- Не надо, я больше пойму, если ты промолчишь…
Мы замолчали и просидели так несколько минут. Миронофф с закрытыми глазами, полулежа на кровати, а я рядом с ним, сглатывая слезы и сопли.
- Николя, могу ли я еще задать тебе вопрос?
- Ты по поводу моего кольца? – сразу догадался Миронофф.
- Да… почему оно на мне?
Он долго ничего не говорил, видимо, пытаясь сформулировать свой ответ. Я ждал и не мешал ему думать. Наконец, он закашлялся сухо и потом сказал.
- Метр, я не буду рассказывать тебе все, что связано с ним, с этим кольцом, ты не готов еще это понять. Хотя тебе и не дано, у тебя другая судьба! Я вообще не должен тебе ничего говорить и тем более не должен был давать это кольцо! Но, что сделано, то сделано, поэтому скажу только то, что ты можешь узнать без тяжелых последствий для себя. Это кольцо – не простое. Во-первых, оно очень старинное, ему около тысячи лет, во-вторых, оно обладает некими свойствами, о которых простой смертный и не догадывается. Это кольцо принадлежало одному из рыцарей, посетившему святые места. Где бы он ни был, что бы ни видел, оно всегда было с ним. Рыцарь тот участвовал вместе с тамплиерами во всех походах и был близок первым лицам ордена. Все артефакты, которые находили или добывали рыцари, проходили через него. Он касался их этим кольцом, и оно вбирало в себя силу неимоверную. По преданию, кольцо касалось и Грааля, и копья, и посоха Моисея, и креста, на котором был распят Иисус, все реликвии, побывавшие у тамплиеров, оставили свою частичку на этом кольце! Рыцарь не был магистром ордена, и ему не все нравилось в политике ордена, в том, как руководство трактует его задачи и как оно относиться к вере, поэтому он, состоя в членах ордена и находясь подле верхушки, пытался противостоять тем решениям, которые, по его убеждению, были противны Богу. В ордене у него были единомышленники и соратники, которые поддерживали его. Фактически он организовал, скажем, фракцию внутри ордена. С ней, с мнением рыцарей, входивших в нее, считались и магистр, и его товарищи. Фракция продолжала существовать даже после смерти того рыцаря. Символом той организации внутри ордена стало кольцо. Впоследствии это кольцо передавалось от одного рыцаря, занимающего главенствующее положение в отделении ордена, другому. Оно оберегало их от всех превратностей. Фракция, несомненно, приложила руку к роспуску ордена во Франции, к судебному процессу по заблудшим активистам ордена, и последующим их казням. С ее помощью церкви стали известны некоторые тайны ордена, которые легли в основу обвинения. Оставаясь самостоятельным отделением ордена в каждой стране, фракция сохранилась и в Англии, и Испании, и Португалии. Это была весомая сила внутри ордена, своего рода пятая колонна. Но она преследовала благие намерения. Не состояла на службе Папы, но помогала ему в управлении паствой, пусть даже и заблудшей. Фракция, как и орден, дожила до наших дней. Правда и орден и фракция претерпели значительные изменения.
Теперь о кольце. Оно наделено неизвестной нам силой, способной уберечь человека от разных бед, от смертей и других опасностей, способно излечить, казалось бы, неизлечимые болезни, и придать силу умирающему организму. Когда я вытащил тебя из глубины, ты уже не дышал. Делать искусственное дыхание было негде. Оказать первую медицинскую помощь я не мог. Оставалось только одно, проверить силу кольца. Через несколько минут ты закашлялся и задышал. И, как ты видишь, сила кольца оказалась великой, способной творить чудеса! Ты жив и скоро будешь здоров.
- Док, мне оно помогло, теперь я готов его отдать, чтобы оно помогло и тебе!
- Нет. Пусть пока остается у тебя. Мне оно в настоящее время не так нужно как тебе, – он посмотрел на меня и в его взгляде чувствовался приказ. – А в ближайшее время ты столкнешься с событиями, которые без ангела хранителя могут стать смертельными.
Я напрягся. Какое-то знакомое чувство стало овладевать мной. Я уже его не раз испытал, когда только начинали происходить все эти загадочные происшествия, приключения, а теперь злоключения.
- Док, объяснись. Ты хочешь сказать, что все беды еще впереди? Что еще может произойти?
- Послушай меня, Метр. Может то, что я скажу, вызовет у тебя недоверие, но постарайся отнестись к этому очень серьезно. Я узнал тебя уже довольно хорошо. Понял, какой ты человек и испытываю к тебе огромную симпатию. Возможно, если бы ты мне не понравился, то все произошло бы совсем не так. Я старался смягчать удары, которые предназначались тебе. Но помимо врагов, окружающих тебя, ты еще и сам враг себе… Не перебивай! Ты человек, который дав слово, старается его держать…
- Разве это плохо?! – все же вставил я.
- В данном случае, да! Ты ни при каких условиях не откажешься разорвать свое соглашение с Викой. А быть рядом с ней, значит подвергать себя большой опасности. Возможно, будь ты далеко от нее, ничего не изменилось бы, ты, как шел к своему концу, так и пришел бы к нему, но тогда существовал бы хоть какой-то шанс обмануть судьбу. Хотя маловероятно! Ничего от нас не зависит в этом строгом мире. Я знаю, что ты не веришь в обряд, который совершила Вика. Не веришь, что так просто можно обрести «бессмертие». Тебе кажется это детским лепетом, сказкой и так далее. Но ты не прав. Обряд работает и реален как солнце и луна, как мы с тобой и не зависит от нашего желания и мнения о нем! Если чего-то нам непонятно, это не значит, что этого не существует. Были люди, которые его совершали и жили долго, очень долго, скорее всего, есть люди, которые живут до сих пор. Я их не знаю, потому что все, находящиеся в момент совершения таинства с ними рядом, по какому-то неведанному закону умирают. Свидетелей совершения обряда не должно существовать. Не должно существовать и людей, которые даже просто знали о желании совершить его. Это как закон сохранения энергии. Если есть энергия, она не исчезает, а переходит в другую форму. Здесь иначе, если есть человек, решивший жить вечно, и создавший для этого необходимые условия, то все, кто был рядом или знали об этом, должны умереть! Эта тайна только того человека, который обрек себя на такую участь! Совершившие обряд люди могут жить бесконечно долго, пока функционирует их тело. Они умирают, только если разрушено тело. Болезни внутренних органов, потеря какого-нибудь не жизненно важного органа – не помеха. Человек может прожить с одной рукой, без обеих рук, без ног, без глаз, ушей… но он будет жить. А вот если тело, к примеру, сгорит, то и жизнь в нем прекратится. Короче говоря, пока есть тело, есть в нем жизнь. Душа полностью перевоплощается в тело. Когда у обычного человека тело умирает, душа отделяется от него и продолжает жить в другой форме. Здесь же, как таковой души нет! Есть тело, мозг, внутреннее я, но нет души. Это то, о чем думают материалисты и атеисты: Бога нет, души нет, есть тело, которое умирает и приходит конец всему. Вот почему Церковь и Святая Инквизиция сжигала ведьм, еретиков, неугодных ученых. Потому, что с потерей тела исчезает жизнь субъекта. Так вот, Метр, мы с Вами и Франческа тоже являемся свидетелями факта совершения обряда. Ты и я - главные свидетели, мы практически присутствовали при его совершении, вернее, мы знали о нем, помогали прийти к нему, потом наблюдали место его совершения. Мы знаем все о человеке, который его совершил, он находится с нами, рядом. Со мной так она проводит все свое время! Заботиться о моем здоровье! – он криво усмехнулся. - С тобой, пока вдалеке, за стенкой. Но настанет время, и она будет ближе к тебе. Мы первые и главные свидетели и уже испытали первую попытку применить этот «закон уничтожения свидетелей». Та гроза и тот шторм, с которыми мы столкнулись, были неспроста! Нам суждено было утонуть или погибнуть еще каким-нибудь иным способом. Но благодаря кольцу, его силе, мы выжили! Оно пока спасло нас. Надолго ли у него хватит сил?! Ведь попытки нас уничтожить на этом не закончились! Будьте уверены! Законы природы, это не человеческие законы, которые можно не исполнять! Они рано или поздно будут исполнены при стечении необходимых обстоятельств! А стечение обстоятельств будет происходить все чаще и чаще. За нами, а может и перед нами свершится закон в отношении Франчески! Как бы мы не противились этому, как бы ни старались уберечь ее от нежданных опасностей! Она обречена! Пока жива Вика, мы все обречены на преждевременную смерть!
- Док, я надеюсь, Вы ошибаетесь… - искренне и с верой в то, что говорю, воскликнул я. Ведь все было похоже на бред психически больного человека или на детские небылицы, которые мы рассказывали в пионерских лагерях ночью, укрывшись с головой одеялами: какие-то тайные обряды, волшебные кольца, обладающие магической силой, превращение души в тело, смерти свидетелей… бррр…
- Я тоже хочу надеяться на это! Но, к сожалению, знаю, что это правда… И еще, Метр, если вдруг, я уйду раньше тебя и ты останешься один…- я хотел начать возражать, но он прикрикнул на меня. - Да погоди же, не перебивай! Ни в коем случае не отдавай кольцо! Ни кому! Как бы тебя не просили! Кто бы ни просил! Оно должно быть всегда на тебе! Ты его отдашь только мне!!! О том, что это я, ты сразу поймешь. Пусть это кольцо оберегает тебя в последующем и будет доброй памятью обо мне, надеюсь, заслужил ее. А теперь оставь меня, я очень устал и температура поднимается – начинает морозить. Посплю. Пока. Увидимся завтра. И помни, о чем я тебя просил!
Миронофф закрыл глаза, видно было, что он очень устал. Разговор со мной дался ему очень тяжело. Он хрипло дышал и стал чаще подкашливать и все сильнее закашливаться сухим кашлем. Веки его глаз захлопнулись и он, так мне показалось, уснул. Я нежно, но по-мужски пожал его ослабленную руку, лежащую поверх одеяла, встал с кровати и тихонько вышел из палаты, оставив его одного.
Вернувшись в свою палату, я тоже лег в кровать и постарался уснуть, не думая о сказанном Мироноффым. Франческа еще не вернулась. Как маленький мальчик я свернулся калачиком и накрылся с головой. Мне было страшно! Поскольку полностью слабость еще не покинула меня, то я быстро уснул.
Утром, проснувшись поздно, я узнал, что ночью Миронофф умер. Франческа сидела рядом на кровати и со слезами в голосе сообщила мне эту страшную весть. Как можно было поверить в такое?! Еще вчера мы с ним разговаривали, а сегодня его не стало!
Через день местные патологоанатомы провели вскрытие. У молодого мужчины, который никогда не жаловался на здоровье и сам был медиком, обнаружили злокачественную опухоль или, проще говоря, рак легких. Как сказали медики, он уже болел не один месяц, возможно, что он и не знал о своем заболевании, потому что боли могли его не сильно беспокоить. Ускорило протекающую болезнь наше ночное приключение. На ее скоротечное развитие повлияла и холодная вода, в которой мы пробыли около пяти часов, стрессы и нервные переживания, и его вредная привычка курить много крепких сигар. Последнее меня особенно поразило. Миронофф почти не курил, я видел его курящим только один раз!
- Как же так? Как такое могло случиться? - тихонько причитала Франческа. Я то и дело невольно нащупывал кольцо на своем пальце. Слова моего друга начали сбываться! Боже, неужели это может быть явью!? Всю жизнь, сталкиваясь с материалистичностью мира, мне никак не верилось, что такое возможно в нашей техногенной жизни. Как мне хотелось лечь спать и проснуться, забыв все, что произошло.
* * *
Мы сидели в тени вечнозеленых деревьев на деревянной лавочке. Ярко светило южное испанское солнце. Под его лучами воздух прогрелся даже в тени. Стояла такая теплынь, какая бывает в наших широтах порой только летом. Рядом с местом, где происходили импровизированные русские поминки, тянулся недавно побеленный невысокий забор, отгораживающий маленькое кладбище от этого скверика. Кладбище, возле которого мы расположились, считалось просто христианским и на нем хоронили не только католиков, но и представителей всех других христианских религий. Я видел могилы и католиков, и протестантов и православных. Все необходимое для поминок мы купили после погребения в маленьком супермаркете, который торговал в десяти шагах от входа на кладбище. Подходящее место нашли сразу, оно как будто специально терялось в высоких кустах и стволах деревьев. Устроились мы удобно и не обращали ни на кого внимания, впрочем, и на нас никто не смотрел. Вика держала на коленях маленький поднос, на котором стояли одноразовые стаканчики, нарезанные лимон, сыр и ветчина. В правой руке она зажала стаканчик, доверху наполненный водкой. Рядом с ней стояла початая бутылка водки «Смирнофф». Франческа сидела слева от меня и тоже держала в руках пластиковый стаканчик, наполненный водкой наполовину. Я только что налил всем поминальный напиток.
- Давайте помянем и выпьем за хорошего человека. Пусть земля тебе будет пухом, Николя. Я благодарен судьбе, которая свела нас с тобой! Много людей мне встречалось в жизни, но ни о ком я не буду вспоминать так, как о тебе. Я благодарен тебе! Получается, что ты спас меня ценой собственной жизни. Если бы ты позволил мне утонуть, то сегодня жил, правда, мне не пришлось бы дышать и произносить эти горькие слова. Я так и не смог сказать тебе при жизни слова благодарности, ты просто не давал это сделать, да и я не знал, как выразить свои чувства языком. Я и сейчас не могу это сделать! Не придуманы еще слова, точно передающие переживания души. Кто-то сказал, что люди должны говорить не словами, а душами. Я хочу верить, что твоя душа слышит мою душу. Она, душа моя, говорит с тобой, кричит тебе, а я заикаюсь, несу бред и стараюсь не расплакаться! – я замолчал, сглотнул комок в горле и выпил. Мои спутницы сделали то же самое. Вика, не морщась и не закусывая, а Франческа заела выпитую жидкость кисло-сладким лимоном, как я ее научил.
Ритуал погребения закончился довольно быстро. Я несколько раз бывал на таких процедурах у нас в России. Мне всегда казалось, что на них всегда и все должны плакать, рыдать, выть. Произносить долгие слезливые речи. Выпивать на свежей могиле, и оставлять на ней после себя стаканы с водкой, закуской, десятки венков и букетов цветов. Но здесь же все свершилось спокойно чинно и без излишних слез и заламывания рук. Не было отпевания, к которому, как мне казалось, обязывает наша православная церковь, священник не ходил и не тряс кадилом, как я видел в кино. Скорее весь ритуал был больше похож на католическое погребение. Суровое, аскетичное, интеллигентное. Безусловно, все произошло так, как произошло, еще и потому что у Мироноффа не было своей семьи, не было близких и родных. Он, оказывается, был одинок на этом свете. Пришли только его друзья, но их оказалось очень много. Человек сорок. Они все считали себя очень близкими друзьями Мироноффа. Некоторые вместе с ним работали в госпитале, другие являлись друзьями детства. В числе его друзей были солидные, в дорогих костюмах, мужчины, знающие себе цену и скрывающие мотивы своей дружбы, были люди и попроще, те, кто костюм одевают несколько раз в жизни, по особо торжественным случаям. Среди провожающих также были и женщины, очень красивые и не очень, молодые и пожилые.
Все молчали. Изредка кто-то мог что-то шепнуть рядом стоящему, получить в ответ кивок головы и вновь потупить взор и опустить голову. Чувствовалось, что между собой присутствующие не близки, малознакомы или вообще совершенно посторонние друг другу люди и их свела вместе только смерть одного ими уважаемого человека. Видимо поэтому на нас не обратили особого внимания. Только сухие и вежливые поклоны в знак приветствия. Наше присутствие никого не интересовало, как не интересовало и присутствие других пришедших на это печальное мероприятие. Все были поглощены общим горем утраты.
Стоя возле свежевырытой могилы, я вспоминал последние дни на острове. Суету с депортацией тела, опросы полиции, слезы и стенания Вики. То, что предшествовало нашему появлению здесь.
После скоропостижной смерти Мироноффа я пролежал в госпитале еще три дня. Все мои анализы оказались в норме. Компьютерные снимки головного мозга тревог у врачей не вызывали. Головокружения стали редкими. Раны и ссадины затянулись и покрылись коростами, а синяки пожелтели. Франческа, все это время находившаяся подле, узнав мнения врачей, спросила меня:
- Милый, как ты намерен проститься с Мироноффым? Его тело послезавтра отправляют на родину. Где и когда ты хочешь с ним проститься? Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, что мне надо ехать в Испанию, сопровождать Николя, и там его похоронить. Надеюсь, Вика думает также.
- Да, я с ней разговаривала. Она собирается лететь в Испанию, но одна, она считает, что ты пока слаб и тебе этого делать не стоит.
- Тебе же врачи сказали, что состояние мое нормализовалось, и держать меня здесь не имеет смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29