Его глаза были прикованы к руке Ричиуса, возвращавшей стакан на стол.
Ричиус встревожено спросил:
— Джоджастин, что случилось?
— Твое кольцо! Твое королевское кольцо! Где оно?
Ричиус судорожно глотнул. Он пытался скрыть исчезновение кольца от управляющего с момента своего возвращения домой. Запаниковав, он сказал первое, что пришло голову:
— Наверху. Я забыл его, когда проснулся.
— Забыл? Это не похоже на тебя, Ричиус. Это — твое королевское кольцо. Ты должен постоянно носить его. Ты не имеешь права снимать его, когда тебе вздумается, и ты это знаешь. Ты…
Их взгляды встретились.
— Ты его потерял.
Ричиус с трудом выдавил из себя:
— Да.
— Боже, Ричиус! Как ты мог? Ты хоть знаешь, где его потерял?
— Не знаю, — солгал он. Ему никогда не объяснить Джоджастину, как он отдал кольцо Дьяне. — Наверное, оно упало, когда мы убегали из Экл-Ная. Оно было со мной, когда Петвин нашел нас. А потом я не помню.
— По-моему, нет, Ричиус, — вмешался Петвин. — Я как раз собирался спросить тебя об этом. Когда мы встретились на дороге Сакцен, кольца не было.
— Ну, может быть, я потерял его в долине, — нетерпеливо ответил Ричиус. — Там ведь шла война, знаете ли. Как бы то ни было, его у меня нет.
— Но это кольцо было твоей королевской печатью! — ахнул Джоджастин. — Ты должен его носить.
— Почему? Без него я не король?
— Такова традиция. Оно свидетельствует о твоей принадлежности к королевскому роду Арамура. Ты должен носить его до самой смерти, и тебя должны похоронить с ним — как это было с твоим отцом. Люди должны его видеть!
— Мне очень жаль, — потупился Ричиус, — но оно потеряно. И потом — это было всего лишь кольцо. Разве нельзя изготовить новое?
— Конечно, можно, но дело не в этом. Это кольцо подарил тебе отец. Ты должен постоянно иметь при себе нечто, принадлежавшее ему. Нечто — кроме простой короны.
Не успел Ричиус ответить, как Джоджастин уже вскочил и прищелкнул пальцами.
— Подожди, — выпалил он, отталкивая стул. — У меня есть как раз то, что нужно, мальчик. То, что не похоронили с твоим отцом. Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.
Старик торопливо вышел из столовой. Ричиус и Петвин обменялись недоуменными взглядами.
— К чему было все это? — спросил Петвин.
Ричиус пожал плечами.
— Он принял это лучше, чем я ожидал. Мне уже начало казаться, что он вообще не заметит отсутствия кольца.
— Он все замечает, Ричиус. Например, какой ты последнее время странный. Не суди его слишком строго. Он просто о тебе тревожится.
— Петвин, — добродушно промолвил Ричиус, — ты ведешь себя так, что на тебя трудно сердиться. Но ты можешь не беспокоиться. Со мной все в порядке.
— Правда?
— Конечно.
— Тогда почему ты не читаешь письмо отца?
— О Господи! И ты тоже намерен приставать ко мне с этим?
— Ну я же возил это проклятое послание почти месяц! Ты мог бы все-таки его прочитать!
— А зачем? — уставился на друга Ричиус. — Почему это вообще должно тебя касаться? Отец написал это письмо мне. Не тебе, не Джоджастину, не Динадину. Оно — моя забота, а не ваша.
— Полегче! — оборвал его Петвин. — Мы уже знаем, что сказано в письме. Мы давно об этом догадались. А теперь это должен узнать ты. Иначе ты не сможешь нормально жить дальше. — И уже более мягко закончил: — Джоджастин прав, Ричиус. Прочти письмо и положи конец этому безумию. Будь королем.
Ричиус словно оцепенел.
— Может быть, — наконец прошептал он.
— Я помогу тебе чем смогу. Мы все поможем. И Динадин тоже, я в этом уверен.
— А вот в этом, — решительно заявил Ричиус, — я отнюдь не уверен.
— Ричиус, он просто сердится. Это пройдет. Не сомневаюсь, что в душе он понимает, как все обстоит на самом деле. А если нет, я намерен помочь ему это вспомнить. Ты никоим образом не причастен к смерти Люсилера, как и к смерти остальных. Так что не верь бредням Динадина — они только сводят тебя с ума.
— Ты — верный друг, Петвин, но можешь меня не жалеть. У Динадина есть сотни оснований злиться на меня, и по крайней мере половина из них справедливы. Мой отец действительно отвернулся от нас. И я действительно заставил всех оставаться в долине Дринг дольше, чем следовало. И Форис забрал Люсилера потому, что меня там не было. Динадин прав.
— Он не прав! — возмутился Петвин. — Ты был нашим командиром. Это тебе приходилось принимать трудные решения, а не Динадину. И разве не ему первому захотелось отправиться в Экл-Най?
Ричиус откинулся на спинку стула и глянул на дверь столовой. Дженна на кухне, добросовестно отскребает кастрюльки. Конечно, она не слышит их разговора, но в любую минуту может вернуться Джоджастин.
— Послушай, Петвин, — тихонько молвил он, — я не собирался ехать к Джильяму. По крайней мере сегодня. Я направлялся в дом Лоттсов.
— К Динадину? — Ричиус кивнул.
— Я хочу поговорить с ним, посмотреть, не можем ли мы отбросить все, что было. Ты прав, он действительно мне нужен. Мы все должны держаться друг друга, чтобы защитить Арамур от Аркуса.
— Ты в самом деле считаешь, что он пошлет сюда свои легионы? — растерянно спросил Петвин.
— Не исключено. И если это случится, нам следует быть во всеоружии. Пойми меня правильно, Петвин: я хотел бы верить в прогноз Джоджастина. Но если он ошибается…
— Тогда снова будет война, — мрачно договорил за него верный друг. — Я поеду с тобой в дом Лоттсов. И к Джильяму тоже, если захочешь.
Ричиус положил ему руку на плечо.
— Я всегда рад твоему обществу.
В это мгновение в комнату ворвался Джоджастин с гигантским двуручным мечом в руках. От внезапности его появления Ричиус вскочил, а в следующую секунду был так изумлен, что лишился дара речи.
— Вот он! — вскричал старик.
Ричиус сразу же узнал меч. Он тысячи раз видел его за спиной у отца. В целом замке, переполненном мечами всевозможной конфигурации, не было другого столь же огромного и страшного. Из-за выщербленного клинка и побитой рукояти он казался реликвией древних времен. Он не блестел, как другие мечи: его металл давно приобрел тускло-серый оттенок. Но он отличался своим, неповторимым сиянием, которое могли видеть только те, кто был знаком с его прошлым.
— Джессикейн! — с благоговением произнес Ричиус, принимая меч из рук Джоджастина.
Пальцы ласково скользнули по клинку, ощутили прикосновение прохладного металла с изъянами. Джессикейн. Имя жены и матери, женщины, которой Ричиус практически не знал, в честь которой получил имя этот меч.
— Джессикейн, — повторил он, обращаясь уже к оружию. — А я был уверен, что тебя похоронили с отцом.
— Теперь он твой, — сказал Джоджастин. — И все будут видеть, что ты — король.
Ричиус поднял меч на уровень груди. Он был гораздо больше привычных, по крайней мере на локоть длиннее его собственного меча. Но отец был настоящим великаном и легко мог взмахивать таким гигантским клинком. Даже когда у Ричиуса прекратился рост, рядом с отцом он казался подростком. Два года войны в Люсел-Лоре ослабили его, так что ему трудно было поднять меч одной рукой. Однако он все-таки сделал это, ощутив резкую боль в запястье, и продемонстрировал оружие изумленному Петвину.
— Меч, который выиграл войну! — торжественно произнес Петвин. — Никогда не надеялся увидеть его так близко! Можно мне его подержать?
— Наверное. — Ричиус осторожно передал ему меч.
Петвин торопливо обтер жирные руки о рубашку и принял Джессикейн, словно святыню, стараясь не испачкать видавшую виды рукоять.
— Ух какой тяжелый! — Он поворачивал меч, рассматривал каждую зазубрину и пятнышко, едва осмеливаясь дышать. Наконец он вернул оружие Ричиусу со словами: — До чего же он прекрасен! Но ты не можешь его носить, Ричиус. Он слишком старый.
— Чепуха! — возразил Джоджастин. — Да ты только проведи рукой по кромке, тогда и говори, будто он стар! Этот меч так же остр, как в тот день, когда он вырезал сердце Гейла.
Ричиус понял, управляющий говорит об Анджиссе Гейле, давно погибшем дяде Блэквуда Гейла и брате нынешнего короля Талистана. Стоило Джоджастину упомянуть о нем, как Ричиус уже приготовился слушать дальнейшую историю.
— Твоему отцу было всего двадцать семь, когда он убил Гейла, Ричиус, — продолжал повествование Джоджастин. — Не намного старше тебя. — У старика затуманились глаза, мыслями он унесся в те далекие годы. — Мы все трое были тогда молоды: твой отец, Эдгард и я. Мне никогда не забыть того мгновения, когда он вонзил свой меч в грудь Гейла. Мы сражались с ним рядом. Господи, что это был за день! — Джоджастин вздохнул. — Но я, наверное, уже тысячу раз рассказывал тебе эту историю.
Ричиус рассмеялся.
— И ты, и мой отец тоже. Но я не возражаю. Это был великий день. Его следует помнить. — Он помолчал, с уважением глядя на меч. — Мне только жаль, что меня там не было и я сам этого не видел.
— Радуйся, что тебя там не было, — промолвил Джоджастин. — У твоего отца хватило разума делать все, чтобы его дети жили среди свободного народа. Вот почему мы начали войну с Талистаном и остались живы, чтобы говорить об этом. Помни, Ричиус, и никогда не расставайся с этой мыслью, тогда будешь таким же хорошим правителем, каким был Дариус.
— Я постараюсь, — ответил Ричиус и вдруг понял, что говорит правду.
Он приложит все силы, чтобы занять опустевший трон, который оставил ему в наследство отец, пусть даже для этого ему придется сразиться с легионами Нара. Он мрачно улыбнулся. Дариусу Вентрану пришлось сражаться за независимость Арамура с Анджиссом Гейлом. А теперь, двадцать четыре года спустя, его сыну предстояло бороться с Аркусом, императором всего Нара.
— Я в этом не сомневаюсь, мальчик, — сказал Джоджастин. — Вы с Петвином и все остальные ребята — прекрасная смена нам, старым солдатам. А теперь доедай завтрак. У меня дела. — Он повернулся, чтобы уйти из столовой, но у выхода остановился и бросил через плечо: — Сделай мне маленькое одолжение, Ричиус, не слишком шуми у Джильяма, хорошо? Нет смысла заводить всех по поводу того, чего скорее всего не случится.
— Не беспокойся, — пообещал Ричиус. — Я буду… сдержанным.
— О большем я и не прошу.
Когда Джоджастин ушел, Ричиус снова посмотрел на меч. Петвин прав. Меч стар, но в нем присутствует нечто, неподвластное времени. Он ощутил сродство с этим оружием, как будто дух родителей был частью его металла. Джессикейн — единственное, что ему от них осталось.
— Господи, до чего же он огромный! — сказал Петвин. — И ты действительно собираешься его носить?
Ричиус пожал плечами.
— А почему бы и нет? Свой собственный меч я тоже потерял в Люсел-Лоре.
Друзья отправились в дом Лоттсов вскоре после завтрака. В отличие от большинства аристократических семейств Арамура дом Лоттсов был расположен на море, вдали от беспокойных границ, которые отделяли их немногочисленный народ от южного соседа, Талистана. Ричиус помнил, что до него довольно далеко ехать. Но дорога, ведущая из — замка на север, была в хорошем состоянии, а ветер ослабел и стал почти теплым. Над ними простиралось дружелюбное небо — спокойный перламутровый шатер из облаков, в которых, подумал Ричиус, снега не осталось. Если им повезет, и они не станут задерживаться, то смогут навестить Динадина и вернуться еще до темноты.
Через час они добрались до границы обширного владения Вентранов. Конюшни и фермы закончились, дорога сузилась, а вдоль нее, будто строй часовых, возвышались деревья. Над ними сомкнулась сень вечнозеленых ветвей, ронявших на непокрытые головы мокрый снег. Ричиус взбодрился. Было приятно снова оказаться вне замка, чувствовать под собой коня, находиться в обществе друга и время от времени перебрасываться пустячными фразами. Вдыхая хвойный аромат, было легко забыть обо всех трудностях.
Мальчишкой Ричиус бессчетное количество раз проезжал здесь, сначала за спиной у отца, потом — на собственной лошади. Он часто направлялся по извилистой дороге к тому отрезку океанского берега, который принадлежал Арамуру. Там он подолгу смотрел, как увенчанные белой пеной волны раскачивают крошечные рыбацкие лодки. — Именно здесь, среди вековых деревьев, он стал настоящим всадником — что было целью каждого мужчины Арамура. Именно здесь отец впервые устроил с ним скачки до замка. Именно здесь Эдгард показал ему, как работать мечом, находясь в седле. И неподалеку отсюда, на гребне, оказавшемся слишком крутым для начинающего честолюбивого гвардейца, Джоджастин перевязывал ему руку после особенно неудачного падения. Вспомнив об этом, Ричиус дернул локтем: он до сих пор давал о себе знать в сырую погоду.
Ричиус улыбнулся. Дариус Вентран, единственный ребенок в семье, сумел дать своему сыну дядюшек. Ныне здравствующим был только один из них, и это обстоятельство заставляло Ричиуса особенно ценить седовласого надоеду Джоджастина.
Неожиданно по хвойному туннелю пронесся порыв ветра — с ветвей полетели целые пласты снега. Ричиус задрожал, несмотря на длинную куртку и теплую рубашку. Он мысленно поблагодарил Дженну за эту рубашку. Петвин пытался спрятать лицо от ветра. Щеки его прибрели нездоровый багряный цвет. Когда ему на плечо упал ком снега, он досадливо выругался.
— С тобой все в порядке? — спросил Ричиус. — Ты что-то неважно выглядишь.
Петвин закашлялся и стряхнул с куртки снег.
— В полном порядке. Я просто еще не привык так много ездить верхом.
— Мне следовало отправиться одному. Глупо, что тебе пришлось ехать снова, почти не отдохнув.
— Нет, Джоджастин прав. Тебе нельзя раскатывать в одиночку. По крайней мере пока. Не беспокойся обо мне. Я просто устал.
Ричиус нахмурился. Даже издалека он видел крошечные красные пятна в его ярко-синих глазах. Петвин был небольшого роста, тонкокостный, с недостаточно развитой мускулатурой. Поездка в Люсел-Лор едва не оказалась для него гибельной. То, что Петвин сказал этим утром за завтраком, не было преувеличением. Он действительно едва не расстался с жизнью, доставляя Ричиусу последнее письмо отца. Казалось, за прошедший месяц друг восстановил силы благодаря долгому сну и вкусной стряпне Дженны. Но теперь, заметив, как плохо он держится в седле, Ричиус понял, что ошибался.
— Такая погода нагоняет лихорадку, Петвин, — сказал он. — Нам надо возвращаться. Тебе необходимо отдохнуть.
— Со мной ничего не случится! — возразил Петвин и, кивнув на коня Ричиуса, добавил: — Если только твоя кляча не сбавит скорость. Мне вовсе не хочется оказаться в пути после захода солнца.
Ричиус наклонился вперед и потрепал коня по холке.
— Не слушай его, мальчик. Он просто злится, что ты красивее, чем он.
— А почему ты вообще все еще на нем ездишь, Ричиус? Ему не выдюжить и половины того, что могут боевые кони. Тебе надо подобрать нового коня. Такого, который был бы менее…
— Старым?
— Ну… да. Ты же гвардеец. Тебе нужен конь, который соответствовал бы твоему статусу. Как этот. — Петвин указал на своего.
Мотылек принадлежал Джоджастину. Это был прекрасный серый в яблоках конь с изящным изгибом шеи и безупречным аллюром. Лошадь, подобающая гвардейцу Арамура.
— Гром меня вполне устраивает, — сказал Ричиус. — Мы слишком давно вместе, чтобы я мог так просто от него избавиться. — Он ласково почесал животное за ухом. — Правда, мальчик?
— Гром, как же! — фыркнул Петвин. — Сдается мне, что Гром стал не такой раскатистый. И вообще — сколько ему лет?
Ричиусу нетрудно было подсчитать возраст лошади. Отец подарил ему Грома в день шестнадцатилетия. Он стал лучшим подарком для арамурского мальчишки. Значит, теперь коню должно быть…
— Кажется, четырнадцать.
— Четырнадцать? И ты считаешь, что тебе не нужен новый конь? — Петвин удивленно покрутил головой. — Нам надо попросить Динадина, чтобы он подобрал тебе коня из своего табуна, Ричиус. Если война неизбежна, то как ты будешь сражаться на этом старом мешке с костями!
— Это верно, — благодушно согласился Ричиус.
Любой конюх с первого взгляда мог определить, что Гром уже не молод. Но он по-прежнему неплохо выдерживал скорость, и мысль о замене старика на хорошую лошадь Лоттсов совершенно не привлекала Ричиуса. В качестве гвардейца Арамура ему приходилось седлать немало коней — и среди них были более сильные и быстрые, чем Гром даже в его лучшие годы. Однако ни одному из них не принадлежало место в его сердце. Только Гром был ему дорог. Как бывает со старыми друзьями, его присутствие грело душу.
— Если начнется война, я попрошу Джоджастина найти мне другого коня, — в конце концов пообещал Ричиус. — Наверное, он позволит тебе оставить Мотылька, если ты захочешь. А я мог бы взять, например, Тень.
Он пожал плечами, понимая, что будет нелегко подобрать коня. Прежде всего ему претил нрав большинства боевых коней. Хоть они были не такими агрессивными, как порода, выведенная в Талистане (те кусали даже собственных хозяев), арамурские кони слыли горячими и непослушными, требующими скорее кнута, чем ласки. Что еще хуже, долгая война в Люсел-Лоре отразилась на состоянии конюшен:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Ричиус встревожено спросил:
— Джоджастин, что случилось?
— Твое кольцо! Твое королевское кольцо! Где оно?
Ричиус судорожно глотнул. Он пытался скрыть исчезновение кольца от управляющего с момента своего возвращения домой. Запаниковав, он сказал первое, что пришло голову:
— Наверху. Я забыл его, когда проснулся.
— Забыл? Это не похоже на тебя, Ричиус. Это — твое королевское кольцо. Ты должен постоянно носить его. Ты не имеешь права снимать его, когда тебе вздумается, и ты это знаешь. Ты…
Их взгляды встретились.
— Ты его потерял.
Ричиус с трудом выдавил из себя:
— Да.
— Боже, Ричиус! Как ты мог? Ты хоть знаешь, где его потерял?
— Не знаю, — солгал он. Ему никогда не объяснить Джоджастину, как он отдал кольцо Дьяне. — Наверное, оно упало, когда мы убегали из Экл-Ная. Оно было со мной, когда Петвин нашел нас. А потом я не помню.
— По-моему, нет, Ричиус, — вмешался Петвин. — Я как раз собирался спросить тебя об этом. Когда мы встретились на дороге Сакцен, кольца не было.
— Ну, может быть, я потерял его в долине, — нетерпеливо ответил Ричиус. — Там ведь шла война, знаете ли. Как бы то ни было, его у меня нет.
— Но это кольцо было твоей королевской печатью! — ахнул Джоджастин. — Ты должен его носить.
— Почему? Без него я не король?
— Такова традиция. Оно свидетельствует о твоей принадлежности к королевскому роду Арамура. Ты должен носить его до самой смерти, и тебя должны похоронить с ним — как это было с твоим отцом. Люди должны его видеть!
— Мне очень жаль, — потупился Ричиус, — но оно потеряно. И потом — это было всего лишь кольцо. Разве нельзя изготовить новое?
— Конечно, можно, но дело не в этом. Это кольцо подарил тебе отец. Ты должен постоянно иметь при себе нечто, принадлежавшее ему. Нечто — кроме простой короны.
Не успел Ричиус ответить, как Джоджастин уже вскочил и прищелкнул пальцами.
— Подожди, — выпалил он, отталкивая стул. — У меня есть как раз то, что нужно, мальчик. То, что не похоронили с твоим отцом. Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.
Старик торопливо вышел из столовой. Ричиус и Петвин обменялись недоуменными взглядами.
— К чему было все это? — спросил Петвин.
Ричиус пожал плечами.
— Он принял это лучше, чем я ожидал. Мне уже начало казаться, что он вообще не заметит отсутствия кольца.
— Он все замечает, Ричиус. Например, какой ты последнее время странный. Не суди его слишком строго. Он просто о тебе тревожится.
— Петвин, — добродушно промолвил Ричиус, — ты ведешь себя так, что на тебя трудно сердиться. Но ты можешь не беспокоиться. Со мной все в порядке.
— Правда?
— Конечно.
— Тогда почему ты не читаешь письмо отца?
— О Господи! И ты тоже намерен приставать ко мне с этим?
— Ну я же возил это проклятое послание почти месяц! Ты мог бы все-таки его прочитать!
— А зачем? — уставился на друга Ричиус. — Почему это вообще должно тебя касаться? Отец написал это письмо мне. Не тебе, не Джоджастину, не Динадину. Оно — моя забота, а не ваша.
— Полегче! — оборвал его Петвин. — Мы уже знаем, что сказано в письме. Мы давно об этом догадались. А теперь это должен узнать ты. Иначе ты не сможешь нормально жить дальше. — И уже более мягко закончил: — Джоджастин прав, Ричиус. Прочти письмо и положи конец этому безумию. Будь королем.
Ричиус словно оцепенел.
— Может быть, — наконец прошептал он.
— Я помогу тебе чем смогу. Мы все поможем. И Динадин тоже, я в этом уверен.
— А вот в этом, — решительно заявил Ричиус, — я отнюдь не уверен.
— Ричиус, он просто сердится. Это пройдет. Не сомневаюсь, что в душе он понимает, как все обстоит на самом деле. А если нет, я намерен помочь ему это вспомнить. Ты никоим образом не причастен к смерти Люсилера, как и к смерти остальных. Так что не верь бредням Динадина — они только сводят тебя с ума.
— Ты — верный друг, Петвин, но можешь меня не жалеть. У Динадина есть сотни оснований злиться на меня, и по крайней мере половина из них справедливы. Мой отец действительно отвернулся от нас. И я действительно заставил всех оставаться в долине Дринг дольше, чем следовало. И Форис забрал Люсилера потому, что меня там не было. Динадин прав.
— Он не прав! — возмутился Петвин. — Ты был нашим командиром. Это тебе приходилось принимать трудные решения, а не Динадину. И разве не ему первому захотелось отправиться в Экл-Най?
Ричиус откинулся на спинку стула и глянул на дверь столовой. Дженна на кухне, добросовестно отскребает кастрюльки. Конечно, она не слышит их разговора, но в любую минуту может вернуться Джоджастин.
— Послушай, Петвин, — тихонько молвил он, — я не собирался ехать к Джильяму. По крайней мере сегодня. Я направлялся в дом Лоттсов.
— К Динадину? — Ричиус кивнул.
— Я хочу поговорить с ним, посмотреть, не можем ли мы отбросить все, что было. Ты прав, он действительно мне нужен. Мы все должны держаться друг друга, чтобы защитить Арамур от Аркуса.
— Ты в самом деле считаешь, что он пошлет сюда свои легионы? — растерянно спросил Петвин.
— Не исключено. И если это случится, нам следует быть во всеоружии. Пойми меня правильно, Петвин: я хотел бы верить в прогноз Джоджастина. Но если он ошибается…
— Тогда снова будет война, — мрачно договорил за него верный друг. — Я поеду с тобой в дом Лоттсов. И к Джильяму тоже, если захочешь.
Ричиус положил ему руку на плечо.
— Я всегда рад твоему обществу.
В это мгновение в комнату ворвался Джоджастин с гигантским двуручным мечом в руках. От внезапности его появления Ричиус вскочил, а в следующую секунду был так изумлен, что лишился дара речи.
— Вот он! — вскричал старик.
Ричиус сразу же узнал меч. Он тысячи раз видел его за спиной у отца. В целом замке, переполненном мечами всевозможной конфигурации, не было другого столь же огромного и страшного. Из-за выщербленного клинка и побитой рукояти он казался реликвией древних времен. Он не блестел, как другие мечи: его металл давно приобрел тускло-серый оттенок. Но он отличался своим, неповторимым сиянием, которое могли видеть только те, кто был знаком с его прошлым.
— Джессикейн! — с благоговением произнес Ричиус, принимая меч из рук Джоджастина.
Пальцы ласково скользнули по клинку, ощутили прикосновение прохладного металла с изъянами. Джессикейн. Имя жены и матери, женщины, которой Ричиус практически не знал, в честь которой получил имя этот меч.
— Джессикейн, — повторил он, обращаясь уже к оружию. — А я был уверен, что тебя похоронили с отцом.
— Теперь он твой, — сказал Джоджастин. — И все будут видеть, что ты — король.
Ричиус поднял меч на уровень груди. Он был гораздо больше привычных, по крайней мере на локоть длиннее его собственного меча. Но отец был настоящим великаном и легко мог взмахивать таким гигантским клинком. Даже когда у Ричиуса прекратился рост, рядом с отцом он казался подростком. Два года войны в Люсел-Лоре ослабили его, так что ему трудно было поднять меч одной рукой. Однако он все-таки сделал это, ощутив резкую боль в запястье, и продемонстрировал оружие изумленному Петвину.
— Меч, который выиграл войну! — торжественно произнес Петвин. — Никогда не надеялся увидеть его так близко! Можно мне его подержать?
— Наверное. — Ричиус осторожно передал ему меч.
Петвин торопливо обтер жирные руки о рубашку и принял Джессикейн, словно святыню, стараясь не испачкать видавшую виды рукоять.
— Ух какой тяжелый! — Он поворачивал меч, рассматривал каждую зазубрину и пятнышко, едва осмеливаясь дышать. Наконец он вернул оружие Ричиусу со словами: — До чего же он прекрасен! Но ты не можешь его носить, Ричиус. Он слишком старый.
— Чепуха! — возразил Джоджастин. — Да ты только проведи рукой по кромке, тогда и говори, будто он стар! Этот меч так же остр, как в тот день, когда он вырезал сердце Гейла.
Ричиус понял, управляющий говорит об Анджиссе Гейле, давно погибшем дяде Блэквуда Гейла и брате нынешнего короля Талистана. Стоило Джоджастину упомянуть о нем, как Ричиус уже приготовился слушать дальнейшую историю.
— Твоему отцу было всего двадцать семь, когда он убил Гейла, Ричиус, — продолжал повествование Джоджастин. — Не намного старше тебя. — У старика затуманились глаза, мыслями он унесся в те далекие годы. — Мы все трое были тогда молоды: твой отец, Эдгард и я. Мне никогда не забыть того мгновения, когда он вонзил свой меч в грудь Гейла. Мы сражались с ним рядом. Господи, что это был за день! — Джоджастин вздохнул. — Но я, наверное, уже тысячу раз рассказывал тебе эту историю.
Ричиус рассмеялся.
— И ты, и мой отец тоже. Но я не возражаю. Это был великий день. Его следует помнить. — Он помолчал, с уважением глядя на меч. — Мне только жаль, что меня там не было и я сам этого не видел.
— Радуйся, что тебя там не было, — промолвил Джоджастин. — У твоего отца хватило разума делать все, чтобы его дети жили среди свободного народа. Вот почему мы начали войну с Талистаном и остались живы, чтобы говорить об этом. Помни, Ричиус, и никогда не расставайся с этой мыслью, тогда будешь таким же хорошим правителем, каким был Дариус.
— Я постараюсь, — ответил Ричиус и вдруг понял, что говорит правду.
Он приложит все силы, чтобы занять опустевший трон, который оставил ему в наследство отец, пусть даже для этого ему придется сразиться с легионами Нара. Он мрачно улыбнулся. Дариусу Вентрану пришлось сражаться за независимость Арамура с Анджиссом Гейлом. А теперь, двадцать четыре года спустя, его сыну предстояло бороться с Аркусом, императором всего Нара.
— Я в этом не сомневаюсь, мальчик, — сказал Джоджастин. — Вы с Петвином и все остальные ребята — прекрасная смена нам, старым солдатам. А теперь доедай завтрак. У меня дела. — Он повернулся, чтобы уйти из столовой, но у выхода остановился и бросил через плечо: — Сделай мне маленькое одолжение, Ричиус, не слишком шуми у Джильяма, хорошо? Нет смысла заводить всех по поводу того, чего скорее всего не случится.
— Не беспокойся, — пообещал Ричиус. — Я буду… сдержанным.
— О большем я и не прошу.
Когда Джоджастин ушел, Ричиус снова посмотрел на меч. Петвин прав. Меч стар, но в нем присутствует нечто, неподвластное времени. Он ощутил сродство с этим оружием, как будто дух родителей был частью его металла. Джессикейн — единственное, что ему от них осталось.
— Господи, до чего же он огромный! — сказал Петвин. — И ты действительно собираешься его носить?
Ричиус пожал плечами.
— А почему бы и нет? Свой собственный меч я тоже потерял в Люсел-Лоре.
Друзья отправились в дом Лоттсов вскоре после завтрака. В отличие от большинства аристократических семейств Арамура дом Лоттсов был расположен на море, вдали от беспокойных границ, которые отделяли их немногочисленный народ от южного соседа, Талистана. Ричиус помнил, что до него довольно далеко ехать. Но дорога, ведущая из — замка на север, была в хорошем состоянии, а ветер ослабел и стал почти теплым. Над ними простиралось дружелюбное небо — спокойный перламутровый шатер из облаков, в которых, подумал Ричиус, снега не осталось. Если им повезет, и они не станут задерживаться, то смогут навестить Динадина и вернуться еще до темноты.
Через час они добрались до границы обширного владения Вентранов. Конюшни и фермы закончились, дорога сузилась, а вдоль нее, будто строй часовых, возвышались деревья. Над ними сомкнулась сень вечнозеленых ветвей, ронявших на непокрытые головы мокрый снег. Ричиус взбодрился. Было приятно снова оказаться вне замка, чувствовать под собой коня, находиться в обществе друга и время от времени перебрасываться пустячными фразами. Вдыхая хвойный аромат, было легко забыть обо всех трудностях.
Мальчишкой Ричиус бессчетное количество раз проезжал здесь, сначала за спиной у отца, потом — на собственной лошади. Он часто направлялся по извилистой дороге к тому отрезку океанского берега, который принадлежал Арамуру. Там он подолгу смотрел, как увенчанные белой пеной волны раскачивают крошечные рыбацкие лодки. — Именно здесь, среди вековых деревьев, он стал настоящим всадником — что было целью каждого мужчины Арамура. Именно здесь отец впервые устроил с ним скачки до замка. Именно здесь Эдгард показал ему, как работать мечом, находясь в седле. И неподалеку отсюда, на гребне, оказавшемся слишком крутым для начинающего честолюбивого гвардейца, Джоджастин перевязывал ему руку после особенно неудачного падения. Вспомнив об этом, Ричиус дернул локтем: он до сих пор давал о себе знать в сырую погоду.
Ричиус улыбнулся. Дариус Вентран, единственный ребенок в семье, сумел дать своему сыну дядюшек. Ныне здравствующим был только один из них, и это обстоятельство заставляло Ричиуса особенно ценить седовласого надоеду Джоджастина.
Неожиданно по хвойному туннелю пронесся порыв ветра — с ветвей полетели целые пласты снега. Ричиус задрожал, несмотря на длинную куртку и теплую рубашку. Он мысленно поблагодарил Дженну за эту рубашку. Петвин пытался спрятать лицо от ветра. Щеки его прибрели нездоровый багряный цвет. Когда ему на плечо упал ком снега, он досадливо выругался.
— С тобой все в порядке? — спросил Ричиус. — Ты что-то неважно выглядишь.
Петвин закашлялся и стряхнул с куртки снег.
— В полном порядке. Я просто еще не привык так много ездить верхом.
— Мне следовало отправиться одному. Глупо, что тебе пришлось ехать снова, почти не отдохнув.
— Нет, Джоджастин прав. Тебе нельзя раскатывать в одиночку. По крайней мере пока. Не беспокойся обо мне. Я просто устал.
Ричиус нахмурился. Даже издалека он видел крошечные красные пятна в его ярко-синих глазах. Петвин был небольшого роста, тонкокостный, с недостаточно развитой мускулатурой. Поездка в Люсел-Лор едва не оказалась для него гибельной. То, что Петвин сказал этим утром за завтраком, не было преувеличением. Он действительно едва не расстался с жизнью, доставляя Ричиусу последнее письмо отца. Казалось, за прошедший месяц друг восстановил силы благодаря долгому сну и вкусной стряпне Дженны. Но теперь, заметив, как плохо он держится в седле, Ричиус понял, что ошибался.
— Такая погода нагоняет лихорадку, Петвин, — сказал он. — Нам надо возвращаться. Тебе необходимо отдохнуть.
— Со мной ничего не случится! — возразил Петвин и, кивнув на коня Ричиуса, добавил: — Если только твоя кляча не сбавит скорость. Мне вовсе не хочется оказаться в пути после захода солнца.
Ричиус наклонился вперед и потрепал коня по холке.
— Не слушай его, мальчик. Он просто злится, что ты красивее, чем он.
— А почему ты вообще все еще на нем ездишь, Ричиус? Ему не выдюжить и половины того, что могут боевые кони. Тебе надо подобрать нового коня. Такого, который был бы менее…
— Старым?
— Ну… да. Ты же гвардеец. Тебе нужен конь, который соответствовал бы твоему статусу. Как этот. — Петвин указал на своего.
Мотылек принадлежал Джоджастину. Это был прекрасный серый в яблоках конь с изящным изгибом шеи и безупречным аллюром. Лошадь, подобающая гвардейцу Арамура.
— Гром меня вполне устраивает, — сказал Ричиус. — Мы слишком давно вместе, чтобы я мог так просто от него избавиться. — Он ласково почесал животное за ухом. — Правда, мальчик?
— Гром, как же! — фыркнул Петвин. — Сдается мне, что Гром стал не такой раскатистый. И вообще — сколько ему лет?
Ричиусу нетрудно было подсчитать возраст лошади. Отец подарил ему Грома в день шестнадцатилетия. Он стал лучшим подарком для арамурского мальчишки. Значит, теперь коню должно быть…
— Кажется, четырнадцать.
— Четырнадцать? И ты считаешь, что тебе не нужен новый конь? — Петвин удивленно покрутил головой. — Нам надо попросить Динадина, чтобы он подобрал тебе коня из своего табуна, Ричиус. Если война неизбежна, то как ты будешь сражаться на этом старом мешке с костями!
— Это верно, — благодушно согласился Ричиус.
Любой конюх с первого взгляда мог определить, что Гром уже не молод. Но он по-прежнему неплохо выдерживал скорость, и мысль о замене старика на хорошую лошадь Лоттсов совершенно не привлекала Ричиуса. В качестве гвардейца Арамура ему приходилось седлать немало коней — и среди них были более сильные и быстрые, чем Гром даже в его лучшие годы. Однако ни одному из них не принадлежало место в его сердце. Только Гром был ему дорог. Как бывает со старыми друзьями, его присутствие грело душу.
— Если начнется война, я попрошу Джоджастина найти мне другого коня, — в конце концов пообещал Ричиус. — Наверное, он позволит тебе оставить Мотылька, если ты захочешь. А я мог бы взять, например, Тень.
Он пожал плечами, понимая, что будет нелегко подобрать коня. Прежде всего ему претил нрав большинства боевых коней. Хоть они были не такими агрессивными, как порода, выведенная в Талистане (те кусали даже собственных хозяев), арамурские кони слыли горячими и непослушными, требующими скорее кнута, чем ласки. Что еще хуже, долгая война в Люсел-Лоре отразилась на состоянии конюшен:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94