- При чем тут обстановка? Мы на марше, а не на прогулке за грибами. В любую минуту может начаться встречный бой... Немедленно повернуть гражданских в лес и сделать для них все предусмотренное приказом. Выполняйте!
Сосед подчинился. Но пока делалось то, что надо было сделать заранее, прошло два часа с лишним.
Наконец мы тронулись дальше, однако вскоре опять произошла непредвиденная задержка. Нас догнала повозка-фурманка из дальнего, оставшегося у дороги Ковель - Брест, 9-го батальона. В повозке лежал тяжелобольной партизан. Вздувшаяся на шее флегмона грозила ему смертью от удушья. Требовалась срочная операция.
- Сколько она займет времени? - спросил я Гнедаша.
- Сорок минут.
Это немало, особенно после того как уже потеряли больше двух часов. Но нельзя допустить гибели человека ни за что ни про что, от какого-то паршивого гнойника! Делаем новую остановку.
Только глубокой ночью мы подходим у деревни Млынок к реке. Лес кончился, последние два-три километра двигались по открытой местности. Перебраться через Стырь рассчитываем вброд: разведка донесла, что уровень воды здесь невысок. Первой начала переходить речку головная застава.
Неожиданно тишину нарушили близкие разрывы - один, другой, третий... С противоположного берега бьют по переправе минометы. И почти сразу же заговорил пулемет. Засада! Сможет ли наша рота ее сбить? Снова остервенелый лай пулеметов. Опять близкие разрывы. Мины рвутся в воде, вздымая фонтаны. Вот ухнула пушка, как будто 76-миллиметровая. Наиболее удобное для переправы место оказалось хорошо пристрелянным бандеровцами.
Головной роте перейти Стырь не удалось. Противоположный берег обрывист, крут, поэтому позиция у врага очень выгодная. Одному из батальонов, наверно, придется сделать глубокий обход и ударить по националистам с тыла. А пока надо оттягивать колонну обратно к лесу, ведь огонь могут перенести и на нее. Не так-то легко развернуть примерно пятьсот подвод в темноте, да еще по осенней распутице! К восходу солнца мы все же втянулись в лес, начали рассредоточивать штабное хозяйство по опушке, как вдруг снова загремели выстрелы; теперь трескотня автоматных очередей, вспышки винтовочного огня где-то близко, совсем рядом.
Бандеровцы двигались по нашему следу или подобрались к нам стороной. Конечно, сил у нас достаточно, но вести бой в наши планы сейчас не входит. Все же нам его навязали. Значит, надо не только обороняться, но и оттеснить бандеровцев подальше, как следует их расколотить.
Всякий бой в лесу труден. Но особенно труден он на рассвете, при плохой видимости, и к тому же с националистами, которых по одежде не отличишь сразу от своих. Бандеровцы, как и партизаны, одеты кто во что горазд, и не все носят на шапках кокарды-трезубцы петлюровских времен. Да где уж издали вглядываться в кокарды! Поэтому нередко стороны сближаются настолько, что дело доходит до ожесточенных рукопашных схваток. Так и сегодня. Связной из 7-го батальона, принявшего основной удар бульбашей, докладывает, что там уже дерутся прикладами и кинжалами. Посылаем на подмогу Лысенко два взвода конников.
Мой КП у какой-то телеги. Рядом стоят Дружинин, Рванов, заместитель по разведке Солоид и еще два-три командира. Обсуждаем, что предпринять дальше. Оставаться в лесу при сложившейся обстановке невыгодно. Бандеровцы наверняка подтянут резервы, снова будут наседать, а мы не сможем пустить в ход ни артиллерию, ни пулеметы. Отойти же к деревне Млынок, что у самой переправы, - значило подставить себя под артиллерийско-минометный огонь с того берега.
Смотрим на карту, прикидываем разные варианты маневра. Решаем занять село Мульчицы, находящееся километрах в шести вниз по течению Стыри. Село большое - можно всем разместиться. Авиация пока не угрожает: погода нелетная. Подходы к Мульчицам открытые, что благоприятствует обороне. Заняв село, надо сразу же искать место для переправы и перейти реку там, где противник нас не ждет.
Пока мы совещаемся, бой на участке 7-го батальона стихает. Бульбашей удалось оттеснить в глубь леса, да и полегло их немало. Многие партизаны проявили в этом бою стойкость, находчивость и отвагу. Одним из героев оказался бывший матрос Степан Знаменщик.
С полсотни националистов окружили командира батальона Лысенко, комиссара Криницкого, командира одной из рот Бовтуна и двух рядовых партизан. Упали, сраженные пулями, Бовтун и рядовые. Отполз куда-то в сторону Криницкий. Легко раненный в руку Федор Лысенко остался один. Бандеровцы смыкали кольцо, чтобы взять комбата живым.
Это увидел Знаменщик. Он бросил подряд четыре гранаты, сделал брешь в кольце и крикнул Федору Ильичу, чтобы тот выбирался из окружения. Не давая бульбашам опомниться, Степан застрочил по ним из автомата. Лысенко был спасен. Подсчитали, что герой моряк уничтожил двадцать восемь националистов.
Жаль Бовтуна! Хороший был командир, скромный и милый человек... Совсем недавно мы приняли его в партию. Сообщают и о других тяжких для нас потерях. Еще ночью у самой реки был опасно ранен алмаатинец Вася Смагин. Выживет ли бедняга?
У нас было два Васи Смагина. Разными путями, но почти в одно время зимой 1942 года - пришли они в отряд. Для того чтобы не путать тезок и однофамильцев, их отличали по названиям городов, откуда они были родом. Один Вася Смагин-Алма-Ата, или алма-атинский, другой Вася Смагин-Киров, кировский.
Кировчанин погиб смертью храбрых этим летом. Вася алма-атинский казался завороженным от пуль. Всегда впереди, всегда жизнерадостный, неунывающий... Он и стихи писал. Многие знали его "Послание Гитлеру", начинавшееся так: "Адольф, Адольф! Тебя клянут народы, когтями идола скребещешь ты сердца..." Конечно, неизвестно, почему у идола вдруг когти и что это за слово "скребещешь", по стихи партизанам нравились, и, узнав, кто их автор, они еще больше стали уважать Смагина-Алма-Ату. И вот теперь Василий тяжело ранен, вряд ли выживет... Война!
Селом Мульчицы мы овладели в середине дня, перебазировались туда, заняли оборону. Сразу же провели саперную разведку. Поблизости от села места для переправы самые неблагоприятные. Не только восточный, но и западный берег крутой, и река тут глубже, чем у Млынка, вброд ее не перейти. Но ведь это прекрасно известно и бандеровцам. Они, вероятнее всего, предполагают, что партизаны вернутся ночью к Млынку, чтобы снова попытаться там форсировать Стырь. Значит, переходить надо именно здесь, у Мульчиц, а для этого готовить мост-переправу.
И вот, когда после трудной бессонной ночи все старались хоть немного отдохнуть и привести себя в порядок, саперы принялись за работу. Тут же в селе нашли необходимый лесоматериал. Надо заранее сделать козлы-опоры, сколотить звенья настилов, чтобы с наступлением темноты оставалось лишь подтащить их к реке.
Мы не имели отдельного строительного подразделения. Зато все наши подрывники были еще и хорошими плотниками. Попробуйте построить тот же мост без единого гвоздя! Далеко не каждый возьмется... А у нас всё строили без гвоздей. Для партизан самый обыкновенный гвоздь очень дефицитная штука. Где его взять? Не просить же, чтобы прислали с Большой земли! Оттуда лучше получить лишний пуд взрывчатки или патронов. Сначала по десять раз использовали старые, выдергивая их, выпрямляя, но все равно гвоздей всегда не хватало. Пробовали делать их сами из толстой проволоки, но без шляпок они плохо соответствовали своему назначению. В конце концов партизаны отказались от гвоздей и всё, от табуреток до мостов, сколачивали на деревянных шипах и клиньях.
Строителями переправы командовал Алексей Садиленко, человек могучего здоровья и неуемной энергии. Казалось, что Садиленко - один в нескольких лицах. Вот только что он был рядом с Рвановым и требовал выделить в помощь саперам взвод для выравнивания подходов к реке. Проходишь по улице чуть дальше - и снова видишь Алешу, приказывающего старосте собрать в селе все лопаты. Заглянешь в какой-нибудь двор, а Садиленко уже там, машет вовсю топором, проворно и ловко обтесывая бревна.
Националисты время от времени постреливают из леса, но идти к Мульчицам по открытой местности не решаются. Конечно, никого из жителей мы за село не выпускаем, чтобы бульбаши не дознались о подготовке партизан к переправе. Народ тут неплохой, настроен по-советски, но разве не бывает паршивой овцы и в хорошем стаде?!
Пора бы хоть чего-нибудь поесть!.. У штабной кухни стоит повариха Екатерина Рудая и кормит грудью нашего самого маленького партизана Петьку. Муж Кати, пулеметчик Смирнов, погиб еще до рождения сына. Отослать младенца на Большую землю мать не решается, все боится, как бы его там "не перепутали". Вот Петька и переносит вместе с ней все трудности походной боевой жизни.
- Ну как, не плакал сегодня Петро, когда бульбаши напали? - спрашиваю я повариху.
- Что вы, Алексей Федорович! Да разве он не понимает обстановки! гордо отвечает Екатерина.
Понимает там или не понимает, но факт остается фактом - во время боев Петька не плачет, не хнычет, а молча лежит, спеленатый, под телегой и, говорят, при первых же выстрелах засыпает. Наверно, раньше во время перестрелок Катя до того укачивала младенца, что у него выработался определенный условный рефлекс... Иначе как еще объяснить дисциплинированность и выдержку годовалого партизана?!
Строительство переправы было закончено к трем часам ночи. Садиленко и его вымокшие по самые плечи люди стоят цепочкой вдоль всего моста, готовые, если понадобится, снова прыгнуть в студеную воду, исправить повреждение или даже поддержать настил руками. Но переправа идет благополучно.
Прежде всего вслед за разведкой перебрасываем на другой берег один из батальонов с задачей зайти в тыл поджидающим нас у брода националистам и разгромить их. К рассвету мы узнали, что это удалось, но пока еще не было известно, как нас встретит правый берег. Партизаны готовы ко всему. По шаткому мосту, в кромешной темноте двигались непрерывной колонной люди, кони, повозки. Когда перешел Стырь последний человек, саперы разрушили переправу.
Соединение снова на марше. Сначала идем по каким-то пустошам, затем по незнакомой лесной дороге. Пройдя километров пять, останавливаемся на отдых. Со стороны Мульчиц доносится отдаленный грохот - там рвутся мины. Вероятно, бандеровцы бьют по месту нашей переправы, бьют в пустой след.
* * *
Низко над лесом кружит "юнкерс" с черными крестами на крыльях. Но костров мы не жжем, подводы стоят под деревьями, палатки замаскированы, и фашистский самолет, так и не обнаружив партизан, устремляется к ближайшей деревне, чтобы сбросить на нее бомбы.
Через полчаса "юнкерсы" прилетают опять, рыщут над нами, не могут найти и снова в бессильной злобе бомбят беззащитные селения. Это происходит изо дня в день, едва только прояснится небо. После того как бандеровцы не смогли воспрепятствовать нашему уходу за Стырь, против партизан брошена гитлеровская авиация. Лишний раз подтвердилось, что фашисты немецкие и фашисты украинские действуют заодно.
Мы уже с неделю за Стырью. Когда нет в небе самолетов, двигаемся то в одну сторону, то в другую, стараемся всячески запутать свои следы, не выдать противнику своих намерений. Время от времени сталкиваемся с мелкими бандами националистов, при случае поколачиваем их, но бульбаши чаще всего предпочитают уклоняться от боя. В этом районе, как и повсюду, они воюют главным образом с мирными жителями. В селениях, через которые мы проходим, крестьяне клянут националистов. Натерпелись тут от их бандитских налетов и грабежей.
Зайдешь в хату, а она совершенно пустая, если не считать потемневших икон в углу. Даже рушники - полотенца, украшавшие образа, - сняты хозяевами, спрятаны. Все вынесено в поле, в лес, все закопано, укрыто мебель, утварь, постели, одежда, продукты. В лесу держат крестьяне и скот. Бандеровцы приучили!
А нас жители встречают приветливо, угощают горячей картошкой, молоком, яичницей, просят оставаться подольше. Всех, конечно, интересуют новости с Большой земли. Только от нас узнают здесь, что Красная Армия подошла вплотную к Днепру и вот-вот его форсирует. Есть уже в батальонах и новые партизаны из местных жителей.
Мы мало стоим на месте, все время двигаемся, маневрируем, но на привалах в подразделениях ведется обычная политработа. Отметили 25-летие комсомола. Провели беседы, посвященные этой дате, выпустили специальные номера стенгазет и боевых листков. У нас много молодежи, около пятисот комсомольцев, и о большинстве из них можно сказать доброе слово.
Выпуск боевого листка в любой из наших старых рот - дело обычное, есть и авторы, и редакторы, и материала находится сколько угодно, но в бригаде имени Ванды Василевской листки выпустили впервые, и для поляков это целое событие. Тем более что в одной из заметок досталось на орехи бойцам Станиславу Соколовскому и Мариану Фалькевичу за то, что они во время последнего марша вели себя недисциплинированно, отлучались из колонны.
Мы с Дружининым постоянно интересуемся, как идут в бригаде дела. В общем, с трудностями первого для них большого и тяжелого похода польские товарищи справляются неплохо. Есть, конечно, и такие, что охают, ноют, кое-кто во время нападения бандеровцев изрядно струхнул, но ведь и нельзя многого требовать от новичков. Ничего, пообстреляются, понабьют мозолей в походах, попривыкнут, подучатся и станут отличными партизанами!
Все время поддерживаем радиосвязь с оставшимся в районе Лесограда 5-м батальоном. Первые сообщения Николенко были не очень-то утешительными: "Противник вошел лес зпт продвигается на север зпт беспокою его засадами...", "Противник щупает лес тчк отвлекаю разных направлениях тчк послал роту на диверсии...", "Противник обнаружил старый лагерь зпт все поломал зпт пожег..."
Старым лагерем Николенко называл тот, в котором последнее время находилось гражданское население. В начале лета мы построили его для себя, для штаба, но потом нашли в семи километрах севернее более удобное место, где и основали Лесоград.
Получив последнюю радиограмму Николенко, мы стали думать-гадать, пойдет ли противник дальше, отыщет ли наш новый лагерь.
- Обязательно дальше попрутся, если уж до середины леса дошли, утверждал командир нашей войсковой разведки Антон Сидорченко. - Все прочистят, просмотрят, будьте уверены!
- Не уверен, далеко не уверен! - возражал ему Дмитрий Рванов. - Зачем им дальше идти, подставлять головы под пули ребят из пятого батальона, когда один лагерь они нашли и разрушили! Откуда бандеровцам знать, что есть где-то второй?..
- Для верности дальше все прощупают, - стоял на своем Сидорченко. Пятый батальон для них не помеха.
- Да они не представляют, сколько там осталось батальонов! Николенко со всех сторон тормошит... У населения уточнить? Но ведь мы знаем, как бульбашам в селах отвечают: пройдет один партизан, скажут, что прошла тысяча, пройдет тысяча, скажут, что прошел один. Нет, вот увидите, будем дома справлять и Октябрьские праздники, и мой день рождения!
Дмитрий Иванович был самым молодым из руководящих работников соединения. Он родился 8 ноября 1917 года, и мы часто называли его ровесником Октября.
Следующая радиограмма Николенко показала, что ровесник Октября как будто и прав: "Противник оттягивается Серхов зпт группируется там". Серхов - это уже не в семи, а в двадцати километрах от Лесограда. Не пора ли нам собираться в обратный путь? Пожалуй, еще не пора... Неизвестно, что будут делать фашисты и бандеровпы в Серхове, надолго ли там задержатся. Обстановка станет яснее в ближайшие день-два, а пока решено провести несколько хозяйственных операций.
Партизаны сами заботятся о хлебе насущном. К хлебу требуется еще и приварок. Значит, добывай и приварок! А кормить в соединении надо ежедневно больше трех тысяч человек, да, кроме того, на нашем довольствии человек триста из гражданского лагеря. Заботы о продовольствии никогда не оставляли нас.
Частично мы питались за счет трофеев. Вот перед нашим уходом на марш командир 1-го батальона сообщил, что в бою с бандеровцами он забрал у них не только пулеметы, пленных, но и продовольственный обоз. Благодаря этому 1-й батальон будет некоторое время обеспечен продуктами, а возможно, кое-что поступит и в общий котел соединения.
Однако надо иметь в виду, что непрерывных боев с оккупантами и бандеровцами мы не вели. Наша главная задача - диверсионная работа на железных дорогах. Правда, с остановленных минами поездов мы тоже иной раз брали продовольствие, но рассчитывать на одни лишь случайные трофеи не приходилось. Надо было проводить и так называемые хозяйственные операции.
Они бывали двух родов. В одном случае, узнав, где у противника есть большой продуктовый склад, мы нападали на этот склад, чтобы пополнить свои запасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45