Не успел волк прыгнуть снова, как Ричиус взмахнул мечом и попал зверю в морду. Тот с воем упал. Джессикейн опустился еще раз, и зверь умолк.
Ричиус снова повернулся к Грому. Два оставшихся волка уже прекратили погоню и начали рвать еще живого коня. Петвин подскакал к Ричиусу и протянул ему руку.
— Садись! — рявкнул он.
— Нет!
Ричиус бросился к ближайшему волку. Он опустил огромный меч и переломил зверю хребет. Остался последний волк. Он поднял морду от шеи Грома и уставился на Ричиуса, тихо рыча. Медленно стал приближаться к человеку, низко наклонив голову. Глаза у него были черные, злые. Ричиус не шевелился: его ярость победила страх.
— Это моя земля, волк! — прошипел он. Казалось, зверь его не слышит. Он снова зарычал, напрягая ноги перед прыжком.
— Я убил твоих братьев! — объявил Ричиус, сжимая рукоять Джессикейна. — А теперь попробуй убить меня!
Он уже кричал, а его лицо излучало спокойную силу. Петвин снова подъехал на Мотыльке. Боевой конь ржал и всхрапывал.
— Назад, волк! — Петвин, потрясая мечом, поднял Мотылька на дыбы. — Возвращайся в горы!
Но волк не отступал. Он стоял между мужчинами и умирающим конем, ревниво охраняя трапезу, которая досталась ему с таким трудом. Гром продолжал жутко хрипеть. Ричиус пронзительно вскрикнул и бросился к волку, подняв меч над головой. Мотылек снова взвился на дыбы. Волк отпрянул, немного помедлил — и прыгнул на Ричиуса. Он находился в воздухе, когда Джессикейн опустился — быстрый, тяжелый, безжалостный. Металл и плоть встретились, и какой-то миг Ричиус видел только стену серой шерсти, надвигавшуюся на него. Но клинок погрузился глубоко в худую грудь волка. Отшатнувшись назад, Ричиус услышал, как зубы клацнули у самого его лица, и упал на спину, лягаясь, выкрикивая проклятия и вгоняя меч все глубже между ребрами животного. Волк наконец взвизгнул, и его безжизненное тело упало на Ричиуса.
Он едва выкарабкался из-под волка. Тело саднило, кровь толчками лилась из прокушенной руки, но он мог думать только о Громе. В коне все еще теплилась жизнь, сломанные ноги подрагивали. Ричиус проковылял по снегу и упал на конское брюхо.
— Ох, красавец мой! — простонал он, не рассматривая раны лошади: все они были смертельны. Он ощущал, как вздымается и опадает его брюхо в такт последним вздохам. — Мой милый друг!
— Ричиус! — негромко окликнул его Петвин, он спешился и теперь стоял над другом. — Ты ранен. Мы должны ехать туда, где тебе окажут помощь.
— Послушай его, — сказал Ричиус, — и сделай это за меня, Петвин. Я не могу.
Гром все еще кричал. У Петвина лицо стало серым.
— Он и так скоро умрет, Ричиус. Я…
— Пожалуйста! — взмолился принц и протянул другу Джессикейн.
Петвин нерешительно взял меч.
— Только не смотри, ладно?
Ричиус кивнул.
— Прости меня, — сказал он и отошел к Мотыльку.
Большой конь стоял неподвижно, словно понимал всю глубину разыгравшейся трагедии. Ричиус закрыл глаза.
«Прощай, старый друг!»
А потом все кончилось. Принц открыл глаза. Петвин вытирал Джессикейн рукавом.
— Дело сделано, — сказал он, неуверенно глядя на друга. — Боже, что за адская работа!
Ричиус медленно подошел к Грому. Петвин отсек коню голову, и теперь его тело лежало в густой алой луже. От нее поднимались едва заметные струйки пара. Волна тошноты бросила Ричиуса на колени.
— О Боже! — простонал он, ощущая горечь во рту.
— Отвернись! — Петвин положил ему руку на плечо. — Мне очень жаль, Ричиус. Это все.
— Нет! — Ричиус стряхнул руку Петвина и закрыл лицо ладонями. — Почему это случилось? Почему здесь? Я ведь дома!
Петвин упал на колени рядом с другом. Осторожно отвел его руки от лица и заглянул в глаза.
— Послушай меня, Ричиус. Ты ранен. Посмотри на свою руку. Я должен довезти тебя туда, где могут помочь.
Ричиус молча кивнул, не мешая Петвину осмотреть прокушенное предплечье. Рана сильно болела — и в то же время он едва ощущал боль. Словно издалека он услышал, как Петвин бормочет:
— Мы далеко от Динадина, Ричиус? Ты не знаешь, сколько еще туда ехать?
Принц взглянул на окровавленную руку, потом снова на Петвина.
— Отвези меня домой, — тихо попросил он. — Пожалуйста.
14
Обратная дорога была тяжелой и унылой. Ричиус пребывал в шоковом оцепенении. Даже обжигающая боль в руке почти не затрагивала его сознания.
Мотылек прискакал домой за считанные минуты, хотя нес на себе двух взрослых мужчин. Замок показался как раз в тот момент, когда начался дождь.
— Ну вот и он, — сказал Петвин. — Теперь ты будешь в порядке, Ричиус.
Принц поднял голову. За высокой каменной стеной, окружавшей замок, вырисовывались три башни, устремленные к небу. В надвигающихся сумерках они выглядели особенно внушительно. Во многих окнах замка уже горели свечи. Ричиус немного успокоился и снова ощутил холод. А вслед за этим ощущением появилось желание поскорее оказаться в постели и съесть принесенную Дженной кашу. Он знал, что она начнет хлопотать вокруг него, но неожиданно мысль об этом не вызвала у него привычной досады. Сейчас ему было бы приятно почувствовать материнскую заботу.
Мотылек быстро поднялся по крутому холму и остановился у чугунных ворот. После убийства короля Джоджастин приказал постоянно держать ворота на запоре и охранять день и ночь. Даже Петвин не имел свободного доступа в замок. Подъехав к воротам, он раздраженно выругался и окликнул часового. Тот появился словно ниоткуда — великан с двусторонней секирой.
— Кто там? — неприветливо спросил он, вглядываясь в них сквозь металлические стержни.
— Открывай! — потребовал Петвин. — Ричиус ранен!
— Ричиус? — Великан прищурился и посмотрел на второго седока. — Это вы, принц Ричиус?
— Это я. Выполняй, что он тебе сказал, Фэрен.
Солдат бросил секиру и снял ключ, укрепленный на его доспехах на тонкой цепочке. Торопливо поковырялся в замке и открыл ворота.
— Извините, милорд, — сказал он. — Джоджастин велел мне сегодня быть повнимательнее. У нас странные гости.
— Гости? — поднял брови Ричиус. — Кто именно?
Часовой украдкой оглянулся назад.
— Из Нара, милорд.
Когда они въехали в ворота, Ричиус заметил незнакомцев. Два всадника, оба в зеленом с золотом мундире Талистана, стояли, лениво прислонясь к коням и не обращая внимания на моросящий дождь. С ними был третий; он все еще сидел верхом со штандартом в руках, представлявшим собой простое черное полотнище без герба или вышивки. Это был флаг Нара, Черного Города.
Два талистанца повернулись на стук копыт и посмотрели на Ричиуса с Петвином, странно улыбаясь. Всадник из Нара даже не пошевелился. Ричиус заметил позади них четвертого коня. На его боках тоже были черные попоны Нара, но седло пустовало.
— Что это? — спросил Ричиус, соскальзывая с Мотылька. — Кто они, Фэрен?
Часовой подманил принца к себе и, приблизив губы к самому его уху, прошептал:
— Бьяджио.
Ричиус удивленно раскрыл глаза. В хорошей компании после имени Бьяджио всегда наступало уважительное молчание. Это имя в империи имело особую власть. Ричиус снова посмотрел на трех всадников. Двое талистанцев по-прежнему наблюдали за ним. Он поспешно спрятал раненую руку в складках потрепанной куртки.
— Что ему нужно? Ты не знаешь?
— Он хотел поговорить с вами, милорд. Я не знаю, о чем.
— Ты отвел его к Джоджастину?
— Почти час назад. Он велел остальным ждать снаружи.
— Слава Богу! — выдохнул Ричиус.
У Бьяджио хотя бы хватило ума не позволить талистанцам зайти с ним в замок. Оскорблением было уже то, что они вообще оказались в Арамуре. Что до третьего человека (Ричиус принял его за телохранителя), то, похоже, Бьяджио решил, что здесь будет в безопасности без него. Ричиус поморщился. Последнее время Арамур ни для кого не представлял угрозы.
— Бьяджио! — возмутился Петвин. — Что этот пес делает так далеко от дома?
— Да, интересно, — кивнул Ричиус.
Как глава Рошанна Бьяджио был одним из приближенных советников Аркуса, членом так называемого Железного Круга. На древнем языке Нара Рошанн означало порядок, и Бьяджио имел поручение поддерживать именно его. Каждая тюрьма, каждый лагерь для заключенных, каждое расследование подрывной деятельности подпадали под его юрисдикцию, и каждая публичная казнь через повешение в Черном Городе совершалась по его приказу. Ходили слухи, что Рошанн имел осведомителей при каждом дворе империи — даже в Арамуре. И каким бы абсурдным — ни казалось это утверждение, Ричиус втайне признавался себе, что никто не мог быть уверен в том, что это не так. Относительно Рошанна он твердо знал одно: его люди были повсюду.
— Фэрен, отведи коня в конюшню, — распорядился Ричиус. — Петвин, идем со мной.
— Ричиус, но твоя рука! — запротестовал Петвин. — Ее нужно перевязать как следует. Бьяджио подождет.
— Да, милорд, — поддержал его Фэрен, принимая у Петвина поводья Мотылька. — А я пока доложу Джоджастину, что вы вернулись.
— Нет. Я не хочу, чтобы обо мне докладывали. И не говори Джоджастину о моей ране. Не говори никому, Фэрен. — я не хочу лишней суеты,
Великан кивнул:
— Понимаю, милорд.
— Проклятие, Ричиус, — проворчал Петвин тихо, чтобы никто не услышал. — Бьяджио приехал из столицы. Он может подождать еще немного, пока тебе сделают нормальную перевязку!
— Нет. У Бьяджио ни для кого не бывает хороших новостей, Петвин. Видимо, он хочет поговорить о моем отце. Если это так, я не хочу, чтобы Джоджастин объяснял все один. Это мое дело. — Он повернулся и зашагал к замку. — Ты идешь?
— Да, — скрепя сердце ответил Петвин, следуя за Ричиусом через двор.
Талистанцы по-прежнему наблюдали за ними. Оба приветствовали хозяина легким ироническим поклоном.
— Добрый вечер, принц Ричиус, — сказал один из них.
Принц не ответил, только гневно взглянул на заносчивую пару. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как талистанские солдаты ступали на землю Арамура, и Ричиусу казалось, будто эти два негодяя чувствуют себя первопроходцами. Что до третьего всадника, которого Ричиус теперь ясно видел, то он, похоже, их торжества не разделял. Он держался абсолютно прямо, ослепляя блеском черных доспехов. На его широкие плечи был наброшен черный плащ с алой изнанкой, с шеи свисала золотая цепь. Он только на секунду повернулся к Ричиусу, но этого оказалось достаточно, чтобы различить шлем в виде черного черепа. Этот безмолвный прекрасный призрак был Ангелом Теней.
«Как же, телохранитель!» — подумал Ричиус и судорожно вздохнул.
Ангелы Теней были личными охранниками Аркуса, элитной группой солдат, прославившихся своим умением и преданностью. Являясь лучшими бойцами империи, отборным полком фанатиков, они никогда ни с кем не заговаривали, если этого не приказывал их господин. Ричиус видел одного из них только однажды — и это было так давно, что едва мог его вспомнить.
Сейчас, оказавшись с этим солдатом лицом к лицу, он подумал, сколько Арамур смог бы продержаться против Нара.
— Пойдем, Ричиус! — Петвин потянул его за рукав. — Идем в замок.
Прежде они вошли в прихожую — небольшое помещение, где путник мог очистить с сапог грязь, а потом уж пройти в парадные помещения. Петвин с пристрастием осмотрел Ричиуса и снова проверил его руку. Она была перевязана тряпками, оторванными от многострадальной куртки. Повязка промокла под дождем, пропиталась кровью и грязью. Когда Петвин пощупал ее пальцем, Ричиус вскрикнул:
— Уй, больно!
— Еще бы, — проворчал Петвин. — Не задерживайся, хорошо? Тебе надо поскорее сделать настоящую перевязку.
Ричиус отдернул руку.
— Хватит. Ничего с ней не случится, поверь мне. — Он снял со спины ножны, а потом стал освобождаться от куртки, осторожно сдвигая рукав с раненой руки. — Дай мне свою куртку, — сказал он.
— Куртку? Зачем?
— Потому что я не хочу, чтобы мою руку заметили. Если Дженна узнает, что я ранен…
Как раз в эту минуту послышалось:
— Ричиус!
Принц помрачнел, узнав этот голос. Дженна бросилась к нему, перепуганная, встревоженная. Посмотрела на его перевязанную руку и прижала ладони к щекам.
— Господи, — воскликнула она, — что с тобой случилось?
— Волки, — объяснил Петвин. — Они напали на нас на северной дороге.
— И ты таким образом представляешь себе перевязку? — Она бросила на Петвина возмущенный взгляд. — Она же грязная! Тебе надо поскорее промыть рану и заново перевязать.
— Нет! — возразил Ричиус. — Мне надо найти Джоджастина. Где он, Дженна? С Бьяджио?
Девушка кивнула и взяла Ричиуса за руку, пытаясь осмотреть рану.
— Нехорошее дело, Ричиус. Идем со мной, и…
— Они в зале совета? — нетерпеливо спросил принц.
— Да, но ты не можешь идти туда в таком виде!
— Я должен. Мне надо знать, что происходит. Петвин?
Он протянул руку за курткой. Петвин неохотно отдал, и Ричиус с трудом натянул ее, особенно на перевязанную руку. Стряхнул с колен грязь; радуясь хотя бы тому, что куртка достаточно длинная, дабы прикрыть побольше тела, и зашагал по коридору. Дженна умоляла его остановиться, но он не стал слушать. О своей ране он позаботится потом.
— Может, мне доложить, что ты пришел? — беспокоился Петвин. — Я не хочу врываться к ним без предупреждения.
— Это наш дом, Петвин, а не Бьяджио. Мы здесь не привыкли к церемониям. Если Бьяджио хочет любезностей, пусть возвращается в Черный Город.
Зал совета находился на первом этаже, в конце длинного пустынного коридора. Им редко пользовались, как и тронным залом. Дариус Вентран был скромным королем, а большинство проблем, которые ему приходилось решать, не требовали собраний и хитроумных планов. Он управлял страной коневодов и фермеров, и его не интересовали внешние атрибуты власти. Хотя трон у него все-таки был, он отличался скромностью, и король редко на нем восседал. В основном это происходило в торжественные моменты, когда надо было произвести впечатление на послов и важных персон. Но на дальнем севере империи значительные события случались не так часто.
Дверь в зал совета оказалась плотно закрытой. Ричиус приложил ухо к замочной скважине. До него донеслись голоса — негромкие, вежливые, сдержанные. Он вздохнул с облегчением, не услышав криков вспыльчивого Джоджастина.
— Они там, — прошептал он Петвину. — Готов?
Петвин нервно кивнул.
— Да.
Ричиус ободряюще улыбнулся другу.
— Не волнуйся, — чуть слышно сказал он и тихо приоткрыл дверь.
— … сохранит полное управление Арамуром, так?
Голос принадлежал Джоджастину. Удивленный вторжением, старик повернулся к двери — и тут же забыл о госте, сидящем напротив за столом.
— Ричиус! Я рад, что ты вернулся. У нас гость.
Граф Бьяджио сразу же встал и воззрился на принца ярко-сапфировым взглядом. В несколько стремительных шагов он пересек зал.
— Принц Вентран! — Граф протянул ему руку. — Я счастлив наконец познакомиться с вами!
Ричиус взял протянутую руку и опасливо ее пожал. Многочисленные кольца Бьяджио больно впились в кожу.
— Спасибо, — неуклюже ответил он.
— Я — граф Ренато Бьяджио, — представился он с ослепительной улыбкой. — Надеюсь, вы обо мне слышали.
— Да. — Ричиус поспешно отпустил руку гостя. Пальцы Бьяджио неожиданно оказались ледяными.
— Извините, что рука такая холодная, принц Ричиус. День студеный, а я не очень здоров и потому особенно чувствителен к холоду. Эти морозные страны неприветливы с нами, уроженцами Кроута.
Ричиус кивнул. Родиной Бьяджио был Кроут — остров на юге империи. Как и у всех его жителей, у Бьяджио была темная атласная кожа, и — как и все островитяне — он питал явное отвращение к ненастной погоде. Долгие дни, проведенные на солнце, придали его волосам янтарный цвет. Даже его речь наводила на мысли о каких-то дальних странах. В его интонации ощущалось некое щегольство или чрезмерное дружелюбие, от чего Ричиус испытывал неловкость. И глаза у графа были необычные: сверкающие и прозрачные, как у ребенка или у кошки, они напоминали два ограненных камня.
— Вы очень далеко от дома, граф, — сказал Ричиус. Эта фраза невольно прозвучала как вопрос: «Почему?» Джоджастин тоже встал и подошел к ним. На лице старого управляющего читалось нескрываемое возбуждение.
— У графа для тебя новости, Ричиус, — сообщил он. — Почему бы нам не сесть и не выслушать их? Ваше мнение, граф?
— Конечно, — согласился Бьяджио. — А у принца вид просто-таки несчастный. Ему следует сесть и, возможно, выпить немного вина. Разрешите мне, пожалуйста. — Бьяджио вернулся к столу и взял графин с вином. Затем, налив в собственный стакан щедрую порцию, протянул его Ричиусу. — Вам, принц Ричиус. Надо дать стакан и вашему спутнику. Кто этот молодой человек?
Ричиус жестом попросил Петвина подойти ближе.
— Это Петвин, граф. Друг. — Петвин поклонился.
— Солдат?
— Да, милорд, — ответил Петвин. — Гвардеец. — Бьяджио понимающе улыбнулся.
— А, один из героев Люсел-Лора! Император просил меня выразить вам благодарность за все, что вы там сделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Ричиус снова повернулся к Грому. Два оставшихся волка уже прекратили погоню и начали рвать еще живого коня. Петвин подскакал к Ричиусу и протянул ему руку.
— Садись! — рявкнул он.
— Нет!
Ричиус бросился к ближайшему волку. Он опустил огромный меч и переломил зверю хребет. Остался последний волк. Он поднял морду от шеи Грома и уставился на Ричиуса, тихо рыча. Медленно стал приближаться к человеку, низко наклонив голову. Глаза у него были черные, злые. Ричиус не шевелился: его ярость победила страх.
— Это моя земля, волк! — прошипел он. Казалось, зверь его не слышит. Он снова зарычал, напрягая ноги перед прыжком.
— Я убил твоих братьев! — объявил Ричиус, сжимая рукоять Джессикейна. — А теперь попробуй убить меня!
Он уже кричал, а его лицо излучало спокойную силу. Петвин снова подъехал на Мотыльке. Боевой конь ржал и всхрапывал.
— Назад, волк! — Петвин, потрясая мечом, поднял Мотылька на дыбы. — Возвращайся в горы!
Но волк не отступал. Он стоял между мужчинами и умирающим конем, ревниво охраняя трапезу, которая досталась ему с таким трудом. Гром продолжал жутко хрипеть. Ричиус пронзительно вскрикнул и бросился к волку, подняв меч над головой. Мотылек снова взвился на дыбы. Волк отпрянул, немного помедлил — и прыгнул на Ричиуса. Он находился в воздухе, когда Джессикейн опустился — быстрый, тяжелый, безжалостный. Металл и плоть встретились, и какой-то миг Ричиус видел только стену серой шерсти, надвигавшуюся на него. Но клинок погрузился глубоко в худую грудь волка. Отшатнувшись назад, Ричиус услышал, как зубы клацнули у самого его лица, и упал на спину, лягаясь, выкрикивая проклятия и вгоняя меч все глубже между ребрами животного. Волк наконец взвизгнул, и его безжизненное тело упало на Ричиуса.
Он едва выкарабкался из-под волка. Тело саднило, кровь толчками лилась из прокушенной руки, но он мог думать только о Громе. В коне все еще теплилась жизнь, сломанные ноги подрагивали. Ричиус проковылял по снегу и упал на конское брюхо.
— Ох, красавец мой! — простонал он, не рассматривая раны лошади: все они были смертельны. Он ощущал, как вздымается и опадает его брюхо в такт последним вздохам. — Мой милый друг!
— Ричиус! — негромко окликнул его Петвин, он спешился и теперь стоял над другом. — Ты ранен. Мы должны ехать туда, где тебе окажут помощь.
— Послушай его, — сказал Ричиус, — и сделай это за меня, Петвин. Я не могу.
Гром все еще кричал. У Петвина лицо стало серым.
— Он и так скоро умрет, Ричиус. Я…
— Пожалуйста! — взмолился принц и протянул другу Джессикейн.
Петвин нерешительно взял меч.
— Только не смотри, ладно?
Ричиус кивнул.
— Прости меня, — сказал он и отошел к Мотыльку.
Большой конь стоял неподвижно, словно понимал всю глубину разыгравшейся трагедии. Ричиус закрыл глаза.
«Прощай, старый друг!»
А потом все кончилось. Принц открыл глаза. Петвин вытирал Джессикейн рукавом.
— Дело сделано, — сказал он, неуверенно глядя на друга. — Боже, что за адская работа!
Ричиус медленно подошел к Грому. Петвин отсек коню голову, и теперь его тело лежало в густой алой луже. От нее поднимались едва заметные струйки пара. Волна тошноты бросила Ричиуса на колени.
— О Боже! — простонал он, ощущая горечь во рту.
— Отвернись! — Петвин положил ему руку на плечо. — Мне очень жаль, Ричиус. Это все.
— Нет! — Ричиус стряхнул руку Петвина и закрыл лицо ладонями. — Почему это случилось? Почему здесь? Я ведь дома!
Петвин упал на колени рядом с другом. Осторожно отвел его руки от лица и заглянул в глаза.
— Послушай меня, Ричиус. Ты ранен. Посмотри на свою руку. Я должен довезти тебя туда, где могут помочь.
Ричиус молча кивнул, не мешая Петвину осмотреть прокушенное предплечье. Рана сильно болела — и в то же время он едва ощущал боль. Словно издалека он услышал, как Петвин бормочет:
— Мы далеко от Динадина, Ричиус? Ты не знаешь, сколько еще туда ехать?
Принц взглянул на окровавленную руку, потом снова на Петвина.
— Отвези меня домой, — тихо попросил он. — Пожалуйста.
14
Обратная дорога была тяжелой и унылой. Ричиус пребывал в шоковом оцепенении. Даже обжигающая боль в руке почти не затрагивала его сознания.
Мотылек прискакал домой за считанные минуты, хотя нес на себе двух взрослых мужчин. Замок показался как раз в тот момент, когда начался дождь.
— Ну вот и он, — сказал Петвин. — Теперь ты будешь в порядке, Ричиус.
Принц поднял голову. За высокой каменной стеной, окружавшей замок, вырисовывались три башни, устремленные к небу. В надвигающихся сумерках они выглядели особенно внушительно. Во многих окнах замка уже горели свечи. Ричиус немного успокоился и снова ощутил холод. А вслед за этим ощущением появилось желание поскорее оказаться в постели и съесть принесенную Дженной кашу. Он знал, что она начнет хлопотать вокруг него, но неожиданно мысль об этом не вызвала у него привычной досады. Сейчас ему было бы приятно почувствовать материнскую заботу.
Мотылек быстро поднялся по крутому холму и остановился у чугунных ворот. После убийства короля Джоджастин приказал постоянно держать ворота на запоре и охранять день и ночь. Даже Петвин не имел свободного доступа в замок. Подъехав к воротам, он раздраженно выругался и окликнул часового. Тот появился словно ниоткуда — великан с двусторонней секирой.
— Кто там? — неприветливо спросил он, вглядываясь в них сквозь металлические стержни.
— Открывай! — потребовал Петвин. — Ричиус ранен!
— Ричиус? — Великан прищурился и посмотрел на второго седока. — Это вы, принц Ричиус?
— Это я. Выполняй, что он тебе сказал, Фэрен.
Солдат бросил секиру и снял ключ, укрепленный на его доспехах на тонкой цепочке. Торопливо поковырялся в замке и открыл ворота.
— Извините, милорд, — сказал он. — Джоджастин велел мне сегодня быть повнимательнее. У нас странные гости.
— Гости? — поднял брови Ричиус. — Кто именно?
Часовой украдкой оглянулся назад.
— Из Нара, милорд.
Когда они въехали в ворота, Ричиус заметил незнакомцев. Два всадника, оба в зеленом с золотом мундире Талистана, стояли, лениво прислонясь к коням и не обращая внимания на моросящий дождь. С ними был третий; он все еще сидел верхом со штандартом в руках, представлявшим собой простое черное полотнище без герба или вышивки. Это был флаг Нара, Черного Города.
Два талистанца повернулись на стук копыт и посмотрели на Ричиуса с Петвином, странно улыбаясь. Всадник из Нара даже не пошевелился. Ричиус заметил позади них четвертого коня. На его боках тоже были черные попоны Нара, но седло пустовало.
— Что это? — спросил Ричиус, соскальзывая с Мотылька. — Кто они, Фэрен?
Часовой подманил принца к себе и, приблизив губы к самому его уху, прошептал:
— Бьяджио.
Ричиус удивленно раскрыл глаза. В хорошей компании после имени Бьяджио всегда наступало уважительное молчание. Это имя в империи имело особую власть. Ричиус снова посмотрел на трех всадников. Двое талистанцев по-прежнему наблюдали за ним. Он поспешно спрятал раненую руку в складках потрепанной куртки.
— Что ему нужно? Ты не знаешь?
— Он хотел поговорить с вами, милорд. Я не знаю, о чем.
— Ты отвел его к Джоджастину?
— Почти час назад. Он велел остальным ждать снаружи.
— Слава Богу! — выдохнул Ричиус.
У Бьяджио хотя бы хватило ума не позволить талистанцам зайти с ним в замок. Оскорблением было уже то, что они вообще оказались в Арамуре. Что до третьего человека (Ричиус принял его за телохранителя), то, похоже, Бьяджио решил, что здесь будет в безопасности без него. Ричиус поморщился. Последнее время Арамур ни для кого не представлял угрозы.
— Бьяджио! — возмутился Петвин. — Что этот пес делает так далеко от дома?
— Да, интересно, — кивнул Ричиус.
Как глава Рошанна Бьяджио был одним из приближенных советников Аркуса, членом так называемого Железного Круга. На древнем языке Нара Рошанн означало порядок, и Бьяджио имел поручение поддерживать именно его. Каждая тюрьма, каждый лагерь для заключенных, каждое расследование подрывной деятельности подпадали под его юрисдикцию, и каждая публичная казнь через повешение в Черном Городе совершалась по его приказу. Ходили слухи, что Рошанн имел осведомителей при каждом дворе империи — даже в Арамуре. И каким бы абсурдным — ни казалось это утверждение, Ричиус втайне признавался себе, что никто не мог быть уверен в том, что это не так. Относительно Рошанна он твердо знал одно: его люди были повсюду.
— Фэрен, отведи коня в конюшню, — распорядился Ричиус. — Петвин, идем со мной.
— Ричиус, но твоя рука! — запротестовал Петвин. — Ее нужно перевязать как следует. Бьяджио подождет.
— Да, милорд, — поддержал его Фэрен, принимая у Петвина поводья Мотылька. — А я пока доложу Джоджастину, что вы вернулись.
— Нет. Я не хочу, чтобы обо мне докладывали. И не говори Джоджастину о моей ране. Не говори никому, Фэрен. — я не хочу лишней суеты,
Великан кивнул:
— Понимаю, милорд.
— Проклятие, Ричиус, — проворчал Петвин тихо, чтобы никто не услышал. — Бьяджио приехал из столицы. Он может подождать еще немного, пока тебе сделают нормальную перевязку!
— Нет. У Бьяджио ни для кого не бывает хороших новостей, Петвин. Видимо, он хочет поговорить о моем отце. Если это так, я не хочу, чтобы Джоджастин объяснял все один. Это мое дело. — Он повернулся и зашагал к замку. — Ты идешь?
— Да, — скрепя сердце ответил Петвин, следуя за Ричиусом через двор.
Талистанцы по-прежнему наблюдали за ними. Оба приветствовали хозяина легким ироническим поклоном.
— Добрый вечер, принц Ричиус, — сказал один из них.
Принц не ответил, только гневно взглянул на заносчивую пару. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как талистанские солдаты ступали на землю Арамура, и Ричиусу казалось, будто эти два негодяя чувствуют себя первопроходцами. Что до третьего всадника, которого Ричиус теперь ясно видел, то он, похоже, их торжества не разделял. Он держался абсолютно прямо, ослепляя блеском черных доспехов. На его широкие плечи был наброшен черный плащ с алой изнанкой, с шеи свисала золотая цепь. Он только на секунду повернулся к Ричиусу, но этого оказалось достаточно, чтобы различить шлем в виде черного черепа. Этот безмолвный прекрасный призрак был Ангелом Теней.
«Как же, телохранитель!» — подумал Ричиус и судорожно вздохнул.
Ангелы Теней были личными охранниками Аркуса, элитной группой солдат, прославившихся своим умением и преданностью. Являясь лучшими бойцами империи, отборным полком фанатиков, они никогда ни с кем не заговаривали, если этого не приказывал их господин. Ричиус видел одного из них только однажды — и это было так давно, что едва мог его вспомнить.
Сейчас, оказавшись с этим солдатом лицом к лицу, он подумал, сколько Арамур смог бы продержаться против Нара.
— Пойдем, Ричиус! — Петвин потянул его за рукав. — Идем в замок.
Прежде они вошли в прихожую — небольшое помещение, где путник мог очистить с сапог грязь, а потом уж пройти в парадные помещения. Петвин с пристрастием осмотрел Ричиуса и снова проверил его руку. Она была перевязана тряпками, оторванными от многострадальной куртки. Повязка промокла под дождем, пропиталась кровью и грязью. Когда Петвин пощупал ее пальцем, Ричиус вскрикнул:
— Уй, больно!
— Еще бы, — проворчал Петвин. — Не задерживайся, хорошо? Тебе надо поскорее сделать настоящую перевязку.
Ричиус отдернул руку.
— Хватит. Ничего с ней не случится, поверь мне. — Он снял со спины ножны, а потом стал освобождаться от куртки, осторожно сдвигая рукав с раненой руки. — Дай мне свою куртку, — сказал он.
— Куртку? Зачем?
— Потому что я не хочу, чтобы мою руку заметили. Если Дженна узнает, что я ранен…
Как раз в эту минуту послышалось:
— Ричиус!
Принц помрачнел, узнав этот голос. Дженна бросилась к нему, перепуганная, встревоженная. Посмотрела на его перевязанную руку и прижала ладони к щекам.
— Господи, — воскликнула она, — что с тобой случилось?
— Волки, — объяснил Петвин. — Они напали на нас на северной дороге.
— И ты таким образом представляешь себе перевязку? — Она бросила на Петвина возмущенный взгляд. — Она же грязная! Тебе надо поскорее промыть рану и заново перевязать.
— Нет! — возразил Ричиус. — Мне надо найти Джоджастина. Где он, Дженна? С Бьяджио?
Девушка кивнула и взяла Ричиуса за руку, пытаясь осмотреть рану.
— Нехорошее дело, Ричиус. Идем со мной, и…
— Они в зале совета? — нетерпеливо спросил принц.
— Да, но ты не можешь идти туда в таком виде!
— Я должен. Мне надо знать, что происходит. Петвин?
Он протянул руку за курткой. Петвин неохотно отдал, и Ричиус с трудом натянул ее, особенно на перевязанную руку. Стряхнул с колен грязь; радуясь хотя бы тому, что куртка достаточно длинная, дабы прикрыть побольше тела, и зашагал по коридору. Дженна умоляла его остановиться, но он не стал слушать. О своей ране он позаботится потом.
— Может, мне доложить, что ты пришел? — беспокоился Петвин. — Я не хочу врываться к ним без предупреждения.
— Это наш дом, Петвин, а не Бьяджио. Мы здесь не привыкли к церемониям. Если Бьяджио хочет любезностей, пусть возвращается в Черный Город.
Зал совета находился на первом этаже, в конце длинного пустынного коридора. Им редко пользовались, как и тронным залом. Дариус Вентран был скромным королем, а большинство проблем, которые ему приходилось решать, не требовали собраний и хитроумных планов. Он управлял страной коневодов и фермеров, и его не интересовали внешние атрибуты власти. Хотя трон у него все-таки был, он отличался скромностью, и король редко на нем восседал. В основном это происходило в торжественные моменты, когда надо было произвести впечатление на послов и важных персон. Но на дальнем севере империи значительные события случались не так часто.
Дверь в зал совета оказалась плотно закрытой. Ричиус приложил ухо к замочной скважине. До него донеслись голоса — негромкие, вежливые, сдержанные. Он вздохнул с облегчением, не услышав криков вспыльчивого Джоджастина.
— Они там, — прошептал он Петвину. — Готов?
Петвин нервно кивнул.
— Да.
Ричиус ободряюще улыбнулся другу.
— Не волнуйся, — чуть слышно сказал он и тихо приоткрыл дверь.
— … сохранит полное управление Арамуром, так?
Голос принадлежал Джоджастину. Удивленный вторжением, старик повернулся к двери — и тут же забыл о госте, сидящем напротив за столом.
— Ричиус! Я рад, что ты вернулся. У нас гость.
Граф Бьяджио сразу же встал и воззрился на принца ярко-сапфировым взглядом. В несколько стремительных шагов он пересек зал.
— Принц Вентран! — Граф протянул ему руку. — Я счастлив наконец познакомиться с вами!
Ричиус взял протянутую руку и опасливо ее пожал. Многочисленные кольца Бьяджио больно впились в кожу.
— Спасибо, — неуклюже ответил он.
— Я — граф Ренато Бьяджио, — представился он с ослепительной улыбкой. — Надеюсь, вы обо мне слышали.
— Да. — Ричиус поспешно отпустил руку гостя. Пальцы Бьяджио неожиданно оказались ледяными.
— Извините, что рука такая холодная, принц Ричиус. День студеный, а я не очень здоров и потому особенно чувствителен к холоду. Эти морозные страны неприветливы с нами, уроженцами Кроута.
Ричиус кивнул. Родиной Бьяджио был Кроут — остров на юге империи. Как и у всех его жителей, у Бьяджио была темная атласная кожа, и — как и все островитяне — он питал явное отвращение к ненастной погоде. Долгие дни, проведенные на солнце, придали его волосам янтарный цвет. Даже его речь наводила на мысли о каких-то дальних странах. В его интонации ощущалось некое щегольство или чрезмерное дружелюбие, от чего Ричиус испытывал неловкость. И глаза у графа были необычные: сверкающие и прозрачные, как у ребенка или у кошки, они напоминали два ограненных камня.
— Вы очень далеко от дома, граф, — сказал Ричиус. Эта фраза невольно прозвучала как вопрос: «Почему?» Джоджастин тоже встал и подошел к ним. На лице старого управляющего читалось нескрываемое возбуждение.
— У графа для тебя новости, Ричиус, — сообщил он. — Почему бы нам не сесть и не выслушать их? Ваше мнение, граф?
— Конечно, — согласился Бьяджио. — А у принца вид просто-таки несчастный. Ему следует сесть и, возможно, выпить немного вина. Разрешите мне, пожалуйста. — Бьяджио вернулся к столу и взял графин с вином. Затем, налив в собственный стакан щедрую порцию, протянул его Ричиусу. — Вам, принц Ричиус. Надо дать стакан и вашему спутнику. Кто этот молодой человек?
Ричиус жестом попросил Петвина подойти ближе.
— Это Петвин, граф. Друг. — Петвин поклонился.
— Солдат?
— Да, милорд, — ответил Петвин. — Гвардеец. — Бьяджио понимающе улыбнулся.
— А, один из героев Люсел-Лора! Император просил меня выразить вам благодарность за все, что вы там сделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94