваше теперешнее имя!
Чичаро остановился, на лице его отразилось крайнее недовольство, челюсти пришли в движение, подбородок вздернулся, как бородка у козла, прихватившего ненароком с сочной травой колючку.
— Дорогой мой полковник, вы не можете запомнить мое теперешнее имя. Извините, но я вынужден вам указать на это, ибо ваша рассеянность в конце концов приведет к серьезным последствиям. Если бы вы читали
иностранные газеты, то понимали бы это. Они там почти все уже раскрыли: и то, что армию генерала Франко обучают бывшие гитлеровские генералы, что в военной промышленности и лабораториях работают немецкие специалисты, что в Испании скрывается немало членов национал-социалистской партии, причем из числа руководящих ее членов. Надо быть осторожней, полковник. Такие оплошности наносят ощутимый вред нашей политике.
Наконец сеньор Чичаро успокоился и подошел к висевшей на стене карте Испании. Синими флажками на ней были обозначены районы действия партизан. Кончиком карандаша сеньор Чичаро коснулся коричневого пятна и надписи «Сьерра-Невада».
— Знаете ли, полковник, мне кажется, ваш план недостаточно продуман, поверьте мне. Во время оккупации я работал в Белоруссии и приобрел большой опыт борьбы с партизанами. Прежде всего следует отдать распоряжение карательным отрядам, чтобы все деревни в районе Сьерра-Невады, оказывающие поддержку партизанам, были сожжены дотла. Мужскую часть населения расстрелять, женщин и детей отправить в концлагеря и также ликвидировать постепенно, без лишнего шума. Против партизан необходимо начать развернутое наступление и безотлагательно. Надо попытаться заманить их в ловушку. Для такого дела понадобятся подходящие люди, у вас ведь кое-что осталось от «голубой дивизии». В боях под Ленинградом эти люди многому научились, у них рука не дрогнет. Ну как вам мое предложение, полковник?
— Неплохая идея. Но, откровенно говоря, весьма хлопотная. Она потребует от нас немалых усилий. Да и вообще, так ли уж серьезно обстоят дела?
— И вы еще сомневаетесь? Эти жучки-точильщики незаметно, но верно подтачивают основы нашего государства!
Полковник Морсильо взял со стола красный карандаш, обвел на карте район Сьерра-Невады, затем перечеркнул крестом селения, оказавшиеся внутри круга.
— Будь по-вашему! В противном случае наша Голубая империя в один прекрасный день падет так же, как пал ваш третий рейх. Я отдам приказ об уничтожении всех деревень. Хотел бы я знать, где после этакой меры проклятые геррильерос будут доставать продовольствие и новое пополнение. У меня имеется еще
одна не менее блестящая идея! Послушайте, сеньор Чичаро! — воскликнул полковник радостно.— Я создам ложные партизанские группы, которые проникнут в лагерь к партизанам и разгромят их.
Сеньор Чичаро встал и протянул полковнику руку:
— Вы гений, любезный полковник. Так прекрасно разбираться в обстановке! Сразу видно: обучаясь у нас, в Германии, вы не теряли времени даром. Мысль великолепная! Однако учтите: необходимо соблюдать строжайшую тайну.
Полковник Морсильо сел за письменный стол и принялся писать приказ. Окончив писать, встал, звякнув шпорами, и позвал адъютанта, который явился тут же, боязливо просунув голову в дверь.
— Приготовь завтрак! Да вино не забудь. Принеси лучшее из лучших, самое старое, какое только есть в гранадских подвалах! Твои начальники должны спрыснуть такой цветок, какой едва ли когда-либо рождала человеческая фантазия. Понял, дурья башка?
— Понял, господин полковник. Разрешите идти?
— Иди!
Весь день дул южный ветер. Горячее дыхание Сахары, перелетев через Гибралтарский пролив, сжигало все на своем пути. Низкорослая горная поросль ощетинила сухие колючки и жалила ноги людей сквозь веревочные подошвы обуви. Продвижение вперед было сопряжено с невероятными усилиями воли. Сделав на берегу ручья короткий привал и утолив жажду, партизаны снова двинулись дальше. Вот уже три дня и три ночи, как они позабыли, что такое сон и отдых. Нужно пройти через ущелья и перешейки, миновать центральную долину Сьерра-Невады, чтобы выйти из окружения. Позади непрестанно грохотала канонада, раздавался короткий сухой треск пулеметов. От разрывов снарядов рушились и осыпались вдали скалы Пико дель Муласен. Казалось, долины стонали от грохота. На пустынных горных склонах вспыхивало пламя и возникали округлые серые дымки, потоки горячего воздуха подымали их вверх, и они причудливо вились между выступами скал. Солдаты полковника Морсильо выполняли приказ своего начальника.
В вечерних сумерках в долине вспыхивало пламя; его красные языки лизали кровли крестьянских лачуг,
пожирая крошечные деревеньки вместе со всеми их обитателями, не успевшими скрыться от врага.
Крестьяне уходили в горы — женщины, мужчины, дети и старики. Они карабкались с одного холма на другой, собирались кучками и угрюмо глядели на опустошительный огонь там, внизу.
У некоторых еще с гражданской войны были припрятаны винтовки, и, хотя патронов было мало, люди все-таки доставали оружие из тайников: оно внушало владельцам одновременно и смелость, и чувство ответственности. Те, у кого было оружие, брали на себя роль руководителей, отдавали распоряжения, организовывали людей, да и сами отправлялись туда, где было всего трудней и опасней. Никогда еще Сьерра-Невада не скрывала столько гонимых и преследуемых. А на преследователей и гонителей с гор обрушивались лавины камней, и немало фалангистов нашло смерть от метко пущенной партизанской пули.
Быстро рос партизанский отряд, руководимый Але-хандро Ортэгой и Макарио Родригесом. Прежде чем принять в отряд новых бойцов, их тщательно проверяли, испытывали, чтобы не затесался среди них чужой. Для новичков приходилось раздобывать оружие. Многие не раз спускались в долину, обыскивали все углы и закоулки, извлекая оттуда спрятанные винтовки. В большинстве же случаев оружие было припрятано здесь же, в расселинах скал.
К вечеру партизанский отряд нашел в горах труднодоступную площадку, откуда можно было обозревать окрестности. Вокруг лагеря выставили часовых, все горные тропы охранял партизанский патруль.
Алехандро и Макарио расположились в прохладной пещере, разожгли костер и принялись обдумывать план дальнейших операций.
Вскоре послышались торопливые шаги. Кто-то приближался к пещере; в сумраке он спотыкался о камни, тропа была узкая, и, задетые ногой, осколки гранита ссыпались по отвесной скале вниз, в долину. Алехандро и Макарио оторвались от карты и переглянулись.
— Кто идет? — раздался у входа в пещеру строгий голос часового.
— Командир патруля Мигуэль Морено. Мне нужно поговорить с командиром отряда. Срочно. Нельзя ли его разбудить?
— Он не спит. Подождите, я доложу.
У входа в пещеру, прикрытого, чтобы не был заметен огонь, плащ-палаткой, показался часовой.
— Товарищ Ортэга, с вами хочет поговорить командир патруля Мигуэль Морено.
— Пусть войдет.
Вошел невысокий человек. Когда он присел к костру и откинул складки просторного шерстяного плаща, стало видно, что это щуплый подросток. От быстрой ходьбы Мигуэль запыхался и, положив винтовку на колени, вытер ладонью мокрый от пота лоб.
— Товарищи командиры, в нескольких километрах от нашего лагеря мы повстречали в горах большой партизанский отряд, выразивший желание присоединиться к нам.
— Почему же ты не привел этих людей сюда, Мигуэль?
— Потому что их много, человек шестьдесят. Все они на мулах и хорошо вооружены.
— Прекрасно, именно такие люди нам нужны.
— Они ни о чем не пожелали говорить, только одно твердят: отведи нас в свой штаб.
— Где ты их оставил?
— Возле нашего патруля, дальше мы их не пустили. Они ждут вас для переговоров.
— Что скажешь, Макарио? — спросил Алехандро у своего заместителя.
Макарио, глядевший на огонь костра, немного подумав, ответил:
— Шестьдесят хорошо вооруженных бойцов... Да, это было бы серьезным пополнением. Смелые, наверное, видавшие виды люди. Понятно их нежелание довериться патрулю... Алехандро, я пойду все улажу.
— Но ведь они заявили, что хотят говорить с самим командиром,— вмешался Мигуэль.
— Ладно уж, пойду сам,— сказал Алехандро Ортэга. Он накинул на плечи плащ, повесил на шею автомат, надел берет.— Посмотрим, что за птицы. Окажутся хорошими парнями, Макарио, возьмем к себе.
— Конечно, товарищ Ортэга. Мне такое решение по душе.
Алехандро и Мигуэль довольно долго спускались по склону под прикрытием темноты. Была глухая ночь, не слышно ни звука. Только где-то внизу, в долине, алели груды горящих углей — все, что осталось от сожженных деревень. В воздухе носился отвратительный запах гари.
Несколько раз им пришлось подняться чуть ли не до самой вершины горы, а затем снова спусться вниз. Но вот за темной еловой порослью замаячила отвесная скала.
— Товарищ Ортэга, мы уже почти у места. Может, мне пойти одному, и пусть их командир сам к вам выйдет.
— Иди, действуй! Так, правда, будет верней. Я подожду у того сломанного дерева, что у края тропы.
Мигуэль скрылся в темноте, Алехандро Ортэга присел на поваленное дерево, отломил веточку и стал ощипывать с нее иголки.
В еловой чаще затрещали сучья. На фоне просвечивавшего меж стволами неба замелькали силуэты людей. Они двигались, то распрямляясь, то припадая к земле. Ортэга протер глаза: что за наваждение, уж не мерещится ли ему? Нет, это приближались люди. Шаги послышались совсем близко. Возле высокой скалы, за которой недавно исчез Мигуэль, посыпались вниз мелкие камешки. Что-то странное происходило там, в темноте, словно возня какая-то или борьба. Внезапно тишину прорезал звонкий крик Мигуэля Морено:
— Назад! Товарищ командир, назад! Патруль перебит...
Короткая автоматная очередь прервала крик. Алехандро схватился за автомат, но в тот же момент его окружили вооруженные люди. Сильные руки сдавили горло, потом удар по голове, и все: горы, долина, ели и движущиеся фигуры людей — все погрузилось во тьму, потеряло реальность и смысл.
Постепенно к нему возвращалось сознание, хотя еще долго он не мог осмыслить происшедшее. Он лежал в тесном помещении, напоминавшем гроб, на глиняном смердящем полу. В углу в куче прелой соломы возились крысы. Высоко на стене, почти у самого потолка, вырисовывалось продолговатое отверстие, забранное железной решеткой.
«Тюрьма! — понял Алехандро. Понемногу он стал припоминать случившееся.— Негодяи!»
Щелкнул ключ. Взвизгнули ржавые дверные петли. В дверном проеме показались два вооруженных человека.
— Встать! На допрос! — раздался резкий голос.
Алехандро с трудом поднялся, голова болела и кружилась. Казалось, горло все еще сжимают железные пальцы, схватившие его ночью.
— Живей! — прокричал все тот же резкий голос. Алехандро попытался ускорить шаг. Они миновали
один за другим несколько коридоров, поднялись по лестнице и наконец остановились у хорошо освещенного входа.
— Господин полковник, позвольте войти? — чуть приоткрыв дверь, подобострастно спросил конвоир.
Ответом был небрежный взмах руки. Дверь распахнулась, и Алехандро подтолкнули в просторную светлую комнату.
За письменным столом сидел длинный костлявый человек в офицерской форме фалангистов. На горбатом носу блестели очки с толстыми стеклами. Под круто нависшим лбом беспокойно бегали глубоко посаженные черные глаза. На столе лежали револьвер и плеть.
Уткнувшись толстой мордой в передние лапы, под столом дремал рыжий лохматый пес; он недоверчиво наблюдал за вошедшими. С появлением Алехандро пес поднял голову, втянул широкими ноздрями воздух, лениво зевнув, снова уткнулся мордой в лапы.
— Садитесь, сеньор Алехандро! — произнес фалангист и показал рукой на стул по другую сторону стола.— Будем знакомы, полковник Морсильо.
В ожидании приветствия он протянул руку, но Алехандро сделал вид, что не замечает ее. Он сел на стул и спокойно взглянул на полковника, лицо которого, желтое, изборожденное морщинами, напоминало пожухлый капустный лист.
— Известно ли вам, что весь ваш отряд сегодня ночью захвачен нами? Все, до единого человека... Это сделали мои партизаны,— полковник криво усмехнулся и продолжал: — Ну как, понравились они вам? Молодцы, не так ли?
Алехандро вздрогнул. Неужели правда? Все схвачены! Нет, нет, быть этого не может! Он старался казаться спокойным, но чувствовал, как нервно задергалось его лицо, а пот стал заливать глаза. Стиснув зубы, чтобы не закричать, он прикрыл ладонью глаза. Почему он не умер? Ведь мог же умереть только он один и спасти жизнь других?
Полковник до изучающее глядел на Алехандро.
— Вот так оно и выходит, если люди намереваются прошибить стену лбом. Скажите, сеньор Ортэга, разве в Испании так уж плохо живется? Зачем же добровольно совать голову в петлю? Что молчите? Мне вы можете довериться смело. Нас здесь никто не услышит, бояться нечего. Я жду.
Голос полковника был мягок и приветлив, но Алехандро все молчал. Наконец с трудом выдавил из себя:
— Не понимаю, зачем вы меня об этом спрашиваете. О моих взглядах и убеждениях свидетельствуют мои дела.
— Однако взгляды меняются. Я тоже когда-то был убежденным республиканцем, а теперь...
— Стали палачом республиканцев,— подхватил Алехандро.
— Вы возбуждены и говорите необдуманно. Сейчас решается вопрос о вашей жизни,— жестко произнес полковник.— Понятно ли вам, что выход...
— Всего один,— прервал его Ортэга.— Меня расстреляют, я к этому готов. ->
— Есть еще и другой выход — в том случае, если вы дадите обещание быть нам полезным... То есть полезным своей родине, а разве есть более высокие цели? Вас не устраивает существующее положение вещей, так помогите нам.
— В чем? Грабить крестьян, жечь села, душить всякую свободную мысль, притеснять миллионы людей ради интересов и благополучия горстки...
— Но разве это происходит только в Испании? — прервал полковник Ортэгу.— Так везде. Так было, и так будет. Это закон истории. Но вы рассчитываете на чудеса, вам кажется, что генерала Франко можно свергнуть. Знаю, так думают многие из вас, жителей Пиренейского полуострова. Дурачье! Нас ведь поддерживает столько государств! И это естественно, зачем бы они стали поступать иначе? Они же не слепцы вроде вас. Где они найдут столько богатств — такие месторождения свинца, ртути... А высококачественная руда? А целые заросли пробкового дерева? Апельсины, оливки, вина, подобные нашим...
Иностранные компании получают эти богатства, что совершенно естественно, потому что они поддерживают нашу политику. И волки сыты, и овцы целы. И не только целы, у них даже вырастают рога, которые могут до смерти забодать.
310
— Эти овцы по своей овечьей глупости надеются со временем забодать всю Европу и Латинскую Америку,— добавил Алехандро.
— А вы хорошо разбираетесь в политике. Потому-то я с вами и миндальничаю здесь...
— Хорошо разбираться — не значит поддерживать.
— Англия и Америка относятся к нам с пониманием и поддерживают нас. Генерал Франко их вполне устраивает. А с установлением республики все достояние страны перейдет в руки народа, чего эти государства не могут допустить, потому что потеряют принадлежащие им концессии. Нельзя сказать, чтобы наши порядки не нравились, просто иногда они делают вид, что это так. Откровенно говоря, они даже в чем-то завидуют нам. Франция? Она помогает нам ничуть не меньше. Благодаря ее политике невмешательства мы победили в гражданской войне. Следовательно, все против вас, а вы — против всех. Люди со здравым смыслом видят наше настоящее и наше будущее именно таким, как я изобразил. Итак, предлагаю вам сотрудничество, а именно: мы хотели бы с вашей помощью очистить провинцию от партизан. За наградой дело не станет. Вы будете жить не хуже самых знатных и богатых людей Испании.
— Есть две Франции, две Америки, две Англии,— Алехандро старался говорить сдержанно.— Испании тоже существует две: мы и вы — народ и угнетатели. Но вам не удастся победить народ. Честных испанцев с души воротит от вашего золота. На нем кровь и пот испанского народа...
— Молчать, мерзавец! — рявкнул полковник. Собака вскочила, злобно ощерившись, готовая защищать своего хозяина.
Удар хлыста рассек воздух. Петля, как пиявка, обвилась вокруг шеи Алехандро. Он рванулся и схватил стул. Но в руку вонзились острые собачьи клыки.
Приоткрытая боковая дверь распахнулась, и на пороге появилась плотная фигура плешивого фон Эйсберга.
— Сеньор Чичаро! — крикнул разгневанный полковник.— Я не желаю больше вести разговор со скалами Сьерра-Невады!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Это ваш окончательный решений, сеньор Морсильо?
— Да, барон фон Эйсберг... я хотел сказать, господин Чичаро... Простите, от волнения я забыл ваше теперешнее имя!
Чичаро остановился, на лице его отразилось крайнее недовольство, челюсти пришли в движение, подбородок вздернулся, как бородка у козла, прихватившего ненароком с сочной травой колючку.
— Дорогой мой полковник, вы не можете запомнить мое теперешнее имя. Извините, но я вынужден вам указать на это, ибо ваша рассеянность в конце концов приведет к серьезным последствиям. Если бы вы читали
иностранные газеты, то понимали бы это. Они там почти все уже раскрыли: и то, что армию генерала Франко обучают бывшие гитлеровские генералы, что в военной промышленности и лабораториях работают немецкие специалисты, что в Испании скрывается немало членов национал-социалистской партии, причем из числа руководящих ее членов. Надо быть осторожней, полковник. Такие оплошности наносят ощутимый вред нашей политике.
Наконец сеньор Чичаро успокоился и подошел к висевшей на стене карте Испании. Синими флажками на ней были обозначены районы действия партизан. Кончиком карандаша сеньор Чичаро коснулся коричневого пятна и надписи «Сьерра-Невада».
— Знаете ли, полковник, мне кажется, ваш план недостаточно продуман, поверьте мне. Во время оккупации я работал в Белоруссии и приобрел большой опыт борьбы с партизанами. Прежде всего следует отдать распоряжение карательным отрядам, чтобы все деревни в районе Сьерра-Невады, оказывающие поддержку партизанам, были сожжены дотла. Мужскую часть населения расстрелять, женщин и детей отправить в концлагеря и также ликвидировать постепенно, без лишнего шума. Против партизан необходимо начать развернутое наступление и безотлагательно. Надо попытаться заманить их в ловушку. Для такого дела понадобятся подходящие люди, у вас ведь кое-что осталось от «голубой дивизии». В боях под Ленинградом эти люди многому научились, у них рука не дрогнет. Ну как вам мое предложение, полковник?
— Неплохая идея. Но, откровенно говоря, весьма хлопотная. Она потребует от нас немалых усилий. Да и вообще, так ли уж серьезно обстоят дела?
— И вы еще сомневаетесь? Эти жучки-точильщики незаметно, но верно подтачивают основы нашего государства!
Полковник Морсильо взял со стола красный карандаш, обвел на карте район Сьерра-Невады, затем перечеркнул крестом селения, оказавшиеся внутри круга.
— Будь по-вашему! В противном случае наша Голубая империя в один прекрасный день падет так же, как пал ваш третий рейх. Я отдам приказ об уничтожении всех деревень. Хотел бы я знать, где после этакой меры проклятые геррильерос будут доставать продовольствие и новое пополнение. У меня имеется еще
одна не менее блестящая идея! Послушайте, сеньор Чичаро! — воскликнул полковник радостно.— Я создам ложные партизанские группы, которые проникнут в лагерь к партизанам и разгромят их.
Сеньор Чичаро встал и протянул полковнику руку:
— Вы гений, любезный полковник. Так прекрасно разбираться в обстановке! Сразу видно: обучаясь у нас, в Германии, вы не теряли времени даром. Мысль великолепная! Однако учтите: необходимо соблюдать строжайшую тайну.
Полковник Морсильо сел за письменный стол и принялся писать приказ. Окончив писать, встал, звякнув шпорами, и позвал адъютанта, который явился тут же, боязливо просунув голову в дверь.
— Приготовь завтрак! Да вино не забудь. Принеси лучшее из лучших, самое старое, какое только есть в гранадских подвалах! Твои начальники должны спрыснуть такой цветок, какой едва ли когда-либо рождала человеческая фантазия. Понял, дурья башка?
— Понял, господин полковник. Разрешите идти?
— Иди!
Весь день дул южный ветер. Горячее дыхание Сахары, перелетев через Гибралтарский пролив, сжигало все на своем пути. Низкорослая горная поросль ощетинила сухие колючки и жалила ноги людей сквозь веревочные подошвы обуви. Продвижение вперед было сопряжено с невероятными усилиями воли. Сделав на берегу ручья короткий привал и утолив жажду, партизаны снова двинулись дальше. Вот уже три дня и три ночи, как они позабыли, что такое сон и отдых. Нужно пройти через ущелья и перешейки, миновать центральную долину Сьерра-Невады, чтобы выйти из окружения. Позади непрестанно грохотала канонада, раздавался короткий сухой треск пулеметов. От разрывов снарядов рушились и осыпались вдали скалы Пико дель Муласен. Казалось, долины стонали от грохота. На пустынных горных склонах вспыхивало пламя и возникали округлые серые дымки, потоки горячего воздуха подымали их вверх, и они причудливо вились между выступами скал. Солдаты полковника Морсильо выполняли приказ своего начальника.
В вечерних сумерках в долине вспыхивало пламя; его красные языки лизали кровли крестьянских лачуг,
пожирая крошечные деревеньки вместе со всеми их обитателями, не успевшими скрыться от врага.
Крестьяне уходили в горы — женщины, мужчины, дети и старики. Они карабкались с одного холма на другой, собирались кучками и угрюмо глядели на опустошительный огонь там, внизу.
У некоторых еще с гражданской войны были припрятаны винтовки, и, хотя патронов было мало, люди все-таки доставали оружие из тайников: оно внушало владельцам одновременно и смелость, и чувство ответственности. Те, у кого было оружие, брали на себя роль руководителей, отдавали распоряжения, организовывали людей, да и сами отправлялись туда, где было всего трудней и опасней. Никогда еще Сьерра-Невада не скрывала столько гонимых и преследуемых. А на преследователей и гонителей с гор обрушивались лавины камней, и немало фалангистов нашло смерть от метко пущенной партизанской пули.
Быстро рос партизанский отряд, руководимый Але-хандро Ортэгой и Макарио Родригесом. Прежде чем принять в отряд новых бойцов, их тщательно проверяли, испытывали, чтобы не затесался среди них чужой. Для новичков приходилось раздобывать оружие. Многие не раз спускались в долину, обыскивали все углы и закоулки, извлекая оттуда спрятанные винтовки. В большинстве же случаев оружие было припрятано здесь же, в расселинах скал.
К вечеру партизанский отряд нашел в горах труднодоступную площадку, откуда можно было обозревать окрестности. Вокруг лагеря выставили часовых, все горные тропы охранял партизанский патруль.
Алехандро и Макарио расположились в прохладной пещере, разожгли костер и принялись обдумывать план дальнейших операций.
Вскоре послышались торопливые шаги. Кто-то приближался к пещере; в сумраке он спотыкался о камни, тропа была узкая, и, задетые ногой, осколки гранита ссыпались по отвесной скале вниз, в долину. Алехандро и Макарио оторвались от карты и переглянулись.
— Кто идет? — раздался у входа в пещеру строгий голос часового.
— Командир патруля Мигуэль Морено. Мне нужно поговорить с командиром отряда. Срочно. Нельзя ли его разбудить?
— Он не спит. Подождите, я доложу.
У входа в пещеру, прикрытого, чтобы не был заметен огонь, плащ-палаткой, показался часовой.
— Товарищ Ортэга, с вами хочет поговорить командир патруля Мигуэль Морено.
— Пусть войдет.
Вошел невысокий человек. Когда он присел к костру и откинул складки просторного шерстяного плаща, стало видно, что это щуплый подросток. От быстрой ходьбы Мигуэль запыхался и, положив винтовку на колени, вытер ладонью мокрый от пота лоб.
— Товарищи командиры, в нескольких километрах от нашего лагеря мы повстречали в горах большой партизанский отряд, выразивший желание присоединиться к нам.
— Почему же ты не привел этих людей сюда, Мигуэль?
— Потому что их много, человек шестьдесят. Все они на мулах и хорошо вооружены.
— Прекрасно, именно такие люди нам нужны.
— Они ни о чем не пожелали говорить, только одно твердят: отведи нас в свой штаб.
— Где ты их оставил?
— Возле нашего патруля, дальше мы их не пустили. Они ждут вас для переговоров.
— Что скажешь, Макарио? — спросил Алехандро у своего заместителя.
Макарио, глядевший на огонь костра, немного подумав, ответил:
— Шестьдесят хорошо вооруженных бойцов... Да, это было бы серьезным пополнением. Смелые, наверное, видавшие виды люди. Понятно их нежелание довериться патрулю... Алехандро, я пойду все улажу.
— Но ведь они заявили, что хотят говорить с самим командиром,— вмешался Мигуэль.
— Ладно уж, пойду сам,— сказал Алехандро Ортэга. Он накинул на плечи плащ, повесил на шею автомат, надел берет.— Посмотрим, что за птицы. Окажутся хорошими парнями, Макарио, возьмем к себе.
— Конечно, товарищ Ортэга. Мне такое решение по душе.
Алехандро и Мигуэль довольно долго спускались по склону под прикрытием темноты. Была глухая ночь, не слышно ни звука. Только где-то внизу, в долине, алели груды горящих углей — все, что осталось от сожженных деревень. В воздухе носился отвратительный запах гари.
Несколько раз им пришлось подняться чуть ли не до самой вершины горы, а затем снова спусться вниз. Но вот за темной еловой порослью замаячила отвесная скала.
— Товарищ Ортэга, мы уже почти у места. Может, мне пойти одному, и пусть их командир сам к вам выйдет.
— Иди, действуй! Так, правда, будет верней. Я подожду у того сломанного дерева, что у края тропы.
Мигуэль скрылся в темноте, Алехандро Ортэга присел на поваленное дерево, отломил веточку и стал ощипывать с нее иголки.
В еловой чаще затрещали сучья. На фоне просвечивавшего меж стволами неба замелькали силуэты людей. Они двигались, то распрямляясь, то припадая к земле. Ортэга протер глаза: что за наваждение, уж не мерещится ли ему? Нет, это приближались люди. Шаги послышались совсем близко. Возле высокой скалы, за которой недавно исчез Мигуэль, посыпались вниз мелкие камешки. Что-то странное происходило там, в темноте, словно возня какая-то или борьба. Внезапно тишину прорезал звонкий крик Мигуэля Морено:
— Назад! Товарищ командир, назад! Патруль перебит...
Короткая автоматная очередь прервала крик. Алехандро схватился за автомат, но в тот же момент его окружили вооруженные люди. Сильные руки сдавили горло, потом удар по голове, и все: горы, долина, ели и движущиеся фигуры людей — все погрузилось во тьму, потеряло реальность и смысл.
Постепенно к нему возвращалось сознание, хотя еще долго он не мог осмыслить происшедшее. Он лежал в тесном помещении, напоминавшем гроб, на глиняном смердящем полу. В углу в куче прелой соломы возились крысы. Высоко на стене, почти у самого потолка, вырисовывалось продолговатое отверстие, забранное железной решеткой.
«Тюрьма! — понял Алехандро. Понемногу он стал припоминать случившееся.— Негодяи!»
Щелкнул ключ. Взвизгнули ржавые дверные петли. В дверном проеме показались два вооруженных человека.
— Встать! На допрос! — раздался резкий голос.
Алехандро с трудом поднялся, голова болела и кружилась. Казалось, горло все еще сжимают железные пальцы, схватившие его ночью.
— Живей! — прокричал все тот же резкий голос. Алехандро попытался ускорить шаг. Они миновали
один за другим несколько коридоров, поднялись по лестнице и наконец остановились у хорошо освещенного входа.
— Господин полковник, позвольте войти? — чуть приоткрыв дверь, подобострастно спросил конвоир.
Ответом был небрежный взмах руки. Дверь распахнулась, и Алехандро подтолкнули в просторную светлую комнату.
За письменным столом сидел длинный костлявый человек в офицерской форме фалангистов. На горбатом носу блестели очки с толстыми стеклами. Под круто нависшим лбом беспокойно бегали глубоко посаженные черные глаза. На столе лежали револьвер и плеть.
Уткнувшись толстой мордой в передние лапы, под столом дремал рыжий лохматый пес; он недоверчиво наблюдал за вошедшими. С появлением Алехандро пес поднял голову, втянул широкими ноздрями воздух, лениво зевнув, снова уткнулся мордой в лапы.
— Садитесь, сеньор Алехандро! — произнес фалангист и показал рукой на стул по другую сторону стола.— Будем знакомы, полковник Морсильо.
В ожидании приветствия он протянул руку, но Алехандро сделал вид, что не замечает ее. Он сел на стул и спокойно взглянул на полковника, лицо которого, желтое, изборожденное морщинами, напоминало пожухлый капустный лист.
— Известно ли вам, что весь ваш отряд сегодня ночью захвачен нами? Все, до единого человека... Это сделали мои партизаны,— полковник криво усмехнулся и продолжал: — Ну как, понравились они вам? Молодцы, не так ли?
Алехандро вздрогнул. Неужели правда? Все схвачены! Нет, нет, быть этого не может! Он старался казаться спокойным, но чувствовал, как нервно задергалось его лицо, а пот стал заливать глаза. Стиснув зубы, чтобы не закричать, он прикрыл ладонью глаза. Почему он не умер? Ведь мог же умереть только он один и спасти жизнь других?
Полковник до изучающее глядел на Алехандро.
— Вот так оно и выходит, если люди намереваются прошибить стену лбом. Скажите, сеньор Ортэга, разве в Испании так уж плохо живется? Зачем же добровольно совать голову в петлю? Что молчите? Мне вы можете довериться смело. Нас здесь никто не услышит, бояться нечего. Я жду.
Голос полковника был мягок и приветлив, но Алехандро все молчал. Наконец с трудом выдавил из себя:
— Не понимаю, зачем вы меня об этом спрашиваете. О моих взглядах и убеждениях свидетельствуют мои дела.
— Однако взгляды меняются. Я тоже когда-то был убежденным республиканцем, а теперь...
— Стали палачом республиканцев,— подхватил Алехандро.
— Вы возбуждены и говорите необдуманно. Сейчас решается вопрос о вашей жизни,— жестко произнес полковник.— Понятно ли вам, что выход...
— Всего один,— прервал его Ортэга.— Меня расстреляют, я к этому готов. ->
— Есть еще и другой выход — в том случае, если вы дадите обещание быть нам полезным... То есть полезным своей родине, а разве есть более высокие цели? Вас не устраивает существующее положение вещей, так помогите нам.
— В чем? Грабить крестьян, жечь села, душить всякую свободную мысль, притеснять миллионы людей ради интересов и благополучия горстки...
— Но разве это происходит только в Испании? — прервал полковник Ортэгу.— Так везде. Так было, и так будет. Это закон истории. Но вы рассчитываете на чудеса, вам кажется, что генерала Франко можно свергнуть. Знаю, так думают многие из вас, жителей Пиренейского полуострова. Дурачье! Нас ведь поддерживает столько государств! И это естественно, зачем бы они стали поступать иначе? Они же не слепцы вроде вас. Где они найдут столько богатств — такие месторождения свинца, ртути... А высококачественная руда? А целые заросли пробкового дерева? Апельсины, оливки, вина, подобные нашим...
Иностранные компании получают эти богатства, что совершенно естественно, потому что они поддерживают нашу политику. И волки сыты, и овцы целы. И не только целы, у них даже вырастают рога, которые могут до смерти забодать.
310
— Эти овцы по своей овечьей глупости надеются со временем забодать всю Европу и Латинскую Америку,— добавил Алехандро.
— А вы хорошо разбираетесь в политике. Потому-то я с вами и миндальничаю здесь...
— Хорошо разбираться — не значит поддерживать.
— Англия и Америка относятся к нам с пониманием и поддерживают нас. Генерал Франко их вполне устраивает. А с установлением республики все достояние страны перейдет в руки народа, чего эти государства не могут допустить, потому что потеряют принадлежащие им концессии. Нельзя сказать, чтобы наши порядки не нравились, просто иногда они делают вид, что это так. Откровенно говоря, они даже в чем-то завидуют нам. Франция? Она помогает нам ничуть не меньше. Благодаря ее политике невмешательства мы победили в гражданской войне. Следовательно, все против вас, а вы — против всех. Люди со здравым смыслом видят наше настоящее и наше будущее именно таким, как я изобразил. Итак, предлагаю вам сотрудничество, а именно: мы хотели бы с вашей помощью очистить провинцию от партизан. За наградой дело не станет. Вы будете жить не хуже самых знатных и богатых людей Испании.
— Есть две Франции, две Америки, две Англии,— Алехандро старался говорить сдержанно.— Испании тоже существует две: мы и вы — народ и угнетатели. Но вам не удастся победить народ. Честных испанцев с души воротит от вашего золота. На нем кровь и пот испанского народа...
— Молчать, мерзавец! — рявкнул полковник. Собака вскочила, злобно ощерившись, готовая защищать своего хозяина.
Удар хлыста рассек воздух. Петля, как пиявка, обвилась вокруг шеи Алехандро. Он рванулся и схватил стул. Но в руку вонзились острые собачьи клыки.
Приоткрытая боковая дверь распахнулась, и на пороге появилась плотная фигура плешивого фон Эйсберга.
— Сеньор Чичаро! — крикнул разгневанный полковник.— Я не желаю больше вести разговор со скалами Сьерра-Невады!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76