не слышали ли они слов отца? Но те уже были на улице.
– Сеньора Монтейро, она просила, чтобы никто не присутствовал при их разговоре, – продолжал Хосе. – Боюсь только, что ребята испугаются: вдруг Валентина начнет прощаться с ними… Вы уж смотрите там…
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Не беспокойся, все будет хорошо.
Не доходя до палаты дочери, Вероника остановилась и обратилась к спутнице:
– Марианна, зайди, пожалуйста, к Валентине и скажи, что мы пришли. Я пока побуду с детьми здесь. – И, повернувшись к мальчикам, скомандовала:
– Садитесь на скамейку и ждите.
Они послушались. Альберто вытащил из сумки какую-то книжку и углубился в чтение, а Энрико с любопытством оглядывался по сторонам.
Стоило Валентине услышать, что у нее посетители, она пришла в волнение. Как и всякой женщине, ей захотелось выглядеть получше.
– Марианна, у тебя есть с собой какая-нибудь косметика?
– Есть, конечно.
Марианна выложила на кровать содержимое своей сумки: пудреницу, помаду и тушь для ресниц, тени и румяна.
– Ты уж мне помоги, я не хочу сама даже смотреться в зеркало: я знаю, что выгляжу ужасно.
Марианна начала приводить подругу в порядок. Справиться с синими кругами под глазами, меловой бледностью щек было нелегко. Наконец она отодвинулась от Валентины, оценивая результат своей работы.
– Ну вот, кажется нормально, – одобрила она. – Валентина, что ты все-таки хочешь им сказать? Сохрани тебя Господь, только не говори мальчикам ничего такого… Они уверены, что ты скоро вернешься домой. Я просто поссорюсь с тобой, если ты их напугаешь.
– Поссоришься? Как смешно это слышать… Давай, веди их сюда.
Когда Марианна вышла, Валентину охватили сомнения. О чем она будет говорить с детьми? В самом деле, она не должна их пугать. А вдруг этот разговор последний? С замиранием сердца она ждала.
Энрико вошел первым, нерешительно остановился и, увидев на кровати мать, бросился к ней. Альберто, переступив порог, постоял у двери, плотно ее закрыл, но не сдвинулся с места. Вид у него был насупленный.
– Мамочка, как я по тебе скучал! – целовал Энрико Валентину.
– И я по вас скучала, – мать поцеловала мальчика и погладила его по макушке. – Альберто, почему ты такой надутый? Мог бы хоть улыбнуться маме… Подойди сюда… – Альберто молча подошел. – Какие вы у меня красивые… Но вам пора подстричь волосы, а то будете похожи на девчонок.
– Мама, а ты поправишься? – неожиданно спросил Альберто.
Валентина замерла. Вопрос сына причинил ей страдание. Справившись с собой, она улыбнулась сквозь слезы и ответила:
– Может быть, еще и поправлюсь… Я буду стараться…
– Мама, а что ты хочешь нам сказать? – спросил Энрико.
– Я хочу вам сказать, что вы должны слушаться папу и бабушку… и любить их… пусть у вас будет много друзей…
– Мы и тебя очень любим! – перебил ее Энрико.
– А еще не обижайте девочек…
Альберто скривился и махнул рукой.
– Да ну их всех! Задаваки…
Энрико осуждающе посмотрел на брата:
– Не говори так при маме!
– А ты помолчи! Не твое дело!
– Мальчики, не ссорьтесь. Энрико, поцелуй меня…
Энрико подошел к матери, уткнулся в ее щеку носиком.
– Спасибо, дорогой, – сказала Валентина. – А теперь ты, Альберто… Ну что же ты стоишь?
Старший сын не шевельнулся и с неприязнью взглянул на мать.
– Альберто, – вздохнула Валентина, – очень прошу тебя, обещай мне, что будешь хорошим мальчиком. И перестань делать вид, будто ты меня не любишь.
– Я тебя люблю, – равнодушно произнес мальчик.
Мать покачала головой и поудобнее устроилась на подушках.
– Конечно, ты меня любишь, – сказала она тоном, не допускающим сомнений. – И не вздыхай, пожалуйста. Тебе не нравится, когда я говорю об этом в присутствии твоего брата? Но я же твоя мать… И я тебя очень и очень люблю… Так же, как и Энрико, как и свою маму. Неужели ты мне не веришь? Ведь если со мной что-то случится, и вы останетесь с папой одни, ты пожалеешь о своем поведении. Будешь вспоминать меня… как я читала тебе сказки, когда ты был совсем маленьким… как пела колыбельные песни… как купила тебе однажды перчатку для бейсбола… Ты вспомнишь многое, даже то, что раньше раздражало… И ты поймешь, что очень меня любил, почувствуешь себя виноватым передо мной… Но не думай так, сынок. Я знаю, что ты меня любишь.
У Альберто задрожали губы.
– Я очень, мама, тебя люблю. Но мне было обидно, когда ты не обращала на меня внимания.
– Может, я и виновата в чем-то перед вами… Я прошу у всех вас прощения. И я очень вас всех люблю!
Альберто подошел к кровати и поцеловал мать.
– А теперь бегите… Поцелуйте за меня Веронику.
Когда мальчики вышли, Валентина, оставшись одна, долгое время провела в задумчивости.
Ей хотелось жить. Внезапно она поняла, что должна бороться с болезнью и победить ее. Должна ради детей.
* * *
– Никто не звонил? – спросила Вероника у Хосе, вернувшись из больницы и едва переступив порог.
Мальчики и Марианна отстали; Вероника, торопясь услышать новости, опередила их.
– Звонил, сеньора Вероника, звонил! – радостно отозвался Хосе. – Сеньор Альварадо звонил несколько раз, он разыскал Ричардсона.
У Вероники перехватило дыхание. Неужели… Неужели все ее страхи скоро останутся позади? Нет, успокаиваться рано, нужно еще упросить Фрэнка Ричардсона приехать в Мехико.
Хосе тем временем продолжал, заставляя сердце матери биться все чаще:
– Сеньор Альварадо сказал, что Фрэнк оказался прекрасным человеком… Он сразу согласился приехать, представляете?! Альварадо просто слов не находил, он так сожалел, что вас нет. Но, по-моему, он уже увидел, что вы вернулись… – Хосе выглянул в окно. – Так и есть, он спешит сюда.
В тот же момент раздался звонок в дверь. Вероника бросилась открывать, но Марианна уже встречала гостя.
– Порядок! – закричал прямо с порога Габриэль. – Полный порядок, Вероника!!! – Он подскочил к растерявшейся женщине и заключил ее в объятия. – Я дозвонился! Если бы ты знала, Вероника, черт побери, как я рад! Мне это удалось!
Сеньора Монтейро отстранилась.
– Габриэль, не кричи, расскажи все толком, – сдержанно попросила она.
Альварадо молчал, переводя дух. Вероника, Марианна, мальчики и появившийся из гостиной Хосе – все смотрели на него в нетерпеливом ожидании.
– Мне не пришлось долго объяснять, что к чему. Ричардсон быстро понял, – начал Габриэль, – и сказал, что вылетает первым же самолетом… – Волнение помешало ему договорить.
– Габриэль! – принялась тормошить соседа Вероника. – Ну, рассказывай дальше! А деньги? Сколько ему надо заплатить?
– О деньгах не было и речи! Фрэнк сказал, что помнит сеньора Фернандо Монтейро, его жену и все сделает, чтобы помочь его дочери!
Вероника зажмурила глаза и со стоном опустилась на вовремя подставленное зятем кресло. Только теперь она почувствовала, что у нее совсем не осталось сил.
* * *
Кажется, никогда еще никому из них не доводилось испытывать столь сильного волнения! Вероника, Габриэль, Хосе и Марианна, храня молчание, сидели в коридоре у палаты Валентины. Даже дети, и те притихли.
Все ожидали появления доктора Ричардсона, который заканчивал осмотр вконец ослабевшей за последние дни Валентины.
Фрэнк Ричардсон попросил отвезти его к больной сразу из аэропорта. Вероника рассказала американцу о болезни дочери по пути в клинику. Бледный Хосе сидел за рулем и, внимательно следя за дорогой, гнал машину по улицам Мехико.
Марианна с детьми ждала в больнице. Она пришла сюда пораньше, чтобы сообщить радостную весть подруге.
Фрэнк Ричардсон поднялся к доктору Альдо и потребовал разрешения немедленно осмотреть больную. Альдо был так напуган неожиданным визитом своего знаменитого коллеги из Нью-Йорка, что ему и в голову не пришло возражать.
…Дверь палаты отворилась, и на пороге возник Фрэнк Ричардсон. При его появлении все вскочили и застыли на месте.
За американцем показался Альдо. На заведующего отделением было жалко смотреть.
– Ну что, доктор Ричардсон? – спросил Хосе.
Вероника не могла издать ни звука, спазм сжал ей горло. «Боже, все пропало, – подумала она, видя, что Ричардсон не торопится с ответом. – Помощь пришла слишком поздно!»
Фрэнк скользнул по лицам ожидавших хмурым взглядом, прошел к посту, где дежурили сестры, и сказал одной из них:
– Мне необходимо позвонить!
Девушка без слов пододвинула доктору аппарат.
Вероника медленно приблизилась. Она с изумлением увидела, как Ричардсон набрал телефон… полиции.
– Полицейское управление? – твердым голосом произнес Фрэнк. – Прошу срочно приехать… Что? Нет, пока ничего не произошло. К счастью, ничего!
У Вероники потемнело в глазах. Эти слова означают, что…
– Имела место попытка лечения недозволенными препаратами! – говорил тем временем американец. – Да, лечение без согласия больного, точнее, больной… С огромным риском для ее жизни. Я успел буквально в последнюю минуту, и считаю, что врач-преступник должен быть задержан. Кто он? Его имя – Пабло Альдо!.. – После паузы Ричардсон добавил: – Мы позаботимся, чтобы этот шарлатан не успел скрыться…
Он положил трубку и обернулся к Альдо:
– Я думаю, что вашим экспериментам над людьми пришел конец… – Американец запнулся и покачал головой. – Нет, слово «коллега» я просто не могу произнести!
– Доктор Ричардсон! – взмолилась Вероника. – Как я поняла, здесь происходило что-то ужасное… Но скажите хотя бы – моя дочь будет жить?
Фрэнк посмотрел на женщину, и его лицо прояснилось. «Как она красива, даже годы не властны над ней! – подумал он. – А ведь жизнь сводит нас в трудные для нее минуты… В первый раз мы встретились почти сразу после смерти ее второго ребенка. И вот сейчас – когда жизнь ее единственной дочери висит на волоске…»
– Вероника… – взволнованно проговорил американец. – Вероника, – повторил он и взял ее за руку. – Пожалуйста, успокойтесь. Не буду скрывать, положение остается тяжелым, и, если бы я не приехал и не осмотрел вашу дочь, ее положение уже завтра стало бы безнадежным.
– А теперь? – Вероника подняла на него полные слез глаза. – Есть хоть какая-то надежда?
Доктор задумался.
– Да! – наконец твердо произнес он. – Я сам буду лечить вашу дочь. Несколько дней, может быть неделю, Валентина должна провести здесь. А потом, когда она немного окрепнет, я ее перевезу в мою клинику и сделаю ей операцию… Ваша дочь будет жить!
– Доктор, разве операция может спасти больного раком? – впервые за все время обратился с вопросом к Ричардсону Хосе.
Фрэнк бросил на него недоуменный взгляд.
– А кто сказал, сеньор Карреньо, что у вашей супруги рак?
У Вероники вырвался возглас изумления.
– Конечно, таким лечением, которое проводилось здесь, – продолжал Ричардсон, – даже здорового человека можно свести в могилу… Знаете, я просто ужаснулся, когда заглянул в историю болезни! Конечно, мои выводы нельзя назвать исчерпывающими, осмотр был предварительным. Но метастазов я не обнаружил, а это явно указывает на отсутствие злокачественного характера опухоли.
Тревога все еще не покинула Веронику. Она нахмурилась.
– Но ведь моя дочь таяла просто на глазах! Что послужило причиной?
Фрэнк ткнул пальцем в сторону Пабло Альдо, который, ссутулившись, сидел в кресле.
– Его методы лечения! Именно из-за них едва не случилось непоправимое! Но сейчас, если я не ошибаюсь, так называемым доктором Альдо и его сообщником займутся соответствующие службы. Уж я позабочусь… – Ричардсон посмотрел на Веронику: – Что касается вашей дочери, то хирургический метод в сочетании с лучевым – а такое сочетание мы успешно практикуем в течение ряда лет – спасет Валентину. Не сомневайтесь.
Хосе снова о чем-то его спросил, Фрэнк обернулся и начал ему объяснять… Но Вероника уже не слушала.
Ее дочь, ее любимая Валентина будет жить, и исстрадавшееся сердце матери теперь обретет покой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Сеньора Монтейро, она просила, чтобы никто не присутствовал при их разговоре, – продолжал Хосе. – Боюсь только, что ребята испугаются: вдруг Валентина начнет прощаться с ними… Вы уж смотрите там…
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Не беспокойся, все будет хорошо.
Не доходя до палаты дочери, Вероника остановилась и обратилась к спутнице:
– Марианна, зайди, пожалуйста, к Валентине и скажи, что мы пришли. Я пока побуду с детьми здесь. – И, повернувшись к мальчикам, скомандовала:
– Садитесь на скамейку и ждите.
Они послушались. Альберто вытащил из сумки какую-то книжку и углубился в чтение, а Энрико с любопытством оглядывался по сторонам.
Стоило Валентине услышать, что у нее посетители, она пришла в волнение. Как и всякой женщине, ей захотелось выглядеть получше.
– Марианна, у тебя есть с собой какая-нибудь косметика?
– Есть, конечно.
Марианна выложила на кровать содержимое своей сумки: пудреницу, помаду и тушь для ресниц, тени и румяна.
– Ты уж мне помоги, я не хочу сама даже смотреться в зеркало: я знаю, что выгляжу ужасно.
Марианна начала приводить подругу в порядок. Справиться с синими кругами под глазами, меловой бледностью щек было нелегко. Наконец она отодвинулась от Валентины, оценивая результат своей работы.
– Ну вот, кажется нормально, – одобрила она. – Валентина, что ты все-таки хочешь им сказать? Сохрани тебя Господь, только не говори мальчикам ничего такого… Они уверены, что ты скоро вернешься домой. Я просто поссорюсь с тобой, если ты их напугаешь.
– Поссоришься? Как смешно это слышать… Давай, веди их сюда.
Когда Марианна вышла, Валентину охватили сомнения. О чем она будет говорить с детьми? В самом деле, она не должна их пугать. А вдруг этот разговор последний? С замиранием сердца она ждала.
Энрико вошел первым, нерешительно остановился и, увидев на кровати мать, бросился к ней. Альберто, переступив порог, постоял у двери, плотно ее закрыл, но не сдвинулся с места. Вид у него был насупленный.
– Мамочка, как я по тебе скучал! – целовал Энрико Валентину.
– И я по вас скучала, – мать поцеловала мальчика и погладила его по макушке. – Альберто, почему ты такой надутый? Мог бы хоть улыбнуться маме… Подойди сюда… – Альберто молча подошел. – Какие вы у меня красивые… Но вам пора подстричь волосы, а то будете похожи на девчонок.
– Мама, а ты поправишься? – неожиданно спросил Альберто.
Валентина замерла. Вопрос сына причинил ей страдание. Справившись с собой, она улыбнулась сквозь слезы и ответила:
– Может быть, еще и поправлюсь… Я буду стараться…
– Мама, а что ты хочешь нам сказать? – спросил Энрико.
– Я хочу вам сказать, что вы должны слушаться папу и бабушку… и любить их… пусть у вас будет много друзей…
– Мы и тебя очень любим! – перебил ее Энрико.
– А еще не обижайте девочек…
Альберто скривился и махнул рукой.
– Да ну их всех! Задаваки…
Энрико осуждающе посмотрел на брата:
– Не говори так при маме!
– А ты помолчи! Не твое дело!
– Мальчики, не ссорьтесь. Энрико, поцелуй меня…
Энрико подошел к матери, уткнулся в ее щеку носиком.
– Спасибо, дорогой, – сказала Валентина. – А теперь ты, Альберто… Ну что же ты стоишь?
Старший сын не шевельнулся и с неприязнью взглянул на мать.
– Альберто, – вздохнула Валентина, – очень прошу тебя, обещай мне, что будешь хорошим мальчиком. И перестань делать вид, будто ты меня не любишь.
– Я тебя люблю, – равнодушно произнес мальчик.
Мать покачала головой и поудобнее устроилась на подушках.
– Конечно, ты меня любишь, – сказала она тоном, не допускающим сомнений. – И не вздыхай, пожалуйста. Тебе не нравится, когда я говорю об этом в присутствии твоего брата? Но я же твоя мать… И я тебя очень и очень люблю… Так же, как и Энрико, как и свою маму. Неужели ты мне не веришь? Ведь если со мной что-то случится, и вы останетесь с папой одни, ты пожалеешь о своем поведении. Будешь вспоминать меня… как я читала тебе сказки, когда ты был совсем маленьким… как пела колыбельные песни… как купила тебе однажды перчатку для бейсбола… Ты вспомнишь многое, даже то, что раньше раздражало… И ты поймешь, что очень меня любил, почувствуешь себя виноватым передо мной… Но не думай так, сынок. Я знаю, что ты меня любишь.
У Альберто задрожали губы.
– Я очень, мама, тебя люблю. Но мне было обидно, когда ты не обращала на меня внимания.
– Может, я и виновата в чем-то перед вами… Я прошу у всех вас прощения. И я очень вас всех люблю!
Альберто подошел к кровати и поцеловал мать.
– А теперь бегите… Поцелуйте за меня Веронику.
Когда мальчики вышли, Валентина, оставшись одна, долгое время провела в задумчивости.
Ей хотелось жить. Внезапно она поняла, что должна бороться с болезнью и победить ее. Должна ради детей.
* * *
– Никто не звонил? – спросила Вероника у Хосе, вернувшись из больницы и едва переступив порог.
Мальчики и Марианна отстали; Вероника, торопясь услышать новости, опередила их.
– Звонил, сеньора Вероника, звонил! – радостно отозвался Хосе. – Сеньор Альварадо звонил несколько раз, он разыскал Ричардсона.
У Вероники перехватило дыхание. Неужели… Неужели все ее страхи скоро останутся позади? Нет, успокаиваться рано, нужно еще упросить Фрэнка Ричардсона приехать в Мехико.
Хосе тем временем продолжал, заставляя сердце матери биться все чаще:
– Сеньор Альварадо сказал, что Фрэнк оказался прекрасным человеком… Он сразу согласился приехать, представляете?! Альварадо просто слов не находил, он так сожалел, что вас нет. Но, по-моему, он уже увидел, что вы вернулись… – Хосе выглянул в окно. – Так и есть, он спешит сюда.
В тот же момент раздался звонок в дверь. Вероника бросилась открывать, но Марианна уже встречала гостя.
– Порядок! – закричал прямо с порога Габриэль. – Полный порядок, Вероника!!! – Он подскочил к растерявшейся женщине и заключил ее в объятия. – Я дозвонился! Если бы ты знала, Вероника, черт побери, как я рад! Мне это удалось!
Сеньора Монтейро отстранилась.
– Габриэль, не кричи, расскажи все толком, – сдержанно попросила она.
Альварадо молчал, переводя дух. Вероника, Марианна, мальчики и появившийся из гостиной Хосе – все смотрели на него в нетерпеливом ожидании.
– Мне не пришлось долго объяснять, что к чему. Ричардсон быстро понял, – начал Габриэль, – и сказал, что вылетает первым же самолетом… – Волнение помешало ему договорить.
– Габриэль! – принялась тормошить соседа Вероника. – Ну, рассказывай дальше! А деньги? Сколько ему надо заплатить?
– О деньгах не было и речи! Фрэнк сказал, что помнит сеньора Фернандо Монтейро, его жену и все сделает, чтобы помочь его дочери!
Вероника зажмурила глаза и со стоном опустилась на вовремя подставленное зятем кресло. Только теперь она почувствовала, что у нее совсем не осталось сил.
* * *
Кажется, никогда еще никому из них не доводилось испытывать столь сильного волнения! Вероника, Габриэль, Хосе и Марианна, храня молчание, сидели в коридоре у палаты Валентины. Даже дети, и те притихли.
Все ожидали появления доктора Ричардсона, который заканчивал осмотр вконец ослабевшей за последние дни Валентины.
Фрэнк Ричардсон попросил отвезти его к больной сразу из аэропорта. Вероника рассказала американцу о болезни дочери по пути в клинику. Бледный Хосе сидел за рулем и, внимательно следя за дорогой, гнал машину по улицам Мехико.
Марианна с детьми ждала в больнице. Она пришла сюда пораньше, чтобы сообщить радостную весть подруге.
Фрэнк Ричардсон поднялся к доктору Альдо и потребовал разрешения немедленно осмотреть больную. Альдо был так напуган неожиданным визитом своего знаменитого коллеги из Нью-Йорка, что ему и в голову не пришло возражать.
…Дверь палаты отворилась, и на пороге возник Фрэнк Ричардсон. При его появлении все вскочили и застыли на месте.
За американцем показался Альдо. На заведующего отделением было жалко смотреть.
– Ну что, доктор Ричардсон? – спросил Хосе.
Вероника не могла издать ни звука, спазм сжал ей горло. «Боже, все пропало, – подумала она, видя, что Ричардсон не торопится с ответом. – Помощь пришла слишком поздно!»
Фрэнк скользнул по лицам ожидавших хмурым взглядом, прошел к посту, где дежурили сестры, и сказал одной из них:
– Мне необходимо позвонить!
Девушка без слов пододвинула доктору аппарат.
Вероника медленно приблизилась. Она с изумлением увидела, как Ричардсон набрал телефон… полиции.
– Полицейское управление? – твердым голосом произнес Фрэнк. – Прошу срочно приехать… Что? Нет, пока ничего не произошло. К счастью, ничего!
У Вероники потемнело в глазах. Эти слова означают, что…
– Имела место попытка лечения недозволенными препаратами! – говорил тем временем американец. – Да, лечение без согласия больного, точнее, больной… С огромным риском для ее жизни. Я успел буквально в последнюю минуту, и считаю, что врач-преступник должен быть задержан. Кто он? Его имя – Пабло Альдо!.. – После паузы Ричардсон добавил: – Мы позаботимся, чтобы этот шарлатан не успел скрыться…
Он положил трубку и обернулся к Альдо:
– Я думаю, что вашим экспериментам над людьми пришел конец… – Американец запнулся и покачал головой. – Нет, слово «коллега» я просто не могу произнести!
– Доктор Ричардсон! – взмолилась Вероника. – Как я поняла, здесь происходило что-то ужасное… Но скажите хотя бы – моя дочь будет жить?
Фрэнк посмотрел на женщину, и его лицо прояснилось. «Как она красива, даже годы не властны над ней! – подумал он. – А ведь жизнь сводит нас в трудные для нее минуты… В первый раз мы встретились почти сразу после смерти ее второго ребенка. И вот сейчас – когда жизнь ее единственной дочери висит на волоске…»
– Вероника… – взволнованно проговорил американец. – Вероника, – повторил он и взял ее за руку. – Пожалуйста, успокойтесь. Не буду скрывать, положение остается тяжелым, и, если бы я не приехал и не осмотрел вашу дочь, ее положение уже завтра стало бы безнадежным.
– А теперь? – Вероника подняла на него полные слез глаза. – Есть хоть какая-то надежда?
Доктор задумался.
– Да! – наконец твердо произнес он. – Я сам буду лечить вашу дочь. Несколько дней, может быть неделю, Валентина должна провести здесь. А потом, когда она немного окрепнет, я ее перевезу в мою клинику и сделаю ей операцию… Ваша дочь будет жить!
– Доктор, разве операция может спасти больного раком? – впервые за все время обратился с вопросом к Ричардсону Хосе.
Фрэнк бросил на него недоуменный взгляд.
– А кто сказал, сеньор Карреньо, что у вашей супруги рак?
У Вероники вырвался возглас изумления.
– Конечно, таким лечением, которое проводилось здесь, – продолжал Ричардсон, – даже здорового человека можно свести в могилу… Знаете, я просто ужаснулся, когда заглянул в историю болезни! Конечно, мои выводы нельзя назвать исчерпывающими, осмотр был предварительным. Но метастазов я не обнаружил, а это явно указывает на отсутствие злокачественного характера опухоли.
Тревога все еще не покинула Веронику. Она нахмурилась.
– Но ведь моя дочь таяла просто на глазах! Что послужило причиной?
Фрэнк ткнул пальцем в сторону Пабло Альдо, который, ссутулившись, сидел в кресле.
– Его методы лечения! Именно из-за них едва не случилось непоправимое! Но сейчас, если я не ошибаюсь, так называемым доктором Альдо и его сообщником займутся соответствующие службы. Уж я позабочусь… – Ричардсон посмотрел на Веронику: – Что касается вашей дочери, то хирургический метод в сочетании с лучевым – а такое сочетание мы успешно практикуем в течение ряда лет – спасет Валентину. Не сомневайтесь.
Хосе снова о чем-то его спросил, Фрэнк обернулся и начал ему объяснять… Но Вероника уже не слушала.
Ее дочь, ее любимая Валентина будет жить, и исстрадавшееся сердце матери теперь обретет покой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51