- Нет!
- Тогда, еще раз извините, но не смогли бы Вы проехать с нами в участок. Мы должны взять с Вас объяснение и составить протокол. Это не займет много времени. Потом наша машина доставит Вас обратно в госпиталь.
- Да, извольте.
- Еще один небольшой вопрос. Вам нужен переводчик? Я так вижу, Вы неплохо говорите по-итальянски?
- Да, мне нужен переводчик.
В полицейском участке в присутствии переводчика, который с горем пополам переводил мне вопросы, а скорее я ему помогал переводить мои ответы, пробыл около двух часов. Я рассказал все, что можно было рассказать, упустив наши приключения на Мадейре и посещение виллы «buona vicinata». Все было запротоколировано и мной подписано. В конце нашей беседы сочувствующий мне служитель фемиды сказал, что, к сожалению, у signora Francescа Bellini не осталось никаких родственников. Отец и мать умерли, и они похоронены на кладбище недалеко от Неаполя. Тетка тоже умерла, не оставив потомства. Поэтому он поинтересовался, буду ли я принимать участие в захоронении signora.
- Да, конечно! Я хотел бы, конечно, чтобы мне помогли с организацией, поскольку я иностранец и мне тяжело ориентироваться в традициях, но расходы я могу взять на себя.
- Не беспокойтесь. Всю организацию похорон и расходы возьмет на себя Итальянская Республика. И еще, Вы не знаете, имелась ли у signora Francescа Bellini какая-нибудь собственность?
- Да, насколько мне известно, у нее были в собственности апартаменты в Фуншале и автомобиль.
- Ясно, мы займемся этим вопросом и свяжемся с нотариальными конторами, возможно у нее имеется завещание на имущество. Да, вот что! Ее вещи! Возьмите все, что Вам дорого!
- Спасибо.
- Мы свяжемся с Вами и сообщим, когда и где состоятся похороны. А сейчас Вас отвезут, как и просили в госпиталь. Примите мои соболезнования. Да поможет Вам Господь! - он перекрестился слева направо, потом вызвал подчиненного и попросил его доставить меня по назначению. Тот, взяв под козырек, посмотрел на меня, ожидая, когда я встану и пройду за ним. Я встал, пожал протянутую руку моего недавнего собеседника и, получив от него пожелания крепиться, вышел вслед за ожидавшим карабинером.
Где-то в глубине души было приятно ощущать участие ко мне каждого итальянца, с которым я столкнулся в тот день. Их соболезнования были искренними, их желание облегчить мое горе - настоящим. Они все излучали неподдельные человеческие чувства. Мы русские отвыкли от этих пережитков социализма. А возможно ли сегодня такое у нас, в любимой стране?! Боже! Что случилось с нашим человеком?! Почему кругом бюрократия и цинизм, жадность наживы и безразличие к судьбе ближнего!? Люди! Опомнитесь! Мы же все люди и не застрахованы от несчастий! Давайте сочувствовать друг другу.
В госпитале результатов вскрытия я прождал недолго. Приблизительно через час ко мне вышел патологоанатом, мужчина средних лет, уставший и печальный, он отдал копию акта вскрытия. Зачем мне он был нужен, сказать трудно. Скорее всего, я просто старался что-то делать и занимать свой мозг работой. А может мне совсем не хотелось идти в пустой номер отеля, где я провел столько прекрасных часов с Франческой. Возможно, я боялся вдохнуть ее запах, витавший в комнате, увидеть ее вещи. Косметику, лежащую на комоде. Зубную щетку, торчащую из стакана и обнимающуюся с моей. Брошенные на подушку голубые джинсы, не потерявшие еще форму ее ног. Но я, конечно, знал, что рано или поздно мне это предстоит.
Оставаться в коридоре еще не имело никакого смысла, да и персонал косо посматривал на меня. Поэтому, как я ни откладывал свое возвращение, но взял себя в руки встал и направился к выходу.
- Signor, Lei ha dimenticato la borsa, (Вы забыли сумку) – окликнул меня приятный женский голос. Я повернулся. Ко мне навстречу шла молоденькая девушка, по всей видимости, медсестра, потому что была в форме госпиталя, но не во врачебном халате, да и молода была для врача. Она мило улыбалась мне, протягивая бумажный пакет с покупками, сделанными Франческой и отданный сначала карабинеру, а потом вложенный в мои руки какой-то заботливой женщиной.
- Grazie! - я взял из ее рук пакет и, собрался было уже развернуться и уйти, но девушка задержала меня.
- Signor avvocato, я понимаю, что это звучит немного странно, но я должна Вам передать привет от signora Francescа, - я остановился. Ее слова резанули острой бритвой мое раненое сердце, а она продолжила. – Со мной бывают некоторые странности. Иногда я слышу послания от недавно умерших людей. Не подумайте, что говорите с ненормальной. Я вполне нормальна, в общепринятом понимании этого слова. Просто обладаю странными способностями слышать послания параллельного мира. ОНИ, ушедшие из нашего мира, в первое время еще не ушли далеко и всегда хотят успокоить оставшихся на земле близких людей. Чем сильнее они хотят это сделать, тем лучше я их слышу. Смертельно раненная девушка, которую доставили сегодня, сказала мне, что ее зовут Франческа, она попросила найти Вас и сказать, что у нее все хорошо, она Вас любит, и будет любить всегда. Еще она сказала, что будет приходить к Вам, как и обещала.
- А Вы можете с ними разговаривать? Они могут Вас слышать? – спросил я, не особенно поверив ее словам.
- Конечно! Они слышат и меня и Вас! Они видят все, что происходит после их ухода. Signora Francescа видела, что с Вами происходит, и именно поэтому она нашла меня. Вы можете с ней говорить, она все слышит!
- Mille grazie! – я пожал ее загорелую ручку, контрастирующую с белым халатиком, и зашагал к выходу, а она так и осталась стоять в коридоре, провожая меня взглядом пока не скрылся за дверями лифта. Кто она? И можно ли ей верить? Скорее всего – нет. Просто девушка меня пожалела. Наверное, она считает, что ее сказки об общении с умершими успокаивают таких, как я. Пожалела. Я жалок? Ну и пусть! Какое мне дело до всех?! Я потерял смысл жизни! Для чего мне теперь жить?! Может рвануть к моей родной?
- Спасибо тебе, солнышко мое, что даже сейчас заботишься обо мне!
В отель я вернулся под утро. Мне страшно было оставаться с собой наедине, поэтому я долго и бесцельно бродил по полупустынным улицам Неаполя. Вид людей, спешащих домой, либо на работу, для которых мое горе было неизвестно, успокаивал меня. Чужие дома, в окнах которых кое-где горел свет, не навивали на меня тоски, а наоборот, их тихое семейное благополучие взращивало во мне ростки надежды на будущее, желания дожить с достоинством отведенное мне время. Думая о своей жизни и заглядывая в окна к неаполитанцам, я убедил себя, что смерти дорогих мне людей не должны быть напрасными, мне приказано жить долго.
Набродившись до состояния когда уже не чувствуешь ног, а язык готов положить на плечо, я поймал такси и вернулся в отель. В холле отеля, в кресле, сидя спала Вика.
- Signora ждет Вас с вечера, - кивнув в ее сторону, сказал мне дежурный администратор.
Услышав слова молодого человека, Вика открыла глаза и сонно посмотрела на меня.
- Где Вы были? Я искала вас целый день. Нам же завтра с утра ехать в аэропорт.
- Извини, Вика, но я завтра никуда не лечу.
- Почему?! А Франческа? Где она? Уже спит?
- … Франчески… больше нет…
Она вздрогнула и уже внимательно посмотрела на меня и, видимо, заметив, насколько я измучен, а присмотревшись еще внимательней к моей одежде, увидев на ней и засохшую кровь, сильно испугалась.
- Метр! Что случилось?! – в ее голосу я услышал неподдельную тревогу, страх за меня и боязнь услышать правду.
- Мы гуляли по городу…, неизвестные из автомата расстреляли Франческу. Они целились не в нее…, но она закрыла меня своим телом. Я из госпиталя… Вика, я устал и ужасно хочу принять горизонтальное положение.
Вика вскочила с кресла и подбежала ко мне. Взяв меня под руку, она довела меня до лифта. Мы поднялись на наш этаж и прошли в теперь уже только мой номер. Я чувствовал, что девушка искренне расстроена и сопереживает мне. Но отчего-то ее чувства не вызвали у меня никакой благодарности. Скорее всего, это было потому, что я знал, что все несчастья у нас от страшного желания, воплощенного ею в жизнь! Воплощенного не смотря ни на что, ни на какие трудности и препятствия, сопротивления врагов и уговоры друзей.
- Вика, спасибо. Извини, я очень устал и хочу остаться один.
- Да, я понимаю. Отдыхайте и не думайте об отлете. Мы никуда не летим.
- Спасибо, я готов буду полететь после похорон. Следователь сказал, что он сообщит о дне погребения, скорее всего это будет через два дня.
- Я буду рядом, если ты не против, - она пожала мне руку и вышла из комнаты.
Я остался один, совсем один. Мы всегда и везде одни. Мы – вселенные в бесконечном космосе. Вращаем звезды вокруг себя, своего центра. Живем ради них, ради себя. Есть только мы и наши планетарные системы. Только они зависят друг от друга, только они помогают друг другу, только они дороги нам. Только наши звезды светят нам. А рядом, в миллиарде световых лет, вращаются такие же вселенные, как и мы. Они так же излучают свет, так же вращают свои созвездия. Наблюдая за ними со стороны, нам кажется, что космос это не только мы, он бесконечен. Благодаря их иногда тусклому, иногда яркому сиянию мы не чувствуем себя одинокими в черном и страшном мире, мы знаем, что не одни, таких как мы много и от этого не очень страшно существовать. Но вот ближняя и знакомая вселенная взрывается, озаряя нас ярким, но последним светом. И наступает кромешная тьма. Нет больше привычных подмигиваний сотнями звезд. Есть только мрак и пустота. И космос становится большой черной дырой.
Все в номере напоминало о недавнем пребывании Франчески. На кровати и вправду валялись ее джинсы, она спешила в тот день и, примерив их, передумала одевать, поэтому небрежно бросила, чтоб убрать вечером. Но вечера не оказалось. Пройдя в ванную, я посмотрел на трусики, висевшие на сушилке и постиранные прошлым вечером. На умывальнике лежала ее косметика, кремы, жидкость для снятия лака. Ее зубная щетка стояла рядом с моей.
Одиночество. Чувство жалости к себе? Горе утраты любимого мной человека. Конечно! Все это соединилось в моей душе. Но я испытывал еще и большее чувство. Одиночество, жалость, горе, - это обычные состояния, изведанные миллионами людей, описанные и понятные всем. Мной завладело другое, более сильное чувство. Я будто бы остался один против всего мира. Мира, не привычного для нас с детства, в котором мы растем, живем и умираем. А мира неизведанного, нового, пугающего, своей непонятностью. После смерти Мироноффа, я почти поверил в его диагноз и отнесся к его словам несколько легкомысленно. Да и как можно верить в сказки! Однако после ухода Франчески его слова уже не казались мне бредом больного человека! Возможно, он был прав?! Тогда законы природы, о которых мы не знаем и не догадываемся, вершатся! Сколько их, которых мы не знаем?! Есть ли наука, которая способна их открыть и закрепить на листе бумаги, чтоб мы могли знать их и учитывать в своей жизни! Почему наши головастики-ученые открывали законы физики и химии, писали законы юриспруденции, но ни один не открыл и не написал законы жизни!? А ведь они нужнее! По ним мы живем! Не по первому закону термодинамики или закону о банкротстве! Эти законы вторичны! Первично существо, сущность всего сущего! Первичны божественные законы, если так понятнее.
Я вернулся из ванной в комнату. На комоде стоял бумажный пакет с купленными Франческой сувенирами. Взяв его и высыпав содержимое на кровать, я стал перебирать покупки. Вот мой подарок. Изящная картонная коробочка. Внутри галстук, прекрасный черный шелковый галстук, тот, что мне понравился, но стоил сумасшедших денег. Она все же его купила! Я достал его из коробки и поднес к лицу. Милая, я люблю тебя! Когда галстук оказался вновь в коробке на нем появились мокрые пятна от слез. Вот бутылка с кремообразной желтого цвета лимончеллой. Рядом сверкающий фольгой пакет настоящего дорогого кофе неаполитанской обжарки, даже сквозь вакуумную упаковку проникал запах бодрящего напитка. Вот всякие безделушки: магнитики, открытки с видами побережья, зажигалки. Все это она собиралась раздать на работе всем и каждому. Отдельно лежал сверток, красиво упакованный детский девичий костюмчик, его она собиралась подарить соседке по дому – семилетней чудо девчушке. Я сложил все покупки обратно в пакет, кроме галстука, он остался лежать на кровати, и вернул пакет на прежнее место, на комод. Потом аккуратно сложил джинсы Франчески, лежащие на кровати и положил их в ее сумку. Продолжая действовать на автомате, я собрал все вещи Франчески, находящиеся в ванной, и тоже сложил их в пакет. Потом собрал ее обувь, расчески, бижутерию и сложил также все в сумку. Вспомнив слова следователя о том, что могу взять те вещи, которые мне дороги, вынул бижутерию, но подумав немного, вернул ее обратно. Я решил оставить себе только галстук. Только он мне предназначался и только он будет мне дорог памятью о ней.
Где-то далеко зазвучали колокола. На звон откликнулись десятки других колоколов. Потом еще совсем рядом послышался громкий ответ на далекий звон. Еще и еще. Католические храмы проснулись и готовились к новому дню. Их перезвон наполнил воздух божественной благодатью. Люди благодарили Господа за новый день, который дан им вновь для познания жизни. В окна гостиницы протиснулся рассвет. Неаполь просыпался. Только сейчас я понял, как устал. Этот шум просыпающегося большого города подействовал на меня усыпляющее. Я лег, как был, в грязной одежде на кровать не расправляя ее. Закрыл глаза и почувствовал, что проваливаюсь в бездну.
* * *
Как и планировал итальянский следователь, похороны должны были состояться через два дня. В течение этих дней я неоднократно созванивался и даже один раз встретился с signor Massimo Centuri, так звали следователя. Он просил обращаться к нему просто по имени, но у меня не получалось. Итальянец был не молод, но и не стар. На вид около сорока лет. Но дело было даже не в его возрасте. Почему-то весь его внешний вид вызывал у меня уважение к нему и к власти, которую он представлял. Поэтому язык не поворачивался сказать ему «ты» и назвать по имени. На следующий день я отнес следователю собранные мной вещи, принадлежащие Франческе.
- Signor Centuri, могу ли я попросить Вас об одном одолжении? – спросил я, передавая сумку.
- Si! Sicuro!Lei puo!( Да, конечно). Я постараюсь помочь.
- Вот этот костюм Франческа купила для дочки своей соседки по дому, - начал я, доставая из сумки сверток. - Она очень ее любила и собиралась подарить его, когда возвратиться в Фуншал. Могли бы Вы отослать его той девочке? Пусть даже после смерти, Франческа подарит добро людям.
- А адрес Вы мне не скажите?
- К сожалению, я сам его не знаю. Поэтому и обратился к Вам. Мне известны возможности системы. Для нее не составит труда выяснить такую мелочь.
Signor Massimo улыбнулся и, похлопав меня по плечу, отложил сверток в сторону от сумки. Потом он достал из файла какие-то документы и, пригласив меня присесть, зачитал их. Оказалось, что он запросил нотариальные конторы Фуншала о наличии завещания на имущество Франчески.
- Ответ пока не поступил, просто не успели. Если Вы дадите мне Ваш адрес, то я мог бы Вам сообщить о результатах рассмотрения запросов и дела в целом.
- Пожалуйста, - я отдал ему свою визитку, написав на обратной стороне свой московский адрес. – Хотя мне не понятно зачем.
- Церемония состоится завтра в полдень. Я могу заехать за Вами. У меня дел не будет. По крайней мере, не предвидится.
- Mille grazie! Но, насколько я понимаю, это не входит в Ваши служебные обязанности?
- Не входит. Однако это мой человеческий долг, signora Francescа была итальянкой. После смерти близких она осталась одна. Ее некому проводить в последний путь. Только Вы, ее друг, но Вы русский, кроме Вас - больше никого! Вы не знаете, ни порядков, ни ритуалов. Но только Вы будете присутствовать! Мне кажется это не верно. Считайте, что мое присутствие – дань дальнего родственника. Итальянцы между собой – все дальние родственники.
- Еще раз, спасибо! Признаюсь, мне будет легче. Я боялся, что не найду кладбище или сделаю что-то не так.
- Тогда я заеду за Вами завтра приблизительно в десять часов. Если, вдруг, что-то у меня изменится, я обязательно сообщу заранее. Так что можете на меня положиться. Ciao!
- Va bene! Ciao! – мы попрощались, и я вернулся в номер, где лег и пролежал до утра. Именно пролежал. То ли спал, то ли думал, то ли вспоминал, - не знаю.
* * *
На следующий день после похорон мы с Викой приехали в аэропорт. Билеты на рейс до Берна были на руках. Настроение ни к черту. Но оставаться в Неаполе я не мог. Мне нужно было что-то делать, а не сидеть и горевать. Смена обстановки, решение вопросов доверителя, полет, - все это, я надеялся, хоть немного отвлечет меня от свершившейся трагедии.
Похороны прошли тихо и скромно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29