бледная, изжелта-зеленая бабочка света трепетала
беззвучно за мутным стеклом, чистая и ясная, как цветок или самоцвет во мр
аке. Но фонарик не отбрасывал отсветов, не окрашивал ничего вокруг своим
светом Ч ни стену, ни лестницу. Ни даже Сидди, когда та прошла мимо. Ни Миал
я. И когда он поднес к фонарю руку, кровь не прилила к его пальцам, и тепла он
не ощутил.
Ч Идем, Ч нетерпеливо и зло окликнула девушка, обогнавшая его уже на де
сять ступенек. Ч Не играй с огнем. А если тебе так хочется поиграть, играй
на струнах.
Ч Нет, Ч упрямо сказал менестрель.
Он пошел дальше, а Сидди снова высокомерно вышагивала перед ним. Они вышл
и на смотровую площадку, и город раскинулся под ними, растянувшись по скл
ону холма примерно на четверть мили. Здесь были башни, как в легендах, тонк
ие и высокие, увенчанные коронами из каменных зубцов. Прихотливо извивал
ись переулки, крыши наслаивались друг на друга черепичной чешуей. Света
не было, хотя повсюду горели желтоватые светляки фонарей, но все было вид
но в мельчайших подробностях, словно город озаряли лучи холодного черно
го солнца. А за Тиулотефом открывался трагический пейзаж. Озеро в форме з
везды было как на ладони, освещенное луной или сверхъестественным сияни
ем города, россыпь серебряных цепей, мерцающее, подмигивающее, как в ясны
й летний полдень Ч и все же бесцветное. Те же колдовские лучи высвечивал
и пики далеких гор, что поднимались за озером. И были они белые, как сама зи
ма, а лес был черным снегом, устлавшим всю землю.
Пространство вокруг было полно тишиной. Тихо было... да, как в могиле. В моги
ле, где раздавался стук, пение, деловитая суета Ч каскады звуков поднима
лись к небу с улиц внизу. Когда Миаль посмотрел туда, он увидел огромное ше
ствие, растянувшееся по широким улицам. Унылые красные факелы, вялые сер
о-золотые отсветы на меди, словно на картине Ч свет есть, и в то же время ег
о нет. На площади собрались жрецы, женщины в серебристых одеяниях, наверн
ое, даже сам городской властитель. Колокола тревожили ночь звонкими язык
ами.
Ч Я замерзла, Ч сказала Сидди.
Ч Правда?
Ч Да. Ты не хочешь сыграть? Может быть, граф или герцог Тиулотефа услышит
тебя. Ты мог бы стать придворным песнопевцем.
Ч Я уже был им. Мне не понравилось. Мне... пришлось уйти.
Ч Ты оказался недостаточно хорош для этого.
Ч Я оказался слишком хорош! Ч обиделся Миаль. Ч Музыка Ч единственно
е, что у меня получается хорошо, причем настолько хорошо, что меня все на д
ух не переносят!
Ч Пожалуйста, сыграй мне, Миаль.
Ч Нет.
Ч Я приказываю тебе! Я Ч Собан! А ты Ч чернь, бродяга без роду, без племен
и. Играй же!
Ч Не могу.
Ч Почему?
Ч Не знаю.
Вдруг Миаля толкнули. Их с девушкой прижало друг к другу. На площадке было
полным-полно людей Ч то ли они были здесь с самого начала, но менестрель
и Сидди их не замечали, то ли только что появились. Теперь они были совсем
как настоящие, трехмерные, от них даже пахло, как от людей Ч кожей, потом, д
ухами, вином. Они стремились посмотреть на шествие, запрудившее улицы вн
изу.
Ч Посторонись, Ч сказал кто-то Миалю. Еще кто-то больно наступил ему на
ногу. Сидди, дрожа, прильнула к нему.
С тихим ужасом Миаль вдруг почувствовал, что чужие локти врезаются ему в
спину Ч там, где должен висеть инструмент. Он принялся глупо ощупывать с
ебя в поисках вышитой перевязи и не нашел ее.
Должно быть, он снял инструмент с плеча и забыл подобрать. Нет, такого не б
ыло, да и не могло быть. Но тогда в чем же дело? Он только вообразил, что взял
его с собой, когда спускался с холма? Но менестрель всю дорогу ощущал его в
ес, а два-три раза «ящик с музыкой» весьма чувствительно ударил его. Почем
у же тогда он сказал Сидди, что не сможет сыграть на нем?
Толпа была здесь, настоящая, ощутимая, а еще мгновение назад ее не было. Ин
струмента больше не было, хотя его не могло не быть.
Штучки призраков. Их воля, их вера, их воображение...
Сидди вцепилась в Миаля, нагнула его голову к своему лицу. Зажатый в толпе
, менестрель поцеловал ее, а в голове его, под закрытыми веками, метались и
метались одни и те же загадки.
Ч Парл Дро придет за тобой следом, Ч прошептала она, вонзая длинные ног
ти ему в ладони. Ч И принесет твой инструмент.
Ч Может быть. Да. Не знаю.
Ч Придет. Так будет, Ч она усмехнулась оскалом волчицы. А потом, как уже б
ыло однажды, вдруг стала удивительно беззащитной. Ч Присмотри за мной,
Ч простонала она.
Над Миалем нависал кто-то пьяный и тучный. Где-то в толпе другая девушка ш
епотом рассказывала, как сварила зелье, чтобы приворожить любимого. Миал
ь совершенно случайно обнаружил, что стащил кошелек у тучного и пьяного.
Кошелек, набитый призрачными деньгами.
Но какая разница?
Они отправились искать гостиницу или постоялый двор, словно обычные пут
ники в незнакомом городе. Вывеска бросалась в глаза, краски ее были словн
о тени белил, меди, киновари. На рисунке дева за рог удерживала беспомощно
го единорога, а рыцарь в кольчуге сносил ему голову мечом. Миаль поморщил
ся, оглядев это художество. Рядом с гостиницей тянулась обычная сточная
канава. На одном из камней для перехода через нее сидела кошка, вырезанна
я из Ч мрамора, и менестрель, сам не понимая, что делает, потянулся поглад
ить зверя.
За столами сидели и пили горожане. Горели светильники и очаг, но не давали
ни тепла, ни света Ч только дрожали языки призрачного пламени. Подошел т
рактирщик, и воришка-менестрель заплатил украденными деньгами за комна
ту. Сидди всплыла вверх по лестнице, словно настоящая леди. Они не стали за
казывать ни еды, ни питья Ч как и огни Тиулотефа, здешняя пища, наверное, б
ыла нереальной и ненужной. Поднимаясь по лестнице, Миаль вспомнил: «Всад
ники дали мне питья, я пил, обжигая горло... Или мне это только померещилось?
Наваждение. Есть-то мне хочется?» Но есть он не хотел, и знал, почему не хоче
т Ч он умер. Мертвые убили его. Это был не обморок, а смерть. А потом они бро
сили его здесь, в насмешку. И если Парл Дро придет за ним, Миалю надо его опа
саться, как всякому неупокоенному лучше поостеречься опытного охотник
а за призраками.
Конечно, любой неупокоенный должен иметь связующее звено с миром живых.
Миаль знал, что держит его на этом свете. Инструмент. И это было очень стра
нно, потому что Сидди...
Ч Не надейся, что я разделю с тобой ложе, Ч сказала она, когда они вошли в
комнату. Ч То, что случилось в лесу, было лишь игрой. Я не лягу с тобой. Може
шь спать на стуле. Хотя по-хорошему твое место на полу, собачка моя.
Полог кровати был черный, как воронье крыло. Узкое оконце выходило на озе
ро. По улицам внизу все еще двигалась процессия. Она длилась и длилась Ч у
же почти два часа, если, конечно, здесь вообще был счет времени. Однако лун
а ползла по небосклону. Наверное, время здесь все-таки существовало. Миал
ь смотрел на бескровное пламя и гадал, почему он сейчас не трясется от ужа
са и отчаяния.
Ч Я замерзла, Ч снова сказала Сидди, с большой черной постели протягива
я к нему свою тонкую руку с узкой ладонью. Миаль больше не боялся Сидди, но
и желанной она быть перестала. Но он подошел и все-таки лег на кровать ряд
ом с ней. Они целовались и прижимались друг к другу посреди унылой, сонной
пустоты города призраков.
Она шепнула ему на ухо:
Ч Силни будет ревновать. Моя сестра не простит мне, что я в постели с мужч
иной, Ч и позже, через вечность долгих, нежных, нетерпеливых поцелуев: Ч
Даже не пытайся овладеть мною. Я девственница.
Наверное, раз она умерла девственной, то уже не могла стать женщиной посл
е смерти. Но Миаль чувствовал лишь извращенное вожделение, что приходило
к нему в лихорадочном бреду, и не мог, или не желал, потакать ему. Пребывани
е на грани близости дразнило его. Он не хотел выпускать Сидди из объятий, н
о и не хотел сжимать объятия жарче.
Потом, бесцветно и тихо, между долгими, лишенными смысла поцелуями, они за
говорили.
Ч Наверное, я умер, Ч сказал Миаль. Ч Иначе и быть не может.
Ч Тсс. Не надо. Лучше поцелуй меня. Ты не умер.
Ч Но это же... м-м... как я понял... Я хочу спросить тебя, Сидди...
Ч Не надо спрашивать. Целуй.
Ч Да, Сидди... я должен спросить тебя о моем инструменте. О связующем звене.
Ч Миаль...
Ч Это то, что держит меня. Сейчас он у Парла Дро. И Дро идет сюда, потому что
... наверное, потому что он охотник за призраками и одержим Тиулотефом, так
что рано или поздно он будет здесь. Но почему Ч ты?
Ч Почему? О, милый...
Ч Милая... Как получилось, что мой музыкальный инструмент стал и твоим св
язующим звеном тоже?
Ч Умный. Миаль Лемьяль такой умный. И такой обаятельный.
Ч Сидди, прошу, скажи мне.
Ч Я скажу. Ты не более чем проходимец, но я люблю тебя. Вот я и сказала.
Ч Дро сжег твою туфельку. Больше у меня ничего твоего не было. Не могу пон
ять, как инструмент, из-за которого мой отец убил человека, может удержива
ть тебя? Но так и есть. Ты пила мою силу, чтобы вернуться, а возвращаться теб
я заставляла ненависть к Парлу Дро. Но связующим звеном был инструмент.
Ч Такой умный. Как ты узнал? Ах...
Ч Я спал и играл тебе песню, и ты явилась. Когда я сыграл ее задом наперед,
ты ушла. Когда я пошел с тобой в лес, я взял инструмент с собой Ч или мне тол
ько показалось. А когда мы очутились здесь, ты попросила меня сыграть. И ис
пугалась, когда выяснилось, что инструмент нам лишь мерещился...
Ч Прекрати. Не хочу говорить об этом. Поцелуй меня.
Ч Да... Сидди? Давай больше не будем притворяться живыми. Не будет вреда, ес
ли мы скажем друг другу правду.
Ч Я люблю тебя.
Ч Я тоже люблю тебя. Только жаль, что приходится говорить это сейчас. Пот
ому что это неправильно. По крайней мере...
Ч Миаль...
Потом долго не было ничего, кроме сладких, как мандрагора, поцелуев. Трепе
т холодного пламени, не дающего ни света, ни тени, самоцветы светильников
и фонарей в окне, одинаково бесполезные. И глухой звон колоколов.
Они могли растаять и исчезнуть. Они могли замерзнуть и превратиться в се
рую статую, навсегда слившись в поцелуе. Ему было все равно. Потом Сидди ск
азала голосом тонким и жалобным, как ее крошечные ладони, крепко сцепивш
иеся у него за спиной:
Ч Когда придет Дро, мы должны быть сильными, чтобы убить его. Если ты обещ
аешь мне, что поможешь сразиться с ним, я скажу тебе. Если поможешь убить е
го. Поможешь отомстить за мою сестру. Ты поможешь?
Убить Парла Дро теперь казалось не очень-то и трудно. Это было подло, это у
гнетало, но в этом не было ничего невозможного.
Ч Если я скажу «да», это может не оказаться правдой.
Ч Когда я... когда я... после реки... ты должен быть убить его.
Ч Я был болен.
Ч Обещай.
Их тела извивались и корчились, Миаль давал ей обещания, утопая в блаженс
тве, мрачном и глубоком, как подземелье, и ему было все равно. Он знал, что вс
е так же нелеп, даже став призраком. А потом она рассказала ему, как доверч
ивому ребенку, про инструмент, и этим весьма его озадачила, так что он прод
олжал расспрашивать ее в те минуты, что оставались между приливами их не
упокоенной, безвременной и необязательной любви. Но, поскольку он был ме
ртв, возможно, это было все, что ему еще оставалось...
К тому времени в комнате стало происходить нечто странное.
Это началось от окна Ч все вокруг таяло, словно истекало кровью. Впервые
с тех пор, как смирился со своим нынешним состоянием, Миаль забеспокоилс
я.
Ч Что это? Ч встревоженно спросил он, но тут же сам понял, не дожидаясь от
вета девушки. Они оба интуитивно поняли, что делать Ч разделились, распа
лись, словно страницы книги. Так они лежали на ложе любви, словно в могиле,
и смотрели, как разгорается за окном рассвет.
Это было непохоже на те рассветы, какие Миаль видел, когда был жив. Здесь н
е было ни цвета, ни света. Рассвет высасывал кровь из мира вокруг, пожирал
его, как пламя невидимого пожара.
Ч Что с нами будет? Ч спросил, наконец, Миаль.
Ч Что ты имеешь в виду?
Ч Настает день.
Ч О, день Ч это неважно...
Испуганный, Миаль лежал, окаменев от страха и от безразличия Сидди, и ждал
, когда лишится чувств. Он и вправду слышал о призраках, что бродили по зем
ле даже днем Ч он сам говорил о них Парлу Дро Ч но такие встречались редк
о, наверное, в них было что-то весьма необычное. Ночь Ч холст, который нуже
н неупокоенным, чтобы рисовать свои наваждения. И вне всякого сомнения, э
тот холст был необходим Тиулотефу.
Комната стала как легкий набросок. Кровать превратилась в океан темного
тумана. А Сидди Ч Сидди повернулась на бок, словно хотела уснуть, и таяла.
Когда она исчезала, на миг ему показалось, что в ее волосах мелькнула сере
бристая рыбка.
Миаль уже приготовился ужаснуться и покосился на собственное тело. К вел
икому его изумлению, оказалось, что оно по-прежнему непрозрачно. Он оконч
ательно перестал что-либо понимать.
Остатки комнаты растворились быстро, словно облачко дыма унесло порыво
м ветра. Только омерзительная вывеска гостиницы еще болталась в воздухе
, словно неуклюжая птица. Кровать под ним обернулась камнем, и пламя рассв
ета вдруг ударило менестрелю в глаза, безжалостно ослепив его.
Глава 11
Все цвета радуги разъяренной толпой переливались через холм и жалили гл
аза Миаля. Он чувствовал, что не в силах вынести это после теней и тлеющих
огоньков Гисте. И еще он чувствовал себя отчаянно беззащитным. Ладья ноч
и отчалила от берега, увозя призраков Тиулотефа, но почему-то забыла мене
стреля. Может быть, паче чаяния, он еще жив? Но нет Ч когда он попытался под
обрать камешек на склоне, его вполне материальная на вид рука прошла нас
квозь. Когда солнце поднялось выше, Миаль встал, выбрал дерево (оказывает
ся, оно росло посреди их постели, но они с Сидди этого не замечали), подошел
к нему, а потом, в отчаянии и унынии, прошел сквозь него.
Миаль завопил от страха, встал как вкопанный и услышал, как бьется его сер
дце там, где биться нечему. Ему пришло в голову, что если он перестанет вер
ить, что у него есть сердце, оно не будет биться, и он поспешно отбросил эти
мысли, чтобы не потерять немногое оставшееся. Желая отвлечься, он стал оз
ираться по сторонам Ч и вполне отвлекся, увидев лишь голый склон холма, у
вядшую траву да отшлифованные ветром скалы, островками вздымающиеся в ч
ерной шкуре леса. Днем тут не было никакого города. Не осталось даже фунда
ментов, даже следов оползня Ч все снесло лавиной в озеро. Потом Миаль нен
ароком взглянул вниз Ч и в сердцах выругался. У него даже дыхание перехв
атило Ч обычный самообман призрака, который вовсе не дышит.
Водной глади озера, раскинувшегося под холмом, тоже больше не было. Тольк
о засохшая потрескавшаяся грязь, окаменевшая масса ила, расходящаяся пя
тью лучами в разные стороны.
Миаль воззрился на эту картину во все глаза. Озеро пересохло, словно огро
мный колодец. То ли река, что питала его, сменила русло, то ли вода ушла под з
емлю, словно выдернули гигантскую пробку. Тридцать лет, или даже больше, о
бнажившееся озерное дно сохло под лучами солнца. Вода, которую он видел н
очью из Тиу-лотефа, тоже оказалась призрачной. Но где же останки города, к
оторый, как гласят легенды, погрузился в озеро?
Ч Прекрасный вид, правда? Ч раздался в десяти шагах за его спиной ровны
й голос Парла Дро.
Миаль хотел развернуться на пятке, потерял равновесие и упал на колени. П
альцы проходили сквозь почву, и ухватиться не удавалось.
Дро разглядывал его. Черный плащ, черные волосы, черные глаза на фоне жгуч
ей голубизны неба. Впечатляюще. Инструмент Миаля висел за спиной охотник
а, вышитая перевязь перечеркивала черный плащ.
Миаль понурился.
Ч Ну давай, покончи с нами обоими. Дро удивленно поднял брови.
Ч Я говорю, Ч с перепугу Миаль начал злиться, Ч вот я. И вот ты. Мое связую
щее звено у тебя в руках. Так разбей его и избавься от меня. Чего ждешь, будь
ты проклят?
Черные глаза Дро смотрели честно и открыто. В его лице не было никакой наи
гранной жестокости.
Ч Кажется, ты совершенно уверен в моем следующем шаге.
Ч А с чего мне быть неуверенным? Я достаточно слышал от тебя о твоем прок
лятом ремесле. Ты выдергиваешь неупокоенных из мира, как гнилые зубы. Мер
твые должны умереть. Я тебя не боюсь. Давай, покончи с этим.
Ч Как мне, однако, повезло, с моим-то ремеслом, Ч сказал Дро, Ч что ты ока
зался одним из тех необычайно сильных призраков, способных являться даж
е при свете дня.
Ч Слушай, Ч Миаль дрожал, в некотором замешательстве удивляясь, как ему
это удается, Ч я трус, верно? И чего я уж совсем не выношу, так это ждать, ког
да случится что-то ужасное. Так почему бы тебе не сделать, что должно, прям
о сейчас? Или тебе доставляет удовольствие мучить мертвых перед казнью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
беззвучно за мутным стеклом, чистая и ясная, как цветок или самоцвет во мр
аке. Но фонарик не отбрасывал отсветов, не окрашивал ничего вокруг своим
светом Ч ни стену, ни лестницу. Ни даже Сидди, когда та прошла мимо. Ни Миал
я. И когда он поднес к фонарю руку, кровь не прилила к его пальцам, и тепла он
не ощутил.
Ч Идем, Ч нетерпеливо и зло окликнула девушка, обогнавшая его уже на де
сять ступенек. Ч Не играй с огнем. А если тебе так хочется поиграть, играй
на струнах.
Ч Нет, Ч упрямо сказал менестрель.
Он пошел дальше, а Сидди снова высокомерно вышагивала перед ним. Они вышл
и на смотровую площадку, и город раскинулся под ними, растянувшись по скл
ону холма примерно на четверть мили. Здесь были башни, как в легендах, тонк
ие и высокие, увенчанные коронами из каменных зубцов. Прихотливо извивал
ись переулки, крыши наслаивались друг на друга черепичной чешуей. Света
не было, хотя повсюду горели желтоватые светляки фонарей, но все было вид
но в мельчайших подробностях, словно город озаряли лучи холодного черно
го солнца. А за Тиулотефом открывался трагический пейзаж. Озеро в форме з
везды было как на ладони, освещенное луной или сверхъестественным сияни
ем города, россыпь серебряных цепей, мерцающее, подмигивающее, как в ясны
й летний полдень Ч и все же бесцветное. Те же колдовские лучи высвечивал
и пики далеких гор, что поднимались за озером. И были они белые, как сама зи
ма, а лес был черным снегом, устлавшим всю землю.
Пространство вокруг было полно тишиной. Тихо было... да, как в могиле. В моги
ле, где раздавался стук, пение, деловитая суета Ч каскады звуков поднима
лись к небу с улиц внизу. Когда Миаль посмотрел туда, он увидел огромное ше
ствие, растянувшееся по широким улицам. Унылые красные факелы, вялые сер
о-золотые отсветы на меди, словно на картине Ч свет есть, и в то же время ег
о нет. На площади собрались жрецы, женщины в серебристых одеяниях, наверн
ое, даже сам городской властитель. Колокола тревожили ночь звонкими язык
ами.
Ч Я замерзла, Ч сказала Сидди.
Ч Правда?
Ч Да. Ты не хочешь сыграть? Может быть, граф или герцог Тиулотефа услышит
тебя. Ты мог бы стать придворным песнопевцем.
Ч Я уже был им. Мне не понравилось. Мне... пришлось уйти.
Ч Ты оказался недостаточно хорош для этого.
Ч Я оказался слишком хорош! Ч обиделся Миаль. Ч Музыка Ч единственно
е, что у меня получается хорошо, причем настолько хорошо, что меня все на д
ух не переносят!
Ч Пожалуйста, сыграй мне, Миаль.
Ч Нет.
Ч Я приказываю тебе! Я Ч Собан! А ты Ч чернь, бродяга без роду, без племен
и. Играй же!
Ч Не могу.
Ч Почему?
Ч Не знаю.
Вдруг Миаля толкнули. Их с девушкой прижало друг к другу. На площадке было
полным-полно людей Ч то ли они были здесь с самого начала, но менестрель
и Сидди их не замечали, то ли только что появились. Теперь они были совсем
как настоящие, трехмерные, от них даже пахло, как от людей Ч кожей, потом, д
ухами, вином. Они стремились посмотреть на шествие, запрудившее улицы вн
изу.
Ч Посторонись, Ч сказал кто-то Миалю. Еще кто-то больно наступил ему на
ногу. Сидди, дрожа, прильнула к нему.
С тихим ужасом Миаль вдруг почувствовал, что чужие локти врезаются ему в
спину Ч там, где должен висеть инструмент. Он принялся глупо ощупывать с
ебя в поисках вышитой перевязи и не нашел ее.
Должно быть, он снял инструмент с плеча и забыл подобрать. Нет, такого не б
ыло, да и не могло быть. Но тогда в чем же дело? Он только вообразил, что взял
его с собой, когда спускался с холма? Но менестрель всю дорогу ощущал его в
ес, а два-три раза «ящик с музыкой» весьма чувствительно ударил его. Почем
у же тогда он сказал Сидди, что не сможет сыграть на нем?
Толпа была здесь, настоящая, ощутимая, а еще мгновение назад ее не было. Ин
струмента больше не было, хотя его не могло не быть.
Штучки призраков. Их воля, их вера, их воображение...
Сидди вцепилась в Миаля, нагнула его голову к своему лицу. Зажатый в толпе
, менестрель поцеловал ее, а в голове его, под закрытыми веками, метались и
метались одни и те же загадки.
Ч Парл Дро придет за тобой следом, Ч прошептала она, вонзая длинные ног
ти ему в ладони. Ч И принесет твой инструмент.
Ч Может быть. Да. Не знаю.
Ч Придет. Так будет, Ч она усмехнулась оскалом волчицы. А потом, как уже б
ыло однажды, вдруг стала удивительно беззащитной. Ч Присмотри за мной,
Ч простонала она.
Над Миалем нависал кто-то пьяный и тучный. Где-то в толпе другая девушка ш
епотом рассказывала, как сварила зелье, чтобы приворожить любимого. Миал
ь совершенно случайно обнаружил, что стащил кошелек у тучного и пьяного.
Кошелек, набитый призрачными деньгами.
Но какая разница?
Они отправились искать гостиницу или постоялый двор, словно обычные пут
ники в незнакомом городе. Вывеска бросалась в глаза, краски ее были словн
о тени белил, меди, киновари. На рисунке дева за рог удерживала беспомощно
го единорога, а рыцарь в кольчуге сносил ему голову мечом. Миаль поморщил
ся, оглядев это художество. Рядом с гостиницей тянулась обычная сточная
канава. На одном из камней для перехода через нее сидела кошка, вырезанна
я из Ч мрамора, и менестрель, сам не понимая, что делает, потянулся поглад
ить зверя.
За столами сидели и пили горожане. Горели светильники и очаг, но не давали
ни тепла, ни света Ч только дрожали языки призрачного пламени. Подошел т
рактирщик, и воришка-менестрель заплатил украденными деньгами за комна
ту. Сидди всплыла вверх по лестнице, словно настоящая леди. Они не стали за
казывать ни еды, ни питья Ч как и огни Тиулотефа, здешняя пища, наверное, б
ыла нереальной и ненужной. Поднимаясь по лестнице, Миаль вспомнил: «Всад
ники дали мне питья, я пил, обжигая горло... Или мне это только померещилось?
Наваждение. Есть-то мне хочется?» Но есть он не хотел, и знал, почему не хоче
т Ч он умер. Мертвые убили его. Это был не обморок, а смерть. А потом они бро
сили его здесь, в насмешку. И если Парл Дро придет за ним, Миалю надо его опа
саться, как всякому неупокоенному лучше поостеречься опытного охотник
а за призраками.
Конечно, любой неупокоенный должен иметь связующее звено с миром живых.
Миаль знал, что держит его на этом свете. Инструмент. И это было очень стра
нно, потому что Сидди...
Ч Не надейся, что я разделю с тобой ложе, Ч сказала она, когда они вошли в
комнату. Ч То, что случилось в лесу, было лишь игрой. Я не лягу с тобой. Може
шь спать на стуле. Хотя по-хорошему твое место на полу, собачка моя.
Полог кровати был черный, как воронье крыло. Узкое оконце выходило на озе
ро. По улицам внизу все еще двигалась процессия. Она длилась и длилась Ч у
же почти два часа, если, конечно, здесь вообще был счет времени. Однако лун
а ползла по небосклону. Наверное, время здесь все-таки существовало. Миал
ь смотрел на бескровное пламя и гадал, почему он сейчас не трясется от ужа
са и отчаяния.
Ч Я замерзла, Ч снова сказала Сидди, с большой черной постели протягива
я к нему свою тонкую руку с узкой ладонью. Миаль больше не боялся Сидди, но
и желанной она быть перестала. Но он подошел и все-таки лег на кровать ряд
ом с ней. Они целовались и прижимались друг к другу посреди унылой, сонной
пустоты города призраков.
Она шепнула ему на ухо:
Ч Силни будет ревновать. Моя сестра не простит мне, что я в постели с мужч
иной, Ч и позже, через вечность долгих, нежных, нетерпеливых поцелуев: Ч
Даже не пытайся овладеть мною. Я девственница.
Наверное, раз она умерла девственной, то уже не могла стать женщиной посл
е смерти. Но Миаль чувствовал лишь извращенное вожделение, что приходило
к нему в лихорадочном бреду, и не мог, или не желал, потакать ему. Пребывани
е на грани близости дразнило его. Он не хотел выпускать Сидди из объятий, н
о и не хотел сжимать объятия жарче.
Потом, бесцветно и тихо, между долгими, лишенными смысла поцелуями, они за
говорили.
Ч Наверное, я умер, Ч сказал Миаль. Ч Иначе и быть не может.
Ч Тсс. Не надо. Лучше поцелуй меня. Ты не умер.
Ч Но это же... м-м... как я понял... Я хочу спросить тебя, Сидди...
Ч Не надо спрашивать. Целуй.
Ч Да, Сидди... я должен спросить тебя о моем инструменте. О связующем звене.
Ч Миаль...
Ч Это то, что держит меня. Сейчас он у Парла Дро. И Дро идет сюда, потому что
... наверное, потому что он охотник за призраками и одержим Тиулотефом, так
что рано или поздно он будет здесь. Но почему Ч ты?
Ч Почему? О, милый...
Ч Милая... Как получилось, что мой музыкальный инструмент стал и твоим св
язующим звеном тоже?
Ч Умный. Миаль Лемьяль такой умный. И такой обаятельный.
Ч Сидди, прошу, скажи мне.
Ч Я скажу. Ты не более чем проходимец, но я люблю тебя. Вот я и сказала.
Ч Дро сжег твою туфельку. Больше у меня ничего твоего не было. Не могу пон
ять, как инструмент, из-за которого мой отец убил человека, может удержива
ть тебя? Но так и есть. Ты пила мою силу, чтобы вернуться, а возвращаться теб
я заставляла ненависть к Парлу Дро. Но связующим звеном был инструмент.
Ч Такой умный. Как ты узнал? Ах...
Ч Я спал и играл тебе песню, и ты явилась. Когда я сыграл ее задом наперед,
ты ушла. Когда я пошел с тобой в лес, я взял инструмент с собой Ч или мне тол
ько показалось. А когда мы очутились здесь, ты попросила меня сыграть. И ис
пугалась, когда выяснилось, что инструмент нам лишь мерещился...
Ч Прекрати. Не хочу говорить об этом. Поцелуй меня.
Ч Да... Сидди? Давай больше не будем притворяться живыми. Не будет вреда, ес
ли мы скажем друг другу правду.
Ч Я люблю тебя.
Ч Я тоже люблю тебя. Только жаль, что приходится говорить это сейчас. Пот
ому что это неправильно. По крайней мере...
Ч Миаль...
Потом долго не было ничего, кроме сладких, как мандрагора, поцелуев. Трепе
т холодного пламени, не дающего ни света, ни тени, самоцветы светильников
и фонарей в окне, одинаково бесполезные. И глухой звон колоколов.
Они могли растаять и исчезнуть. Они могли замерзнуть и превратиться в се
рую статую, навсегда слившись в поцелуе. Ему было все равно. Потом Сидди ск
азала голосом тонким и жалобным, как ее крошечные ладони, крепко сцепивш
иеся у него за спиной:
Ч Когда придет Дро, мы должны быть сильными, чтобы убить его. Если ты обещ
аешь мне, что поможешь сразиться с ним, я скажу тебе. Если поможешь убить е
го. Поможешь отомстить за мою сестру. Ты поможешь?
Убить Парла Дро теперь казалось не очень-то и трудно. Это было подло, это у
гнетало, но в этом не было ничего невозможного.
Ч Если я скажу «да», это может не оказаться правдой.
Ч Когда я... когда я... после реки... ты должен быть убить его.
Ч Я был болен.
Ч Обещай.
Их тела извивались и корчились, Миаль давал ей обещания, утопая в блаженс
тве, мрачном и глубоком, как подземелье, и ему было все равно. Он знал, что вс
е так же нелеп, даже став призраком. А потом она рассказала ему, как доверч
ивому ребенку, про инструмент, и этим весьма его озадачила, так что он прод
олжал расспрашивать ее в те минуты, что оставались между приливами их не
упокоенной, безвременной и необязательной любви. Но, поскольку он был ме
ртв, возможно, это было все, что ему еще оставалось...
К тому времени в комнате стало происходить нечто странное.
Это началось от окна Ч все вокруг таяло, словно истекало кровью. Впервые
с тех пор, как смирился со своим нынешним состоянием, Миаль забеспокоилс
я.
Ч Что это? Ч встревоженно спросил он, но тут же сам понял, не дожидаясь от
вета девушки. Они оба интуитивно поняли, что делать Ч разделились, распа
лись, словно страницы книги. Так они лежали на ложе любви, словно в могиле,
и смотрели, как разгорается за окном рассвет.
Это было непохоже на те рассветы, какие Миаль видел, когда был жив. Здесь н
е было ни цвета, ни света. Рассвет высасывал кровь из мира вокруг, пожирал
его, как пламя невидимого пожара.
Ч Что с нами будет? Ч спросил, наконец, Миаль.
Ч Что ты имеешь в виду?
Ч Настает день.
Ч О, день Ч это неважно...
Испуганный, Миаль лежал, окаменев от страха и от безразличия Сидди, и ждал
, когда лишится чувств. Он и вправду слышал о призраках, что бродили по зем
ле даже днем Ч он сам говорил о них Парлу Дро Ч но такие встречались редк
о, наверное, в них было что-то весьма необычное. Ночь Ч холст, который нуже
н неупокоенным, чтобы рисовать свои наваждения. И вне всякого сомнения, э
тот холст был необходим Тиулотефу.
Комната стала как легкий набросок. Кровать превратилась в океан темного
тумана. А Сидди Ч Сидди повернулась на бок, словно хотела уснуть, и таяла.
Когда она исчезала, на миг ему показалось, что в ее волосах мелькнула сере
бристая рыбка.
Миаль уже приготовился ужаснуться и покосился на собственное тело. К вел
икому его изумлению, оказалось, что оно по-прежнему непрозрачно. Он оконч
ательно перестал что-либо понимать.
Остатки комнаты растворились быстро, словно облачко дыма унесло порыво
м ветра. Только омерзительная вывеска гостиницы еще болталась в воздухе
, словно неуклюжая птица. Кровать под ним обернулась камнем, и пламя рассв
ета вдруг ударило менестрелю в глаза, безжалостно ослепив его.
Глава 11
Все цвета радуги разъяренной толпой переливались через холм и жалили гл
аза Миаля. Он чувствовал, что не в силах вынести это после теней и тлеющих
огоньков Гисте. И еще он чувствовал себя отчаянно беззащитным. Ладья ноч
и отчалила от берега, увозя призраков Тиулотефа, но почему-то забыла мене
стреля. Может быть, паче чаяния, он еще жив? Но нет Ч когда он попытался под
обрать камешек на склоне, его вполне материальная на вид рука прошла нас
квозь. Когда солнце поднялось выше, Миаль встал, выбрал дерево (оказывает
ся, оно росло посреди их постели, но они с Сидди этого не замечали), подошел
к нему, а потом, в отчаянии и унынии, прошел сквозь него.
Миаль завопил от страха, встал как вкопанный и услышал, как бьется его сер
дце там, где биться нечему. Ему пришло в голову, что если он перестанет вер
ить, что у него есть сердце, оно не будет биться, и он поспешно отбросил эти
мысли, чтобы не потерять немногое оставшееся. Желая отвлечься, он стал оз
ираться по сторонам Ч и вполне отвлекся, увидев лишь голый склон холма, у
вядшую траву да отшлифованные ветром скалы, островками вздымающиеся в ч
ерной шкуре леса. Днем тут не было никакого города. Не осталось даже фунда
ментов, даже следов оползня Ч все снесло лавиной в озеро. Потом Миаль нен
ароком взглянул вниз Ч и в сердцах выругался. У него даже дыхание перехв
атило Ч обычный самообман призрака, который вовсе не дышит.
Водной глади озера, раскинувшегося под холмом, тоже больше не было. Тольк
о засохшая потрескавшаяся грязь, окаменевшая масса ила, расходящаяся пя
тью лучами в разные стороны.
Миаль воззрился на эту картину во все глаза. Озеро пересохло, словно огро
мный колодец. То ли река, что питала его, сменила русло, то ли вода ушла под з
емлю, словно выдернули гигантскую пробку. Тридцать лет, или даже больше, о
бнажившееся озерное дно сохло под лучами солнца. Вода, которую он видел н
очью из Тиу-лотефа, тоже оказалась призрачной. Но где же останки города, к
оторый, как гласят легенды, погрузился в озеро?
Ч Прекрасный вид, правда? Ч раздался в десяти шагах за его спиной ровны
й голос Парла Дро.
Миаль хотел развернуться на пятке, потерял равновесие и упал на колени. П
альцы проходили сквозь почву, и ухватиться не удавалось.
Дро разглядывал его. Черный плащ, черные волосы, черные глаза на фоне жгуч
ей голубизны неба. Впечатляюще. Инструмент Миаля висел за спиной охотник
а, вышитая перевязь перечеркивала черный плащ.
Миаль понурился.
Ч Ну давай, покончи с нами обоими. Дро удивленно поднял брови.
Ч Я говорю, Ч с перепугу Миаль начал злиться, Ч вот я. И вот ты. Мое связую
щее звено у тебя в руках. Так разбей его и избавься от меня. Чего ждешь, будь
ты проклят?
Черные глаза Дро смотрели честно и открыто. В его лице не было никакой наи
гранной жестокости.
Ч Кажется, ты совершенно уверен в моем следующем шаге.
Ч А с чего мне быть неуверенным? Я достаточно слышал от тебя о твоем прок
лятом ремесле. Ты выдергиваешь неупокоенных из мира, как гнилые зубы. Мер
твые должны умереть. Я тебя не боюсь. Давай, покончи с этим.
Ч Как мне, однако, повезло, с моим-то ремеслом, Ч сказал Дро, Ч что ты ока
зался одним из тех необычайно сильных призраков, способных являться даж
е при свете дня.
Ч Слушай, Ч Миаль дрожал, в некотором замешательстве удивляясь, как ему
это удается, Ч я трус, верно? И чего я уж совсем не выношу, так это ждать, ког
да случится что-то ужасное. Так почему бы тебе не сделать, что должно, прям
о сейчас? Или тебе доставляет удовольствие мучить мертвых перед казнью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22