Так что, когда нервное напряжение ночи прорвалось ужасающим криком, Миал
ь после некоторого оцепенения бросился бежать, но не убежал далеко. Тряс
ясь, как кроличий хвост, он взбежал на ближайший холм и упал в густую траву
Ч задыхающийся, напуганный. Минут десять спустя, когда менестрель нако
нец отважился поднять голову, он с великим удивлением обнаружил, что ост
роверхая крыша башни по-прежнему на своем месте.
Тогда он набрался мужества, сел и стал наблюдать за развитием событий. Од
нако бдение его продолжалось недолго. Волнения ночи и бренди Парла Дро в
сочетании со скоростным забегом по крутому склону сделали свое дело. При
мерно за минуту до того, как Дро вышел из ворот покосившегося дома, Миаль п
овалился в траву, уронил голову на руки и заснул беспробудным сном.
Вскоре после полуночи, когда месяц уже вошел в свои права и висел на небе о
сколком блюдца, Миаль проснулся, понял, что опять дал маху, проклял свое не
везение и снова провалился в сон. Ему тоже было не привыкать ночевать на г
олой земле, но во сне ему явилась сперва мать, которой Миаль никогда не зна
л, а потом отец и сыромятный ремень, который музыкант знал куда лучше, чем
хотелось бы. Всю ночь менестрель ворочался, бормотал и постанывал сквозь
сон.
Перед самым рассветом Миаль немного скатился по склону и наткнулся на ст
вол молодой ели. Сквозь ветви и переплетение трав он увидел неровную гря
ду сизых туч, которая громоздилась на восточном краю неба и делала свет з
анимающейся зари бледным и таинственным.
Над землей стояла тишина, лишь легкий ветерок и птичьи трели нарушали ее.
А потом внизу, где стоял покосившийся дом, хлопнула тяжелая дверь Ч слов
но ударили в огромный барабан. Миаль высунулся из-под ели.
Сидди Собан, белая, как фарфоровая куколка, вышла из-под сени деревьев, ра
стущих вокруг дома, и направилась в ту сторону, где лежал менестрель. На ми
г Миаль решил, что она станет карабкаться по склону, но девушка пошла проч
ь от дома, от дороги и от холма, где он ночевал Ч к отрогам предгорий, на сев
ер.
Сердце Миаля забилось тяжело и гулко. Он вскочил, кое-как пригладил волос
ы длинными пальцами и забросил за плечо свой музыкальный инструмент на р
асшитой перевязи. Терзаемый смутными, но дурными предчувствиями, он кину
лся в обход холма, вертя головой, пока снова не увидел бледную фигурку дев
ушки Держась на расстоянии, он пошел следом. Кажется он уже знал, почему до
лжен идти за ней, и глаза его заранее были полны слезами.
Всю ночь она просидела в кресле Силни погрузившись в раздумья о Парле Др
о, Убийце Призраков, и о том, как яростно она ненавидит его.
Порой у нее мелькали мысли и о Силни и даже о себе самой. Иногда она вспоми
нала об их отце, о том, как он распродавал вещи, выдавая их за диковины. Наве
рное, это было неизбежно. Но Сидди ни разу не отвлеклась на эти мысли дольш
е, чем на пару ударов сердца.
Сперва она желала смерти Парлу Дро, и в ее воображении возникал то один, то
другой вариант его страшной гибели. Она представляла, как его зарежут, ил
и задушат, или закопают заживо или повесят, а может быть, дикий зверь Ч во
лк медведь или лесная кошка порвет его в клочья. И каждый раз она сама была
там, своими глазами видела его смерть, повелевала его мучителями и напра
вляла их. Потом смерть Дро стала более медленной и утонченной, и самой Сид
ди при этом уже не было. Еще позже она вообще оставила мысли о его смерти и
теперь думала о нем самом. Убийца Призраков оказался намного моложе, чем
она ожидала, наслушавшись россказней селян. Сидди пыталась представить
себе его юность, его детство, даже обстоятельства его рождения. Она думал
а и о том, как он встретит старость Ч в немощи и нищете или же в богатстве, о
диночестве и радости. В этих фантазиях она уже оставалась почти непричас
тной к нему. Наконец на исходе ночи он стал для нее живым существом, никак
с нею не связанным. Ее ненависть больше не была направлена против Парла Д
ро. Теперь он сам был воплощением ее ненависти, словно черное дерево, один
око стоящее на грани абсолютного небытия. Больше она ничего не могла при
думать.
Когда птицы запели свои приветствия светлеющему небу, Сидди встала. Спер
ва она сама не очень понимала, куда и зачем собралась. Потом с замиранием с
ердца вспомнила, как все сложилось. Теперь ей больше не было нужно о чем-т
о задумываться, осталось только действовать.
Тяжелая туча висела низко над восточным горизонтом, словно еще один холм
в череде своих земных собратьев. Гора на западе сверкала в преддверии ут
ра, холодная и рельефная.
Сидди шла на север по склонам и гребням холмов. Темнота отступала поспеш
но, словно стаи птиц поднимались с насиженных мест. Все это было так хорош
о знакомо: наступление и угасание дня и ночи, гора, места вокруг. Но теперь
это казалось наваждением, воспоминаниями какой-то другой девушки, котор
ая долго жила здесь.
Вскоре с высокой кручи она увидела блеск речной воды.
Желтые асфодели весны уже отцвели. Сидди в замешательстве огляделась в п
оисках других знакомых цветов, но вокруг росли лишь полевые ромашки. Да и
река уже, не была кристально чистой, как по весне Ч она несла бурую глину
с размытых берегов. И течение было не таким быстрым, как тогда, когда реку
питали весенние талые воды.
Сидди сняла туфли, будто собиралась перейти речку вброд, и аккуратно, ряд
ышком, поставила на берегу.
Вода еще хранила ночной холод, и у девушки перехватило дыхание, когда она
ступила в реку. На мгновение ей показалось, что она не сможет довершить на
чатое. Сидди застыла на месте, дрожа, едва сопротивляясь ледяному течени
ю, и с отчаянием оглядывалась по сторонам. Почти тут же на высоком берегу,
шагах в восьмидесяти от нее, показался человек. Это был тот, кто пел под ее
окном минувшей ночью, должно быть, отвлекая ее по приказу Парла Дро. Сам зл
ой рок послал его!
Они встретились взглядами. Неожиданно менестрель замахал руками, зелен
ой и красной, и что-то закричал. Затем он кинулся к ней вниз по склону, и дик
овинный инструмент бил его по спине.
Нельзя, чтобы он успел!
Сидди плашмя упала на спину, прямо в поток. Ледяные струи захлестнули ее л
ицо, залили глаза и ноздри. «Вода Ч не слишком жесткое ложе», Ч пронесло
сь у нее в голове. Течение тут же подхватило ее и повлекло дальше. Она еще н
е успела как следует наглотаться воды и просто лежала лицом вверх, позво
ляя реке нести себя.
Косы расплелись. Надо было переплести заранее. Жаль, не подумала...
В первый миг Сидди задержала дыхание, но теперь снова вдохнула, разрешая:
воде хлынуть в горло. Она так замерзла, что больше ничего не чувствовала. О
ткуда-то издали до нее доносилось, как шлепает по воде тот человек, но теч
ение уже унесло ее довольно далеко.
Все казалось таким далеким, почти безмятежным. Все, кроме одного. Она пони
мала, что должна уйти не просто так.
Последним, что мелькнуло перед внутренним взором Сидди, прежде чем мир л
юдей навсегда померк для нее, были черные глаза Парла Дро. Казалось, этот в
згляд вытягивает ее душу из умирающей, задыхающейся плоти. Ее сознание, с
узившись до толщины нити, скользнуло сквозь его зрачки, как сквозь ушки и
голок. Ее ненависть была так прекрасна, что на миг ее захлестнуло острое н
аслаждение. Потом она стала перышком, плывущим по течению в полной тьме. А
потом ее вообще не стало.
Выше по течению Миаль Лемьяль бродил по колено в ледяном потоке, шаря рук
ами под мутной водой на отмелях. Когда он нашел Сидди, то едва не сошел с ум
а.
Он вытащил ее на берег. Лицо девушки было раздуто, глаза вытаращены, словн
о ее душили удавкой. К горлу менестреля подкатила тошнота, но он переверн
ул утопленницу и попытался вытряхнуть воду из ее легких.
В конце концов Миаль прекратил свои попытки. Он оставил Сидди лежать лиц
ом вниз, укрытую мокрой вуалью светлых волос. Ее маленькие ножки, очень чи
стые и нежно-розовые, порозовели еще сильнее, когда по небу разлился расс
вет.
Миаль сидел на берегу, в нескольких метрах от мертвой девушки, грыз: ногти
и лишь иногда украдкой косился в ее сторону. Наконец он вскинул свой инст
румент на плечо.
Менестрель сочинил песню для Сидди Собан, правда, он не мог бы сказать, нас
колько удачной она получилась. Но инструмент отсырел, пока его владелец
бродил по отмелям, некоторые струны стали фальшивить. Окажись рядом его
отец, не миновать бы Миалю порки.
Допев, он крепко обнял инструмент и стал смотреть, как течет река.
Через час или около того холод от промокших башмаков и рубашки пробрал е
го до костей. Миаль чихнул, протер глаза и встал. И обнаружил, что стоит на о
дной из туфелек Сидди.
Он медленно побрел прочь от реки.
Где-то далеко, словно фаготы, мычали коровы. Запахи земли и цветов жестоко
щекотали ему ноздри и горло. Миаль чихал, ругательски ругал себя и весь бе
лый свет, и снова брел туда, где, петляя, убегала на восток лента дороги.

Глава 4

В пяти милях к востоку от деревни местность начала понижаться. Появились
глубокие лощины и журчащие ручьи. Деревья-столбы, с одинокими венчиками
крон у самых верхушек, росли вдоль дорог, вьющихся по гребням холмов, или н
а болотистых берегах далеких, едва различимых рек.
Где-то в этих краях и заночевал Парл Дро, завернувшись в свой черный плащ.
Погода стояла мягкая и теплая, только перед самым рассветом похолодало.
Но через несколько часов после восхода тепло вернулось, ласкаясь, словно
опасалось, что здесь не успели по нему соскучиться. На залитом утренними
лучами и увитом плющом хуторском заборе сидел тощий ребенок, болтая нога
ми среди листьев. Завидев высокого человека в черном одеянии, шагающего
по дороге, припадая на левую ногу, ребенок проворно спрыгнул в придорожн
ые сорняки и подскочил к путнику.
Ч Дай мне монетку!
Ч Зачем? Ч Дро даже не взглянул в его сторону.
Ч Я могу видеть будущее, Ч заявило дитя. Ч Я скажу, что тебя ждет. Дай два
дцать грошей!
Дро остановился и посмотрел на ребенка. Это была девочка с выгоревшими н
а солнце волосами. Он бросил ей монетку в двадцать грошей, точнее, уронил с
высоты своего роста. Девочка ловко подхватила денежку.
Ч А я знаю, кто ты такой, вот! Я-то думала, тебя не бывает. Они говорили, что о
днажды ты будешь идти через наши края.
Ч Кто говорил?
Ч Да все! Год за годом. А теперь я говорю тебе: смотри в оба! Вперед и назад. Т
ы нажил много врагов!
Ч В самом деле? Ч переспросил Дро.
Ч Но я тебе не враг, Ч сказала девочка. Ч Мне кажется, что ты очень хорош
ий!
Она убежала куда-то вдоль забора, и за ней столбом поднялась розоватая пы
ль. Почва здесь была суше, чем в предгорьях, и менее плодородная.
В полдень Дро миновал трактир, где продавали вино и желтый, со слезой, сыр.
В садах зрели персики. Слепой пес грелся на солнышке и жалобно заскулил, к
огда его тощую спину на миг накрыла тень путника.
После полудня дорога начала забирать к югу. Узкая тропка, ведущая на вост
ок, отделилась от нее, но вскоре потерялась под сенью черного как смоль ле
са. Когда Дро вышел из лесу, он увидел далеко впереди одну из мглистых рек.
Русло ее извивалось, выгибаясь петлей, и до самого берега дорога все врем
я бежала под горку. В петле реки дремали развалины крепости, растворяясь
в небе с приближением заката. Вдоль берега раскинулся поселок. Помимо тр
адиционной главной улицы здесь имелись еще две, почти столь же широкие. С
точная канава несла помои в болото, тянущееся вдоль русла реки к северу о
т селения. Над крышами вился дымок. Несколько рыбачьих лодок лежали на бе
регу днищами вверх, похожие на огромных дохлых рыб.
Предчувствие, смутное, но настойчивое, стало таким сильным, что Дро обоше
л поселок подальше. Вместо этого он прошел, срезая угол, через болото. Моще
ная кирпичом гать, местами подтопленная, вела к луговине, где стояла креп
ость.
Внешние ее стены были неровными и выщербленными, а внутренние Ч удивите
льно гладкими, отшлифованными стихиями. Пару столетий назад здесь прави
л какой-нибудь граф или князек, хозяин реки. Сейчас к крепости никто больш
е не ходил. Ни единой тропинки не вилось через луговину, никто даже не пас
тут овец и коз Ч трава стояла нетронутая, высокая. Может быть, в деревне с
читали, что в крепости обитают призраки Ч она казалось такой таинственн
ой, загадочной. Только охотник за призраками, подобный Дро, мог быть увере
н, что здесь нет его обычной добычи. Просто скорлупа, пустая ракушка...
С реки подул промозглый ветер, сумерки принесли с собой холод. Дро разжег
костер с подветренной стороны внутренних стен. Рядом уцелевшая лестниц
а вела прямо в небо. У ее подножия росла дикая яблоня, кислые мелкие плоды
еще не созрели. Дро запек пару яблок в золе костра, чтобы они утратили горе
чь.
Огромный сыч, бесшумный, как детский воздушный змей, скользнул над лугов
иной, высматривая добычу.
Парл Дро сидел, прислонившись к стене. Он не терял бдительности, но остава
лся совершенно неподвижен. Это было одним из его профессиональных умени
й Ч отключить на время свое предвидение и свое чувство запредельного, д
ать им отдых, как приходилось давать отдых покалеченной ноге. Каждый ден
ь пути был днем борьбы с болью, и каждая передышка приносила невыразимое
облегчение. А когда Дро уставал, его уже мало что волновало.
Потом сквозь опущенные ресницы он увидел женщину в облаке золотых волос
, которая склонилась к его костру. Она была совсем как настоящая, но когда
он открыл глаза, она исчезла.
Девочка с хутора разбередила старые воспоминания, а среди них было одно,
очень личное и важное. Дро подумал об этом и позволил прошлому ненадолго
завладеть его рассудком, пока настоящее снова не подхватит его...
Его отец был солдатом на какой-то пограничной войне. Война была небольша
я, но ее хватило, чтобы убить его. Мать Парла Дро прожила немного дольше и у
мерла, когда ему было четыре года. Местный землевладелец содержал приют,
где жизнь детей, лишенных крова и семьи, была относительно терпимой. В дес
ять лет Дро уже работал в поле. Но поскольку за ним была замечена склоннос
ть к учебе, землевладелец, на редкость порядочный для своего сословия, ра
зрешил ему дважды в неделю ходить в городскую школу.
Школа была ветхая. Зимой с потолка в том месте, где на чердаке протекала кр
ыша, свисали длинные сосульки. Ученики жались поближе к железной жаровне
, полной горячих углей. В школу ходили пятьдесят мальчиков и полтора деся
тка девочек, чья родня считала своих воспитанниц достаточно странными о
собами, чтобы отправить их учиться. Все они, кроме одной, были совершенно ч
уждыми ему созданиями. С ними всегда ходили няни, а зимой они приносили в ш
колу собственные жаровни. А та, другая девочка, была бедна и всегда приход
ила одна. Она носила чистое, хотя и много раз штопаное платьице и сидела вс
егда прямо, как по струночке. Волосы ее тоже всегда были чисто вымыты Ч дл
инное золотое полотнище, мягкими волнами стекавшее по спине на школьную
скамью. Зажиточные девочки с ней не разговаривали. Они лишь громко сообщ
али одна другой, что она потаскушка, раз с ней не ходит няня. В ответ она сто
ль же громко, ни к кому не обращаясь, замечала, что за ней, целомудренной и д
обродетельной, надзор не нужен Ч в отличие от них.
Дро видел ее дважды в неделю Ч каждый раз, когда приходил в школу Ч три г
ода подряд. И в один прекрасный день, когда ему было тринадцать, он вдруг с
ловно впервые увидел ее. Она играла в кости с мальчишками и бегала с ними н
аперегонки. В кости она выигрывала всегда, а в беге Ч довольно часто. А ещ
е она лазала по деревьям, хотя и не в компании мальчишек, поскольку боялас
ь, что это сочтут непристойным.
Впервые он заметил ее как-то вечером в начале лета Ч пришел на луг за шко
лой и увидел, как она сидит на яблоне. Низкое солнце играло в ее волосах, ок
рашивая их теплым медовым цветом. Она говорила сама с собой Ч или с птица
ми? Или с деревом? Он залез на соседнее дерево, уселся и стал смотреть на не
е. Заметив его, она не обиделась и не смутилась. Они легко разговорились. С
ейчас уже не вспомнить, о чем был тот разговор, да это и не важно. Может быть
, о книгах или о будущем урожае.
В следующий свой школьный день он пришел в город пораньше и медленно бре
л мимо ее дома. Она жила в крошечной лачуге, тесно зажатой между двумя таки
ми же, но зато это была самая опрятная лачуга на много миль вокруг. Когда д
евочка вышла на крыльцо и увидела Дро, она, казалось, ничуть не удивилась.
Единственной родней ее была бабушка, которая в то утро пекла хлеб. Девочк
а взяла с собой два куска теплого хлеба, смазанных жиром, и один из них с бл
агодарностью преподнесла Парлу, когда он похвалил ее домишко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22