Я не понимала, куда подевались обитатели дома. Животные Найджела явно не голодали, но сам дом был пуст.
Я вернулась к машине и поискала листок бумаги, на котором я могла бы написать записку. По иронии судьбы мне под руки попался счет, выставленный Тревором за выполненные работы. Достав из сумочки шариковую ручку, я накарябала на обороте счета: «Найджел, пожалуйста, срочно позвони мне. Я в полном дерьме» и бросила записку в почтовый ящик.
Когда я возвращалась по дорожке к своей машине, мне встретился старик в синем комбинезоне с ведром в руках. Мы остановились, и он заговорил со мной.
– Они уехали.
– Куда и на сколько дней?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Мне велели кормить животных и подрезать кусты.
– Кто велел? Найджел?
Старик покачал головой.
– Я говорил с его женой. – Он двинулся дальше, бросив мне через плечо: – Она забрала все детские игрушки. Похоже, они не собираются возвращаться.
* * *
Вернувшись домой, я сразу же легла в постель. Я не успела поменять белье, и от наволочек исходил запах крема после бритья, которым пользовался Гай. У меня дрогнуло сердце, но я хорошо знала, что если бы он был здесь, то я снова почувствовала бы отвращение к его волосатому потному телу.
Еще не стемнело. Я слышала шум машин, крики, смех, шаги прохожих. Свернувшись калачиком, я обняла себя за плечи. Почему Найджел уехал, не сказав мне ни слова? Я почувствовала надвигающуюся опасность.
Мне очень хотелось уснуть, но я долго лежала, не смыкая глаз. Когда стемнело, я почувствовала, как мой мозг наполнился голосами. Я слышала холодные обвинения Грэма, презрительные упреки Тревора, тихий плач Джульетты, лежащей на больничной койке…
Я хотела включить свет, но не могла пошевелиться и лежала, как будто окаменев. По потолку проплывали отсветы от фар проезжавших мимо машин. Меня терзал страх.
Глава 26
– Бог не оставит тебя в беде, помни об этом, – сказал Нейл, помешивая кофе. – Если ты откроешь ему сердце, то сможешь преодолеть все трудности. «Совершенная любовь изгоняет страх», первое послание Иоанна, глава четвертая, стих восемнадцатый.
Я вытерла мокрое от слез лицо.
– Прости, но сегодня у меня нет печенья, – сказала я.
– Мне ничего не надо, Кэри, – сказал Нейл, пристально глядя на меня. – Что еще у тебя стряслось?
– У меня одна беда за другой, – пожаловалась я.
– Прими ванну, это успокаивает, – посоветовал Нейл.
– Я думала, что нашла свою любовь. Даже лучше, чем любовь, – страсть. Но это оказался всего лишь секс.
Нейл смущенно кашлянул и подошел к раковине, чтобы налить воды в ведро.
– Ты устала, – сказал он. – Прими ванну и ляг в постель.
– Что такое страсть, Нейл?
– Забудь об этом. «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера…»
– Ты прав, – промолвила я, хотя меня не утешали библейские истины.
– «…кротость, воздержание», – закончил Нейл, и мне показалось, что он бросил выразительный взгляд на пустую бутылку вина, стоявшую рядом с мойкой. – Послание к галатам, глава пятая, стих двадцать второй.
– Я не хочу предъявлять окружающим слишком высокие требования, – заявила я. – Мне нужен человек, с которым я могла бы делить в жизни радости и горести. Но он должен волновать меня, трогать мое сердце…
«А также заставить меня забыть о проблемах и заплатить мои долги», – подумала я.
– Тебе нужен друг, – сказал Нейл и, взяв ведро с мыльной водой, направился к двери.
Я понимаю, что пути Господни неисповедимы, но зачем он привел ко мне в этот день Генри?
Как только Нейл дал мне совет завести хорошего друга, раздался звонок в дверь. Нейл пошел открывать.
– К тебе пришли, – сказал он, увидев Генри на пороге.
Я застонала.
– Дорогая моя, что с тобой? – спросил Генри, с состраданием глядя на мои растрепанные волосы и покрытое красными пятнами лицо.
Я пожаловалась ему на свою судьбу, перечислив постигшие меня беды.
– Я пришел, чтобы выразить тебе сочувствие по поводу несчастья, произошедшего с твоей сестрой, – сказал Генри, выслушав меня. – Я заехал по пути на работу. Может, тебе нужна моя помощь?
Его пухлые щеки подрагивали от волнения. Он действительно беспокоился обо мне.
– Спасибо, Генри. Джульетте уже лучше.
– А ты как?
– Со мной все в порядке. Просто я очень устала.
Мы помолчали.
– Давай как-нибудь сходим в бар, пропустим по стаканчику. Как ты на это смотришь? Тебе надо отвлечься от грустных мыслей.
Он смущенно поигрывал замком куртки. А я внимательно разглядывала пуговицу на своей блузке, стараясь найти предлог, чтобы отказаться от его приглашения. В сущности, я могла, извинившись, намекнуть на свое душевное состояние и сказать ему, что у меня, к сожалению, нет времени. Но тут я услышала шаги почтальона, и сквозь щель для почты на пол прихожей упала пачка конвертов.
– Сиди, я принесу, – сказал Генри и, встав из-за кухонного стола, прошел в прихожую и поднял почту.
Мое сердце сжалось от дурного предчувствия.
– Я просмотрю их позже, – сказала я, стараясь говорить как можно небрежнее, но голос предательски дрогнул.
Однако Генри бросил взгляд на один из конвертов, и его глаза стали круглыми от изумления.
– Тебе пришло письмо из главного офиса фирмы! – взволнованно воскликнул он.
– Из главного офиса?
– Да, посмотри!
И он протянул мне конверт с логотипом фирмы «Броудрейндж».
– Что им нужно… – начал было он, но осекся и, покраснев, извинился: – Прости, я не хочу вмешиваться в твои дела…
– Все в порядке, Генри. Это, наверное, письмо от Билла.
У меня сразу же улучшилось настроение. Генри с изумлением смотрел на меня.
– От мистера Уинтербара?
– Да. Он обещал навести для меня кое-какие справки.
Я взяла письмо из рук Генри, чувствуя, как меня охватывает волнение.
– Как мило с его стороны, что даже после огромной дозы джина он вспомнил о своем обещании, – заметила я.
Генри кивнул, соглашаясь со мной.
Я взглянула на конверт. Возможно, это – судьбоносное письмо и сейчас произойдет поворот к лучшему в моей жизни. Наверняка Билл уже переговорил с членами совета директоров, и те приняли решение немедленно пустить в продажу наборы продуктов «Диета одной полки». А это значит, что скоро я получу кругленькую сумму. Услышав о наборах, Чарли, конечно, заинтересуется моей книгой, и я выгодно продам ее.
А может быть, Билл уже успел рассказать своему приятелю Чарли о моей книге в воскресенье, когда они, по своему обыкновению, играли в гольф? Может быть, именно в эту минуту Чарли пишет мне письмо с просьбой прислать ему рукопись? А что, если оно уже пришло и лежит в стопке полученной сегодня корреспонденции?
Дрожащими руками я вскрыла конверт. Генри, затаив дыхание, следил за мной.
Письмо было напечатано на бланке фирмы «Броудрейндж» и адресовано миссис Кэри Кэррингтон.
«Дорогая Кэри, у меня была возможность поговорить с нашим коммерческим директором…»
Тон письма был вежливым и сдержанным. Мне было трудно узнать того Билла, с которым я пила джин за стойкой бара.
«…хотя это в принципе интересная идея… готовые пищевые продукты с подробной информации о содержании калорий… возникнет проблема эксклюзивности… эта идея не сможет остаться достоянием исключительно нашей фирмы… наши конкуренты начнут продавать похожие товары… жаль, что я вынужден разочаровать вас… милости просим, если у вас в будущем появятся инновационные идеи… спасибо за то, что вы проявили интерес к нашей фирме…»
– О чем он пишет? – нетерпеливо спросил Генри, не в силах больше сдерживаться.
Строчки письма начали расплываться у меня перед глазами, полными слез.
– Он пишет: «Брось свою затею, Кэри, твоя идея – полное дерьмо».
– Нет, он не мог написать такое! – ужаснулся Генри.
Я протянула ему письмо.
Он долго читал, время от времени поднимая на меня затуманенные влажные глаза.
– А что ты думаешь о приписке, сделанной внизу от руки? – спросил он.
– Я не заметила ее.
Взяв у него письмо, я пробежала глазами несколько строчек, накарябанных Биллом.
«Рад был познакомиться с вами. Не забудьте отослать книгу Чарли. Я разговаривал с ним, он заинтересовался ею».
– Очевидно, ты произвела на него хорошее впечатление, – сказал Генри.
– Да, – согласилась я.
Зачем я обманываю саму себя? Ни одна торговая фирма не заинтересуется моей идеей. Чарли тоже наверняка проигнорирует мои жалкие попытки написать книгу. Я обхватила голову руками.
– А кто такой Чарли? – спросил Генри.
– Один лондонский издатель.
– И ты собираешься послать ему свою книгу?
– Я думаю, это не имеет никакого смысла.
– Но мистер Уинтербар, видимо, считает, что в этом есть смысл. Иначе бы он не упоминал об этом и не рекомендовал бы тебя издателю.
– Ничего это не значит.
Вряд ли партнер по игре в гольф моего случайного собутыльника захочет что-то сделать для меня.
– Но если мистер Уинтербар говорит…
– Спасибо, Генри. Я знаю, что ты хочешь успокоить меня, но ты ничего не понимаешь в издательском деле. У меня сейчас в жизни сплошная черная полоса…
«О боже, Генри, уезжай, – мысленно молила я его, – тебе пора на работу. Проваливай отсюда».
– Я знаю, и мне очень жаль тебя. Но, может быть, ты почувствуешь себя лучше, если пошлешь книгу издателю? Это поможет тебе отвлечься от дурных мыслей и обрести надежду.
– Ну да, а потом я снова получу письмо, в котором мою затею назовут полным дерьмом.
– Нельзя опускать руки. Послушай, где находится это издательство? У тебя есть адрес? Я могу отправить твою рукопись прямо сейчас, заехав на почту по дороге на работу. В понедельник она уже будет лежать на столе Чарли.
– Она еще не отпечатана.
– Я поручу это Рози.
– Но мне надо написать письмо издателю.
– В таком случае я подожду.
– Почему ты возишься со мной?
– Потому что друзья должны помогать друг другу, – ответил Генри и покраснел.
Он сделал кофе, а я достала блокнот с адресом Чарли, который дал мне Билл, и переписала его на листок бумаги.
– Вот, возьми. Чарли наверняка выбросит мою книгу в мусорную корзину, но мне это безразлично.
– Перестань, надо всегда надеяться на лучшее. А где книга?
– Книга еще не готова, я успела написать только начало.
– И где же оно?
– Где-то здесь, – сказала я, показав на лежавший на столе ворох бумаг, счетов и невскрытых конвертов с письмами.
Мы начали рыться в бумагах, но среди них попадались лишь красного цвета счета и пугающего вида официальные коричневые конверты.
В кухню вернулся Нейл и поставил на стол пустую кружку.
– Это настоящее наказание, – пожаловалась я. – Все вокруг меня пропадает или рушится, потому что такой уж я ужасный человек.
– Нет, нет, – горячо возразил Генри, все еще роясь в бумагах. – Все в твоей жизни скоро наладится.
– «Души праведных в руке Божией, – сказал Нейл, моя под краном тряпки, – и мучение не коснется их. И хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия». Это из «Премудрости Соломона».
– Хорошо сказано, – заметил Генри.
Входная дверь была распахнута. Обнаружив рукопись, которая, как оказалось, была засунута в ежедневник, я подняла голову и увидела женщину, свернувшую к дому. Через несколько мгновений я узнала ее.
– Скажи ей, что я сплю! – крикнула я, сунув ежедневник с рукописью в руки Генри. – И уходите оба немедленно.
Я бросилась наверх, раздеваясь на ходу. Вбежав в спальню, я нырнула под одеяло и закрыла глаза.
– Я ухожу, Кэри. Все будет отпечатано, не беспокойся, до свидания! – крикнул Генри.
Входная дверь хлопнула, а затем до моего слуха донеслись голоса Нейла и матери.
Лежа в постели, я согрелась и начала дремать. Я надеялась, что она уйдет и даст мне немного поспать. А потом я встану, приму душ и поразмыслю над тем, как мне теперь быть. Может быть, мне удастся разыскать Найджела…
Внизу было тихо. Слава богу, все ушли. Я начала засыпать.
– Кэри! – Мама стояла в дверном проеме спальни. – Почему ты валяешься в кровати в столь поздний час? Вставай сейчас же!
Я открыла глаза. Меня обидел ее категоричный тон.
– Я не могла заснуть всю ночь.
Мать сердито смотрела на меня.
– У тебя была отвратительно грязная раковина. Мне пришлось вычистить ее.
Я надела халат, и мы спустились в кухню.
– Я приехала за тобой, – сказала мама. – Мы должны навести порядок в квартире Джульетты. Но я вижу, что нам сначала следует убраться у тебя в доме. – Она осмотрелась вокруг, а потом окинула меня недовольным взглядом. – У тебя ужасный вид! Ради бога, прими ванну. А что это за странный мойщик окон работает у тебя? Так и сыпет цитатами из Библии. Знаем мы это! Проходили это с твоим отцом. То годами не ходил в церковь, а потом вдруг заявляет, что, мол, тех, кого соединил Бог, не могут разлучить люди. Все это лицемерие!
Мама сердито засопела и взяла с полки чистящее средство.
– Не понимаю, почему ты сердишься, – промолвила я, сев за стол.
И тут выяснилась причина ее раздражения. Оказывается, отец заявился в клинику к Джульетте, с фруктами, цветами и довольно тошнотворной открыткой с пожеланиями выздоровления. Сестра была в восторге. А потом он начал втолковывать нянечкам, что Джульетта стала такой неуравновешенной, потому что так и не смогла смириться с тем, что ее мать бросила его двенадцать лет назад. В этот момент заявилась сама мама. Мама оттащила делавшего в это время обход доктора от постели одной из пациенток и настояла на том, чтобы он и помогавший ему консультант выслушали ее рассказ о ментальной жестокости нашего отца и о том, какой нервный срыв она переживала в течение нескольких месяцев (вообразите только!) после того, как наконец, собравшись с духом, ушла от него и забрала своих бедных беззащитных крошек. Кстати, мне тогда было двадцать лет и я уже два года жила отдельно. Ссора родителей прямо в палате привела Джульетту в нервозное состояние, и их обоих тут же выгнали из клиники.
Мама с пеной у рта доказывала всем, что Джульетту необходимо изолировать от отца. Она хотела взять ее под свое крыло. Вчера мама полдня и весь вечер провела, сидя на телефоне. Она звонила во все инстанции, начиная службой социального обеспечения и заканчивая депутатом парламента от нашего округа, и требовала, чтобы отцу запретили общаться с Джульеттой. И все же я не совсем понимала, почему Нейл вызвал у нее такую ярость (разве что потому, что у него есть пенис). Однако видя, в каком расположении духа она находится, я не стала задавать ей лишних вопросов.
Изливая мне свои чувства, мама ожесточенно драила кухню. Расписывая эмоциональную и интеллектуальную некомпетентность нашего отца, она начала, словно одержимая, тереть чистящим средством краны, а затем с остервенением скрести разделочный стол.
– Я столько пережила с ним! – вопила она вне себя от бешенства и, взяв новую губку, устремилась к кухонному столу, за которым я сидела.
Я тут же вскочила, схватив со стола стопку корреспонденции, и отошла подальше.
– Он эмоционально тупой человек! – продолжала вне себя от ярости кричать она, яростно водя тряпкой по спинкам стульев. – Он застрял на низшем уровне развития!
Когда она начала ожесточенно выбивать подушки, лежавшие на кухонной скамье у окна, я решила положить конец ее бесчинству.
– Прекрати! – завопила я. – Кому ты этим поможешь!
Она остановилась и уставилась на меня, тяжело дыша.
– За выходные дни мы должны привести в порядок квартиру Джульетты, – сказала она, помолчав, более спокойным тоном. – В понедельник, в одиннадцать часов придет патронажная сестра, а во второй половине дня мы привезем Джульетту домой.
– Хорошо. Но прежде мне надо съездить в дом, найти Найджела, успокоить управляющего банком и отправить почту, – промолвила я, с удивлением заметив, что говорю, как и мать, отрывистыми фразами с придыханием.
Она фыркнула:
– Мне кажется, что сначала тебе нужно одеться.
Едва я заткнула отверстие для слива в ванне, как раздался звонок в дверь. Я на мгновение застыла, а потом проскользнула в кухню, где мать копалась в своей сумочке. Выглянув в прихожую, я разглядела сквозь матовое стекло входной двери высокую фигуру.
– Выпроводи его! – сказала я.
– Кого?
– Того, кто стоит за дверью. Скажи, что меня нет дома. Или что я умерла.
Мама закрыла глаза и тяжело вздохнула:
– Ты хочешь, чтобы я солгала?
В дверь снова позвонили.
– Пожалуйста! – взмолилась я. – Скажи, что меня нет.
Бросив на меня выразительный взгляд, мама снова вздохнула.
– Мне все это очень не нравится, – заявила она.
Я села на пол у кухонной скамьи и поплотнее запахнула халат.
– Хорошо, я передам ей, когда она придет, – услышала я голос мамы из прихожей.
Дверь захлопнулась. Я приподнялась и увидела в окно, как по ступеням крыльца сходит Тревор.
– Он сказал, что ты ему задолжала, Кэри! – возмущенно воскликнула мама и взволнованно задышала.
Я подняла на нее глаза. Она стояла надо мной, уперев руки в бока, с решительным выражением лица.
– Кэри! Я с тобой говорю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Я вернулась к машине и поискала листок бумаги, на котором я могла бы написать записку. По иронии судьбы мне под руки попался счет, выставленный Тревором за выполненные работы. Достав из сумочки шариковую ручку, я накарябала на обороте счета: «Найджел, пожалуйста, срочно позвони мне. Я в полном дерьме» и бросила записку в почтовый ящик.
Когда я возвращалась по дорожке к своей машине, мне встретился старик в синем комбинезоне с ведром в руках. Мы остановились, и он заговорил со мной.
– Они уехали.
– Куда и на сколько дней?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Мне велели кормить животных и подрезать кусты.
– Кто велел? Найджел?
Старик покачал головой.
– Я говорил с его женой. – Он двинулся дальше, бросив мне через плечо: – Она забрала все детские игрушки. Похоже, они не собираются возвращаться.
* * *
Вернувшись домой, я сразу же легла в постель. Я не успела поменять белье, и от наволочек исходил запах крема после бритья, которым пользовался Гай. У меня дрогнуло сердце, но я хорошо знала, что если бы он был здесь, то я снова почувствовала бы отвращение к его волосатому потному телу.
Еще не стемнело. Я слышала шум машин, крики, смех, шаги прохожих. Свернувшись калачиком, я обняла себя за плечи. Почему Найджел уехал, не сказав мне ни слова? Я почувствовала надвигающуюся опасность.
Мне очень хотелось уснуть, но я долго лежала, не смыкая глаз. Когда стемнело, я почувствовала, как мой мозг наполнился голосами. Я слышала холодные обвинения Грэма, презрительные упреки Тревора, тихий плач Джульетты, лежащей на больничной койке…
Я хотела включить свет, но не могла пошевелиться и лежала, как будто окаменев. По потолку проплывали отсветы от фар проезжавших мимо машин. Меня терзал страх.
Глава 26
– Бог не оставит тебя в беде, помни об этом, – сказал Нейл, помешивая кофе. – Если ты откроешь ему сердце, то сможешь преодолеть все трудности. «Совершенная любовь изгоняет страх», первое послание Иоанна, глава четвертая, стих восемнадцатый.
Я вытерла мокрое от слез лицо.
– Прости, но сегодня у меня нет печенья, – сказала я.
– Мне ничего не надо, Кэри, – сказал Нейл, пристально глядя на меня. – Что еще у тебя стряслось?
– У меня одна беда за другой, – пожаловалась я.
– Прими ванну, это успокаивает, – посоветовал Нейл.
– Я думала, что нашла свою любовь. Даже лучше, чем любовь, – страсть. Но это оказался всего лишь секс.
Нейл смущенно кашлянул и подошел к раковине, чтобы налить воды в ведро.
– Ты устала, – сказал он. – Прими ванну и ляг в постель.
– Что такое страсть, Нейл?
– Забудь об этом. «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера…»
– Ты прав, – промолвила я, хотя меня не утешали библейские истины.
– «…кротость, воздержание», – закончил Нейл, и мне показалось, что он бросил выразительный взгляд на пустую бутылку вина, стоявшую рядом с мойкой. – Послание к галатам, глава пятая, стих двадцать второй.
– Я не хочу предъявлять окружающим слишком высокие требования, – заявила я. – Мне нужен человек, с которым я могла бы делить в жизни радости и горести. Но он должен волновать меня, трогать мое сердце…
«А также заставить меня забыть о проблемах и заплатить мои долги», – подумала я.
– Тебе нужен друг, – сказал Нейл и, взяв ведро с мыльной водой, направился к двери.
Я понимаю, что пути Господни неисповедимы, но зачем он привел ко мне в этот день Генри?
Как только Нейл дал мне совет завести хорошего друга, раздался звонок в дверь. Нейл пошел открывать.
– К тебе пришли, – сказал он, увидев Генри на пороге.
Я застонала.
– Дорогая моя, что с тобой? – спросил Генри, с состраданием глядя на мои растрепанные волосы и покрытое красными пятнами лицо.
Я пожаловалась ему на свою судьбу, перечислив постигшие меня беды.
– Я пришел, чтобы выразить тебе сочувствие по поводу несчастья, произошедшего с твоей сестрой, – сказал Генри, выслушав меня. – Я заехал по пути на работу. Может, тебе нужна моя помощь?
Его пухлые щеки подрагивали от волнения. Он действительно беспокоился обо мне.
– Спасибо, Генри. Джульетте уже лучше.
– А ты как?
– Со мной все в порядке. Просто я очень устала.
Мы помолчали.
– Давай как-нибудь сходим в бар, пропустим по стаканчику. Как ты на это смотришь? Тебе надо отвлечься от грустных мыслей.
Он смущенно поигрывал замком куртки. А я внимательно разглядывала пуговицу на своей блузке, стараясь найти предлог, чтобы отказаться от его приглашения. В сущности, я могла, извинившись, намекнуть на свое душевное состояние и сказать ему, что у меня, к сожалению, нет времени. Но тут я услышала шаги почтальона, и сквозь щель для почты на пол прихожей упала пачка конвертов.
– Сиди, я принесу, – сказал Генри и, встав из-за кухонного стола, прошел в прихожую и поднял почту.
Мое сердце сжалось от дурного предчувствия.
– Я просмотрю их позже, – сказала я, стараясь говорить как можно небрежнее, но голос предательски дрогнул.
Однако Генри бросил взгляд на один из конвертов, и его глаза стали круглыми от изумления.
– Тебе пришло письмо из главного офиса фирмы! – взволнованно воскликнул он.
– Из главного офиса?
– Да, посмотри!
И он протянул мне конверт с логотипом фирмы «Броудрейндж».
– Что им нужно… – начал было он, но осекся и, покраснев, извинился: – Прости, я не хочу вмешиваться в твои дела…
– Все в порядке, Генри. Это, наверное, письмо от Билла.
У меня сразу же улучшилось настроение. Генри с изумлением смотрел на меня.
– От мистера Уинтербара?
– Да. Он обещал навести для меня кое-какие справки.
Я взяла письмо из рук Генри, чувствуя, как меня охватывает волнение.
– Как мило с его стороны, что даже после огромной дозы джина он вспомнил о своем обещании, – заметила я.
Генри кивнул, соглашаясь со мной.
Я взглянула на конверт. Возможно, это – судьбоносное письмо и сейчас произойдет поворот к лучшему в моей жизни. Наверняка Билл уже переговорил с членами совета директоров, и те приняли решение немедленно пустить в продажу наборы продуктов «Диета одной полки». А это значит, что скоро я получу кругленькую сумму. Услышав о наборах, Чарли, конечно, заинтересуется моей книгой, и я выгодно продам ее.
А может быть, Билл уже успел рассказать своему приятелю Чарли о моей книге в воскресенье, когда они, по своему обыкновению, играли в гольф? Может быть, именно в эту минуту Чарли пишет мне письмо с просьбой прислать ему рукопись? А что, если оно уже пришло и лежит в стопке полученной сегодня корреспонденции?
Дрожащими руками я вскрыла конверт. Генри, затаив дыхание, следил за мной.
Письмо было напечатано на бланке фирмы «Броудрейндж» и адресовано миссис Кэри Кэррингтон.
«Дорогая Кэри, у меня была возможность поговорить с нашим коммерческим директором…»
Тон письма был вежливым и сдержанным. Мне было трудно узнать того Билла, с которым я пила джин за стойкой бара.
«…хотя это в принципе интересная идея… готовые пищевые продукты с подробной информации о содержании калорий… возникнет проблема эксклюзивности… эта идея не сможет остаться достоянием исключительно нашей фирмы… наши конкуренты начнут продавать похожие товары… жаль, что я вынужден разочаровать вас… милости просим, если у вас в будущем появятся инновационные идеи… спасибо за то, что вы проявили интерес к нашей фирме…»
– О чем он пишет? – нетерпеливо спросил Генри, не в силах больше сдерживаться.
Строчки письма начали расплываться у меня перед глазами, полными слез.
– Он пишет: «Брось свою затею, Кэри, твоя идея – полное дерьмо».
– Нет, он не мог написать такое! – ужаснулся Генри.
Я протянула ему письмо.
Он долго читал, время от времени поднимая на меня затуманенные влажные глаза.
– А что ты думаешь о приписке, сделанной внизу от руки? – спросил он.
– Я не заметила ее.
Взяв у него письмо, я пробежала глазами несколько строчек, накарябанных Биллом.
«Рад был познакомиться с вами. Не забудьте отослать книгу Чарли. Я разговаривал с ним, он заинтересовался ею».
– Очевидно, ты произвела на него хорошее впечатление, – сказал Генри.
– Да, – согласилась я.
Зачем я обманываю саму себя? Ни одна торговая фирма не заинтересуется моей идеей. Чарли тоже наверняка проигнорирует мои жалкие попытки написать книгу. Я обхватила голову руками.
– А кто такой Чарли? – спросил Генри.
– Один лондонский издатель.
– И ты собираешься послать ему свою книгу?
– Я думаю, это не имеет никакого смысла.
– Но мистер Уинтербар, видимо, считает, что в этом есть смысл. Иначе бы он не упоминал об этом и не рекомендовал бы тебя издателю.
– Ничего это не значит.
Вряд ли партнер по игре в гольф моего случайного собутыльника захочет что-то сделать для меня.
– Но если мистер Уинтербар говорит…
– Спасибо, Генри. Я знаю, что ты хочешь успокоить меня, но ты ничего не понимаешь в издательском деле. У меня сейчас в жизни сплошная черная полоса…
«О боже, Генри, уезжай, – мысленно молила я его, – тебе пора на работу. Проваливай отсюда».
– Я знаю, и мне очень жаль тебя. Но, может быть, ты почувствуешь себя лучше, если пошлешь книгу издателю? Это поможет тебе отвлечься от дурных мыслей и обрести надежду.
– Ну да, а потом я снова получу письмо, в котором мою затею назовут полным дерьмом.
– Нельзя опускать руки. Послушай, где находится это издательство? У тебя есть адрес? Я могу отправить твою рукопись прямо сейчас, заехав на почту по дороге на работу. В понедельник она уже будет лежать на столе Чарли.
– Она еще не отпечатана.
– Я поручу это Рози.
– Но мне надо написать письмо издателю.
– В таком случае я подожду.
– Почему ты возишься со мной?
– Потому что друзья должны помогать друг другу, – ответил Генри и покраснел.
Он сделал кофе, а я достала блокнот с адресом Чарли, который дал мне Билл, и переписала его на листок бумаги.
– Вот, возьми. Чарли наверняка выбросит мою книгу в мусорную корзину, но мне это безразлично.
– Перестань, надо всегда надеяться на лучшее. А где книга?
– Книга еще не готова, я успела написать только начало.
– И где же оно?
– Где-то здесь, – сказала я, показав на лежавший на столе ворох бумаг, счетов и невскрытых конвертов с письмами.
Мы начали рыться в бумагах, но среди них попадались лишь красного цвета счета и пугающего вида официальные коричневые конверты.
В кухню вернулся Нейл и поставил на стол пустую кружку.
– Это настоящее наказание, – пожаловалась я. – Все вокруг меня пропадает или рушится, потому что такой уж я ужасный человек.
– Нет, нет, – горячо возразил Генри, все еще роясь в бумагах. – Все в твоей жизни скоро наладится.
– «Души праведных в руке Божией, – сказал Нейл, моя под краном тряпки, – и мучение не коснется их. И хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия». Это из «Премудрости Соломона».
– Хорошо сказано, – заметил Генри.
Входная дверь была распахнута. Обнаружив рукопись, которая, как оказалось, была засунута в ежедневник, я подняла голову и увидела женщину, свернувшую к дому. Через несколько мгновений я узнала ее.
– Скажи ей, что я сплю! – крикнула я, сунув ежедневник с рукописью в руки Генри. – И уходите оба немедленно.
Я бросилась наверх, раздеваясь на ходу. Вбежав в спальню, я нырнула под одеяло и закрыла глаза.
– Я ухожу, Кэри. Все будет отпечатано, не беспокойся, до свидания! – крикнул Генри.
Входная дверь хлопнула, а затем до моего слуха донеслись голоса Нейла и матери.
Лежа в постели, я согрелась и начала дремать. Я надеялась, что она уйдет и даст мне немного поспать. А потом я встану, приму душ и поразмыслю над тем, как мне теперь быть. Может быть, мне удастся разыскать Найджела…
Внизу было тихо. Слава богу, все ушли. Я начала засыпать.
– Кэри! – Мама стояла в дверном проеме спальни. – Почему ты валяешься в кровати в столь поздний час? Вставай сейчас же!
Я открыла глаза. Меня обидел ее категоричный тон.
– Я не могла заснуть всю ночь.
Мать сердито смотрела на меня.
– У тебя была отвратительно грязная раковина. Мне пришлось вычистить ее.
Я надела халат, и мы спустились в кухню.
– Я приехала за тобой, – сказала мама. – Мы должны навести порядок в квартире Джульетты. Но я вижу, что нам сначала следует убраться у тебя в доме. – Она осмотрелась вокруг, а потом окинула меня недовольным взглядом. – У тебя ужасный вид! Ради бога, прими ванну. А что это за странный мойщик окон работает у тебя? Так и сыпет цитатами из Библии. Знаем мы это! Проходили это с твоим отцом. То годами не ходил в церковь, а потом вдруг заявляет, что, мол, тех, кого соединил Бог, не могут разлучить люди. Все это лицемерие!
Мама сердито засопела и взяла с полки чистящее средство.
– Не понимаю, почему ты сердишься, – промолвила я, сев за стол.
И тут выяснилась причина ее раздражения. Оказывается, отец заявился в клинику к Джульетте, с фруктами, цветами и довольно тошнотворной открыткой с пожеланиями выздоровления. Сестра была в восторге. А потом он начал втолковывать нянечкам, что Джульетта стала такой неуравновешенной, потому что так и не смогла смириться с тем, что ее мать бросила его двенадцать лет назад. В этот момент заявилась сама мама. Мама оттащила делавшего в это время обход доктора от постели одной из пациенток и настояла на том, чтобы он и помогавший ему консультант выслушали ее рассказ о ментальной жестокости нашего отца и о том, какой нервный срыв она переживала в течение нескольких месяцев (вообразите только!) после того, как наконец, собравшись с духом, ушла от него и забрала своих бедных беззащитных крошек. Кстати, мне тогда было двадцать лет и я уже два года жила отдельно. Ссора родителей прямо в палате привела Джульетту в нервозное состояние, и их обоих тут же выгнали из клиники.
Мама с пеной у рта доказывала всем, что Джульетту необходимо изолировать от отца. Она хотела взять ее под свое крыло. Вчера мама полдня и весь вечер провела, сидя на телефоне. Она звонила во все инстанции, начиная службой социального обеспечения и заканчивая депутатом парламента от нашего округа, и требовала, чтобы отцу запретили общаться с Джульеттой. И все же я не совсем понимала, почему Нейл вызвал у нее такую ярость (разве что потому, что у него есть пенис). Однако видя, в каком расположении духа она находится, я не стала задавать ей лишних вопросов.
Изливая мне свои чувства, мама ожесточенно драила кухню. Расписывая эмоциональную и интеллектуальную некомпетентность нашего отца, она начала, словно одержимая, тереть чистящим средством краны, а затем с остервенением скрести разделочный стол.
– Я столько пережила с ним! – вопила она вне себя от бешенства и, взяв новую губку, устремилась к кухонному столу, за которым я сидела.
Я тут же вскочила, схватив со стола стопку корреспонденции, и отошла подальше.
– Он эмоционально тупой человек! – продолжала вне себя от ярости кричать она, яростно водя тряпкой по спинкам стульев. – Он застрял на низшем уровне развития!
Когда она начала ожесточенно выбивать подушки, лежавшие на кухонной скамье у окна, я решила положить конец ее бесчинству.
– Прекрати! – завопила я. – Кому ты этим поможешь!
Она остановилась и уставилась на меня, тяжело дыша.
– За выходные дни мы должны привести в порядок квартиру Джульетты, – сказала она, помолчав, более спокойным тоном. – В понедельник, в одиннадцать часов придет патронажная сестра, а во второй половине дня мы привезем Джульетту домой.
– Хорошо. Но прежде мне надо съездить в дом, найти Найджела, успокоить управляющего банком и отправить почту, – промолвила я, с удивлением заметив, что говорю, как и мать, отрывистыми фразами с придыханием.
Она фыркнула:
– Мне кажется, что сначала тебе нужно одеться.
Едва я заткнула отверстие для слива в ванне, как раздался звонок в дверь. Я на мгновение застыла, а потом проскользнула в кухню, где мать копалась в своей сумочке. Выглянув в прихожую, я разглядела сквозь матовое стекло входной двери высокую фигуру.
– Выпроводи его! – сказала я.
– Кого?
– Того, кто стоит за дверью. Скажи, что меня нет дома. Или что я умерла.
Мама закрыла глаза и тяжело вздохнула:
– Ты хочешь, чтобы я солгала?
В дверь снова позвонили.
– Пожалуйста! – взмолилась я. – Скажи, что меня нет.
Бросив на меня выразительный взгляд, мама снова вздохнула.
– Мне все это очень не нравится, – заявила она.
Я села на пол у кухонной скамьи и поплотнее запахнула халат.
– Хорошо, я передам ей, когда она придет, – услышала я голос мамы из прихожей.
Дверь захлопнулась. Я приподнялась и увидела в окно, как по ступеням крыльца сходит Тревор.
– Он сказал, что ты ему задолжала, Кэри! – возмущенно воскликнула мама и взволнованно задышала.
Я подняла на нее глаза. Она стояла надо мной, уперев руки в бока, с решительным выражением лица.
– Кэри! Я с тобой говорю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31