Управление городским хозяйством временно, до назначения нового сотрудника полиции, направило в его распоряжение одну из своих сотрудниц, Милли, которая взяла на себя радиосвязь и ответы на телефонные звонки. Когда Санни вошел, она была вся в работе.
Он на мгновение замер и осмотрелся. Служебное помещение уже выглядело так, как ему хотелось. Мелвин в свое время разрешил ему переделать там все по собственному усмотрению, и теперь он радовался, что сумел сделать это с толком. Тогда ему хотелось одного: занять кабинет старика и превратить его в собственный. Он этого добился.
– Милли, мне надо поработать. Соединяй меня только по самым срочным делам, ладно?
– Конечно, Санни! – взвизгнула она. – Ой, простите, – начальник!
Уже три месяца он трахал ее раз в неделю. Плохо, что в кабинете начальника не было дивана. Ну, может быть, он это исправит. Он прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и какое-то время постоял, привалившись к ней. От возбуждения дыхание его стало прерывистым. Он и мечтать не мог, что все сложится так удачно. После того, как в войну им вначале помыкали сержанты, а затем офицеры, он стал сам себе хозяином. Ему так хотелось, чтобы его произвели в офицеры на поле боя, но этого не произошло. Зато теперь у него есть нечто лучшее, чем офицерское звание, – есть власть. Почище, чем у е... Эйзенхауэра.
Кабинет у него был не ахти какой: маленькая комнатка, пристроенная к основному помещению, где стояли письменный стол, канцелярский шкаф, вешалка для шляп и три деревянных стула. Но это был его первый собственный кабинет, в армии такой кабинет бывает только, начиная с командира роты. Он медленно прошелся по комнате, заглянул в шкаф, порылся в сваленных на столе бумагах. Боже, какой беспорядок! Томпсон так и не разрешил ему заняться этим помещением, организовать тут все, как надо. Он выдвинул верхний, картотечный ящик шкафа и начал работать.
Через два часа он уже завалил две больших картонных коробки старыми делами, циркулярами, бумажками и просто мусором. Письменный стол был девственно чист, и на нем теперь находились только телефонный аппарат и календарь. Он уселся в кресло и стал выдвигать ящики. Только ящики и остались. Санни взял маленькую картонку и стал складывать туда личные вещи покойного: электробритву, авторучку «Паркер», пистолет, счета частного характера, семейные фотографии – вещей было немного. Затем он стал по очереди вываливать на стол содержимое каждого из ящиков и тщательно его просматривать, чтобы определить, что это за документы: личные или служебные, а если служебные, то стоит ли их хранить.
Нашлось несколько подшитых дел. Их он оставил напоследок. В двенадцать дня он послал Милли за сандвичем, положил ноги на стол, поел и лишь после того стал всерьез изучать подшитые дела. Документация хранилась с давних лет. Томпсон был сержантом полиции города Коламбус, когда его взяли на должность начальника полиции на место Уилла Генри Ли, лет двадцать назад. Поначалу, как показалось Санни, Томпсон отнесся к новому назначению с энтузиазмом и действовал так, как действует обученный полицейский из большого города. Заведенные им дела представляли собой подборку документов по однотипным преступлениям: одно из дел, к примеру, было посвящено угону автомобилей, и в нем, среди прочего, были материалы, полученные от полиции штата, содержавшие сведения об уже задержанных и осужденных угонщиках. Еще одно дело касалось целого ряда взломов, произошедших в течение нескольких месяцев подряд еще в тридцатые, и в этой папке тоже были подшиты итоговые документы и заметки. Казалось, эти дела покойный начальник хранил, скорее, как сентиментальные воспоминания, а не как архивные документы.
Но, начиная с конца тридцатых, а особенно в военные годы, Томпсон стал вести личное делопроизводство с меньшей аккуратностью. Почти исчезли итоговые заметки. К тому времени, подумал Санни, Томпсон, должно быть, устал от трудов праведных. Последнее из дел было озаглавлено «Пропавшие без вести». Санни хлебнул кока-колы и раскрыл папку.
Там была подшита добрая дюжина розыскных циркуляров, разосланных полицией штата, начиная с конца двадцатых годов вплоть до окончания войны. Подшиты они были более или менее в хронологическом порядке, очевидно, по мере поступления, так что более свежие оказались наверху. Почти каждая из розыскных афиш была снабжена фотографией, как правило, снимком из семейного альбома, или, на худой конец, двухдолларовым фотопортретом из ателье. Там, где не было фотографии, давалось подробное описание. Санни обратил внимание на то, что почти все пропавшие без вести были белыми мужского пола. И, как правило, очень юных лет. По мере чтения Санни заметил, что чем более давним был циркуляр, тем тщательнее с ним работали. Если на более поздних практически не было пометок, то на более давних были значки, подчеркивания и сноски, обычно с указанием, где в последний раз видели этого человека. В различных циркулярах чаще всего подчеркивались три названия: Гринвилл, Вудбери и Уэверли-Холл. Были также заметки на полях: «Проверить лагерь» или «Видели ехавшим на попутке». Отсутствие пометок на более поздних циркулярах Санни воспринимал, как признак угасания у стареющего Томпсона интереса к работе. В деле не было ни единого сообщения об обнаружении разыскиваемого.
Ясно, однако, что Томпсон интересовался, по крайней мере, на первых порах этими пропавшими без вести. Он, бесспорно, проверял лагеря «хобо», задавал вопросы, возможно, даже показывал фотографии. Санни вооружился карандашом, и стал просматривать более свежие циркуляры, делая пометки по тому же принципу, как это делал Томпсон в более старых делах. Закончив, он взял автодорожную карту и очень мягкий карандаш и стал обводить кружком названия городов, где в последний раз видели разыскиваемых. По пятерым из двенадцати это оказались места, довольно отдаленные от Делано: Макон, Кэрроллтон, города, расположенные на расстоянии более пятидесяти миль. Документацию по ним он положил отдельно и пометок на карте делать не стал. Зато по остальным семи он сделал полную разметку. Получился круг неправильной формы. А ориентировочным центром его оказался город Делано.
Санни перечитал эти семь циркуляров. В пяти из них указывалось приблизительное направление движения разыскиваемых. В каждом из этих случаев те, кто ехали на юг от Делано, были в последний раз замечены к северу от города, те же, кто ехали на север, были в последний раз замечены на юге. И предполагаемый маршрут каждого из них пролегал через Делано.
Санни снял трубку и позвонил знакомому в Атланту, служащему в полиции штата.
– Привет, Тэнк, говорит Санни Баттс.
– Привет, Санни. Поздравляю. Говорят, ты теперь начальник.
– Ага, спасибо. Нет ничего такого, чего нельзя было бы добиться упорным трудом и приятной наружностью.
– Иди в жопу!
– Слушай, Тэнк! Мне надо, чтобы ты посмотрел для меня кое-что в делах пропавших без вести. Нетрудно поднять кое-что старенькое?
– У нас учет как по фамилиям, так и по датам исчезновения, вплоть до прошлого месяца. Такие данные у тебя есть?
– Есть. – Санни зачитал фамилии и даты. – Сколько тебе понадобится времени?
– Ну, я уже пообедал, так что займусь прямо сейчас и позвоню тебе через несколько минут. Что конкретно тебе по ним надо?
– Объявились ли они вообще.
– Перезвоню, жди.
Санни вновь обратился к интересующим его пяти циркулярам. Все разыскиваемые были в возрасте от шестнадцати до двадцати одного года. Рост каждого из них составлял чуть меньше пяти футов девяти дюймов. Одинакового телосложения: худые и длинные. Четыре циркуляра были снабжены фотографиями. Даже в облике этих молодых людей есть какое-то сходство, подумал Санни. Какая-то неуловимая печать юношеской невинности. Встал, вышел в общее служебное помещение и взял из своего прежнего стола с крышкой на роликах лежавшую в нижнем ящике связку старых дел, принадлежавшую начальнику полиции Ли. А в кабинете развязал их и стал шарить по скоросшивателям, пока не отыскал, что хотел. Фотоснимки того самого трупа. Он взял одну из фотографий, где покойный был больше всего похож на живого, где убитый мальчик казался спящим. Положил ее на стол и сравнил с четырьмя фотографиями из циркуляров. По телу пошли мурашки.
.Зазвонил телефон.
– Санни? Это Тэнк. По всем твоим ребятам дела до сих пор не закрыты. Никто из них не найден. Конечно, это может ничего не значить. Скажем, они могли благополучно добраться до Южной Америки. Просто, это означает, что рассылка циркуляров оказалась безрезультатной, и что семьи не сообщили об их возвращении. А что, у тебя по этим делам что-нибудь есть?
Прежде, чем ответить, Санни кое-что прикинул в уме.
– Да нет, Тэнк, у меня пусто. Просто я наткнулся в делах старика Томпсона на папочку и хотел знать, выкидывать ее или нет. А за то, что посмотрел, огромное тебе спасибо.
– Ага, само собой. Знаешь, если по пропавшим без вести ничего не сообщают в первые же две недели, то считай, дело пропащее. Так что можешь все это выкинуть. Нечего захламлять шкафы.
– Ага, Тэнк. Так я и сделаю. Приедешь сюда, заходи ко мне. Напою тебя и девочку раздобуду.
– А то как же!
И оба положили трубки.
Санни ощутил, как его заливает пот, и вовсе не из-за жары. Тут что-то есть! Он абсолютно в этом уверен. Плохо то, что дела-то все давние. «Холодно», как в детской игре. А вот если бы было свежо и «горячо», то все было бы по-другому. Он бы нашел какую-нибудь зацепку. Придется потерпеть некоторое время. И если его догадка верна, то остается только ждать. Ждать и бдительно следить, глаз неспускать со старого сукиного сына. Уж он-то окажется на высоте!
Глава 14
Билли Ли и преподобный Брукс Питерс пришли в гости к Хью Холмсу вечером после похорон начальника полиции Мелвина Томпсона. Холмс принял их у себя в кабинете и предложил им чаю со льдом. Присутствие проповедника исключало иное угощение.
Говорили о том о сем, и, наконец, Билли заговорил о самом главном.
– Мистер Холмс, похоже, с Санни Баттсом у нас будут неприятности.
Холмс не удивился.
– Вы говорите об избиениях?
– Да, сэр.
– Ну, пока все, что я слышал, может быть представлено, как законные приемы самозащиты сотрудника полиции.
– А мы полагаем, что этим дело не ограничивалось.
– Я же не говорю, что верю всему сказанному. Меня вовсе не удивит, если окажется, что дело этим не ограничивалось.
– А разве эти слухи не дошли до сведения членов городского совета, утверждавших кандидатуру на должность начальника полиции?
– Дошли. По правде говоря, я поставил их в известность и внес предложение оставить все, как есть, то есть полагать Санни исполняющим обязанности, а самим подыскивать более опытного человека. Но мое предложение не получило поддержки. Более того, стали раздаваться голоса в пользу того, чтобы полиция действовала тверже и решительнее. По их мнению, это бы снизило уровень преступности в Брэйтауне.
– В субботу вечером произошел новый инцидент, – вмешался Брукс Питерс.
– Билли в воскресенье говорил мне об этом по телефону, когда я звонил ему в связи со смертью Мелвина Томпсона.
– А на заседании совета об этом говорили?
– Говорили, но дело в том, что никто не подает жалобы и нет свидетелей, я имею в виду таких, которые бы дали показания против Санни. В подобных случаях это обычное дело. Никто, кроме жертвы, конечно, не может засвидетельствовать превышение со стороны Санни и Чарли Уорда пределов разумного применения силы в рамках исполнения служебных обязанностей.
– Но что-то ведь надо предпринимать, мистер Холмс! – воскликнул Питерс. – В негритянской общине накопилось достаточно ненависти по отношению к белым, нам только не хватает, чтобы подобные наглые выходки их еще и спровоцировали!
Холмс кивнул.
– Согласен. Что-то надо делать. И если вы предложите план действий, имеющий шансы на успех, то я займусь его претворением в жизнь. Но я не могу идти на совет и выдвигать обвинения против начальника полиции, основывающиеся лишь на слухах или, в лучшем случае, свидетельских показаниях цветного, задержанного в нетрезвом виде и недовольного тем, как с ним обращались.
– Мистер Холмс прав, – заявил Билли. – Нам нужен прецедент, который можно будет передать в суд и уже на базе судебного решения обращаться в совет с требованием о замене Санни. У муниципальных властей не существует определенной процедуры рассмотрения подобных ситуаций: она ничем не регламентируется, причем отсутствуют имеющиеся в больших городах органы типа комитетов или комиссий по рассмотрению жалоб на лиц, занимающих административные должности. – Он на мгновение задумался. Мистер Холмс, есть ли какие-нибудь неофициальные пути оказания давления на совет или непосредственно на Санни? Холмс покачал головой.
– Таких путей нет, за исключением общественного мнения, а я заявляю, что в настоящий момент общественное мнение не будет на вашей стороне до тех пор, пока на белый свет не выплывут менее спорные улики и свидетельства. Санни сейчас на коне. Он организовал правильную работу полицейского управления, он лично внес в городскую казну массу денег, собранных в виде штрафов с автолихачей, и внешне он выглядит так, как должен выглядеть образцовый служащий полиции, а для формирования общественного мнения это играет немаловажную роль. Нет, сэр, полагаю, что вы пытаетесь пробить головой кирпичную стену!
Билли и Брукс притихли. Питерс нервно гонял ложечкой в стакане кусочки льда.
– И все-таки надо что-то придумать! – высказался он.
Билли глубоко вздохнул и заговорил:
– А, может быть, что-то должна предпринять цветная община?
Холмс поднял голову.
– Что вы имеете в виду?
– Точно пока что сказать не могу, но полагаю, что по этому поводу стоит переговорить с Маршаллом Паркером. У них создана группа ветеранов-цветных, которая собирается регулярно. Может быть, они сумеют выработать какое-то решение проблемы.
Холмс насторожился.
– Уж не хотите ли вы им предложить бороться с огнем при помощи огня же?
– О, нет, сэр. Нам только негритянского клана не хватает! Нет, я имею в виду то, что образ действий должен быть подсказан ими. Если им удастся собрать веские доказательства по поводу Санни, вы сумеете представить их на совете?
– Конечно, но они должны быть аргументированы и убедительны сверх всякой меры. И пусть эти ребята не пробуют просто подловить Санни на чем-нибудь. Он мигом на них отыграется!
Брукс Питерс встал.
– Ну, это предложение, Билли, кажется мне разумным. Переговорите с Маршаллом, а на очередной встрече мы вернемся к этому вопросу. Мистер Холмс, благодарю за чай со льдом. В воскресенье надеюсь увидеться с вами в церкви.
Холмс пожал руку проповеднику.
– А я надеюсь, нам удастся что-то предпринять, Брукс, и я окажу любую посильную помощь. – Он обратился к Билли. – Не смогли бы вы задержаться на несколько минут? Надо переговорить по банковским делам.
Они распрощались. И Холмс тут же полез в тайник со спиртным.
– Не могу ли я заставить вас выпить виски?
– Заставляйте! «Бурбон» и немного воды.
Холмс приготовил выпивку и опять уютно устроился в кресле.
– Билли, у нас проблемы.
– В банке?
– Нет, проблемы политического характера. – Он стал пальцем гонять лед вдоль стенок стакана. – Не уверен, стоит ли вам именно сейчас связываться с Маршаллом и его ветеранами.
– Я вообще с ними не связан. Просто я знаю большинство из них, но мое личное участие в их делах ограничилось проблемой подброшенного Маршаллу самогона.
– Знаю. Но вы чините у него машину, и...
– Минуточку! Вы тоже чините у него машину, и мы оба пользуемся его услугами потому, что он знает свое дело. Разве не так?
– Конечно, так, и мне вовсе не надо, чтобы вы переметнулись к Микки Шелтону. Просто до предварительных выборов оставьте все, как есть. Потерпите всего три недели.
– Вы что-то слышите? Наверное, вы что-то слышали, раз вы так встревожены.
– Да, встревожен. Ваши отношения с Маршаллом непропорционально раздуты, причем нам во вред. И я задаюсь вопросом, получим ли мы голосом графства Тэлбот, да и в графстве Харрис перспективы не из блестящих. Знаю, что у вас полный порядок в Делано, Манчестере и Гринвилле, но если более мелкие общины, или фермеры Тэлбота, или графство Харрис пойдут иным путем, то мы может оказаться на грани.
– Так что же, по-вашему, мне следует делать?
– Ну, во-первых, в течение трех последующих недель все время наезжать в Тэлбот и Харрис, жать там руки и отвечать на вопросы. Билли поморщился.
– Ну, мне-то казалось, что я изъездил эти места вдоль и поперек.
– Все так, но надо заняться этим сначала.
Билли вздохнул.
– Ладно. Отправлюсь завтра утром.
– Во-вторых, до проведения предварительных выборов вам не следует заниматься Санни Баттсом и необходимо воздержаться от контактов с Маршаллом и цветными ветеранами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51