Он знал, что Артур расскажет ему обо всем, что происходило у короля, но не был уверен в том, объяснит ли им что-нибудь Мерлин.
– Я прождал Артура всю ночь, сон мой был некрепок, но, проснувшись, я обнаружил, что его кровать пуста. На самом деле я не имел возможности снова поговорить с ним до тех пор, пока не котилось сражение и не был объявлен наследник трона.
Бедивер замолчал, но события, о которых он рассказывал, стояли у нас обоих перед глазами.
– Рассказал ли тебе Артур, как проходила встреча с верховным королем? – спросила я, не в силах справиться со своим любопытством, и Бедивер кивнул.
Утер засыпал мальчика вопросами, касающимися его происхождения, о чем Артур мог сказать очень мало, потому что сам ничего не знал. Король выяснил, как он владеет мечом, к чему его готовили и чему учили, что он думает о будущем Британии и как относится к целям, стоящим перед королем. По мнению Артура, Утер был суровым военачальником, но не проявил дальновидности в определении будущего страны в более широком смысле. В основном его намерения сводились к тому, что нужно сражаться с саксами, а когда не будет военных походов, оставаться на юге.
Вечером они вместе поужинали, и Утер настоял, чтобы Артур провел ночь в королевском шатре, где ему и приготовили постель. Когда в жаровню положили углей и принесли лекарство, король отослал слуг и начал вспоминать свои молодые годы.
Он говорил о тех днях, когда он и его брат Амброзий вернулись из Бретани и свергли Вортигерна по прозвищу Волк.
И как Амброзий призвал к себе Мерлина, признав его своим сыном и дав место при дворе. Они вместе обдумывали, как сделать Британию сильной и независимой страной, не связанной со слабеющим Римом. Наставник часто рассказывал об этом Артуру, но мальчику и в голову не приходило, что он и Мерлин – один и тот же Человек.
– Мы никогда не ладили с Мерлином, несмотря на то, что он мой племянник. Надеюсь, – неожиданно сказал Утер, ты не такой педант, как он?
Артур ухмыльнулся и покачал головой. Утер, казалось, был удовлетворен и продолжал размышлять вслух.
– Я иногда думал, не нужно ли держать Мерлина рядом с собой, как когда-то Амброзий… если бы дела в его присутствии шли лучше. Но единственное дело, которое мы с ним предприняли, завершено… странно, – неловко закончил Утер и на долгое время уставился в огонь.
– Ходит слух, что ты отдал своего сына на попечение Мерлина, – напомнил ему Артур, и старый король кивнул.
– Это было частью недоброй сделки… по крайней мере, мне так всегда казалось, – настороженно ответил он и посмотрел на гостя. – Однако я собираюсь пересмотреть свое решение и больше не жалею об этом. Видишь ли, мой сын – это ты, а твой наставник – это Мерлин, и тебя привезли ко мне, когда я больше всего нуждаюсь в помощи и поддержке.
Вот так это было сказано, без особого нажима и без неоспоримых доказательств. Артур смотрел на старика, слишком потрясенный и удивленный, чтобы произнести хоть одно слово.
Оправившись от шока, он засыпал Утера вопросами, и отец с сыном проговорили до поздней ночи, причем больной король не обнаруживал никаких признаков усталости, а Артур был слишком ошеломлен и возбужден, чтобы закончить разговор, хотя бы ради того, чтобы поспать. Беседа длилась до тех пор, пока не появился гонец с вестью о приближении саксов, и только тогда оба поняли, что уже почти рассвело.
Разведчики донесли, что враг двигался почти всю ночь, без сомнения намереваясь неожиданно напасть на их лагерь на рассвете. Утер отослал гонца с приказом поднимать войска по тревоге и приготовиться перехватить врага.
– Я хотел представить тебя воинам сегодня утром, – сказал Утер, наклоняясь к Артуру, – но полагаю, что с этим можно подождать до того, как мы разделаемся с бандой варваров. Просто будь рядом со мной во время битвы, мальчик, и вместе мы выберемся. О, мой дорогой сын, теперь, когда ты здесь, для нас нет ничего невозможного! – воскликнул больной король, переполненный возрожденной надеждой.
Итак, Артур поехал на битву вместе с верховным королем, сидя на одной из королевских лошадей, одетый в те же простые одежды из белой шерсти, в которых приехал. Позже он объяснил Бедиверу, что времени переодеваться не было, и, надев свой старый пояс и пристегнув меч, он был уверен, что все происходящее ему снится и в любой момент он может проснуться у себя дома.
– Можно сказать, – заключил Бедивер со своей кривоватой улыбкой, – что это было начало сна, от которого ни один из нас до сих пор не очнулся.
Я улыбнулась и собиралась спросить его, что же случилось потом, но мы подъезжали к броду через весьма широкий ручей, и Бедивер отъехал, чтобы проследить за нашей переправой, а я тем временем обдумывала его рассказ.
События, о которых я знала только понаслышке, принимали новые, неизвестные мне очертания, и Бедивер облекал в плоть лица, о которых я имела весьма смутное представление. Это действовало возбуждающе, и я с нетерпением ждала, когда же первый рыцарь Артура вернется и продолжит свой рассказ.
14
ОБЪЯВЛЕНИЕ ПРЕЕМНИКА
– Что же произошло во время сражения? – спросила я Бедивера, когда он снова оказался рядом со мной. С минуту он непонимающе смотрел на меня, потом ухмыльнулся.
– Во время сражения Утера? Много всякого, и в зависимости от восприятия того, кто его описывает, оно было либо удачным, либо нет. Я расскажу тебе о том, что видел своими глазами, а там решай сама.
Я кивнула, сгорая от желания слышать продолжение прерванного рассказа, и через минуту Бедивер заговорил.
Уриен, хорошо зная свою страну, дал королю Утеру дельный совет, поэтому, когда войска заняли исходную "позицию, перед ними открылась неглубокая долина, которая воронкой сходилась к небольшому ущелью, где проходила тропа. Деревья закрывали тропу справа и слева, а по обеим ее сторонам беспорядочно громоздились скалы. Саксам пришлось бы пересечь открытую долину, не имея прикрытия для своих флангов. В этом месте не стала бы сражаться ни одна армия, не заняв позиции на взгорье.
Саксы ехали размашистой рысью и потому приближались довольно быстро. У каждого воина через плечо был перекинут щит, что оставляло ему свободу движения, но не вполне подходило для боя. Судя по всему, они уже слышали о болезни Утера и не предполагали, что встретятся с ним лицом к лицу.
Увидев в небольшом ущелье бриттов, враги в растерянности остановились. Невероятно, но тяжело больной король находился в передних рядах, руководя своей армией из паланкина с откинутым пологом, который несли на своих плечах четверо мужчин. Его парадный меч был обнажен и виден всем, а сам король являл собой отважного воина, защищающего свое королевство от захватчиков.
Мирная горная долина неожиданно наполнилась яростными криками сражающихся, и Утер приказал трубить сигнал к атаке, пока саксы пытались построиться в привычный им боевой клин. Воины с мечами и в шлемах находились в авангарде, а вооруженные боевыми топорами занимали центр. Ряд за рядом они сбились в плотную массу, торопливо загораживаясь круглыми щитами, когда центральная часть войск Утера хлынула на них.
Сидя на одной из королевских лошадей, Артур оставался рядом с верховным королем во время атаки, собой и оружием прикрывая Утера с той стороны, где был его меч.
– Слава богу, – сказал он Бедиверу позже, – что у них не было отвратительных метательных топориков, которые так любят франки. Король превратился бы в удобную мишень, поскольку находился на возвышении.
Сам Артур, сидя верхом на лошади, выделялся среди этого орущего, рычащего, разъяренного вала жестокости. В своих белых одеждах он светился, как солнечный луч, вдохновляя пеших воинов, дерущихся среди крови и мерзости.
Немногие в гуще боя задавались вопросом, кто это такой и откуда взялся. Было достаточно видеть его, веселого, ловкого, похожего на юного бога, поражающего саксонского врага. Воины, воодушевленные им, подхватили боевой клич и вломились в бреши, которые начали образовываться в стройных рядах противника.
Бедивер пробился к Артуру, нанося и отбивая удары со всех сторон, слишком возбужденный, чтобы замечать отрубленные руки, ноги и разбрызганные мозги, на которые наступала его нога. Он появился со стороны щита Утера и вместе с другими отбивался от воющей толпы, рвущейся к паланкину. Внезапно человек, находящийся перед ним, свалился – обе его ноги были отрублены ниже колен. Длинный ясеневый шест выскользнул из рук раненого и на глазах у Бедивера начал медленно падать.
Бедивер машинально подхватил шест и, почувствовав его тяжесть, неожиданно понял, что это штандарт. Он потянул его к себе, не давая упасть в пропитанную кровью грязь и требуху под ногами. Оставив меч, Бедивер удерживал красного дракона на протяжении всего сражения.
Артур оглянулся именно тогда, когда штандарт стал падать, и в этот момент его атаковали. Он успел вовремя подставить меч, чтобы отразить нападение. Удар топора сакса пришелся на лезвие меча, и он, завертевшись в воздухе, вылетел из рук Артура.
На мгновение ужас охватил шеренги бриты, когда они увидели, что их юный герой безоружен и беспомощен перед врагом.
Верховный король поднялся с криком: «Держи, мальчик!» – и на глазах у всех передал ему свой парадный меч.
Раздались крики одобрения. В течение нескольких минут войско саксов было разрезано пополам, и люди Утера высыпали из лесу, атакуя противника с флангов. Враги лихорадочно пытались пробить себе дорогу к отступлению, но арьергард уже повернул назад, и ряды саксов начали редеть – было ясно, что сражение проиграно. В течение получаса бритты захватили долину, обратив противника в бегство.
Люди, окружавшие верховного короля, были так сосредоточены на происходящем, что не видели и не слышали ничего, пока рыцарь, подъехавший за дальнейшими приказами, не отпрянул в ужасе. Утер сидел прямо, откинувшись на сиденье, и на его лице застыла удивленная гримаса. Челюсть отвисла, остекленевшие глаза уставились в пространство… Среди воплей и воющего рева бойни никто не заметил, когда он умер.
Смятение, охватившее людей вокруг Утера, грозило распространиться на все войско, и тогда победа, которая была так близка, становилась весьма призрачной.
– Есть ли у нас свежие силы, чтобы преследовать саксов? – крикнул Артур королевскому рыцарю, и, когда тот кивнул, юноша поднял руку, угрожающе размахивая парадным мечом. – Пусть зазвучат рога зубра! – крикнул он. – Саксы не должны знать, что король мертв.
Королевский рыцарь отдал честь, а Артур рванулся вперед, возглавив отряд, настигающий отступающего врага. Остальные потащились назад в лагерь, израненные и измученные, но неимоверно возбужденные победой.
Мерлин, никогда не бравшийся за боевое оружие – его присутствие само по себе обеспечивало успех, – появился из ниоткуда, чтобы сопровождать тело верховного короля в королевский шатер. Артур, вернувшись с поля боя, приблизился ко входу в шатер и взял на себя командование над беспорядочно толкущимися людьми.
Входили и выходили королевские рыцари, постоянно о чем-то спрашивая молодого незнакомца, будто он был их вождем, что в определенном смысле являлось правдой. Он отвечал всем, задавал быстрые вопросы и давал уверенные ответы, словно сам задумал поход, участником которого ему пришлось стать. Легко раненный, он перевязал порез тряпкой и отказывался идти отдыхать, пока не будет решено все, вплоть до мелочей. Никто и не думал оспаривать его право поступать так – вопросы возникли позже.
Вечером маг созвал войско к шатру верховного короля, и, когда все собрались, из шатра вынесли и зажгли факелы на треножниках. Они слегка оплывали на ветру, игравшем дымом костров для варки пищи и временами трогавшем края штандарта с драконом, который вернулся на свое почетное место. Как эхо дрожащих теней, летали над людьми шепот и вопросы, утихнув только тогда, когда откинулся полог шатра и Мерлин вывел Артура, чтобы каждый мог видеть его.
– Воины, герои, люди, избежавшие смерти сегодня днем, слушайте меня, – выкрикнул чародей, оживляя вечернюю тишину своим чудесным голосом. – Я должен сообщить вам два известия: печальное и очень радостное. Утер Пендрагон, верховный король Британии и вождь вашего войска, сегодня умер. Умер в сражении, окруженный славой и защищая свою страну. Этого человека сразили не вражеские мечи, жизнь у него отняли не враги, вознамерившиеся отобрать его королевство. Король не страдал от ран, кровь его не пролилась, и он встретил смерть с победой. Этот человек отдал все силы своему народу, и имя его прославится.
Наступила тишина – каждый воздал молчаливую дань королю, который совсем недавно вел их в бой. Потом Мерлин оглядел собравшихся и заговорил снова.
– Я должен известить вас, что Утер умер в радости, зная, что рядом с ним – новый герой. Герой, отцом которого он был, его сын, сражавшийся рядом с ним, защищавший своего отца точно так же, как будет защищать вас, люди. Разве вы не заметили этого мальчика, который всегда был в гуще схватки, храбро и уверенно ведя вас к победе над саксами? И не вы ли последовали за ним, вдохновленные его примером и счастливые от того, что его храбрость и задор были отданы вам? А теперь я представляю вам этого молодого вождя – Артура, сына Утера Пендрагона и будущего верховного короля Британии.
Он повернулся с жестом, заставившим все взоры обратиться к Артуру, стоявшему перед факелами, очень серьезному. Толпа зашевелилась, зашумела, и люди вытянули шеи, чтобы лучше разглядеть его.
Артур спокойно стоял, скрестив руки на груди. На нем не было ни витого кельтского ожерелья, ни римского лаврового венка, но невозможно было не признать, что выглядел он именно так, как должен выглядеть некоронованный герой дня.
– Доказательства! – закричал кто-то. – Где доказательства?
– Ты видел их собственными глазами, человек, – резко ответил Мерлин. – Разве ты не видел, как Утер сегодня вручил ему свой парадный меч? Разве ты не видел, как этот молодой воин взял на себя дело, для которого создан? Разве ты не следовал за ним и не выполнял его приказы и во время битвы и после?
Толпа загудела, подтверждая сказанное, и Мерлин повысил голос:
– И наконец, разве я сам не доказательство? Неужели вы не слышали в течение всех этих долгих лет, что я растил молодого принца, готовил и учил его, чтобы он стал тем, в ком мы так нуждаемся, – верховным королем, который наведет порядок в королевстве и остановит продвижение саксов на наши земли? Я, Мерлин, пророк из Хрустального Грота, советник королей, посланец богов, говорю вам, что перед вами стоит ваша судьба. Он прославится на все времена как величайший король Британии, воин и победитель, и имя его Артур Пендрагон!
Раздались одобрительные выкрики, подхваченные налетевшим ветром, и красный дракон на штандарте зашевелился и лениво вытянулся на фоне ночного неба. Людской рев умолк только тогда, когда стих ветер и дракон свернулся, будто погрузившись в чуткую дремоту.
– Стойте! Буду говорить я! – донесся голос из темноты, и сквозь толпу продрался огромный человек и встал перед Мерлином. – Это на самом деле совет кельтов, которые выбирают себе короля, или уловка того, кто хочет посадить на трон римлянина? – спросил он громко.
Лицо Мерлина осталось бесстрастным, и он пристально смотрел на говорившего, не выказывая ни уважения, ни презрения. Потом бросил взгляд на воинов и объявил с соблюдением всех правил:
– Лот, король Лотиана и Оркнейских островов, просит вашего внимания.
– Друзья воины, храбрые и вольные люди, – начал Лот, медленно расхаживая перед войском. – Я должен сказать вам, что опасно признавать королем юношу, о котором мы ничего не знаем. Мальчика, пробывшего среди нас всего один день. Паренька, чей подвиг, кажется, состоит только в том, что он забрал меч из рук хворого короля, слишком слабого и немощного, чтобы протестовать против такого воровства. Претендента на трон, чьи притязания основаны на самом шатком из всех доводов: его предполагаемой кровной связи с королем.
Разве мы не достаточно убедились в том, что происходит, когда основываются династии и короли наследуют власть, а не получают ее за свои заслуги? Или вы забыли, что наша кельтская свобода позволяет нам поддерживать только человека, поднаторевшего в сражениях, одобренного советом, чьи способности быть вождем общепризнанны? Я не потерплю, чтобы у меня отняли право выбирать короля, я не поддамся чарам волшебника и, помимо всего прочего, не буду спокойно сидеть, наблюдая, как верховным королем становится человек, чье воспитание и принципы скорее римские, чем кельтские! – Раздались отдельные одобрительные возгласы, и вперед вышел Мерлин.
– Что за чушь – противопоставлять кельта римлянину? – спросил он. – В нас есть и то и другое. Наши деды называли себя римскими гражданами и гордились этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52