– Найсус? – спросил Сатат. – У меня там живут дальние родственники – Серт, T'Прен и их дочери.
– Мне жаль. В научной колонии разразился медицинский кризис, – объяснил Кирк. – Там разразилась эпидемия. Ни одна раса, кажется, не способна ей противостоять, уже есть смертельные случаи. «Энтерпрайз» должен доставить туда медицинскую команду.
– Конечно мы не будем вмешиваться, капитан, – сказал Сатат.
– Сендет? – спросил Кирк. – Вы должны знать, что Сорел, Корриган, и жена Корригана Т'Мир, все будут присутствовать на борту.
Молодой вулканец пожал плечами. В ответ его аристократические черты изобразили презрение на вопрос Кирка.
– Я могу не одобрять выбор Т'Мир, – ответил он, – но я никогда не стану препятствовать медицинской миссии.
– Хорошо. Сатат, пожалуйста сообщите об этом другим вашим соплеменникам.
– Не сомневайтесь, я могу говорить за всех последователей T’Вет. Мы хотим жить по древним законам Вулкана, но мы не варвары, капитан. Мы не будем вмешиваться, но если мы можем быть полезными, пожалуйста не стесняйтесь позвать нас.
Хорошо, – подумал Кирк, покидая комнату совещаний, и направляясь в изолятор. – Все оказалось проще, чем я думал!
Его встреча с Маккоем, тем не менее была не такой обнадеживающей. Мешки под синими глазами доктора показали, что он провел бессонную ночь. Спок был вместе с ним, и занимался анализом данных. Они оставили вулканца, поглощенного своей задачей и вышли в соседнюю комнату.
– Мы только что получили некоторую новую информацию, Джим, – сказал Маккой. – Все плохо.
– Новая мутация?
– Вероятно нет, но они только что узнали, что антитела после первого заражения не гарантируют устойчивости к третьему виду. Они будут знать через пару дней, защищает ли второй вирус от третьего. В данный момент весь Совет Найсуса находится в изоляторе.
– Что случилось?
– Каждый член совета имел одну из двух более ранних версий болезни, так что они чувствовали себя в безопастности и назначили встречу. Им следовало сделать это по коммуникатору.
– И? – встревожился Кирк.
– После того, как они послали запрос в Звездный Флот, они возобновили работу по другим делам; именно тогда лемнорианский представитель впал в безумие –первый признак самой последней мутации чумы. Он переболел первым типом вируса, и теперь каждый член совета заражен третьим типом. Спок делает повторные вычисления по новы данным. Они прислали нам для исследования образцы жертв новой мутации, но…
– …но мы сможем провести испытания только когда прибудем на место, – раздался за спиной Кирка голос Спока. Вулканец присоединился к ним и добавил, – В настоящий момент я не нашел никаких ответов в новых данных; только время обеспечит подробную информацию.
– И вы оба хотите спуститься на эту планету, чтобы раздобыть данные самостоятельно, – заметил Кирк.
Он знал, что оба человека хотят этого, даже если Маккой был единственным, кто признает это, он добавил:
– Знаете, в ситуациях, подобных этой, Боунз, Спок и вы весьма единодушны!
Кирк очень надеялся, что друзья проглотят приманку. Спок и Маккой посмотрел на друг друга, а затем снова на Кирка, и в один голос произнесли:
– Действительно, капитан, я не вижу причины, чтобы так меня оскорблять.
Кирк усмехнулся, ему опять удалось снять напряжение. Но его восторг был краток.
– Минуточку! Спок, в распоряжениях Звездного Флота нет вашего имени; к тому же медицина –не ваша специальность.
– Я исследователь, – ответил вулканец. – И потом, кто будет держать доктора Маккойя в рамках логики, если я не буду его сопровождать?
– Логика не ответ, Спок, – парировал Маккой. – Найсус кишит вулканцами, но они не нашли способ лечения. Все что им нужно – опыт и человеческая интуиция нескольких старых докторов галактики!
– Тогда, – сказал Спок с тихим достоинством, – я возвращаюсь на свой пост, и оставляю вас анализировать данные.
С этими словами он покинул изолятор. Маккой смотрел ему вслед.
– Это означает, что он твердо уверен что ответ, в котором мы нуждаемся, не в этих новых данных. Проклятье!
Он подошел к репликатору и заказал кофе для себя и Кирка. Отпив глоток, он признался:
– Джим, я уверен, что Спок будет на Найсусе неоценимым помошником.
– Жаль, Боунз, пройдут месяцы прежде чем вы возьмете болезнь под контроль, прежде, чем «Энтерпрайз» вернется за вами.
Он не стал высказывать опасений, что Маккой сам мог стать жертвой этой болезни, которой были нипочем все карантинные меры.
– Я уже теряю начальника медицинской службы на это время; и я не хочу лишиться так же шефа научной службы.
– Да, – печально согласился Маккой. – Я знаю.
– У тебя будет множество других вулканцев для этой работы. А как насчет Сорела и Корригана? Не сомневаюсь, что ты уживешся с вулканцами.
– Право же, – сказал доктор. – Мы найдем причину этой болезни, Джим и все исправим. – Он остановился, затем добавил с бледной улыбкой. – Кроме того, я должен найти это быстро и вернуться на борт прежде, чем Чэпэл перестроит мой изолятор так, что я ничего не смогу найти.

Глава восемь

Корсал покинул больницу с чувством одиночества; то же самое с ним было, когда он впервые вступил на землю Найсуса. В отличие от других клингонских ученых, которые участвовали в эксперименте научного сотрудничества, он нашел здесь дом.
Своему родному миру он не подходил. Близорукость и астигматизм уберегли его от военной карьеры. Нося толстые линзы на глазах, он мог видеть достаточно хорошо, но враг мог легко лишить его зрения. Поэтому он за время положенного срока дослужился только до самого низкого офицерского ранга.
Это вполне удовлетворило Корсала; его интересы всегда лежали в области исследований и технологий, особенно в инженерии, где он мог применять на практике теории, которые очаровывали его. Он использовал свое право на минимальное образование, заработанное на военной службе, чтобы стать ученым. Закончив класс, он был допущен в Инженерную Академию на одном из миров Клинжая, где он выделялся умом среди своих однокласников.
Его братья медленно делали военную карьеру, чем несказанно радовали своего отца. Корсал, тем временем, впитывал знания, доступные в Академии и в конце концов был выбран, чтобы учиться непосредственно на Клинжае, в самом престижном университете Империи. Его отец сдержанно одобрил это.
– Если ты не можешь преуспеть в военной карьере, то по крайней мере можешь сделать хоть что-то полезное.
Делать что-то полезное было именно то, чего хотел Корсал, и на Клинжае он нашел такую возможность. Он учился, и изобретал. Он изобрел антенну, которая принимала сообщения подпространственного радио на рассояниях вдвое больше обычного, и не страдала от искажний от ионных штормов. Из студента он очень скоро стал преподавателем. В конечном счете, несмотря на задержки в карьерном росте, вызванные его отказом участвовать в политических маневрах, он стал самым молодым ученым на Клинжае.
Но научная карьера Корсала принесла ему небольшую известность или славу, потому что он не имел никакого желания проектировать оружие. Его коллеги считали его принципы непостижимыми. Он устал отвечать на вопрос:
– Вы не верите в Бесконечную Игру?
– Только когда я смогу выбираться наружу, чтобы увидеть перспективу, – отвечал он, – я буду знать, существует ли Бесконечная Игра. Ведь никто не может знать наверняка, может быть единственная игра в этом мире Отражающая.
Отражающая форма клин-жа была сложена из множества частей, и люди были одними из врагов. Это была большая игра самых великих клингонских стратегов, но даже некоторые из них признавали тщетность этой войны. Это была игра энтропии, в которой обе стороны в конце концов проиграли бы: победитель одержал бы победу на пустой доске.
В обществе, основанном после войны, ориентация Корсала не принесла ему много друзей. Именно поэтому когда прибыло приглашение клингонским ученым о присоединении к ученым Федерации в обмене знаниями на Найсусе, Корсал стал одним из первых, кто откликнулся. Не было причины не позволить ему уйти; он не желал изобретать оружие, но он не был предателем.
По мнению большинства клингонов он был никем.
Семья Корсала не относилась к благородным, но при этом не отличалась от других членов клингонского общества. Когда он уехал на Найсус, двое из его братьев с честью погибли на космической службе, а третий дослужился до лидера эскадры. Их отец чувствовал гордость за своих сыновей; но он никогда не мог понять ученого, которого произвел на свет.
Одна из первых вещей, которую Корсал обнаружил на Найсусе, состояла в том, что Федерация имела простую и безболезненную технологию лечения проблем глаз. Когда ему предложили лечение, он понимал, что Федерация не станет приглашать клингонов присоединиться к научным исследованиям только для того, чтобы ослепить одного из членов делегации.
После бесконечного числа тестов на аллергию, ему наконец обработали один глаз, и через три дня он получил возможность видеть ясно. Они заставили его ждать еще тридцать дней прежде, чем они занялись другим глазом, и впервые в своей жизни Корсал проснулся утром и увидел ясный мир, а не размытое пятно, на котором приходилось сосредоточиваться раньше, пока он искал свои линзы.
Это был первый раз, когда Корсал послужил подопытной свинкой для медицинского персонала Найсуса. Теперь он делал это снова, и надеялся, что результат будет столь же обнадеживающим, что и в первый раз! Методика лечения глаз, которой подвергся Корсал, теперь была столь же распространена в Империи Клингонов, как и в Федерации.
Если только чума не подверглась необычно длинному инкубационному периоду в организме клингона, было очевидно, что он действительно был не восприимчив к болезни. Перед тем как выпустить его, доктора выкачали из Корсала как минимум половину крови для изучения. Но теперь он был волен идти домой, потому что насколько врачи могли сообщить, он не являлся переносчиком.
Но что, если доктора ошиблись? Что, если, несмотря на все предосторожности, несмотря на купание в тех же самых обеззараживающих лучах, которые использовали хирурги, Корсал даже теперь нес смертельную болезнь к себе домой?
Действительно ли его сыновья были невосприимчивы? Они были только на половину клингонами, но ни один из них не заразился, хотя и ежедневно посещал школу, пока она не закрылась. Он хотел, чтобы они невосприимчивыми, чтобы они были в безопасности.
Но если это так, как быть относительно плана Борта продать болезнь Клингонской Империи?
Корсал мог бы защищать честь клингонов до последнего вздоха, но он знал, что даже если никто в официальных каналах не купит такое постыдное оружие, коварному орионцу не потребуется много времени, чтобы найти покупателя по неофициальным каналам.
Он чувствовал себя так, словно был вынужден снова играть в известную игру клин-жа в Финальной Форме, где надо было не только захватывать фигуры противника, но и уничтожать их – сжечь деревянные фигурки, разбить или расплавить сделанные из камня или металла. Но в этом не было никакой победы – когда оставался только один набор фигур, игра возвращалась к Отражающей, и ошибки более слабого игрока приводили к уничтожению фигур более сильного. Только клингон, думал Корсал, мог придумать такую игру, но только орионец мог вынудить клингона играть в нее.
Все же, если биохимики Найсуса смогут изолировать и воспроизвести фактор клингонской крови, которая делала его устойчивым… Он должен надеятся на это. Однако биология не была его областью, и ему приходилось полагаться на людей и вулканцев, изучающих теперь образцы его крови в поисках ответа.
Дом Корсала находился в отдаленных предместьях города. Система общественного транспорта все еще работала, хотя он не увидел никого на скользящей дорожке, ни на медленных внешних полосах, ни на высокоскоростных внутренних. С мастерством полученным от ежедневной практики, он перескочил на скоростную ленту C, и понесся к пригороду.
Его собственный дом. Земля, сад. Это было нечто, на что он никогда не мог надеяться будучи ученым в клингонской Империи. Его звание мастера мысли там означало совсем немного, поскольку его исследования не приносили пользу военным.
На улице с утра шел дождь. Воздух был напоен свежестью и влагой, когда он сошел с бегущей дорожки. На протяжении всего пути он заметил всего три одиноких силуэта, которые проскользнули мимо него по полосам, способным перемещать тысячи. На улицах тоже никого не было, если не считать нескольких детей играющих за оградами собственных садов.
Эти сады могли бы показаться нормальными на первый взгляд любому, но только не жителю Найсуса. Здесь две вулканские девочки играли под неусыпным надзором сехлата. Там пять подростков геманитов весело кувыркались на траве около маленького водоема. Еще через несколько домов другой вулканский ребенок, мальчик, упражнялся один с ахн-вун, в то время как на другой стороне улицы каитианские дети использовал огромное дерево для занятия гимнастикой.
Что было неестествено, так это то, что дети каждого вида были ограничены пределами собственных дворов. Обычно они собирались в шумные группы в разных местах. Неестественная тишина совсем не улучшила настроение Корсала.
Он дошел до собственного дома и нашел своих сыновей в главной комнате дома. Четырнадцатилетний Кевин, сидел на кушетке, и хмурился на экран своего трикодера. Он унаследовал от отца проблему с глазами, с которой пока ничего нельзя было сделать, но Кевин знал что со временем сможет отказаться от очков. Они скатывались с его переносицы, и он возвращал их на место жестом настолько знакомый, что это вызывало у отца улыбку. Он заметил, также, что у Кевина начали пробиваться усы, хотя на подбородке их было явно недостаточно. Тем не менее, его человеческое наследие проявлялось в том, что его волосы были светло коричневыми, а кожа светлее чем у отца.
Другой сын Корсала, Карл, которому исполнилось девять, играл в клин-жа на консоли коммуникатора со своим однокашником, вулканцем Сонаном. Когда вошел Корсал, Кевин отложил в сторону трикодер, встал и произнес
– Отец!
Карл остановил игру и тоже поднялся на ноги.
– Добро пожаловать домой, отец. Рад, что ты чувствуешь себя хорошо. У меня есть для тебя сообщение от госпожи Торренс. Она просила связаться с ней, как только ты вернешься. Она тосковала без тебя, пока ты был в больнице.
– Спасибо, Карл, – сказал он, и стал наблюдать как его младший сын сохраняет игру и обрывает контакт с Сонаном, чтобы отец, смог воспользоваться коммуникатором.
Формальность его сыновей была принята в высокородных клингонских семьях, но здесь была совсем не обязательна. Несколько лет назад, оба мальчика бросились бы в его объятия, если бы он возвратился после долгого отсутствия. Тем не менее Кевин уже вошел в возраст, когда демонстрация привязанности к родителям вызывала смущение и у клингонских и у земных подростков, и такая реакция была совершенно естественной для Кевина.
Корсал понимал Кевина. Как и его брат он представлял собой сплав клингона и человека, но Карл был загадкой семьи. Корсалу часто казалось, что его более младший сын взял все лучшее от вулканцев.
В другое время Корсал обнял бы своих сыновей несмотря на их протест, но сегодня он не станет касаться никого из членов своей семьи, пока не вымоется и не переоденется. Он не думал, что мог подхватить заразу по пути домой из больницы, но он не станет рисковать их здоровьем.
– Где Сеела? – спросил он, присаживаясь к коммуникатору.
– Ушла на рынок, – ответил Кевин.
– И вы не предложили пойти вместо нее? – спросил Корсал. Он был бы так же обеспокоен, если бы один из его сыновей рисковал здоровьем, но скаждым днем он все больше уверялся в их неуязвимости.
– Я предлагал, – сказал Кевин. – Но Сеела сказала, что тот, кто переболел вторым типом, не может заразится снова.
Это была правда; Корсал сказал ей об этом, когда сообщил, что теперь свободен. Сеела переболела вторым типом чумы и поправилась. Кевин продолжил:
– Она также сказала, что я все равно не знаю, как выбирать мясо и овощи.
– Печальный пробел в вашем образовании, – сказал Корсал. – Сеела должна преподать вам этот урок; кроме того вы оба должны научиться готовить. Я не хотел бы, чтобы мои сыновья женились слишком рано только из-за голода.
Кевин усмехнулся.
– Ты хочешь заморить своих сыновей голодом?
– Кевин, – отрезал Карл, – ты должен проявлять больше уважения к нашему отцу. Он всегда обеспечивал нас.
– А ты, Карл, – сказал Корсал младшему сыну, – не должен быть таким серьезным! Кевин совершенно прав: я женился на Сееле только из-за ее кулинарных способностей.
Карл был слишком юн, чтобы понять шутку, но Кевин подавился от смеха. Ему нравилось делить взрослую шутку с отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24