Парень откашлялся, провел ладонью по выгоревшим волосам.
- Я в тот раз все сказал. Пассажира этого не знаю. Не хустовский он. В светлом костюме был, помню. Лет под сорок. На вид человек простой. Дорогой рассказывал, что сам с Урала, слесарь. Ну, еще - что имеет двоих детей. А сам, мол, в Хуст ездил к сестре, заболела она. И все.
- А фамилию сестры не назвал?
- Может, и назвал, только я мимо ушей пропустил. У меня - дорога.
- А почему ночью едет - не говорил?
- Я не допытывался. Не люблю пассажиру в душу лезть. Если клиенту скучно и поговорить охота - пусть поговорит, послушаю для его удовольствия. Другой раз - пятое через десятое. Хаос от этих всех разговоров в голове, товарищ подполковник. Почти все болтают, когда едут. Боюсь перепутать, кто что сказал. Этот, с Урала, говорил, кажется, про какого-то друга. Врал или нет - не знаю, не могу за него отвечать, если врал.
- Почему обязательно "врал"? - удивился Коваль. - Он вызывал у вас подозрение?
- Да нет, - замялся Косенко.
- Что же он о своем друге говорил? Где этот друг?
- Где-то здесь. Десять лет его не видел. А теперь вот решил встретиться перед отъездом. Врал, наверно.
- А вдруг правду говорил, а? - Коваль не мог сдержать укоризненной усмешки. - Почему это вы такой недоверчивый к людям, Петр Васильевич? В ваши-то годы?
Водитель нахмурился.
- Люди всякие есть. Вот этот, например, что-то натворил, наверно, раз вы расспрашиваете. Как же верить!
- Ох уж, простите меня, и философия! - покачал головою Коваль. Товарищ Самопалов, - обратился он к лейтенанту, - у вас есть вопросы к водителю?
- Права и техпаспорт на машину, - сказал инспектор.
- Пожалуйста, - таксист протянул свои документы.
- Пока лейтенант занят вашими документами, расскажите, Петр Васильевич, еще раз, как и когда выехали из Хуста, как вернулись назад.
- Выехал что-то около десяти вечера.
- По местному времени или по московскому?
- Мы по местному ездим, как люди привыкли. Только когда в аэропорт везем или к поезду, тогда уточняем.
- Дальше.
- Довез этого клиента, высадил, потом думаю, зачем зря терять целую ночь. Подъехал к гостинице - желающих ехать в Хуст не нашел. Там еще один мотор ждал - до самого Рахова. Вернулся домой порожняком, чего ж стоять. Вот вроде бы и все.
Лейтенант вернул Косенко документы.
- В дороге поломок не было?
- Никаких поломок. "Волга" новенькая.
- Хорошо, товарищ Косенко. Можете возвращаться в Хуст. Давайте отмечу вашу повестку.
Коваль окинул взглядом водителя, который, выходя из кабинета, не сдержался и пробормотал себе под нос: "Таскают человека почем зря. Вроде бы нам делать нечего!"
В коридоре больше никого не было. Круглые электрические часы на здании почты и телеграфа показывали без семи минут шестнадцать.
- Что ж, подождем, товарищ лейтенант. Когда уже кончится эта жара? Надо внести предложение: в каждом кабинете оборудовать холодный душ, пошутил Коваль. - Неплохо бы, а?
- И в камере предварительного заключения - тоже, - сказал инспектор, и оба засмеялись.
- Сейчас бы в Днепр, головою вниз.
- А вы на Латорицу сходите. Какой у нас пляж! Неделю не было дождя вода чистая, прозрачная, течение не очень быстрое.
- Речка хорошая. Но нашему Славутичу - не пара. В Киеве бывали?
- Бывал. Красота всюду своя. Где человек вырос, то место ему дороже всех и та красота ближе сердцу.
- С этим согласен. Кстати, на Днепре тоже редко бываю. Один или два раза в год. Хотя рыбку ловить очень люблю. Ровно шестнадцать ноль-ноль, отметил Коваль, взглянув в окно и увидев приближавшегося к зданию милиции водителя Дыбу.
Ужгородского таксиста Алексея Федоровича Дыбу подполковник узнал сразу. Когда Коваль вызывал его первый раз и он переступил порог кабинета, подполковник подумал: "Бывают же такие необыкновенные люди, ну и постаралась матушка-природа!" И еще: "Один раз увидишь - через сто лет узнаешь".
Голова у Дыбы вся была седая, до единого волоса. А брови - широкие, кустистые и черные, словно сажей нарисованные или чужие, приклеенные. Это тем больше впечатляло, что годами был Дыба не стар - моложавое лицо его и могучая фигура свидетельствовали, что этому седому богатырю не больше сорока пяти - пятидесяти.
Дмитрий Иванович сказал Самопалову:
- Сейчас войдет человек. Подумайте, как он помещается в машине за рулем. Я этого представить себе не могу.
Дыба вежливо постучал.
- Можно? Здравствуйте.
- А, Дыба! - сказал Самопалов. - Так мы его знаем. Он наш общественный инспектор.
- Прекрасно! - обрадовался Коваль. - Садитесь, Алексей Федорович!
- Спасибо.
У такого богатыря, как Дыба, вроде бы должен быть густой бас, а у него голос обыкновенный, даже немного высоковатый.
- Алексей Федорович, мы уже вызывали вас, - начал Коваль. - Вы помогли нам. Но хотелось бы еще раз послушать историю той вашей поездки из Ужгорода. В ночь на шестнадцатое июля. Может быть, вы что-нибудь еще вспомнили за это время.
Дыба, видимо, почувствовал некоторую неловкость, грубым пальцем потер щеку, как провинившийся школьник.
- Могу повторить, - торопливо заговорил он. - Значит, так, тогда я работал в ночь, до шести утра. Около одиннадцати вечера стоял около гостиницы "Ужгород". Сел мужчина, как я уже говорил, в годах, интеллигентный с виду, хорошо одетый, в темном костюме. Говорит: "Вези меня в направлении Мукачева". Я спросил, куда точнее, адрес. А он отвечает: "Там посмотрим". Хоть и не близкий свет, и пассажир, вижу, с причудами, - то ли его в Мукачево везти, то ли дальше поедет, куда-нибудь в Сваляву или в Хуст, например, но отказаться не могу. Повез, значит.
Щеки у Дыбы разрумянились.
- Вы спокойно рассказывайте, - мягко сказал ему Коваль. - Не волнуйтесь, не торопитесь.
Постучав, заглянул в кабинет еще один ужгородский таксист - Ткачук.
- Подождите, пожалуйста, - сказал ему Коваль. - Вас вызовут.
- Значит, так, - снова заговорил Дыба. - Довез я его сюда, до гостиницы "Звезда", как он попросил, уже будучи в городке. И все.
- Он вошел в гостиницу?
- Нет, махнул куда-то в сторону. Наверно, недалеко, раз не попросил подвезти. Или за угол свернул - гостиница-то на углу. Как в тумане растаял. Хотя я за ним не следил, мне ведь ни к чему было.
- В дороге что-нибудь рассказывал? К кому едет? Зачем?
- Нет. Молчаливый человек. Только один раз сказал, что медленно едем, хотя у меня на спидометре сто километров было. Больше - ни слова.
- Вас, Алексей Федорович, в его поведении ничто не удивило?
- Нет. Пассажир как пассажир. Только вот угрюмый какой-то, все время сидел. И все присматривался, будто что-то высмотреть хотел на дороге. Да ведь темно, ночь. Что там увидишь?
- Нервничал?
- Может быть. Я не очень-то на него смотрел, гнал себе, даже с превышением скорости, пусть меня автоинспекция простит. - Дыба бросил виноватый взгляд на лейтенанта Самопалова. - Пассажир просит, дорога свободна, машина в порядке.
- Особых примет у него не было?
- Да нет. Немного седой, крепкий еще мужчина, хотя и пожилой. Аккуратненький, видать, городской.
- Как расплачивался? Точно по счетчику?
Дыба смущенно молчал.
- Ну ладно, - поморщился автоинспектор. - Знаем мы вас, таксистов. Говори, как было.
- В норме: - Несмотря на разрешение, Дыба все-таки беспокойно косился на Самопалова, но солгать в милиции было, как видно, выше его сил. Рублевку накинул, конечно, это нормально, дорога дальняя, да еще ночь.
- А обратно в Ужгород возвращаться не собирался? Не просил подождать?
- Ничего такого не было. Я же говорю, молчал как рыба, один только раз сказал: "Дай газу!"
- Спешил, выходит?
- Да как сказать, в такси все спешат.
- У гостиницы были еще машины?
- Стоял один из Раховского парка. Часа два уже ждал - не хотел порожняком ехать. Мы поговорили, перекурили. Потом, когда я уже тронулся, подошел наш мотор, ужгородский - тот парень был, который сейчас заглядывал. - Дыба кивнул на дверь. - Я взял пассажира и уехал.
- Кого взяли?
- Бабу с мешком и с какой-то сумой переметной. На базар торопилась, хотела до рассвета успеть. Орехи везла. Целый мешок.
- Вы того пассажира узнали бы, Алексей Федорович?
- Узнал бы, - серьезно ответил таксист. - А как же.
- Хорошо. У вас, товарищ лейтенант, вопросы будут?
Самопалов и на этот раз ограничился только проверкой прав и техпаспорта на машину.
Коваль отметил Дыбе повестку и отпустил его.
- Еще будете вызывать, товарищ подполковник? - спросил Дыба.
- Посмотрим. А что, еще что-нибудь хотели добавить?
- Нет.
- Попросите войти Ткачука.
Вошел третий таксист.
Показания его дали Ковалю немного.
- Возил деда с мальчиком лет пятнадцати. Домой они возвращались. В Ужгороде были на похоронах дедовой дочери, тетки этого подростка, - так дед сказал. А больше ничего интересного.
- Спасибо, товарищ Ткачук. - Коваль прочел первые показания таксиста - то же самое. Нет, его пассажиры никакого отношения к следствию явно не имели. - А назад, значит, утром уехали?
- Утром. Ночью на Ужгород никто не сел. В шесть утра только. Две пассажирки. По разговору, надо думать, жены офицеров.
Коваль снова обратился к автоинспектору, теперь уже автоматически. Но подполковнику пришлось искренне удивиться: на этот раз Самопалова словно прорвало.
"Почему именно Ткачук разбудил его автоинспекторское самолюбие?" думал Коваль, слушая, с каким пристрастием допытывался тот, проверяли ли у Ткачука путевой лист по дороге из Ужгорода, как часто ездит он по этой трассе, давно ли работает на такси. И уже с легкой иронией подумал: "Быть может, лейтенант решил показать мне, что не зря здесь сидел?"
Таксист из Рахова в тот день не приехал. Оказалось - заболел.
Коваль не очень переживал по этому поводу. Вызов Полякова носил чисто формальный характер. В его предварительных показаниях ничего интересного для дела не было: вез семью - отца, мать и двоих детей. Пассажиров на обратную дорогу не нашел. Заночевал на вокзале. Утром взял с поезда и отвез в Синяк трех женщин, а потом порожняком катил до самого Рахова.
Заинтересовали Дмитрия Ивановича пассажиры Косенко и Дыбы. Хустовский пассажир имел хоть какую-то мотивировку ночной поездки, а у приезжего из Ужгорода не было и этого. Да и вел себя ужгородский пассажир странновато. Нервничал, все время присматривался к местности, хотя было темно, упорно молчал. Все это не могло не привлечь профессионального интереса подполковника Коваля.
3
Душным вечером, когда усталый Коваль вернулся в гостиницу, внезапно позвонил майор Романюк.
- Дмитрий Иванович, хотите посмотреть на вечерний город? - спросил начальник милиции. - Съездим на "Красную горку", отдохнете. Да и Наташе будет интересно, - добавил он. - Если не возражаете, я приглашу и одного нашего товарища, из пограничников.
Коваль, узнав голос майора, с которым недавно виделся, в первый момент подумал, что появились новые данные по делу Иллеш, и теперь, слушая Романюка, только пожал плечами: какие там прогулки! Но, взглянув на Наташу, неожиданно согласился.
Он взял с собою дочь не только для того, чтобы показать ей Закарпатье. Понимал, что будет очень занят, не увидит ни дня, ни ночи, и Наташа будет предоставлена самой себе. Но все же совместная поездка как-то сблизит их. В последнее время в Киеве они хоть и жили под одной крышей, но как будто в разных квартирах.
Дмитрий Иванович все больше задумывался над этим, укорял себя за то, что, с головой уходя в работу, часто забывал о дочурке, в прошлом бывал с нею слишком строг, хотя строгость эта шла от опасений, что без жены не сможет он справиться с воспитанием девочки.
- Опять в милицию, - вздохнула Наташа, почувствовав на себе взгляд отца. Она сидела в плетеном кресле и, опустив на колени раскрытую книгу, наблюдала за ним.
- Нет, - ответил подполковник, извлекая из шкафа штатский костюм. Поедем ужинать на свежий воздух. На "Красную горку". Сейчас за нами заедут. Переоденься.
- Ой!.. - Наташа повеселела и вскочила с кресла. - А переодеваться зачем?
- А что, поедешь в этих протертых штанах? - сердито проворчал Коваль и тут же спохватился, - опять разговаривает с дочерью не так, как нужно.
- Это не штаны, а джинсы, - возразила Наташа. - Кто-кто, а ты должен знать, - добавила с укором. - В джинсах даже в театр ходят. Ужасно отстаешь от жизни, Дик!
- Надеюсь, не в таких протертых! - не сдавался Коваль.
- Опять проявляешь некомпетентность, - не отступала и Наташа. Джинсы - чем больше терты, тем моднее.
- Выходит, самое модное - ходить в лохмотьях? В конце концов, ты человек взрослый, одевайся, как тебе нравится, но если идешь со мной...
- Могу и не пойти, - тихо сказала Наташа, и глаза ее погасли.
Коваль понял, что проиграл, и, расстроившись, отправился в ванную. Уже оттуда донесся его голос:
- Ты меня не так поняла. Беспокоюсь, чтобы тебе самой неудобно не было.
- Майора позвать? - спросила Наташа, чтобы перевести разговор на другую тему.
- Майора?
Коваль на мгновение задумался. Знал, что Бублейников, который жил этажом ниже, не одобрял того, что он взял с собой в служебную командировку Наташу. Не исключено, что при случае это будет доведено до сведения начальства. Однако...
- Майору позвони. Когда подойдет, передашь мне трубку.
Бублейникова в номере не оказалось, вероятно, майор до сих пор задержался в милиции - ему не хватало рабочего дня: одновременно с ведением дела Иллеш Бублейников проверял работу отдела уголовного розыска. После повторных безрезультатных допросов Длинного и Клоуна он, очевидно, снова рылся в архивах.
- Ладно, - сказал подполковник. - Все равно сейчас приедут.
Он не успел закончить фразу, как в дверь постучали.
"Красная горка" оказалась очень уютным местом. Проехав улицами оживленного под вечер городка, Романюк, Коваль и Наташа попали в сад, раскинувшийся на пологом зеленом холме. Они уселись на вкопанные в землю скамьи, за простой деревянный стол. Романюк заказал "по деце"* "Розы Закарпатья" и неожиданно встал, широким жестом приглашая к столу коренастого полковника в пограничной форме, возникшего как из-под земли.
_______________
* "П о д е ц е" - по сто граммов (местн.).
Пограничник приблизился к столу, но не сел, а остановился напротив Коваля, добродушно и с мягкой иронией глядя в лицо подполковника. Наташа посмотрела на этого русого офицера с чуть скуластым и широким лицом, потом - на отца, который, поднявшись, тоже удивленно вглядывался в него. Но вот, словно по команде, оба бросились друг другу в объятия.
Заметив улыбку Романюка, Наташа догадалась, что он эту встречу подстроил.
- Ну и Антонов, ну и рядовой Антонов! - только и смог вымолвить Дмитрий Иванович. - Медведь, а не человек! И кто тебе разрешил ребра ломать?! Ладно, садись уж.
Антонов сел. И у него, и у Коваля повлажнели глаза.
- А нарушители границы у нас ничего лучшего и не заслуживают, товарищ старший сержант Коваль, - смеялся Антонов. - Приехать в Закарпатье тайком! Если б не случай и не Петр Иванович...
- Откуда же мне было знать, - оправдывался Коваль, потирая ладонью грудь, - что ты - здесь, да еще и пограничник...
- Как это откуда? Давно мог разыскать. За четверть века можно найти. Это же твоя специальность - искать. Черт знает, как только такого неповоротливого в милиции держат!
- Моя специальность - искать преступников.
- Слишком узко мыслишь. А кто находит потерянных детей, воссоединяет разбросанные войной семьи, потерявших друг друга однополчан? Верно, Петр Иванович?
- Гуманистическая миссия милиции, - подтвердил Романюк. - Я, например, именно этим и занимаюсь.
- Я ведь в уголовном розыске! Что ты, товарищ Антонов, понимаешь? Ты совсем по другому отделу проходишь...
Старые друзья долго еще подтрунивали друг над другом: "Солидный стал!" - "Да и ты вроде весу набрал, раздался! Виски серебряные!" - "У меня - вторая молодость..."
- Это, доченька, фронтовой мой друг, вместе воевали, - сказал Коваль Наташе.
- О, дочурка! - радостно воскликнул полковник, протягивая Наташе загорелую руку. - Антонов, Виталий Иванович... А у меня двое сыновей орлы! Да чего тут сидеть! - вскочил он. - Поехали к нам! Капитолина Сергеевна не такими пельменями угостит! И вообще... Она о тебе, Дмитрий Иванович, столько уж наслушалась!
- Э, нет, товарищ полковник, - решительно возразил Романюк. - Я его на свежий воздух вытащил. А вы снова - в хату. Уж посидим тут, а дальше видно будет. Как, Дмитрий Иванович? А за встречу можно еще по одной деце.
- Где же ты был столько лет, Виталий Иванович, товарищ Антонов? Давай, брат, рассказывай!
- Где был? Лучше спроси, где не был. На севере? Был. На востоке? Был. На юге? Тоже. На западе - сейчас. Дослужил в нашем батальоне, потом учился, военно-политическое кончил. А с пятьдесят первого - граница: Карелия, Мурманск, заставы в снегу. В пятьдесят седьмом - высшая школа, а там попросился на Дальний Восток: Чукотка, Камчатка, Сахалин, несколько лет - на Курилах, далеко на юге, край света, можно сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30