– Новобрачной на этом празднике нельзя забывать и о женихе, – объявил Ангус, выставляя щенка на всеобщее обозрение. – Это чистая ирландская порода, и наверняка он станет прекрасным, сильным волкодавом.
У Бедивера был растерянный вид, потому что любому, кто не знаком с этой породой собак, они сильно напоминают чучела, которые ставят в поле отпугивать птиц. Я рассмеялась, захлопала в ладоши и посадила смешного, встревоженного щенка на колени.
– А ты спроси у госпожи, какими они становятся, когда вырастают, – сиял Ангус, явно наслаждаясь ролью благодетеля. – Мы привезли первых собак, когда приехали сюда пять лет назад, и они чувствуют себя в этой стране так же хорошо, как и в Ирландии. Ты можешь передать королю, что, если он захочет завести собственную псарню, здесь есть еще такие же.
Щенок пристроился на моей руке, сонно моргая и слегка виляя хвостом. Неожиданно я подумала о том, как же мы повезем его оставшиеся двести миль. Одно дело – любезно принять подарок, другое – знать, что с ним делать дальше.
Бедивер от имени короля благодарил семейство за гостеприимство, преданность и щенка.
– Может быть, – добавил он, – мы сможем купить у тебя корзину, чтобы везти собаку? – Конечно, – порывисто сказал Ангус, – между прочим, я уже сделал одну, просто на тот случай, если тебе понадобится. Просторная и крепкая. И поскольку щенок уже отнят от матери, ухаживать за ним будет нетрудно, – добавил он, гордый тем, что хорошо продумал все мелочи.
Потом великодушный хозяин вытащил свою флягу и налил каждому по капельке крепкой коричневой жидкости, которая обжигала горло, но явно согревала душу.
– Небольшой секрет, что-то вроде живой воды, – объяснил он, когда кто-то спросил его, что это такое, и вокруг зазвучал смех, и всем стало очень весело.
Шон, брат Бригит, расчехлил арфу, очень заинтересовавшую Бедивера, и по комнате поплыли ирландские песни и рассказы о великих героях. Оказалось, что беременная женщина – жена Шона, и сейчас она сидела, безмятежная, умиротворенная, слушая его игру. Мягкие тени и уютные очертания круглого дома перенесли нас в старые времена, и люди уходящих поколений вместе с еще неродившимся поколением были захвачены музыкой.
Позже, когда нас заботливо и тепло укутали, чтобы защитить от весеннего холода, я снова задумалась о прошедшем вечере. Семья Бригит была сердечной и гостеприимной, и изо всех подарков, полученных мной, самым трогательным было то, что с нами поделились теплом семейного очага. Может быть, они и не таили обиды на меня из-за того, что я так далеко увожу их дочь… или даже из-за случившегося с Кевином. Старая боль утраты тупо застучала в моем сердце, и я беспокойно отогнала от себя печальные мысли.
День оказался намного приятнее, чем я ожидала. Первый рыцарь верховного короля становился все более дружелюбным и привлекательным, и поскольку он так долго был знаком с Артуром, то, возможно, расскажет мне побольше о человеке, который собирался сделать меня своей королевой.
Я сонно зевнула. В конце концов, мне не повредит, если я узнаю, какой он. Это не меняло моего решительного желания избежать ловушки, но могло помочь мне найти способ изменить направление, по которому, казалось, должна пойти моя жизнь.
13
КОРОЛЬ УТЕР
Наступило поразительно ясное и чистое утро, не оставив следа ни от тумана, ни от облаков, которые принесли ночью дождь. Бригит уже встала и успела помолиться вместе с родителями прежде, чем прозвучали команды трогаться в путь. Я шла завтракать, и она, вернувшись с молитвы, зашагала рядом со мной, сгоняя с дороги выводок цыплят.
– Наверное, чудесно снова встретиться со своей семьей, – заметила я, поглядывая на нее. – Я вот подумала… может быть, ты хочешь остаться с ними, а не ехать со мной в Логрис?
– Зачем? – Прямота и откровенность ее вопроса поразили меня.
– Ну, в конце концов, это твои кровные родственники. Они родили тебя и хорошо заботились о тебе в детстве… и они христиане. Я не могу наверняка пообещать тебе, что эта религия широко распространена на юге. Я… я просто хотела, чтобы ты знала: у тебя есть выбор, – нескладно закончила я.
– Выбор у меня невелик, – ответила она, со смехом качая головой. – Как же так, только небесам известно, что ждет тебя в будущем, а ты спрашиваешь, хочу ли я остаться! Она пробралась между детьми, носившими воду из колодца.
– Не забывай, Гвен, я только однажды виделась с родителями с тех пор, как… ушел Кевин. А потом были только случайные встречи. До этого ты и двор долгое время были моей единственной семьей. Я чту свой клан; они мои родители и кровные родственники, но моя семья – это ты. Сейчас я знаю тебя гораздо лучше, чем их, и предпочитаю остаться с тобой.
Как обычно, она изложила все просто, и я благодарно кивнула.
– Если бы только не нужно было в такую даль ехать верхом, – добавила она печально. – Я не знала, что у меня столько частей тела, которые могут так болеть.
Я забыла, что верховая езда была не самым любимым способом передвижения Бригит и что она садилась на лошадь только тогда, когда того требовало расстояние или время.
– Почему бы тебе не пересесть в паланкин и ехать вместе с Лавинией? – предложила я. – В конце концов, он достаточно велик, чтобы вместить двоих, и твои измученные мышцы отдохнут.
Настал ее черед благодарно улыбнуться.
– Возможно, я так и сделаю, – ответила она.
В прекрасном веселом настроении мы расстались с семейством ирландцев. Когда я собиралась сесть на Быстроногую, жена Шона подошла ко мне и застенчиво попросила дотронуться до ее живота «на счастье». Я положила руку на круглый бугор и почувствовала, как внутри бьется жизнь, мы улыбнулись друг другу, и я помолилась про себя, чтобы она благополучно разрешилась от бремени.
Когда мы выехали на дорогу, я принялась рассматривать своих спутников, пытаясь разглядеть в них живых людей, а не просто «людей Артура». Их связывали друг с другом товарищеские отношения, определявшиеся не званиями и не возрастом: в отряде были и безбородые юнцы, сопровождающие паланкин, и седой ветеран, присматривающий за вьючными лошадьми. Это было убедительным свидетельством надежности власти верховного короля, поскольку нет ничего более губительного для правителя, чем враждебность друг к другу разрозненных групп его приверженцев.
Когда мы проехали порядочное расстояние, Бедивер направил лошадь ко мне. На западе неслись белые, вздыбившиеся облака, грозя окатить нас весенним дождем, и Быстроногая гарцевала и двигалась боком, нетерпеливо дожидаясь возможности понестись вскачь. Я посмотрела на первого рыцаря Артура, гадая, не захочется ли ему поскакать наперегонки, но решила воздержаться от вопроса, тем более что сейчас появилась возможность побольше узнать о моем будущем муже. Поэтому мы ехали, дружелюбно болтая, и скоро со смехом стали обсуждать заботы, связанные со щенком.
– Артур понимает толк в собаках, – рассуждал Бедивер, – и, если этот комок из костей и мяса вырастет в пса, которого нам обещали, он будет доволен. Думаю, что, уехав от двора сэра Эктора, он больше всего переживал, что у него не будет времени заниматься собаками.
– А как же его семья? Разве он не жалел, что расстается с родными? – Мне казалось, что только бессердечный человек может скучать о собаках больше, чем о людях.
– Ну, мы-то поехали с ним. Я – потому, что был его лучшим другом, а Кэй – потому, что был нашим братом. Сэр Эктор и Друзилла оставались у себя всего несколько первых месяцев, а Мерлин, как тебе известно, всегда с ним. Как видишь, Артур вовсе не забыл своих близких.
Я кивнула, пытаясь представить семью кумбрийцев, очутившуюся в самом центре римского двора. Это казалось немного нелепым, и я улыбнулась.
– Когда ты впервые узнал, кем был твой молочный брат?
– Тогда же, когда и остальные, включая и самого Артура, – с ухмылкой ответил Бедивер. – Я не думаю, чтобы кто-нибудь, за исключением Мерлина, представлял, чем закончится последняя битва Утера. И уж конечно, даже намека не было на то, что скрываемый принц должен будет предстать перед людьми. Как и многие, мы считали, что мальчик растет в Бретани, как росли Утер и Амброзий. Вспомни, мысль спрятать королевского отпрыска от врагов, пока он не станет взрослым, как это случилось с Артуром, совсем не нова. Но здесь дело было сложнее из-за происхождения Артура и вмешательства Мерлина, который забрал младенца сразу после его рождения.
Я гадала, знает ли Бедивер тайну, окутывающую происхождение Артура, но мой спутник продолжил свой рассказ прежде, чем я нашла способ спросить его об этом потактичней.
Король Утер был высокомерным человеком, явно не желавшим учитывать, что тоже смертен, и отказывался назвать наследника или хотя бы регента, который будет править королевством, пока принц не достигнет совершеннолетия. Когда распространились слухи о болезни Утера, мелкие короли забеспокоились, боясь, что отсутствие законного наследника приведет к кровавой междоусобной борьбе за власть. Потом пришло известие, что на севере высадились новые захватчики и Уриену требуется помощь, чтобы сдерживать их.
Хотя была совсем ранняя весна, Утер был решительно настроен отправиться в поход. Возможно, в душе он понимал то, в чем не хотел признаться даже себе… что смерть не за горами.
Сэр Эктор объявил, что у верховного короля на счету каждый воин, и, поскольку все три мальчика уже достигли совершеннолетия, они тоже могут присоединиться к войску.
– Друзилла очень не хотела этого, – вспоминал Бедивер, – но сэр Эктор сказал, что неважно, где воину пустят кровь: он может быть убит и в пограничной стычке, и в большом сражении. И в конце концов мы откликнулись на призыв Утера и отправились в поход, невзирая на плохую погоду.
– Воины Регеда сделали то же самое, – вмешалась я. Мне хотелось, чтобы Бедивер знал, что и мы проявили преданность. – На Стейнморе еще оставался лед, поэтому мой отец решил пройти по южному пути, через Эйр Гэп. Кроме того, Уриен был ненадежным соседом, поэтому отцу не хотелось проводить наше войско через его королевство.
– Твой отец предусмотрительный человек, – сказал Бедивер. – Но я понятия не имел, что он делился своими военными соображениями с тобой. – Он посмотрел на меня тем же недоуменным взглядом, который я уже отмстила раньше, – полуулыбка и полувопрос.
– Вероятно, это потому, что у него не было сына, с которым он мог поделиться, – ответила я. – Так как же вы встретились с верховным королем?
Молочный брат Артура продолжил свое повествование, оживляясь от воспоминаний. Меня захватил его рассказ, вызывая в воображении картины событий тех дней.
Они выехали из высоких зеленых долин Уэльса, трое подростков в сопровождении отца и своего наставника, вступая в зрелость и в историю и даже не задумываясь об этом. Конечно, Мерлин знал, а сэр Эктор явно подозревал, что его приемный сын вскоре окажется в центре всеобщего внимания. Но остальные не ведали о том, что должно произойти, а для мальчиков эта поездка была настоящим приключением, которое открывало им мир, лежащий за пределами Уэльса, где местность переходит в плавные холмы и нет водопадов и скал на горизонте.
В конце дня их небольшой отряд достиг вершины горного кряжа, с которой открывался вид на навесы и сторожевые заставы, костры для варки пищи и шатры лагеря Утера. Резкий холодный ветер с востока доносил звон молота кузнеца и хлопанье развевающихся штандартов. Их было множество, от длинных узких вымпелов до огромных, ярких знамен, на каждом была своя эмблема, каждый обозначал пункт сбора войска. Мальчики никогда не видели подобного зрелища и от удивления раскрыли рты.
Въехав в лагерь, сэр Эктор послал часть людей искать место для лагеря. Он казался расстроенным, и позже Бедивер спросил его, что он тогда чувствовал.
– Нервничал, как отец накануне свадьбы сына, – ответил он. – Я не переставал размышлять, правильно ли я поступил; будет ли после всех этих лет Утер доволен мальчиком, не станет ли он говорить резко со своим новообретенным сыном или будет счастлив… и больше всего я боялся, как поведет себя Артур, узнав о своем королевском происхождении.
Сэр Эктор приказал мальчикам следовать за ним, и вместе со своим наставником они направились прямо в шатер Утера. Над шатром полоскался штандарт с красным драконом, как будто вместо знамени было привязано чудовище, а вокруг толпились стражники и гонцы, пажи и слуги, ожидающие, когда понадобятся верховному королю.
Наставник подъехал прямо к ним, и все расступились в страхе и почтительном уважении, будто Мерлин сам был особой королевской крови. Бедивер с Артуром обменялись взглядами, но для вопросов время было неподходящим.
Когда они добрались до шатра, кто-то подбежал и помог Мерлину спешиться, и неожиданно для мальчиков их старый, неприметный учитель оказался окруженным личной охраной короля и приковал к себе всеобщее внимание. Впервые они услышали, что Мерлин умеет говорить властно.
– Скажите верховному королю, что я приехал, – приказал маг, и через несколько секунд полог шатра откинулся и их пригласили войти.
В жаровню бросили травы, и от их запаха и жары в шатре стало нечем дышать. Утер сидел на резном стуле, одетый, как подобало в его положении. В короне переливались драгоценные камни и золото. Он был так притягательно великолепен, что Бедивер не обратил внимания на подушки, подоткнутые ему под спину, и мех, наброшенный на колени.
Был ли он болен или нет, но, без сомнения, по-прежнему являлся полновластным правителем Британии. Он был изможденным и худым, его лицо походило на лицо мертвеца, а костлявые руки словно принадлежали человеку вдвое старше него. Но черные глаза нетерпеливо горели, и он, не отрываясь, вглядывался в Артура, Кэя и Бедивера.
Мерлин сделал шаг вперед и, даже не произнеся приветствия, спросил верховного короля:
– Почему ты не дал мне знать о своей тяжкой болезни?
Утер оглядел его с головы до ног, прежде чем ответить.
– Ты не единственный лекарь в Британии. Но думаю, ты привез мне укрепляющее средство лучше любого зелья, придуманного лекарями, – и он жестом остановил чародея, явно желая сменить тему разговора. Огромное гранатовое кольцо с вырезанным на нем королевским драконом, казавшееся неуместным на дряблой руке, сверкнуло в лучах светильников.
Мерлин шагнул назад и, повернувшись, чопорно заговорил:
– Господин, я рад представить тебе сэра Эктора и его семью.
Сэр Эктор сделал шаг навстречу и опустился на колени перед королем, но Утер едва ли заметил его, потому что не сводил глаз с трех юношей.
– А это мои дети, – сказал сэр Эктор, – Кэй, мой родной сын, и Бедивер с Артуром, которых я воспитал, надеясь, что они понадобятся тебе.
Мальчики по очереди выходили вперед и опускались на колени перед верховным королем. Он кивком отпустил Кэя, но продолжал пристально рассматривать Артура и Бедивера. И когда Мерлин подозвал Бедивера, взгляд Утера стал таким напряженным, что мальчик с трудом сдерживал дрожь.
– И какова твоя родословная? – спросил король, когда Бедивер преклонил перед ним колени, не отводя взгляда от кольца с изображением дракона.
– Я сирота, господин, моих родителей убили, когда я был маленьким, – сказал Бедивер, собравшись с духом и поднимая глаза на короля. – Сэр Эктор усыновил меня, и я рос вместе с его сыном Кэем и приемным сыном Артуром.
Каким-то образом Утер догадался, что не этот юноша его сын. Возможно, они обменялись незаметными знаками с Мерлином, и еще до того, как король повернулся к Артуру, его отношение к Бедиверу изменилось, будто солнце зашло за тучу.
Мерлин подозвал другого приемыша, и наступила минута полной тишины, когда, поцеловав кольцо с драконом, Артур спокойно посмотрел в глаза Утера и заявил, что понятия не имеет, кто его родители.
– Ты озарил мне этот тусклый день и подарил надежду, которой я и не ждал, – сказал верховный король, со вздохом откидываясь на подушки. Его лицо порозовело и оживилось, и, когда один из служителей подошел к нему с кубком, Утер покачал головой и знаком отослал человека прочь.
– Сейчас мне нужны не лекарства, а только время. Немного времени. – Он оторвал взгляд от лица Артура и взглянул на остальных, словно не понимая, почему они еще здесь. – Оставьте нас с мальчиком, – приказал он и, посмотрев прямо на Мерлина, добавил: – Ты заслуживаешь всяческой похвалы за свою службу, и позже я поговорю с тобой. А сейчас хочу познакомиться с твоим подопечным.
Итак, они вышли из шатра короля и вернулись в свой лагерь. Сэр Эктор молчал, а когда Кэй раздраженно поинтересовался, почему только Артур удостоился королевской милости, отец цыкнул на него, посоветовав не совать нос в дела старших. Кэй заморгал и, сердито надувшись, стал жевать кусок сушеного мяса. Бедивера же больше интересовало, почему с такой торжественностью принимали их наставника, нежели особое внимание, уделенное королем Артуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52