Он снял со стены Эскалибур. Золото и серебро сверкнули потаенным огнем, по-прежнему излучая силу, как в то утро в Харднотте. «Сохрани его», – взмолилась я, становясь на колени, чтобы застегнуть на Артуре пояс с мечом.
Кэй уже стучался в дверь с сообщением, что рыцари Артура собрались на площади. Артур откашлялся и сказал, что мы сейчас придем.
– Мерлин видит большое кровопролитие на реке Аск, – произнес он тихо, рывком поднимая меня на ноги. – А еще он говорит, чтобы ты не беспокоилась: я вернусь домой целым и невредимым, как всегда!
– Хорошо бы, – прошептала я. Шутить больше не хотелось.
Мы молча смотрели друг на друга, пытаясь глазами сказать слова, которые не могли произнести, потом крепко обнялись… бедра, рты, руки, языки и дыхание – все смешалось. На короткий миг в мире не осталось ничего, кроме чувств, наполнявших и опустошавших нас обоих… Но внезапно раздался резкий голос Кэя.
Как будто по сигналу мы отпрянули друг от друга, схватив футляр с картами и седельные сумки, и пошли к двери. Глядя прямо перед собой, мы шли по коридору с единственной мыслью: встретить предстоящую разлуку, по возможности, весело и мужественно.
Новость о приближающемся отъезде быстро распространилась по городу. На площади было шумно и горели костры. Позднее солнце все заливало ярким светом, превращая в мираж и воинов, и горожан. Мы стояли на лестнице, ведущей в зал, и щурились от блеска его лучей.
Люди и лошади толклись вразброд, сбиваясь в небольшие кучки. Рыцари стояли рядом со своими скакунами, а остающиеся нервно суетились вокруг сыновей, отцов и братьев. Воины торопливо подгоняли снаряжение, кто-то обменивался подарками на память и советами не лезть на рожон, кто-то проверял, надежно ли спрятаны под туниками талисманы и амулеты.
Я в страхе наблюдала за прощальной суетой, понимая, что расставание неотвратимо, и впервые полностью осознала смысл этих последних мгновений. Печальные, горькие, прекрасные и благородные, они водоворотом окружали нас, похожие на страстное безмолвное рыдание.
Артур поднялся на лестницу и подозвал к себе Бедивера. Когда толпа стихла, верховный король торжественно вручил ему на хранение печать Британии, громко объявив в присутствии сотен свидетелей, что, если его убьют и у меня родится ребенок, Бедивер будет регентом до тех пор, пока ребенок не вырастет.
Лишенные парадного блеска слова прозвучали просто и трогательно: жизнь и смерть, объединенные в одной фразе. Я стояла онемевшая, усталая и была очень близка к тому, чтобы разрыдаться.
– Госпожа, – раздался знакомый голос. – Госпожа, я хочу попросить вас об одной любезности.
Вперед пробился Агрикола, и я недоуменно взглянула на него, не понимая, о чем меня может просить этот человек, жизнь которого была такой богатой и благоустроенной.
– Я не забыл о твоей просьбе найти для Лавинии кольцо римской работы, – объяснил он. – Мне пришло в голову, что у моей жены было именно такое кольцо. Я хочу отдать его тебе и попросить передать твоей наставнице. Оно не очень дорогое, но, если я не вернусь из этой битвы, мне будет легче умирать с мыслью о том, что оно украшает руку почтенной матроны, а не находится в кошельке какого-нибудь ирландца.
Он бережно положил мне на ладонь золотое кольцо с гагатом и сжал мой кулак, а я не отрывала от него глаз, потрясенная сознанием того, что перед лицом смерти все равны.
– О, господин, – вырвалось у меня, – с тобой не может ничего случиться!
– Ну успокойся, госпожа, – сказал он растерянно. – Конечно, со мной ничего не случится, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы верховный король тоже вернулся домой целым и невредимым. Он вождь из редких, и никто из нас не допустит его гибели.
Я надела кольцо на палец и пробормотала слова благодарности владельцу виллы, несказанно обрадованная его ободряющими словами.
Артур повернулся и, увидев Игрейну, подчеркнуто низко поклонился матери и попрощался с ней. Потом огляделся, отыскивая меня, и я подошла к нему.
Он обнял меня за талию, и мы медленно повернулись к стоящим на площади. Артур поднял другую руку, и я сделала то же самое, приветствуя наших подданных, которые только сегодня утром поздравляли нас.
– За победу и мир в Британии! – воскликнул верховный король, и толпа одобрительно заревела.
Раздался цокающий стук копыт, и вперед выбежал грум.
– Дорогу… дорогу для королевского коня! – выкрикнул он, лавируя среди людей.
Конь возбужденно приплясывал и рвался вперед, почти таща грума к подножию лестницы. Его шерсть блестела, как черный металл, а грива и хвост были заплетены для боя. Сбруя блестела на послеполуденном солнце, и люди испуганно расступились, ожидая, пока его хозяин покончит с разговорами и отправится в путь.
Вскоре вокруг нас все смешалось, протрубили военные рога, и мы разняли руки. От низких пронзительных звуков рогов зубра все во мне оборвалось – каждый британец знает, что это призыв к оружию и голос смерти. Артур на глазах у всех молча поднес мою руку к губам, в последний раз быстро сжал мои пальцы, крупным шагом спустился по лестнице и сел в седло. Пришла пора расставаться.
Знамя с драконом заняло свое место, и толпа расступилась, пропуская воинов. Мы с Бедивером бежали рядом с Артуром, хотя я сомневалась, что он заметил нас. Где-то на дальнем побережье высадился враг, его войска были в полной готовности, а последние домашние дела закончены. Теперь Артур жил в ином измерении, устремляясь к встрече с неизвестностью, а те, кто оставались дома, заслуживали внимания не больше, чем водоросли на песке после отлива.
Когда мы приблизились к воротам, толпа стала еще плотнее. Люди махали руками и плакали, а воины уходили, и Бедивер помог мне забраться на парапет. Мы стояли на крутой меловой стене, паря между небом и землей, восторгом и отчаянием. Артур был нам отчетливо виден, когда вел воинов по настилу; он сидел прямо, гордо и изящно в своем новом плаще, и дракон хлопал и полоскался над ним.
Люди на дороге приветствовали своего короля. Новые знамена присоединялись к колонне по мере того, как войска других вождей вливались в нее, и скоро стало казаться, что сама земля движется, устремляясь в будущее.
И только когда в сумерках заполоскалось знамя Уриена с изображением ворона, я вспомнила о фее Моргане. Я не видела ее с утра и не думала о ней, но понимание того, что она все еще в Саруме, наполнило меня тревогой.
Я вздрогнула, и Бедивер обнял меня, набросив мне на плечи накидку. Я прижалась к нему, неожиданно почувствовав себя слишком усталой, чтобы думать о чем-то еще. Слезы потекли у меня по лицу, и теперь, когда Артур благополучно отбыл, я позволила себе как следует выплакаться.
43
АККОЛОН
Ранним ясным утром следующего дня ко мне пришел Катбад и передал приглашение Морганы встретиться в ее комнатах во второй половине дня. Его поведение было неожиданно любезным, и я в изумлении вытаращилась на него.
– Она очень сердита за вчерашнее? – спросила я подозрительно.
– Владычица глубоко убеждена в том, что язычество должно быть восстановлено в правах, – ответил жрец. Его глубокий голос напомнил мне детство. На мгновение показалось, что я снова в Регеде и сейчас услышу какую-то новую невероятную историю. – Кроме того, она очень раздражительна, и иногда ее рвение берет верх над терпением. Но если ты постараешься забыть вчерашнюю вспышку, то наверняка поймешь, что она одна из самых преданных и влиятельных подданных Артура.
Ненавязчиво подчеркнутое слово «влиятельных» вернуло меня к настоящему, и, пока Бригит помогала мне одеваться перед послеобеденной встречей, я напомнила себе, что Моргана очень полезна Артуру.
– Не забывай, что теперь ты верховная королева Британии, и Моргана просто вынуждена подружиться с тобой, – со значением сказала Бригит. – Но от тебя зависит, поладите ли вы.
Я еще не научилась смотреть на вещи с этой стороны, потому что, обладая самым высоким титулом в стране, воспринимала себя по-прежнему и слабо представляла, какую власть над другими дает мое положение. Когда же я действительно почувствую себя верховной королевой? Сейчас я могла думать только о том, как загладить размолвку между Морганой и мной до приезда Артура, чтобы, вернувшись, он обнаружил, что его жена и сестра в прекрасных отношениях.
Моргана въехала в бывшую комнату Агриколы с окнами на юг и остатками цветной штукатурки на стенах. Кровать была застелена яркими гобеленами, на ней лежали шелковые подушки, а пол слуги покрыли шкурами. По сравнению с обстановкой, к которой привыкла я, это казалось королевской роскошью.
– Моя дорогая, – воскликнула она, выбравшись из стайки молодых женщин, окружавших ее, и по-родственному заключив меня в объятия. – Боюсь, что ты считаешь меня ужасно невоспитанной. Я прошу прощения за вчерашнюю сцену в роще… это произошло просто от потрясения. Если бы я знала, что дела настолько серьезны, а времени так мало… ну ладно, надеюсь, ты меня понимаешь.
Голос моей новой родственницы был медовым, а поведение – само дружелюбие. Я что-то пробормотала о трудностях момента, и она весело рассмеялась.
– Королева-мать уверена, что ты не станешь сердиться. Давай забудем это недоразумение. Теперь, когда мужчины ушли на войну, у нас наконец есть возможность познакомиться поближе, как и подобает сестрам. Я уже много месяцев пытаюсь встретиться с тобой, но всегда что-то мешало.
Моргана сделала знак девушкам в белых одеяниях, и те исчезли из комнаты, а она за руку подвела меня к окну, где стояли пяльцы. На раму был натянут кусок чистого полотна, и она показала на корзинку, где в беспорядке лежали мотки ярких ниток.
– Если бы я знала, что застряну в Саруме надолго, то привезла бы с собой работу из дома. Ну, а раз так получилось, пришлось посылать гонцов по рынкам, чтобы купить хоть какой-нибудь шелк. Вышивка – одно из немногих домашних дел, которые меня действительно успокаивают.
Я подумала о ножнах, сделанных ею для Эскалибура, и одобрительно кивнула. Умение Морганы было воистину волшебным.
– Ты, должно быть, ловко обращаешься с иглой, – продолжила она. – Плащ, в котором уезжал Артур, вряд ли пошит обычной швеей.
Мне было приятно ее замечание, и я улыбнулась, радуясь, что мы нашли общую тему для разговора.
Мы сели у окна, и Моргана взялась за свое вышивание, а я исподтишка рассматривала ее. Энергия, делавшая мою золовку таким грозным противником, превращала ее и в очаровательную собеседницу, и казалось, что она искренне старается забыть наш разлад.
Разговор вертелся вокруг стежков и узоров, пряжи, цветов и составов красок, а ее ловкая игла тем временем работала неустанно.
– Дома у меня очень много красок, – призналась она. – Я даже научилась получать королевский пурпурный цвет из нортумбрийских улиток. Ты же знаешь, этот цвет весьма редкий и получить его трудно. Большинство людей не связывают святилище с умением составлять краски, – добавила она небрежно. – Мы больше известны как лечебный и духовный центр.
Я смутилась при упоминании о Черном озере, испугавшись, что разговор может зайти о нашей первой встрече.
– И, конечно, школа, основанная Вивиан, заслуженно знаменита, – продолжала Моргана, умело ссучивая пальцами синюю нитку. – Наши первые студенты уже достаточно взрослые и готовы выйти в мир. Все они прекрасные молодые люди.
Она взглянула на меня, и я нервно улыбнулась. Ничто в ее поведении не выдавало гнева по поводу отказа моих родителей отпустить меня в ее школу. Может быть, Катбад не рассказал ей об этом?
От неловкости у меня вспотели ладони. Как бы узнать, что ей известно, не испортив с ней отношения?
– Там есть девушки? – спросила я, гадая, кто из нас сейчас кошка, а кто мышка.
– Нет и, думаю, никогда не было. Сначала Вивиан хотела набрать больше учеников, но я предпочла качество количеству.
В ее голосе зазвучало раздражение, как будто ей не нравилось, что Вивиан была первой. Возможно, этим и объяснялось ее чрезмерное рвение при исполнении обязанностей верховной жрицы.
– Иногда к нам забредают местные ребятишки, – продолжила она, яростно дергая узелок на нитке.
У меня перехватило дыхание, и я сидела тихо, уверенная, что она намекает на нашу встречу у озера.
– Но их достаточно легко отпугнуть. – Моргана пожала плечами. – В конце концов, нельзя же позволить им бродить вокруг святилища, когда захочется… это может плохо подействовать на учеников, и кто знает, какие неверные представления и россказни они увезут с собой домой?
Резким рывком она развязала узел на шелковой нитке, и мое напряжение улеглось. Оказывается, я все эти годы боялась вспоминать о событии, которое для Владычицы было настолько обычным, что она даже не признала во мне одну из тех детей. Это выглядело неправдоподобно забавным, и мне стало ужасно смешно.
В какой-то момент мне захотелось рассказать Моргане о давней встрече в лесу, но воспоминание о ее вчерашнем гневе остановило меня. Поведение жрицы накануне нельзя было назвать фантазиями провинившейся девочки. Поэтому я подавила радостный смешок и предоставила Моргане возможность вести разговор так, как она пожелает, убежденная в том, что теперь ничто не помешает моей дружбе с золовкой.
Вернувшись домой в приподнятом и бодром настроении, я обнаружила, что узлы и корзинки сложены за дверью.
– Бедивер приказал, – немногословно объявила Винни с мученическим лицом. – Он говорит, что будет проще присматривать за всеми тремя королевами, если они будут жить под одной крышей в главном доме.
Я кивнула, подумав о том, что это, конечно, разумная мера предосторожности, однако несколько рискованная, если принять во внимание столь разные характеры.
Винни неожиданно очень понравилось новое место, отвечающее ее представлению о «женской половине», которая, как она считала, полагалась любому приличному двору.
Каждая из нас заняла по комнате, и теперь мы могли есть вместе или отдельно, в зависимости от желания, а мне стало проще заходить к Игрейне, когда королеве-матери хотелось повидать меня.
Нимю переехала вместе с нами, и собаки тоже, хотя Бедивер сказал, что одна из местных девушек, работавшая на кухне, вызвалась приглядывать за ними. Эта девушка оказалась Фридой, и я в шутку предположила, что, ухаживая за щенками, она сможет поддерживать отношения с Грифлетом.
– Ну, – ответила саксонка тягуче и с резким акцентом, – пока мы оба играли и возились с ними, собаки привыкли ко мне, и, кроме того, мне они вообще нравятся. И если, – добавила она серьезно, – Грифлет собирается стать воином, мне придется доказать ему, что я способна на большее, чем быть просто судомойкой.
Я подозревала, что богиня сплетает нити их судеб, как проделала это с Мерлином и Нимю.
Жизнь в Саруме текла спокойно и беззаботно; каждый старался не мешать остальным. Моргана и Нимю полностью избегали одна другую, и, хотя я навещала Игрейну каждый день, две жрицы, казалось, чередовали вечера, проводимые в нашем обществе. Компаньонка Игрейны Эттарда всегда была с ней, наблюдая и слушая, но не произнося ни слова. Я уже начала гадать, не слабоумна ли она.
Спустя две недели пришло известие, что вторжение оказалось гораздо серьезнее, чем ожидал Артур, и главное сражение разыгралось около Каэрлеона, недалеко от реки Аск. В этом городе Артур получил христианскую корону, и казалось обидным, что он вынужден восстанавливать свое королевское право там же, где и четыре года назад.
Сам верховный король ранен не был, хотя многие с обеих сторон были убиты или покалечены. Похоже, что переметнувшихся к ирландцам придется гнать от королевства к королевству, поэтому нам надлежало оставаться в Саруме до конца лета.
Я вздыхала, опечаленная тем, что Артуру пришлось преследовать ирландцев вместо того, чтобы вернуться в семью, тем более что после нашей первой близости я не забеременела.
Моргана с горячностью воспринимала военные новости, вздымая вверх руки и заявляя, что умрет от скуки, просидев здесь до жатвы. Игрейна с Бедивером с трудом убедили ее, что попытка вернуться к озерам безрассудна, потому что защищать ее смогут только карлик и группа служителей. В конце концов верховная жрица с нескрываемым раздражением согласилась остаться с нами. Она все больше и больше времени проводила в обществе своих последователей.
К началу июня наступила непрерывная череда тихих ленивых дней, мало отличавшихся один от другого. Наше существование было таким бесцветным, что день, когда Эттарда что-то произнесла во время чаепития, стал почти праздником.
Нимю рассказывала о том, как щедро Мерлин делился с ней своими знаниями. К этой теме она обращалась часто. И вдруг Эттарда неожиданно наклонилась вперед, от сосредоточенности слегка нахмурив хорошенькое личико.
– А ты не боишься находиться рядом с Мерлином? – спросила она со страхом и любопытством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52