На днях я видела ее, и у нее было все в порядке.
– Давай поговорим об этом при встрече. Решай, как нам быть: ты приедешь ко мне или я к тебе?
Это был непростой выбор. Если мама явится сюда, то я не скоро сумею отделаться от нее и мне придется угощать ее, а это опять приведет к полному беспорядку на полках холодильника. Если же я приеду к ней, то буду вынуждена съесть несколько кусков пирога.
– Встретимся у тебя.
– Прекрасно. Я жду тебя сегодня вечером.
– Сегодня вечером? Нет, я не смогу, я буду занята.
– Но ты сама только что сказала, что приедешь ко мне. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Я же говорила уже – надеюсь, ты внимательно слушала меня? – что в другие дни буду занята. Во вторник ко мне приедет Молли, в четверг я занимаюсь в художественной мастерской, а в пятницу я иду с Паулой и Жасмин в оперу.
– Хорошо, я приеду сегодня вечером.
– И ты не пожалеешь об этом. Я приготовлю тебе сюрприз.
Только этого мне еще не хватало.
* * *
– Главное, без паники, – сказал Найджел. – Мы напишем Грэму и попросим его подождать еще несколько дней. Он всегда посылает подобные письма, когда у клиента возникают трудности с выплатами. Но это еще ничего не значит. К тому времени, когда Грэм действительно явится в наш дом, Гэри уже отделает свою квартиру, а Джим все приберет на втором этаже и немного подкрасит самые неприглядные места. Потом ты доложишь Грэму, что ты уже приобрела все оборудование и полностью расплатилась с рабочими и что все уже почти закончено. Он ни о чем и не догадается! А там уже начнет поступать арендная плата от Гэри, и Грэм успокоится. – Найджел улыбнулся. – А теперь сделай мне побыстрее кофе. Мне уже давно пора быть у бухгалтера.
– А что мне делать со всем этим?! – срывающимся голосом воскликнула я, показав ему письма и уведомления с требованием срочной оплаты.
– Я сам все улажу.
– Но арендной платы Гэри не хватит, чтобы погасить кредит.
– Я найду еще одного жильца, которого мы сможем поселить в квартире на втором этаже.
– Но там еще не закончен ремонт!
– Положись на меня.
Найджел, конечно, был прав. Все это – временные трудности. Когда-нибудь, разбогатев, я буду вспоминать эти минуты с недоумением и смеяться над собственными сомнениями и неверием в успех.
В наше время, как говорит Найджел, не сажают в долговую тюрьму. Грэм ничего не сможет сделать нам. А лет через десять он будет сам смеяться над своими опасениями, когда увидит, что наш бизнес процветает и мы гребем деньги лопатой, собирая ежемесячно тысячи фунтов арендной платы. К тому времени мы наверняка купим еще несколько жилых домов.
Отбросив эти несбыточные мечты, я решила, что лучший способ избавиться от мучительных желудочных спазм – переложить груз решения проблем на Найджела, и не думать больше о тающем счете и о том, как хоть на чем-то сэкономить, и стараться не глядеть в распечатку баланса на кредитной карте, которая придет через несколько дней.
Вместо этого я сосредоточила все свои усилия на том, чтобы разыскать Луизу и убедиться, что она еще жива. Я позвонила ей на работу, но мне сказали, что она болеет, позвонила домой и услышала автоответчик. Я хотела связаться с Робертом и крикнуть ему в трубку:
– Что случилось? Что ты с ней сделал?!
Но передумала и решила поехать через весь город к Невиллу, владельцу газетных киосков, и так поглядеть на него в окошко, чтобы у него не осталось никаких сомнений: он лживый и подлый ублюдок.
Однако по дороге меня вдруг охватила паника, и я свернула к дому Луизы. Она открыла дверь сразу же, как только я позвонила.
Луиза была одета в старое трико и большую мешковатую футболку и выглядела, честно говоря, ужасно. На ее бледное лицо падали сосульки волос.
– О боже, что случилось? – спросила я, следуя за ней через прихожую.
– Я видела, как ты подъехала, – слабым голосом промолвила она.
Войдя в гостиную, Луиза опустилась на диван. Судя по лежавшему здесь одеялу, журналам и груде использованных смятых бумажных носовых платков, она уже довольно долго сидела здесь.
– Что случилось? – спросила я.
Почему в последнее время никто не желает отвечать на мои вопросы?
– Меня все время тошнит, – сказала она. У Луизы было такое выражение лица, как будто ее вот-вот вырвет. – Как от тебя уехала, с тех пор и не проходит. – Она схватилась за живот. – Ну почему я перестала принимать противозачаточные таблетки!
– Потому что доктор запретил тебе это, – напомнила я. – Ты же толстела от них, и прыщи у тебя появлялись…
Луиза бросила на меня сердитый взгляд.
– Зачем ты пришла? – недовольным тоном спросила она.
Я с болью взглянула на нее.
– Не будь такой букой. Я действительно беспокоилась о тебе. Ты не отзванивалась. Я думала, что Роберт впал в бешенство и что-нибудь сделал с тобой.
– Он еще ни о чем не знает. А этот говорил, что он сделал вазэктомию, – откуда же я знала, что он врет? А теперь он нагло в лицо говорит мне, что я, мол, беременна от Роберта. Я его спросила: «А что ты тогда, черт побери, делаешь каждую ночь со своей женой? В домино играешь?» С тех пор я не виделась с этим ублюдком.
– Да, он настоящий ублюдок, – согласилась я, – и всегда был им. Но ты говорила, что несколько недель не спала с Робертом.
– Не спала! Если бы ребенок был от него, я уже давно была бы беременна. Уже не один месяц.
– Луиза, ты сделала тест?
– Кэри, прекрати! – Она вскочила на ноги и задрала футболку. – Посмотри на меня! Неужели ты считаешь, что мне надо писать на палочку? Я похожа на слона!
Я внимательно посмотрела на ее округлившийся живот. Да, она действительно походила на беременную, но не больше чем я в понедельник, после того как все выходные объедалась шоколадными пальчиками.
– Ты все же сходи к врачу – хоть узнаешь, на каком ты месяце, – осторожно сказала я.
Луиза снова села и разрыдалась.
* * *
Я решила пойти к матери пешком: во-первых, потому, что стояла теплая погода и можно было гулять налегке, не сутулясь под ударами стихии, во-вторых, я не хотела вести машину на обратном пути пьяной. И потом, лето было на носу, и, чтобы разгуливать в шортах, надо было порастрясти свой целлюлит. Да и Мартин с Луизой расстроили меня, и я хотела отогнать тяжелые мысли и избавиться от осадка, который оставил в моей душе этот ужасный день.
Я шла по Броуд-стрит, заглядывая в окна ресторанов и витрины магазинов. Из нового бара вышла веселая компания, и я прежде всего обратила внимание на изысканно одетых и элегантно накрашенных дам, от которых исходил аромат дорогих духов – он тянулся шлейфом на несколько ярдов за спиной у каждой из них.
Но тут я увидела его, и у меня упало сердце. Наши взгляды встретились, и я попыталась скрыть удивление и радость, которые испытала в этот момент. Я представила, что сказал бы сейчас Мартин, уперев руки в бока.
– Эти рабочие целыми днями ходят в комбинезонах и не могут дождаться, когда наступит пятница, чтобы вечером надеть свои дешевые костюмы.
Но на Бене был далеко не дешевый костюм. И он выглядел замечательно. У меня гулко застучало сердце, когда я увидела, что он хочет остановить меня.
– Как там ваш дом? – спросил Бен.
– Отлично. У нас появился первый квартиросъемщик.
Бен кивнул.
– Идете куда-то поразвлечься?
– Я иду в гости к матери.
Я потупила взор, чувствуя себя замарашкой в старых джинсах, вытянутой футболке, без прически и макияжа. Интересно, какая из этих благоухавших, проплывших мимо меня по тротуару дам была женой Бена.
Подняв глаза, я увидела, что он пристально смотрит на меня, как будто ждет, что я сделаю сейчас важное заявление. Я усмехнулась, не зная, что сказать, и пролепетала:
– Здесь хорошо кормят?
Бен бросил через плечо взгляд на ресторан.
– О! Мы только так, немного перекусили, а сейчас идем в оперу.
– В оперу? – удивленно переспросила я. – Неужели у нас в Истфорде есть опера?
– Ну да. Разве вы не знаете, что сейчас идут гастроли оперной труппы в нашем драматическом театре? Сегодня дают «Богему».
– Ах, да, действительно! – воскликнула я, пораженная тем, что Бен интересуется классической музыкой. – Надеюсь, вам понравится постановка…
Бен двинулся по тротуару вслед за своими приятелями.
– Желаю вам приятно провести вечер!
– И вам того же!
Черт возьми! Я бросила взгляд через плечо и увидела, что Бен догнал компанию и встал между высоким парнем и рыжеволосой лощеной дамой. Как это Луиза называла Бена? Грубый мужлан? У меня все еще учащенно билось сердце. Нет, сегодня Бен вовсе не был похож на грубого мужлана…
* * *
Я покорно опустилась на диван среди подушечек в наволочках из набивных тканей с этническими узорами. Мама, взволнованно дыша, села напротив меня на стул, обитый такой же тканью, и широко улыбнулась.
– Я приготовила тебе подарок, – сказала она. – Думаю, он тебе понравится.
О боже, неужели это еще одна подставка для ароматических китайских палочек в виде слоновой ноги?
– Вот, посмотри.
Это была ксерокопия той же самой двадцать второй страницы журнала.
– Выяви свои скрытые резервы, раскрой свой талант… – начала мама.
«Потрать на этот бессмысленный семинар деньги, которых у тебя нет», – подумала я.
– Я внесла тебя в списки участников! – заявила она.
Что?!
– У них оставалось одно свободное место. Это мой подарок, дорогая. Надеюсь, ты с пользой проведешь время. Джульетта говорит, что ты переживаешь сильнейший стресс. Представляю, как ужасно ты сейчас чувствуешь себя. Я стараюсь не вторгаться в твое внутреннее пространство, потому что эмоции – слишком деликатная сфера. Но я знаю, что ты сейчас испытываешь. Я хорошо помню свое состояние после разрыва с твоим отцом. Но семинар поможет тебе укрепить свой дух и сосредоточиться.
– Это очень мило с твоей стороны, но я не думаю, что…
– Тебе просто необходимо хотя бы на день полностью сменить обстановку. Мы все иногда делам это!
– Я не могу оторваться от работы, которую мы делаем с Найджелом. Там все на мне…
– Я уже заплатила. А как твой роман? – спросила она и, сделав громкий выдох, бросила на меня обиженный взгляд. – Ты мне ничего не рассказываешь о своих литературных занятиях. О чем роман-то?
– Это не роман, мама. Я вообще-то никому не рассказываю о своей книге.
Спасибо, Джульетта. Настоящий друг!
– Ты всегда была творческой натурой, – сказала мать. – Я никогда не забуду, как мисс Маршалл хвалила твое стихотворение о выдре.
– О водяной крысе, мама.
– Мы все пытаемся выразить себя в слове. Я постигаю искусство общения на психологических курсах, а ты пишешь роман. Если бы отец не подавлял личность Джульетты, она тоже могла бы приобщиться к литературному творчеству.
– Она тоже пишет, мама. Ты видела ее записные книжки? И, кстати, это не роман. Я пишу книгу о диете.
– Ты пишешь книгу о диете? – переспросила мама и поискала глазами свою коробочку с конфетами «Кит-Кэт». – Тебе не нужна диета. Надеюсь, ты не истязаешь свое тело, чтобы избавиться от стресса?
Мы ели макароны с кабачками и чесноком довольно странной формы, лепешки с петрушкой («Ты никогда не заходила в маленькую булочную, расположенную рядом с химчисткой? Отличный хлеб и очень милая продавщица. Тебе там понравится, я знаю»), и еще салат, и бутылку красного вина, большую часть которой выпила я.
Мать рассказывала мне о нервном срыве кузины Молли и о том, почему Джульетта никогда не оправится после разрыва с Сидом, и о том, что это из-за нашего злосчастного отца ее влечет к мужчинам, которые ее унижают. Это было явным преувеличением. Джульетта как-то призналась, что одной из причин истерических приступов Сида было ее нежелание связывать его и бить бамбуковой палкой.
Но я знала, что лучше дать моей матери проиграть свою пластинку до конца, поэтому я только кивала, поддакивала ей и в ответ говорила то, что всегда нравилось маме и Джульетте. То есть рассказывала ужастики про Мартина – какой он ужасный сноб, и как он лишил меня права иметь детей, потому что так и не избавился от комплексов, которые приобрел в детстве благодаря своей мамочке… Пока я все это говорила, моя мать смотрела на меня с обожанием.
– Как хорошо, что мы наконец снова увиделись, – сказала она. – Мы давно уже не говорили друг с другом так задушевно.
Мне вдруг стало стыдно.
– Да, ты права, мама. Но я хотела сказать, что хотя я и благодарна тебе за подарок, но не могу принять его. Мне жаль терять целый день, я очень занята, поверь. Может быть, тебе стоит вернуть свои деньги, а потом, когда я буду посвободнее…
– Я думала, ты будешь рада. Мы с Молли тоже туда записались. – Прелестно! – Я и Джульетту звала, но она отказалась. Меня беспокоит то, что Джульетта проводит много времени в одиночестве. Я хочу на твой день рождения купить вам обеим путевку на уикенд, чтобы вы могли съездить куда-нибудь вместе и отдохнуть.
О боже, а можно нам никуда не ездить, а просто принять ванну?
Я ушла от нее заполночь и минут сорок пять ждала маршрутное такси, потому что пешком идти опасно (маме на каждом углу мерещились грабители и насильники), и все эти сорок пять минут я слушала, как мама обличает отца, из-за которого у Джульетты сформировалась агорафобия и целая пропасть других неврозов.
– Да, да, я обязательно схожу к ней, – раз десять повторила я, обещая матери не только нанести визит сестре, но и попытаться вывести ее на прогулку. Мама попросила меня внимательно наблюдать за выражением лица Джульетты в тот момент, когда она станет отказываться выходить из дома. А я подумала о том, что лучшим способом заставить ее убежать на улицу был бы мамин собственный визит – эдак на полдня. Несколько часов – и Джульетту потянуло бы на свежий воздух.
Мама все еще что-то говорила, когда я садилась в машину. Чтобы закончить мысль, она сунула голову в окно и, когда машина тронулось с места, чуть не поломала шею.
– Болтливая у вас мамаша, – весело заметил водитель. – У меня такая же. Особенно с тех пор, как старик наш помер… Одиноко им, да?
Нет, у нас не так. В нашей семье одиноких нет. Никому такой роскоши не позволят.
Глава 14
Генри был занят с клиенткой, маленькой решительно настроенной женщиной, которая жаловалась на влажный виноград и неподобающее обслуживание в отделе овощей и фруктов.
– Мы гордимся своей службой работы с клиентами, – доносился до меня голос Генри. – Я сам выберу для вас виноград, мадам, а потом поговорю с молодым продавцом, который плохо обслужил вас.
Я пришла в супермаркет только для того, чтобы узнать у Генри в деталях о предстоящей вечеринке. Но пока он разбирался с клиенткой, судя по всему, профессиональной жалобщицей, я побродила вдоль полок с печеньем, стараясь припомнить, какие продукты остались в моем холодильнике. Вообще-то его нельзя было назвать пустым. Пока все шло замечательно. Я наконец-то стала меньше есть и похудела на целых четыре фунта, чего, правда, никто не замечал.
Генри нашел меня у полки с шоколадным печеньем.
– Прости, что заставил тебя ждать, – сказал он. Засунув свои толстые пальцы за лацканы пиджака, Генри покачивался, переступая с пятки на мысок, и с тревогой смотрел на меня. – Все остается в силе, так ведь?
– Да, конечно, – ответила я. Как я могла отказать ему? Нет, я была не настолько испорчена, чтобы обижать Генри. – Я вот только не знаю, что мне надеть.
– Жены директоров обычно надевают длинные черные платья. По-моему, бархатные. – Генри задумчиво почесал свою пухлую щеку. – Но некоторые девушки приходят в розовом.
Эти сведения нельзя было назвать исчерпывающими.
– Но юбка не обязательно должна быть длинной? Может быть, подойдет платье для коктейлей?
Генри с озадаченным видом посмотрел на меня.
– Знаешь, я плохо разбираюсь в дамских нарядах. Что касается мужчин, то мы надеваем смокинги.
– Хорошо, кажется, я поняла, как именно мне следует одеться.
На самом деле я не знала, где взять подходящее платье. В тот вечер, когда я пыталась отделаться от матери, я упаковала все свои старые наряды в пластиковые мешки, а позже отвезла их в благотворительную организацию.
– Если хочешь, я попрошу Морин помочь тебе, – неожиданно предложил Генри.
Обрадовавшись пришедшей ему в голову идее, он бросился разыскивать Морин. Тем временем я, поддавшись соблазну, взяла пачку шоколадного печенья с полки.
Морин оказалась полной неприветливой женщиной с опущенными уголками губ. Она с неприязнью окинула меня взглядом.
– Кэри, это помощник менеджера, Морин, – представил Генри свою коллегу.
В этот момент к нам подошла еще более полная, чем Морин, девушка.
– Мистер Чэпман, могу я отвлечь вас на минутку?
Ей было лет двадцать и приблизительно столько же стоунов она весила. Казалось, ее кофточка цвета морской волны сейчас лопнет на чрезмерно пышной груди. Юбка, подобранная в тон кофточке, плотно облегала мощные бедра и приоткрывала пухлые колени. Девушка с обожанием смотрела на Генри.
– Рози! – радостно воскликнул Генри, касаясь руки девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Давай поговорим об этом при встрече. Решай, как нам быть: ты приедешь ко мне или я к тебе?
Это был непростой выбор. Если мама явится сюда, то я не скоро сумею отделаться от нее и мне придется угощать ее, а это опять приведет к полному беспорядку на полках холодильника. Если же я приеду к ней, то буду вынуждена съесть несколько кусков пирога.
– Встретимся у тебя.
– Прекрасно. Я жду тебя сегодня вечером.
– Сегодня вечером? Нет, я не смогу, я буду занята.
– Но ты сама только что сказала, что приедешь ко мне. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Я же говорила уже – надеюсь, ты внимательно слушала меня? – что в другие дни буду занята. Во вторник ко мне приедет Молли, в четверг я занимаюсь в художественной мастерской, а в пятницу я иду с Паулой и Жасмин в оперу.
– Хорошо, я приеду сегодня вечером.
– И ты не пожалеешь об этом. Я приготовлю тебе сюрприз.
Только этого мне еще не хватало.
* * *
– Главное, без паники, – сказал Найджел. – Мы напишем Грэму и попросим его подождать еще несколько дней. Он всегда посылает подобные письма, когда у клиента возникают трудности с выплатами. Но это еще ничего не значит. К тому времени, когда Грэм действительно явится в наш дом, Гэри уже отделает свою квартиру, а Джим все приберет на втором этаже и немного подкрасит самые неприглядные места. Потом ты доложишь Грэму, что ты уже приобрела все оборудование и полностью расплатилась с рабочими и что все уже почти закончено. Он ни о чем и не догадается! А там уже начнет поступать арендная плата от Гэри, и Грэм успокоится. – Найджел улыбнулся. – А теперь сделай мне побыстрее кофе. Мне уже давно пора быть у бухгалтера.
– А что мне делать со всем этим?! – срывающимся голосом воскликнула я, показав ему письма и уведомления с требованием срочной оплаты.
– Я сам все улажу.
– Но арендной платы Гэри не хватит, чтобы погасить кредит.
– Я найду еще одного жильца, которого мы сможем поселить в квартире на втором этаже.
– Но там еще не закончен ремонт!
– Положись на меня.
Найджел, конечно, был прав. Все это – временные трудности. Когда-нибудь, разбогатев, я буду вспоминать эти минуты с недоумением и смеяться над собственными сомнениями и неверием в успех.
В наше время, как говорит Найджел, не сажают в долговую тюрьму. Грэм ничего не сможет сделать нам. А лет через десять он будет сам смеяться над своими опасениями, когда увидит, что наш бизнес процветает и мы гребем деньги лопатой, собирая ежемесячно тысячи фунтов арендной платы. К тому времени мы наверняка купим еще несколько жилых домов.
Отбросив эти несбыточные мечты, я решила, что лучший способ избавиться от мучительных желудочных спазм – переложить груз решения проблем на Найджела, и не думать больше о тающем счете и о том, как хоть на чем-то сэкономить, и стараться не глядеть в распечатку баланса на кредитной карте, которая придет через несколько дней.
Вместо этого я сосредоточила все свои усилия на том, чтобы разыскать Луизу и убедиться, что она еще жива. Я позвонила ей на работу, но мне сказали, что она болеет, позвонила домой и услышала автоответчик. Я хотела связаться с Робертом и крикнуть ему в трубку:
– Что случилось? Что ты с ней сделал?!
Но передумала и решила поехать через весь город к Невиллу, владельцу газетных киосков, и так поглядеть на него в окошко, чтобы у него не осталось никаких сомнений: он лживый и подлый ублюдок.
Однако по дороге меня вдруг охватила паника, и я свернула к дому Луизы. Она открыла дверь сразу же, как только я позвонила.
Луиза была одета в старое трико и большую мешковатую футболку и выглядела, честно говоря, ужасно. На ее бледное лицо падали сосульки волос.
– О боже, что случилось? – спросила я, следуя за ней через прихожую.
– Я видела, как ты подъехала, – слабым голосом промолвила она.
Войдя в гостиную, Луиза опустилась на диван. Судя по лежавшему здесь одеялу, журналам и груде использованных смятых бумажных носовых платков, она уже довольно долго сидела здесь.
– Что случилось? – спросила я.
Почему в последнее время никто не желает отвечать на мои вопросы?
– Меня все время тошнит, – сказала она. У Луизы было такое выражение лица, как будто ее вот-вот вырвет. – Как от тебя уехала, с тех пор и не проходит. – Она схватилась за живот. – Ну почему я перестала принимать противозачаточные таблетки!
– Потому что доктор запретил тебе это, – напомнила я. – Ты же толстела от них, и прыщи у тебя появлялись…
Луиза бросила на меня сердитый взгляд.
– Зачем ты пришла? – недовольным тоном спросила она.
Я с болью взглянула на нее.
– Не будь такой букой. Я действительно беспокоилась о тебе. Ты не отзванивалась. Я думала, что Роберт впал в бешенство и что-нибудь сделал с тобой.
– Он еще ни о чем не знает. А этот говорил, что он сделал вазэктомию, – откуда же я знала, что он врет? А теперь он нагло в лицо говорит мне, что я, мол, беременна от Роберта. Я его спросила: «А что ты тогда, черт побери, делаешь каждую ночь со своей женой? В домино играешь?» С тех пор я не виделась с этим ублюдком.
– Да, он настоящий ублюдок, – согласилась я, – и всегда был им. Но ты говорила, что несколько недель не спала с Робертом.
– Не спала! Если бы ребенок был от него, я уже давно была бы беременна. Уже не один месяц.
– Луиза, ты сделала тест?
– Кэри, прекрати! – Она вскочила на ноги и задрала футболку. – Посмотри на меня! Неужели ты считаешь, что мне надо писать на палочку? Я похожа на слона!
Я внимательно посмотрела на ее округлившийся живот. Да, она действительно походила на беременную, но не больше чем я в понедельник, после того как все выходные объедалась шоколадными пальчиками.
– Ты все же сходи к врачу – хоть узнаешь, на каком ты месяце, – осторожно сказала я.
Луиза снова села и разрыдалась.
* * *
Я решила пойти к матери пешком: во-первых, потому, что стояла теплая погода и можно было гулять налегке, не сутулясь под ударами стихии, во-вторых, я не хотела вести машину на обратном пути пьяной. И потом, лето было на носу, и, чтобы разгуливать в шортах, надо было порастрясти свой целлюлит. Да и Мартин с Луизой расстроили меня, и я хотела отогнать тяжелые мысли и избавиться от осадка, который оставил в моей душе этот ужасный день.
Я шла по Броуд-стрит, заглядывая в окна ресторанов и витрины магазинов. Из нового бара вышла веселая компания, и я прежде всего обратила внимание на изысканно одетых и элегантно накрашенных дам, от которых исходил аромат дорогих духов – он тянулся шлейфом на несколько ярдов за спиной у каждой из них.
Но тут я увидела его, и у меня упало сердце. Наши взгляды встретились, и я попыталась скрыть удивление и радость, которые испытала в этот момент. Я представила, что сказал бы сейчас Мартин, уперев руки в бока.
– Эти рабочие целыми днями ходят в комбинезонах и не могут дождаться, когда наступит пятница, чтобы вечером надеть свои дешевые костюмы.
Но на Бене был далеко не дешевый костюм. И он выглядел замечательно. У меня гулко застучало сердце, когда я увидела, что он хочет остановить меня.
– Как там ваш дом? – спросил Бен.
– Отлично. У нас появился первый квартиросъемщик.
Бен кивнул.
– Идете куда-то поразвлечься?
– Я иду в гости к матери.
Я потупила взор, чувствуя себя замарашкой в старых джинсах, вытянутой футболке, без прически и макияжа. Интересно, какая из этих благоухавших, проплывших мимо меня по тротуару дам была женой Бена.
Подняв глаза, я увидела, что он пристально смотрит на меня, как будто ждет, что я сделаю сейчас важное заявление. Я усмехнулась, не зная, что сказать, и пролепетала:
– Здесь хорошо кормят?
Бен бросил через плечо взгляд на ресторан.
– О! Мы только так, немного перекусили, а сейчас идем в оперу.
– В оперу? – удивленно переспросила я. – Неужели у нас в Истфорде есть опера?
– Ну да. Разве вы не знаете, что сейчас идут гастроли оперной труппы в нашем драматическом театре? Сегодня дают «Богему».
– Ах, да, действительно! – воскликнула я, пораженная тем, что Бен интересуется классической музыкой. – Надеюсь, вам понравится постановка…
Бен двинулся по тротуару вслед за своими приятелями.
– Желаю вам приятно провести вечер!
– И вам того же!
Черт возьми! Я бросила взгляд через плечо и увидела, что Бен догнал компанию и встал между высоким парнем и рыжеволосой лощеной дамой. Как это Луиза называла Бена? Грубый мужлан? У меня все еще учащенно билось сердце. Нет, сегодня Бен вовсе не был похож на грубого мужлана…
* * *
Я покорно опустилась на диван среди подушечек в наволочках из набивных тканей с этническими узорами. Мама, взволнованно дыша, села напротив меня на стул, обитый такой же тканью, и широко улыбнулась.
– Я приготовила тебе подарок, – сказала она. – Думаю, он тебе понравится.
О боже, неужели это еще одна подставка для ароматических китайских палочек в виде слоновой ноги?
– Вот, посмотри.
Это была ксерокопия той же самой двадцать второй страницы журнала.
– Выяви свои скрытые резервы, раскрой свой талант… – начала мама.
«Потрать на этот бессмысленный семинар деньги, которых у тебя нет», – подумала я.
– Я внесла тебя в списки участников! – заявила она.
Что?!
– У них оставалось одно свободное место. Это мой подарок, дорогая. Надеюсь, ты с пользой проведешь время. Джульетта говорит, что ты переживаешь сильнейший стресс. Представляю, как ужасно ты сейчас чувствуешь себя. Я стараюсь не вторгаться в твое внутреннее пространство, потому что эмоции – слишком деликатная сфера. Но я знаю, что ты сейчас испытываешь. Я хорошо помню свое состояние после разрыва с твоим отцом. Но семинар поможет тебе укрепить свой дух и сосредоточиться.
– Это очень мило с твоей стороны, но я не думаю, что…
– Тебе просто необходимо хотя бы на день полностью сменить обстановку. Мы все иногда делам это!
– Я не могу оторваться от работы, которую мы делаем с Найджелом. Там все на мне…
– Я уже заплатила. А как твой роман? – спросила она и, сделав громкий выдох, бросила на меня обиженный взгляд. – Ты мне ничего не рассказываешь о своих литературных занятиях. О чем роман-то?
– Это не роман, мама. Я вообще-то никому не рассказываю о своей книге.
Спасибо, Джульетта. Настоящий друг!
– Ты всегда была творческой натурой, – сказала мать. – Я никогда не забуду, как мисс Маршалл хвалила твое стихотворение о выдре.
– О водяной крысе, мама.
– Мы все пытаемся выразить себя в слове. Я постигаю искусство общения на психологических курсах, а ты пишешь роман. Если бы отец не подавлял личность Джульетты, она тоже могла бы приобщиться к литературному творчеству.
– Она тоже пишет, мама. Ты видела ее записные книжки? И, кстати, это не роман. Я пишу книгу о диете.
– Ты пишешь книгу о диете? – переспросила мама и поискала глазами свою коробочку с конфетами «Кит-Кэт». – Тебе не нужна диета. Надеюсь, ты не истязаешь свое тело, чтобы избавиться от стресса?
Мы ели макароны с кабачками и чесноком довольно странной формы, лепешки с петрушкой («Ты никогда не заходила в маленькую булочную, расположенную рядом с химчисткой? Отличный хлеб и очень милая продавщица. Тебе там понравится, я знаю»), и еще салат, и бутылку красного вина, большую часть которой выпила я.
Мать рассказывала мне о нервном срыве кузины Молли и о том, почему Джульетта никогда не оправится после разрыва с Сидом, и о том, что это из-за нашего злосчастного отца ее влечет к мужчинам, которые ее унижают. Это было явным преувеличением. Джульетта как-то призналась, что одной из причин истерических приступов Сида было ее нежелание связывать его и бить бамбуковой палкой.
Но я знала, что лучше дать моей матери проиграть свою пластинку до конца, поэтому я только кивала, поддакивала ей и в ответ говорила то, что всегда нравилось маме и Джульетте. То есть рассказывала ужастики про Мартина – какой он ужасный сноб, и как он лишил меня права иметь детей, потому что так и не избавился от комплексов, которые приобрел в детстве благодаря своей мамочке… Пока я все это говорила, моя мать смотрела на меня с обожанием.
– Как хорошо, что мы наконец снова увиделись, – сказала она. – Мы давно уже не говорили друг с другом так задушевно.
Мне вдруг стало стыдно.
– Да, ты права, мама. Но я хотела сказать, что хотя я и благодарна тебе за подарок, но не могу принять его. Мне жаль терять целый день, я очень занята, поверь. Может быть, тебе стоит вернуть свои деньги, а потом, когда я буду посвободнее…
– Я думала, ты будешь рада. Мы с Молли тоже туда записались. – Прелестно! – Я и Джульетту звала, но она отказалась. Меня беспокоит то, что Джульетта проводит много времени в одиночестве. Я хочу на твой день рождения купить вам обеим путевку на уикенд, чтобы вы могли съездить куда-нибудь вместе и отдохнуть.
О боже, а можно нам никуда не ездить, а просто принять ванну?
Я ушла от нее заполночь и минут сорок пять ждала маршрутное такси, потому что пешком идти опасно (маме на каждом углу мерещились грабители и насильники), и все эти сорок пять минут я слушала, как мама обличает отца, из-за которого у Джульетты сформировалась агорафобия и целая пропасть других неврозов.
– Да, да, я обязательно схожу к ней, – раз десять повторила я, обещая матери не только нанести визит сестре, но и попытаться вывести ее на прогулку. Мама попросила меня внимательно наблюдать за выражением лица Джульетты в тот момент, когда она станет отказываться выходить из дома. А я подумала о том, что лучшим способом заставить ее убежать на улицу был бы мамин собственный визит – эдак на полдня. Несколько часов – и Джульетту потянуло бы на свежий воздух.
Мама все еще что-то говорила, когда я садилась в машину. Чтобы закончить мысль, она сунула голову в окно и, когда машина тронулось с места, чуть не поломала шею.
– Болтливая у вас мамаша, – весело заметил водитель. – У меня такая же. Особенно с тех пор, как старик наш помер… Одиноко им, да?
Нет, у нас не так. В нашей семье одиноких нет. Никому такой роскоши не позволят.
Глава 14
Генри был занят с клиенткой, маленькой решительно настроенной женщиной, которая жаловалась на влажный виноград и неподобающее обслуживание в отделе овощей и фруктов.
– Мы гордимся своей службой работы с клиентами, – доносился до меня голос Генри. – Я сам выберу для вас виноград, мадам, а потом поговорю с молодым продавцом, который плохо обслужил вас.
Я пришла в супермаркет только для того, чтобы узнать у Генри в деталях о предстоящей вечеринке. Но пока он разбирался с клиенткой, судя по всему, профессиональной жалобщицей, я побродила вдоль полок с печеньем, стараясь припомнить, какие продукты остались в моем холодильнике. Вообще-то его нельзя было назвать пустым. Пока все шло замечательно. Я наконец-то стала меньше есть и похудела на целых четыре фунта, чего, правда, никто не замечал.
Генри нашел меня у полки с шоколадным печеньем.
– Прости, что заставил тебя ждать, – сказал он. Засунув свои толстые пальцы за лацканы пиджака, Генри покачивался, переступая с пятки на мысок, и с тревогой смотрел на меня. – Все остается в силе, так ведь?
– Да, конечно, – ответила я. Как я могла отказать ему? Нет, я была не настолько испорчена, чтобы обижать Генри. – Я вот только не знаю, что мне надеть.
– Жены директоров обычно надевают длинные черные платья. По-моему, бархатные. – Генри задумчиво почесал свою пухлую щеку. – Но некоторые девушки приходят в розовом.
Эти сведения нельзя было назвать исчерпывающими.
– Но юбка не обязательно должна быть длинной? Может быть, подойдет платье для коктейлей?
Генри с озадаченным видом посмотрел на меня.
– Знаешь, я плохо разбираюсь в дамских нарядах. Что касается мужчин, то мы надеваем смокинги.
– Хорошо, кажется, я поняла, как именно мне следует одеться.
На самом деле я не знала, где взять подходящее платье. В тот вечер, когда я пыталась отделаться от матери, я упаковала все свои старые наряды в пластиковые мешки, а позже отвезла их в благотворительную организацию.
– Если хочешь, я попрошу Морин помочь тебе, – неожиданно предложил Генри.
Обрадовавшись пришедшей ему в голову идее, он бросился разыскивать Морин. Тем временем я, поддавшись соблазну, взяла пачку шоколадного печенья с полки.
Морин оказалась полной неприветливой женщиной с опущенными уголками губ. Она с неприязнью окинула меня взглядом.
– Кэри, это помощник менеджера, Морин, – представил Генри свою коллегу.
В этот момент к нам подошла еще более полная, чем Морин, девушка.
– Мистер Чэпман, могу я отвлечь вас на минутку?
Ей было лет двадцать и приблизительно столько же стоунов она весила. Казалось, ее кофточка цвета морской волны сейчас лопнет на чрезмерно пышной груди. Юбка, подобранная в тон кофточке, плотно облегала мощные бедра и приоткрывала пухлые колени. Девушка с обожанием смотрела на Генри.
– Рози! – радостно воскликнул Генри, касаясь руки девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31