Эти наблюдения имеют значение в связи с Ульрихом Цвингли, который по-
лучил образование в университетах Вены (1498 - 1502 гг.) и Базеля
(1502-1506 гг.) Цвинглиевская программа реформ в Цюрихе, начатая в 1519
г., несет на себе печать швейцарского гуманистического гуманизма. "Док-
тор благодати" Блаженный Августин не играл особой роли в учении Цвингли
до 1520-х годов (и даже здесь его влияние связывается, в первую очередь,
с учением Цвингли о таинствах). Впоследствии Цвингли порвал с морализмом
швейцарского гуманизма (вероятно, около 1523 г., но не позднее 1525г.),
однако до этого момента его программа реформ была основана на моралисти-
ческом образовательном взгляде, который был так характерен для швейцарс-
ких гуманистических братств того периода.

Французский юридический гуманизм

В начале шестнадцатого века во Франции изучение права находилось в
процессе коренной ревизии. Абсолютистская французская монархия при Фран-
циске I с ее все увеличивающейся тенденцией к административной централи-
зации считала юридическую реформу важной для модернизации Франции. Для
ускорения процесса юридической реформы, которая должна была привести к
формулировке законодательства, действующего на всей территории Франции,
она покровительствовала группе ученых университетов Бурже и Орлеана, ко-
торая изучала теоретические аспекты общих кодексов, основанных на уни-
версальных принципах Пионером среди этих ученых был Жильом Будэ, который
высказывался за прямое возвращение к римскому праву, которое было однов-
ременно красноречивым и экономичным, как средству удовлетворения новых
законодательных нужд Франции. В отличие от итальянского обычая (mos
italicus) прочтения классических юридических текстов в свете аннотаций и
комментариев средневековых юристов, таких, как Бартолис и Аккурсий,
французы выработали процедуру (mos gallicus) прямого обращения к класси-
ческим юридическим источникам на языке оригинала.
Прямым результатом гуманистической программы возвращения к истокам
явилась заметная нетерпимость к аннотациям и комментариям. Они все более
рассматривались не как инструменты, полезные при изучении, а как пре-
пятствия на пути знакомства с оригинальными текстами. Толкования класси-
ческих римских юридических текстов такими авторами, как Бартолис и Ак-
курсий, стали считаться недостоверными. Они напоминали искажающие
фильтры, находящиеся между читателем и первоисточником. По мере того,
как гуманистическая наука становилась все более уверенной в своих ут-
верждениях, надежность Аккурсия и других комментаторов все более стави-
лась под сомнение. Великий испанский ученый Антонио Небрийа опубликовал
подробный отчет об ошибках, которые он обнаружил в комментариях Аккур-
сия, а Рабелиас презрительно писал о "глупых мнениях Аккурсия". Таким
образом были надежно заложены основы французского юридического гуманиз-
ма.
Следует отметить важность этого движения для Реформации. Одним из
студентов в Бурже и Орлеане во время расцвета французского юридического
гуманизма был Иоанн Кальвин, который, вероятно, прибыл в Орлеан в 1528
г. Изучая гражданское право в Бурже и Орлеане, Кальвин непосредственно
знаком со значительной частью гуманистического движения. Это знакомство
превратило Кальвина в квалифицированного юриста: когда впоследствии он
был призван на помощь при составлении "законов и указов" Женевы, он смог
черпать примеры законов о собственности и юридических процедур из своих
знаний о Corpus juris civilis. Однако у французского юридического гума-
низма Кальвин научился не только этому.
Литературное наследие Буде указывает на его убеждение не только в
том, что классическое наследие, включая его юридические учреждения и ко-
дексы, представляет собой большую ценность для современности, но и что
изучение древности является надлежащей подготовкой к восприятию Еванге-
лия Иисуса Христа. Кальвин предпринял аналогичный подход в великом изда-
нии "Наставлений в христианской вере" 1559 г., позволяя Цицерону вести
читателя от естественной религии древности к возвышенному Евангелию Ии-
суса Христа.
Происхождение методов Кальвина, который был, вероятно, величайшим
библейским комментатором и проповедником своего времени, можно просле-
дить по изучению им права в передовой атмосфере Орлеана и Бурже. Имеются
все основания, чтобы утверждать, что Кальвин научился у Буде необходи-
мости быть компетентным филологом, подходить непосредственно к тексту
первоисточника, толковать его в лингвистическом и историческом контекс-
тах и применять его в современном окружении. Именно это отношение лежит
в основе кальвиновского изложения Писания, и особенно его проповедей, в
которых он пытается соединить Писание и тех, к кому оно обращено. Фран-
цузский юридический гуманизм дал Кальвину как стимул, так и инструменты
для использования документов прошлого в обстановке реалий Женевы 1550-х
годов.

Английский гуманизм

Можно утверждать, что в основе английской Реформации лежат три круп-
ных религиозных и интеллектуальных элемента: лоллардистское движение
(см. стр. 54-56), лютеранство и гуманизм. Каждый из этих трех элементов
считался главным различными исследователями Реформации. Так, Гордон Рупп
высказывался в пользу решающего влияния лютеранства, Дж. К. Мак-Кониха -
в пользу гуманизма, а Дональд Смитон - в пользу лоллардистского движе-
ния. Каким бы ни был исход этого спора, совершенно очевидно, что каждый
из этих трех элементов оказал определенное влияние на зарождения движе-
ния за религиозные и богословские перемены а Англии в 1520-х и 1530-х
годах. Здесь нас интересует форма гуманизма, которая оказалась столь
влиятельной в этом споре.
Вероятно, самым важным английским центром гуманизма в начале шестнад-
цатого века был Кембриджский Университет, хотя не следует недооценивать
значение Лондона и Оксфорда. Кембридж бы родиной ранней английской Ре-
формации, которая сосредотачивалась вокруг "кружка Белой лошади" (наз-
ванного по имени ныне несуществующей таверны, расположенной около Квинс
Колледж)группы людей, таких, как Роберт Барнес, которые встречались для
изучения и обсуждения последних сочинений Лютера в начале 1520-х годов.
Неудивительно, что таверна стала называться "маленькой Германией", точно
так как район Кинг Стрит, который когда-то был местом встреч членов
кембриджской коммунистической партии, стал в 1930-х годах известен как
"маленькая Москва".
Со времен публикации работы Фредрика Сибома "Оксфордские реформаторы"
(1867 г.) название расцвета гуманизма в Кембридже и других местах "новым
учением" стало частью традиции английской интеллектуальной истории. Од-
нако современные источники наводят на мысль, что эта фраза использова-
лась в 1530-х годах по отношению к идеям раннего протестантизма. Так, в
письме Хью Латимера к Уильяму Хубердину (1531 г.) говорится о "новом
учении", которое стало доступным английской Церкви благодаря деятельнос-
ти протестантских реформаторов.
Английский гуманизм был во всех своих проявлениях иностранным за-
имствованием. Роберто Вайсе убедительно показал, что происхождение анг-
лийского гуманизма можно проследить в Италии пятнадцатого века. В 1430
г. Англию посетил Поджио Брацциолини, за которым последовал ряд
итальянских мыслителей Ренессанса. В конце пятнадцатого и начале шест-
надцатого веков Кембриджский Университет приглашал читать лекции
итальянцев, среди которых можно указать Гайо Ауберино, Стефано Суригоне
и Лоренцо Траверсагни. Эту традицию можно объяснить не нехваткой анг-
лийских преподавателей, а признанным превосходством их итальянских кол-
лег. Траверсагни, францисканский монах из Савароны, читал лекции по ри-
торике, которые получили широкий отклик и вскоре появились в печати.
Этот процесс был односторонним. Известные английские ученые совершали
путешествия в Италию для непосредственного знакомства с духом Ренессан-
са. Среди ученых, посетивших Италию, можно назвать Джона Гунторпа и
Уильяма Селлинга. Их итальянские путешествия первой половины пятнадцато-
го века проложили дорогу другим ученым, посетившим Италию в шестнадцатом
веке. Впитав дух итальянского гуманизма, они неизбежно принимались за
его распространение после возвращения на родину.
Следует сказать и об одном приглашении на место преподавателя в кемб-
риджский университет, которое сыграло в истории особую роль. В 1511 г.
известный голландский гуманистический писатель был приглашен в универси-
тет на кафедру богословия, незадолго до этого учрежденную леди Маргарет
Бюфорт и являвшуюся центром реформистских настроений в начале шестнадца-
того века. Этого писателя звали Эразм.

Эразм Роттердамский

Одна фигура возвышается над североевропейскими гуманистами, и не
только благодаря его влиянию на германскую и швейцарскую реформации -
Эразм Роттердамский. Хотя непосредственное влияние Эразма на Лютера и
Кальвина было меньшим, чем можно было ожидать, многие другие реформаторы
(такие как Цвингли и Букер) находились под глубоким его влиянием. Поэто-
му представляется необходимым подробно остановиться на его значительном
вкладе в мысль Реформации.
Однако прежде необходимо сделать одно замечание. Эразм часто предс-
тавляется пишущими о нем мыслителем наилучшим образом отражающим северо-
европейский гуманизм. Хотя в поддержку такого предположения можно при-
вести многие факты, следует признать наличие определенных споров по не-
которым вопросам внутри североевропейского гуманизма. Два из них предс-
тавляют особый интерес: вопрос о национальных языках и вопрос о нацио-
нальных границах. Что касается языка, Эразм считал себя "гражданином ми-
ра", а цицероновскую латынь - языком мира. Национальные языки представ-
лялись ему препятствием на пути к космополитической Европе, объединенной
латинским языком. Другие гуманисты, особенно в Германии и Швейцарии,
считали, что развитие национальных языков следовало поощрять как
средство укрепления национального самосознания. С точки зрения Эразма,
национализм угрожал образу космополитической Европы и служил лишь под-
держанию таких устаревших концепций, как "чувство национального самосоз-
нания" и связанных с ними идей, например, о национальных границах. Дру-
гие гуманисты, напротив, считали себя борцами за утверждение нацио-
нального самосознания. В то время как Эразм предпочитал сосредотачи-
ваться на отбрасывании националистических идей и ценностей, швейцарские
гуманисты Глареан, Миконий, Ксилотект рассматривали себя исполняющими
священный долг по защите швейцарского национального самосознания и
культуры литературными средствами. Эти споры между "космополитическим" и
"националистическим" гуманизмом, между отменой и консолидацией нацио-
нального самосознания указывают как на разнообразие позиций внутри гума-
низма, так и на то, что Эразма нельзя считать представителем всего гума-
низма, как это" делают некоторые ученые.
Наиболее влиятельным гуманистическим произведением, распространенным
в Европе в первые десятилетия шестнадцатого века, была работа Эразма
"Enchiridion Militis Christiani" ("Руководство христианского солдата").
[9] Хотя эта работа была впервые опубликована в 1503 г., а затем переиз-
дана в 1509 г., реальное ее влияние начинается после ее третьего переиз-
дания в 1515 г. С этого момента она стала вызывать такое преклонение,
что в последующие шесть лет выдержала 23 переиздания. Она была обращена
к образованным мирянам, которых Эразм считал истинным сокровищем Церкви.
Ее поразительная популярность после 1515 г. позволяет предположить, что
она привела к коренному изменению мирского самовосприятия, и нельзя не
упомянуть, что реформационные волнения в Цюрихе и Виттенберге начались
вскоре после того, как "Руководство" стало своеобразным бестселлером.
Успех Эразма показал также важность книгопечатания как средства расп-
ространения новых радикальных идей - ни Цвингли, ни Лютер не прошли мимо
этого момента, когда настала их очередь проповедовать такие идеи.
"Руководство" выдвигало привлекательный тезис о том, что современную
Церковь можно реформировать коллективным возвращением к Писанию и творе-
ниям Отцов Церкви. Регулярное чтение Писания объявлялось ключом к новому
благочестию мирян, на основании которого можно было обновить и реформи-
ровать Церковь. Эразм воспринимал свое произведение как руководство к
пониманию Писания для мирян и снабдил его простым, но ученым изложением
"философии Христа". Эта "философия" является, на самом деле, формой нра-
воучения, а не академической философией: Новый Завет учит знанию о добре
и зле, чтобы его читатели могли отвергнуть последнее и возлюбить первое.
Новый Завет является lex Christi (законом Христа), к соблюдению которого
призываются христиане. Христос является примером, которому христиане
должны подражать. И все же Эразм не воспринимает христианство всего лишь
как внешнее соблюдение нравственных правил. Его типично гуманистический
акцент на внутренней религии приводит его к предположению, что чтение
Писания преображает читателя, давая ему новый стимул возлюбить Бога и
ближнего.
Ряд вопросов представляют особую важность. Во - первых, Эразм счита-
ет, что будущая жизненность христианства будет основываться на мирянах,
а не на духовенстве. Духовенство рассматривается в качестве учителей, в
чьи обязанности входит поднятие мирян до своего собственного уровня по-
нимания. В книге Эразма нет места каким-либо суевериям, которые бы дава-
ли духовенству постоянное превосходство над мирянами. Во-вторых, сильный
акцент, который Эразм делает на "внутреннюю религию", приводит его к по-
ниманию христианства, не зависящего от Церкви, - ее обрядов, священников
и институтов. Зачем исповедоваться в своих грехах другому человеку, го-
ворит Эразм, лишь потому, что он священник, когда можно исповедаться Са-
мому Богу? Религия - это дело сердца и ума каждого отдельного человека,
это внутреннее состояние. Эразм подчеркнуто избегает упоминания таинств.
Аналогичным образом, он отрицает взгляд на "религиозную жизнь" (другими
словами - монашество) как на высшее проявление христианской жизни: миря-
нин, который читает Писание, так же верен своему призванию, как и любой
монах.
Революционный характер "Руководства" заключается в дерзком предполо-
жении о том, что признание христианского призвания мирян является - клю-
чом к возрождению Церкви. Клерикальный и церковный авторитет отвергает-
ся. Писание должно быть доступно всем, чтобы все могли вернуться к исто-
кам и утолить свою жажду из источника чистой и живой воды христианской
веры, а не пить из мутных и застоявшихся прудов религии позднего средне-
вековья.
Эразм, однако, осознавал, что на предлагаемом им пути имеются серьез-
ные препятствия, и предложил ряд способов их преодоления. Во - первых,
Новый Завет нужно было изучать на языке оригинала, а не в неточном пере-
воде Вульгаты. Это требовало двух инструментов, которых в то время не
существовало: соответствующей филологической компетентности для работы с
греческим текстом и прямого доступа к самому тексту.
Первый инструмент был найден, когда Эразм обнаружил заметки Лоренцо
Валлы о греческом тексте Нового Завета, сделанные в пятнадцатом веке.
Эти заметки хранились в архиве местного монастыря и были найдены и опуб-
ликованы Эразмом в 1505 г. Второй инструмент был найден после издания
Эразмом первого печатного Нового Завета на греческом языке, Novum
Instrumentum omne, который сошел с печатных станков Фробена в Базеле в
1516 г. Хотя более совершенная версия того же текста была сдана в набор
в Алкале (Испания) двумя годами раньше, издание этой версии (т.н. Комп-
лутенсаинской Полиглоты) задержалось до 1520 г. Текст Эразма не был та-
ким надежным, каким он должен был бы быть: Эразм пользовался всего лишь
четырьмя рукописями большей части Нового Завета и лишь одной рукописью
заключительной КнигиОткровения. Так случилось, что в этой рукописи от-
сутствовали пять стихов, которые Эразм вынужден был перевести на гречес-
кий с латыни. Тем не менее, это издание было значимой литературной ве-
хой. Богословы впервые получили возможность сравнить оригинал греческого
текста с более поздним латинским переводом Вульгаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40