Лицо парня было напряженным и чуть растерянным.
- Как дела, Марченко? Гром гремит, фашист трясется, наш обоз вперед несется... Так, что ли?
Боец обернулся, увидел рослого чернобрового всадника, попридержавшего коня у его саней, и, сразу узнав секретаря батальонного партбюро Скрынника, весело ответил:
- Точно, Кирилл Николаевич, обоз несется... Вот уже и фронт голос нам подает... Эх, проскочить бы!
- Не проскочим, так пробьемся, не пробьемся, так прорубимся. А фашиста ты, Марченко, знаешь!.. Руби его только до пупа, а после он и сам развалится!
Подмигнув парню и тронув плетью коня, Скрынник рысью поехал дальше. Он задержался у одних саней, потом у других, у третьих. Для всех партизан находил секретарь партбюро доброе слово, веселую шутку. Неожиданно колонна остановилась. Кирилл Николаевич помчался радоном вперед.
В голове колонны, возле автоматчиков, собрались кружкой и рассматривали карту комбат, комиссар, начальник штаба, командир разведки, еще кто-то. Лысенко, заметив подскакавшего Скрынника, призывно махнул рукой:
- Давай сюда, Кирилл, поближе! Ты, как всегда, вовремя!
Решался важный вопрос. До села Золотое оставалось пять километров. Разведчики донесли, что там по-прежнему находится бандеровский гарнизон, хотя и небольшой, всего с полсотни штыков. Идти ли напрямик через село, по хорошей дороге, расшвыряв с нее бандитов, или же обойти Золотое стороной, лесом?
- Через километр будет развилка и начнется дорога на Домбровицы, напомнил Скрынник. - Может, по той лучше? Какое положение сейчас в Домбровицах?
- Туда и не суйся! - покачал головой комбат. - Полно там немцев, окопы роют, артиллерию подтянули... Наверно, собираются оборонять станцию.
Конечно, националисты в Золотом не окажут серьезного сопротивления. Увидев, что партизан много, они сразу же разбегутся по хатам, по чердакам. Однако именно этого и приходилось опасаться. Обоз втянется в село к вечеру. Пользуясь темнотой, бандеровцы могут открыть по раненым огонь из-за угла. С другой стороны, если обходить село лесом, националисты сумеют просочиться туда и наделать много бед выстрелами из-за кустов и деревьев.
Командование решило двигаться лесом, а бандитские силы в селе сковать боем, который завяжет с ними рота автоматчиков.
- Мне с ротой? - спросил Кирилл Николаевич.
- Там парторга своего хватит, - ответил комиссар Криницкий. - Тебе лучше с обозом быть и со всеми остальными... Присматривай, чтобы не запаниковал кто-нибудь, когда с дороги свернем.
- Есть! Понятно... И не один присмотрю! Все коммунисты знают, что им в таком случае делать.
Задуманный маневр удалось осуществить полностью. Пока автоматчики вели на окраине Золотого бой с бандеровцами, искусно его затягивая, делая вид, что никак не решаются начать атаку, обоз под охраной трех других рот обогнул село с севера и вышел к лесистому берегу Горыни. Но здесь партизан ожидала неприятность. Оттепель сильно размягчила лед на реке, почти всюду он был залит водой, кое-где зияли и сплошные промоины. О переходе на тот берег без постройки переправы не приходилось и думать. Значит, надо валить деревья, готовить настилы. Но ведь за это время могут со стороны Домбровиц ударить немцы, да и бандеровцы их поддержат. Наверно, уже поняли, что остались в дураках. Поэтому медлить нельзя, Переправу начали строить сразу же, несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки.
Работали, не зажигая костров, почти на ощупь. Хорошо, что вскоре взошла луна и помогла партизанам своим ровным неярким светом. Все просеки, тропинки, ведущие к месту, где сосредоточился обоз, перекрыты заставами. Четвертая рота оседлала дорогу из Домбровиц на Золотое. Эта предусмотрительность была не лишней. К полуночи, когда наводку переправы почти закончили, со стороны станции показалась большая колонна гитлеровцев. Очевидно, националисты дали им знать о появлении партизан.
Подпустив колонну поближе, четвертая рота завязала с фашистами бой. Немцы залегли вдоль дороги, принялись окапываться. Перестрелка то нарастала, то вдруг затихала, то опять становилась ожесточенной. Соваться же в лес, да еще ночью, оккупанты не большие охотники.
В начале новых суток первые подводы с ранеными перебрались на восточный берег Горыни. Как раз в это время начался артиллерийско-минометный обстрел. Фашисты били из Домбровиц примерно в том направлении, где шла переправа, но били по площади, наобум: вести прицельную стрельбу они не могли.
Снаряды и мины ложились где-то в стороне, не нанося партизанам урона. Обоз вместе с основными силами батальона благополучно перешел реку. Затем на правый берег оттянулось и прикрытие.
- Ну, полпути как будто одолели! - радовались партизаны.
Однако все понимали, что и вторая половина будет нелегкой. Томила неизвестность. Удалось ли перейти фронт? Да и где она, эта линия фронта?!
Остаток ночи шли лесом, осторожно, с опаской, но никого не встретили. Утром отряд выбрался на большак. И опять - никого навстречу. Нет нигде и следов, говорящих о недавних боях. В стороне виден хутор. Посланные туда разведчики ничего толком от хозяев не добились. Немцы проходили этой дорогой дня два назад, а где находятся теперь, хуторянам неведомо.
После короткого привала колонна двинулась дальше. А к ней уже летел связной от дальней конной разведки, летел, встав во весь рост на стременах и ликующе крича во все горло:
- На-а-аши-и!.. Кра-а-асные!.. Советская кавалерия!..
Оказалось, что по этой же дороге движется на запад небольшой разведывательный отряд из прославленной конницы генерала Белова.
Волнующая весть быстро пробежала по колонне. Радость у всех огромная. Ведь сколько мечтали партизаны о встрече с Красной Армией, сколько думали о советских солдатах, очищающих родную землю от фашистской погани! И вот наконец увидят этих героев-богатырей, обнимут их, расцелуют.
Без всякой команды партизаны подтянулись, пошли строевым шагом. Каждый поправлял на ходу шапку, ремень, автомат... Раненые, кто только мог, приподнялись в санях.
Кирилл Скрынник ехал где-то в середине длинной, почти двухкилометровой колонны. Всю ночь провел он с ранеными, подбадривая, успокаивая их, поддерживая в людях хорошее настроение. Пришлось секретарю партбюро успокаивать раненых и теперь, но только по совершенно другому поводу:
- Как это - возле нас не задержатся?! И задержатся, и поговорят, а найдется, так и по чарке с вами выпьют... Чарку, конечно, гарантировать не могу, а за все остальное ручаюсь!
Впереди грянуло раскатистое "ура", и Скрынник заторопился туда. Беловские конники уже спешились и переходили из одних крепких объятий в другие. Кирилл Николаевич пробился к ближайшему солдату в пестром маскировочном халате, тоже стиснул его сильными руками, чмокнул в небритую обветренную щеку.
Именно такими и представляли партизаны советских армейцев. Ладные, уверенные в себе, душевные ребята! А как хорошо обмундированы, какие у всех удобные, новой конструкции автоматы!
Кавалеристы обходили раненых партизанских бойцов, задерживались у многих саней. Повсюду задымили цигарки. До чего же хороша, ароматна отечественная махорочка из солдатских кисетов! Это тебе не табачок-дубнячок из древесного листа, не горький, дерущий горло самосад и не дрянные трофейные эрзац-сигареты!.. Разговорам, взаимным расспросам не было бы конца, но партизанам надо спешить на восток, а армейским разведчикам - на запад.
Перед расставанием командир кавалеристов сказал Федору Ильичу Лысенко:
- Помни, что четкой линии фронта в этих местах нет. Какой-то слоеный пирог! Вы сейчас как раз по нашему слою идете, но нетрудно и на фашистов наскочить. Опасайся! И на воздух поглядывай! Стервятники здесь часто рыщут.
Совет пригодился. Не успели партизаны пройти вперед несколько километров, как в небе появилось с десяток "юнкерсов". Обоз немедленно свернул к лесу. Но разве легко быстро, без суматохи втянуть под его зеленую защиту огромную колонну! Снова пришли на помощь опыт, боевая сноровка.
В лес входили не по просеке, сани за санями, вереницей, а сразу широким фронтом, по бездорожью, напрямик. Рубили и ломали тонкие стволы деревьев, подтаскивали возки руками, искали лазейки в, казалось бы, непроходимой чащобе. Вражеские летчики уже заметили партизан. Вот самолеты разворачиваются и пикируют к лесу. С надсадным воем летят вниз сброшенные "юнкерсами" фугаски.
Чуть поторопились фашистские летчики. Выдержки не хватило! Бомбы легли далеко за спинами партизан. Самолеты ушли на второй заход, а это дало время обозу полностью убраться с открытой местности.
Бомбежка укрывшейся в лесу колонны - дело явно бесперспективное. Немцы это знали. Теперь сбрасывать смертоносный груз они могли только наугад. Если же бомба случайно и упадет неподалеку от людей, деревья преградят путь осколкам. После второго захода "юнкерсы", повернув к югу, улетели. Один легко раненный партизан, одна убитая лошадь - вот и все потери батальона.
Избегая ненужного риска, отряд пробыл в лесу до наступления темноты. Партизаны отдохнули, подкрепили свои вилы запасами из сухого пайка, а к вечеру снова тронулись в путь. Утром они уже подходили к Олевску.
За время войны этот небольшой украинский городок не раз был ареной ожесточенных боев. Летом 1941 года советские войска доблестно обороняли здесь дальние подступы к Киеву. Нашим пришлось отойти. В городе начали бесчинствовать оккупанты, а затем и бандеровцы. Пресловутый атаман Бульба даже объявил Олевск своей столицей. Весной 1943 года партизанские отряды генерала Ковпака, двигаясь в сторону Карпат, вышибли отсюда фашистов вместе с их челядью и хорошо здесь отдохнули. А вот недавно Олевск был окончательно освобожден войсками 1-го Украинского фронта и уже стал его ближним тылом.
Последнее сражение за Олевск было особенно яростным. Об этом свидетельствовали обгоревшие остовы тяжелых немецких танков, разбитые орудия, развороченные блиндажи. Партизаны с восторгом рассматривали следы мастерской работы наших артиллеристов и авиаторов. Огромное впечатление на лесных солдат произвели встреченные у железнодорожного переезда советские танки, знаменитые "тридцатьчетверки", о которых все много слышали.
Дальше станции идти не пришлось. В городе свирепствовал сыпной тиф. Армейские медики успели сделать немало, чтобы укротить эпидемию, но размещаться в Опевске было еще опасно. От железнодорожного коменданта Лысенко позвонил коменданту города.
Взяв телефонную трубку, Федор Ильич усмехнулся. Тридцать месяцев не держал он в руках эту штуку! По телефону последовало распоряжение разместить партизан лагерем в роще за станцией, а самому командиру батальона прибыть в комендатуру.
Вечером Ф. И. Лысенко записал в свой походный дневник:
"19 я н в а р я. Приняли меня хорошо. У соответствующих начальников уже есть приказ о выделении нам всего необходимого. Для раненых затребуют специальный санитарный поезд. Обратно с батальоном пойдет группа венгров и поляков, которых затем надо будет перебросить дальше.
Наш лагерь у станции оборудовали на славу. Сделали несколько больших шалашей-балаганов, натянули полученные у коменданта палатки. Конечно, людям хочется побывать в городе, но там сыпняк. Примем все меры, чтобы не завезти эту хворобу в наш партизанский край. Надо уберечь от нее и всех раненых, всех "пассажиров", доставленных на Большую землю. Никого в город не пускаем. Криницкий, Скрынник, Онопрейчик и другие политработники разъясняют народу, в чем дело.
Послал донесение Федорову и Дружинину".
Вот еще несколько записей из дневника командира 7-го батальона, относящихся к пребыванию в Олевске:
"20 я н в а р я. Получена ответная радиограмма от Алексея Федоровича и комиссара. Поздравляют с успешным выполнением первой части операции, желают выздоровления раненым, беспокоятся относительно взрывчатки и оружия.
Беспокоиться им нечего. Завтра начнем получать. Этим делом займется наш начальник боепитания Геннадий Киселев.
21 я н в а р я. Получили две 76-миллиметровые пушки и две 45-миллиметровые, получены минометы, автоматы, снайперские винтовки. Завтра будем грузить снаряды, мины, патроны и три тонны тола. Киселев сияет от радости, но ему все мало, он готов опустошить все склады! Один только тол - огромная поддержка для соединения. Ведь по килограмму, по шажке командиры друг у друга выпрашивали!
Полученное вооружение радует всех партизан. Особенно нравятся новые автоматы и винтовки с оптическим прицелом.
23 я н в а р я. Познакомился с венграми и поляками, которые пойдут с нами. Венгры - это большей частью военные, добровольно перешедшие к нам от фашистов. Есть в группе поляки и венгры из политэмигрантов. Все они настоящие патриоты, все жаждут поскорее попасть на родину, чтобы вести там партизанскую и подпольную борьбу с нашим общим врагом.
Сдали раненых. Трудным было прощание, многие плакали. Партизаны, возвращающиеся в немецкий тыл, нагрузили отъезжающих письмами, поручениями разыскать родственников и т. п. Я написал в Киев и в Москву. Так до сих пор и не знаю, где жена и дочь. Последний раз виделся с ними во время бомбежки Луцка.
24 я н в а р я. Провел совещание командиров и политработников, посвященное обратному маршу.
Кое-кто из наших людей все же прорывался в город, да и по делам многим приходилось бывать. Перед отходом всех и вся пропустим через бани, дезкамеры.
Дороги совсем развезло. Пойдем не прежним путем, испорченным бомбежками и распутицей, а новым. Проводниками берем крестьян из одной ближней деревушки - Степана Еремчука и Петра Грицая. Хорошие люди, от фашистов натерпелись много. Обещают вывести нас к тому самому месту на реке Горынь, где мы переправлялись.
Фронт проходит по Горыни, дальше Красная Армия здесь не наступала. После взятия Сарн направление одного из основных ударов советских войск переместилось, насколько я понимаю, на Ровно - Луцк. Ну и правильно! А здесь, в лесах и болотах, мы повоюем.
Распрощались с нашими отвоевавшимися "старичками". Ночью выступаем обратно".
И вот 7-й батальон снова в походе. Трудностей у него не убавилось, хотя и нет сейчас с партизанами "пассажиров", а обоз стал меньше, маневренней.
На шестидесяти санях размещено свыше трех тонн взрывчатки. Опаснейший груз! Конечно, приняты многие меры предосторожности. Ящики с толом старательно обложены сеном и плотно привязаны к саням, чтобы не тряслись. Сани с взрывчаткой рассредоточены, между ними идут возки с безопасным грузом. Все же достаточно упасть поблизости хотя бы одной бомбе, мине или снаряду - может произойти детонация тола. А что бывает, когда взрывается тол, партизаны хорошо знали!
Для того чтобы свести к минимуму опасность угодить под бомбежку или обстрел, отряд продвигался лишь ночами. Невероятно изнурительным, тяжелым был этот марш в темноте, по бездорожью, через глухие леса и подтаявшие болота. Поздним вечером 27 января партизаны вышли к берегам Горыни. Если переправа в районе села Золотое уцелела, можно еще до рассвета перемахнуть на другую сторону реки.
Но вернулась разведка, и ее командир, запинаясь и теребя портупею, будто сам был в чем-то виноват, доложил упавшим голосом, что переправа разрушена, подходы к месту, где она стояла, заминированы, а льда на Горыни почти совсем не осталось.
Это был удар, и удар очень сильный.
После небольшого совещания с командирами Лысенко объявил свое решение:
- Обоз отведем подальше в лесок, тщательно замаскируем и оцепим охраной. Разведчики отыщут для переправы такое место, где подходы не минированы. Всем остальным бойцам готовить настилы и козлы для постройки моста.
Дело осложнялось еще тем, что подходящего строевого леса под рукой не было. Растущие поблизости березки и осинки толщиной в руку, как и стволы молодого хлипкого сосняка, не смогли бы выдержать тяжести обоза. Крепкий, надежный лесоматериал начали заготавливать километрах в четырех от берега. Затем перетаскивали его волоком к реке и прятали в кустах. Обстановка требовала большой осторожности и скрытности. Людей изнурял холод, питаться приходилось всухомятку. Костер не разожжешь, когда где-то рядом немцы и бандеровцы.
Партизаны работали без отдыха три дня и две ночи. Многие шатались от усталости. Все заметно осунулись, а Скрынника временами еще пробирал озноб.
- Да ты, никак, болен, Кирилл? - спросил Лысенко.
- Здоров на еду, да хил на работу! - отшутился секретарь партбюро, подставляя плечо под тяжелую тесину.
- Говори правду. Может, тебе отдохнуть надо?
- Пустяки!.. Лихорадит немного. А лихорадка не матка, что с нее взять? Отдыхать будем у себя в лагере.
На третью ночь началась установка моста. Мешкать нельзя ни минуты. Несколько десятков партизан вошли кто по пояс, кто по плечи в ледяную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45