Подробности письмом. Марджи». Катастрофа… Отец, наверное, охрипнет от крика.Арран спряталась в свою комнату и не показывалась до самого вечера.Вечером мать заставила его принять таблетки, поэтому ночь прошла спокойно, но на следующий день с самого раннего утра дом опять ходил ходуном. Отец метался по комнатам, топал ногами и орал на мать, которая собиралась в Лондон, чтобы встретить Кристиан в аэропорту.— Я этого не потерплю! Ты слышишь, Элизабет? Не потерплю!Подъехало такси. Отец вышел на крыльцо небритый, растрепанный, босиком, в распахнутом халате. Орал на всю улицу:— Пусть едет домой! Я приказываю ей ехать домой!Я ее отец!В соседних домах захлопнулись окна, в других, наоборот, распахнулись.— Заткнись, ты! — проорал чей-то голос.Арран тихо лежала в постели, глядя в потолок. Только бы дождаться вечера, когда Кристиан наконец сможет рассказать ей, что же произошло.Позже отец, замкнувшись в мрачном молчании, сидел у себя в кабинете. Арран, чтобы убить время до приезда Кристиан, села за рассказ, который начала незадолго до этого. Как всегда во время работы, она забыла обо всем. Поглощенная своими мыслями, не замечала ничего вокруг, пока внезапно не осознала, что в комнате кто-то есть, кроме нее.В дверях стоял отец. Молча наблюдал за ней. Высокого роста, с растрепанными черными волосами, в которых уже появилась седина… когда-то красивое лицо обрюзгло, в глазах какое-то потерянное выражение. От долгой жизни почти без движения он быстро полнел. Скоро станет совсем толстый, безучастно подумала Арран.— Опять пишешь, Арран? — сказал он своим красивым, очень интеллигентным голосом.— Да, папа.— Можно что-нибудь почитать?— Тебе это наверняка не понравится.— И все-таки, можно почитать?Арран пожала плечами.— Да, конечно.— А ты можешь почитать то, что написал я. Ты ведь знаешь, я писал стихи. Просто для того, чтобы отвлечься.Прекрасное противоядие от войны. Если бы не это… — Отец рассеянно почесал в затылке. — Я ведь посещал колледж Магдалины. Я читал английский в Оксфорде.— Да, папа, с удовольствием, спасибо.Отец часто говорил с ней об этом и давал читать свои стихи, написанные аккуратным каллиграфическим почерком. С тех давних пор бумага истерлась и стала хрупкой, чернила выгорели. Сами же стихи были явным подражанием Руперту Бруку и Зигфриду Сэссуну.Отец вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Осторожно коснулся ее волос.— Арран, ты ведь не ненавидишь меня за то; что я не пустил тебя в Америку?— Ну конечно, нет.Теперь, когда она знала, что Кристиан возвращается, это было почти правдой.— Ты любишь меня?— Да, конечно.— Скажи это. Скажи это вслух. Я хочу это слышать.— Я люблю тебя, папа.— И ты никогда меня не покинешь? Не то что они…Не дождавшись ответа, он упал перед ней на колени, зарылся лицом в ее ладони. Обхватил за талию.— Да нет, ты не такая, как они. Изабель и Кристиан совсем не любят меня. Они думают только о том, как бы уехать из дома.В пять часов к дому подъехало такси. Мать вышла из машины, взволнованно оглядываясь по сторонам и кусая губы. Кристиан следовала за ней, землисто-серая под ярким калифорнийским загаром, вероятно, от страха и усталости. В холле Кристиан дрожащей рукой протянула отцу письмо от Изабель. Глава 2 «Уэствуд-Виллидж 25 апреля, 1970 года Моя дорогая Крис! Надеюсь, это оказалось не слишком ужасно для тебя — сообщить отцу плохую новость. Мне так не хотелось взваливать подобное на тебя. Прости меня, Крис. Я просто не успела рассказать тебе о том, что происходит. Если бы не Стюарт, все получилось бы прекрасно. Как ты уже знаешь, она безумно ревнует Дэвиса ко мне. Она говорила ужасные вещи. Хотела заставить мистера Дженнингса немедленно отправить меня домой в Англию. Я не могла этого допустить. Всю ту ночь я не спала. (Да, Крис, я только делала вид, что сплю.) Встала на рассвете, оделась во все самое лучшее. Когда мистер Дженнингс вышел, я его уже ждала. Уговорила его поехать позавтракать перед гольфом. Мы поехали в ресторан под названием «Деревенская кухня», в Санта-Монике. От волнения я ничего не могла есть. Только пила кофе. Мистер Дженнингс съел целую гору блинов с беконом. Неудивительно, что он полнеет. Как бы там ни было, я сказала ему то, что собиралась сказать. Говорила о том, что мечтаю стать актрисой, а отец не позволяет. Чуть-чуть рассказала об отце. У меня было такое чувство, что мистер Дженнингс немножечко ревнует. Он ведь знал, что Марджи была влюблена в отца. Потом я рассказала о том, что Дэвис согласился быть моим представителем, но у меня нет денег, чтобы жить в Америке. Я сказала, что не прошу у него взаймы, а предлагаю вложить деньги в мою будущую карьеру. По-моему, он ничего подобного не ожидал, и это его даже немного потрясло. В общем, он обещал подумать об этом во время гольфа. Мы договорились встретиться на пляже в половине первого. Знаешь, как неуютно я себя чувствовала, сидя в полном одиночестве на пляже в половине восьмого утра, на том самом месте, где двенадцать часов назад мы сидели с Дэвисом. Вокруг были какие-то странные люди. По-моему, они так и спали там под мостом. Мистер Дженнингс приехал за мной в половине первого, как и обещал. Повел меня на ленч, и мы прекрасно обо всем поговорили. Он был так добр ко мне. Сказал, что должен поговорить еще и с Дэвисом. Позже мы встретились с Дэвисом и все обсудили. Они с Дэвисом теперь партнеры. Можешь себе представить?! Я переехала в маленькую студию. Здесь очень хорошо. Сначала я нашла комнату подешевле, но мистеру Дженнингсу это не понравилось. А еще — угадай — он купил мне машину! Ярко-красный «мустанг» 1968 года. Он сказал, что в Лос-Анджелесе без машины нельзя. Я пыталась возражать, но он и слушать не хотел. Единственная проблема — я не умею водить машину. Мистер Дженнингс не мог поверить, что в восемнадцать лет я не умею водить машину. Сейчас я учусь вождению. Мистер Дженнингс оплачивает мои уроки. Какой милый человек! Я чувствую себя ужасно виноватой перед Марджи. Она очень расстроена. Она считает, что плохо справилась со своими обязанностями. Что бы я ни говорила, ее не переубедить. Зато Стюарт — настоящая стерва. Я сказала ей, что не влюблена в Дэвиса, но этим только ухудшила дело. Слава Богу, в следующем месяце она уезжает учиться. Я умоляла мистера Дженнингса никому не рассказывать о машине. Представляю, как они это воспримут. Сразу после Дня труда начнутся занятия: голос, пластика, йога и бог знает что еще. Не могу дождаться! И еще не могу дождаться, когда у меня появится работа и я смогу привезти тебя и Арран в Калифорнию. Люблю вас! Изабель». — Машина! — благоговейно воскликнула Арран. — У Изы своя машина!— Там у всех есть машины.Кристиан в этот момент представляла себе, как Изабель в лучшем своем платье сидит пять часов на пляже, дожидаясь мистера Дженнингса.В середине сентября голубое небо и золотые пляжи Калифорнии казались ей уже далеким сном. С трудом верилось, что она когда-то там была.Реальностью же стал Бирмингемский технический колледж. Кристиан его возненавидела даже больше, чем могла себе представить до этого. Старомодное здание, почерневшее от копоти. Длинные темные коридоры с коричневым линолеумом. Классные комнаты, похожие на казармы, с исписанными столами, в которых были предусмотрены углубления для пишущей машинки. Машинки она тоже ненавидела. Она оказалась совершенно неспособной ни к машинописи, ни к стенографии. Бухгалтерское же дело, так же как и делопроизводство, казались ей воплощением самых жутких ночных кошмаров.Серый октябрь незаметно перешел в темный ноябрь.Кристиан чувствовала себя пленницей и спасалась лишь мыслями о Калифорнии, об Изабель, о теннисном клубе, об Эрнесте Уэкслере. Томми Миллер со временем превратился в ее памяти в обычного юнца, вернее, даже обаятельного молодого человека.Попадет ли она туда еще когда-нибудь? Удастся ли Изабель осуществить задуманное?Единственное, что скрашивало учебу в техническом колледже, было присутствие Арран, которая решила не возвращаться в школу и решение это менять не собиралась.— Они больше ничего не могут дать мне в английском. Кроме того, мне необходимо научиться печатать на машинке.Кристиан восхищалась целеустремленностью Арран.Та точно знала, чего хочет от жизни. Она хотела стать писательницей. Кристиан ни минуты не сомневалась в том, что сестра добьется успеха. Точно так же, как она не сомневалась в Изабель.«А как же я, — думала она в отчаянии. — Что будет со мной?»Отец решил, что это она виновата в бегстве сестры, и превратил ее жизнь в настоящую пытку. Не упускал случая попрекнуть неудовлетворительными успехами в колледже. Говорил, что она должна еще радоваться, если сможет найти работу в качестве младшего делопроизводителя, и обращался к ней не иначе как «мисс Посредственность».По ночам ей теперь постоянно снились кошмары.Будто она сидит, скорчившись, в тесном темном ящике, крышка которого медленно опускается ей на голову.А из-за стены доносится громкий презрительный хохот отца.После занятий, когда наступало время возвращаться домой, Кристиан чувствовала, как внутри у нее все сжимается в тугой узел, становится трудно дышать. Порой, не в силах этого вынести, она садилась в автобус — любой — и ехала до конечной остановки, в дальнюю часть города. Смотрела в запыленные окна кафе, как водители и кондукторы автобусов пьют чай из больших белых фаянсовых чашек. Как бы ей хотелось быть такой же, как они.Дома отец орал на нее и бил по лицу за непослушание.Арран пыталась вмешиваться, но бесполезно.— Оставь ее в покое!— А ты не смей так разговаривать с отцом! — кричала мать.— Не показывай, что боишься его, — учила сестру Арран. — От этого он еще больше распускается.Кристиан представить себе не могла, что бы она делала без Арран. И без мыслей об Эрнесте Уэкслере, чью визитную карточку она постоянно носила при себе.— Давай-ка поговорим о твоем мистере Уэкслере, — сказала однажды Арран, сидя на постели, скрестив ноги.Рассказ Кристиан еще раньше буквально потряс ее, и теперь она снова и снова заставляла сестру повторять его, боясь упустить какую-нибудь важную деталь.— Ух ты! Томми ведь и впрямь мог бы тебя изнасиловать, если бы не этот твой приступ! А что, у них в Голливуде в самом деле есть такие спальни? Вот здорово!Но больше всего поразил ее воображение, конечно, мистер Уэкслер.— Ты думаешь, он из мафии?— Но он же не итальянец. Он из Монте-Карло.— Может быть, он из международной мафии. О, Крис, как это интересно!— Да, он носит с собой пистолет, но только для самозащиты.— Вранье. Готова поспорить, у него на службе есть профессиональные убийцы. Знаешь, когда он приедет в Лондон, обязательно поговори с ним насчет работы.Кристиан уставилась на сестру.— Но я же ничего не умею.— Да ладно тебе. Главное, не слушай отца. Сколько раз можно повторять?— Вам хорошо говорить, тебе и Изе. А я даже не могу научиться печатать на машинке. Я мисс Посредственность.Арран возвела глаза к потолку.— Нет, я сейчас закричу… Послушай, Крис, скажи, почему ты так бережешь его карточку и почему вычеркиваешь в календаре дни, оставшиеся до февраля?Кристиан в растерянности молчала.— Наверное, потому, что мне будет легче, когда я узнаю, что он в Англии.— Ну вот что, — решительно сказала Арран, — когда он приедет, ты обязательно ему позвонишь.— Да он меня даже и не вспомнит.— Значит, ты ему напомнишь. А для чего же еще он оставил тебе свою визитную карточку? — Внезапно ей пришла в голову новая мысль. — Крис, а может быть, он хочет сделать тебя своей любовницей?— Меня?! Да ты что! — Впервые за несколько месяцев Кристиан расхохоталась. — Ой, Арран, не смеши.Она не сомневалась в том, что у Эрнеста Уэкслера самые изысканные, необыкновенные любовницы. Они носят черные вечерние платья, от них пахнет духами «Джой», и говорят они хрипловатыми, прокуренными голосами.— Никогда нельзя знать, — спокойно ответила Арран. — Значит, так: февраль наступит через шесть недель. Ты ему обязательно позвонишь. Это твой шанс. — Она взглянула на Кристиан и безжалостно добавила:— А знаешь, по-моему, твои припадки усилились.На секунду Кристиан почувствовала знакомый шум в голове. Опустила глаза, молча кивнула. Некоторое время обе молчали.— Если ты сама ему не позвонишь, — решительно проговорила Арран, — тогда я это сделаю. Тебе нельзя здесь оставаться. 1971 год 14 февраля 1971 года Кристиан навсегда покинула родительский дом. Это произошло только благодаря Арран, которая тщательно все спланировала, даже день отъезда.В колледже все кипело и бурлило. Сама Арран получила любовную записку следующего содержания:«Хочу трахать тебя до тех пор, пока не вытрахаю все мозги».Она нервно хихикала всю дорогу до станции.— Представляешь, Крис, он собирается вытрахать все мои мозги!Ей ничего не оставалось как смеяться. Иначе придут слезы, и их уже не остановить.— Вот тебе журнал, Крис. Надо же что-то читать в дороге. Это «Вог». И давай поторапливайся, иначе опоздаешь на этот чертов поезд.Девушки подошли к платформе. Было уже почти девять часов утра, однако из-за свинцовых туч рассвет все никак не наступал.Они остановились у доски с расписанием. Поезд до Лондона, Кингс-Кросс, отправлялся в 9.50 от седьмой платформы.«Когда же я снова увижу тебя…» — в тоске думала Арран.Из дальнего конца платформы к ним направлялся кондуктор, решительно захлопывая на ходу двери вагонов. Арран пришла в голову мысль, что нет ничего более категоричного, чем звук захлопывающихся дверей.— Проходи, лапушка, — сказал контролер из будки у входа на платформу. — Если тебе нужен этот поезд, лучше поторопись.«Она никогда не вернется домой», — думала в это время Арран.Кристиан внезапно разрыдалась и кинулась сестре на шею.— О, Арран!— Все нормально. — Арран сама с трудом сдерживала слезы. — Прекрати, слышишь? Давай иди, Крис.И ради Бога, не раскисай! Это твой шанс. Не упускай его.— Нет, я не могу!— Ерунда, все ты можешь. И сделаешь, иначе я никогда больше не буду с тобой разговаривать.Поезд дернулся, выпустил струю пара.— Давай заходи, милашка, — проговорил контролер.— О Арран…— Да иди же ты!Арран подтолкнула сестру к будке контролера. Кристиан затравленно взглянула на нее, утерла нос тыльной стороной ладони и пошла к поезду. Раздался свисток кондуктора. Арран смотрела, как сестра бежит по платформе. Вот она вскочила в ближайший вагон, кондуктор захлопнул за ней дверь. Вздрагивая и покачиваясь, поезд тронулся.Арран стояла у выхода на платформу, пока поезд не скрылся из виду. Сестра уехала в Лондон, к Эрнесту Уэкслеру. Навстречу своей судьбе… Арран стояла неподвижно, не замечая, как слезы катятся по щекам.— Да-а-а, прощаться всегда тяжело, — услышала она ласковый голос контролера. — На вашем месте я бы пошел куда-нибудь выпить чашку хорошего чаю. Наверняка полегчает. Глава 3 Вот уже несколько месяцев подряд Изабель работала так напряженно, что это изумляло ее самое. Она и не предполагала, что способна на такое. Наступил новый год, и она начала терять терпение. Пора бы уже Дэвису подыскать ей что-нибудь. Но он только качал головой. Не сейчас. Она еще не готова.И все же в начале января, по-видимому, произошло нечто такое, что заставило его изменить решение, хотя он так и не сказал Изабель, что же это было. Однажды в четверг он велел ей одеться с особой тщательностью и повел в «Поло-Лонж», ресторан отеля «Беверли-Хиллз», что на бульваре Сансет. На пробную вылазку, как он выразился.Изабель уже все знала о «Поло-Лонж» — месте, где собираются самые могущественные и влиятельные персоны, куда приходят посмотреть других и показать себя.Здесь люди с ровным красивым загаром и жесткими глазами ведут за столиками переговоры по телефону, заключают сделки и одним росчерком пера на ресторанной салфетке тратят миллионы.Изабель волновалась. Она знала, что выглядит прекрасно и что они с Дэвисом отлично смотрятся вместе.Конечно же, на них обратят внимание! Дэвис был в идеально сшитом костюме кремового цвета и черной шелковой рубашке. Изабель надела простое короткое белое платье и босоножки на высоких каблуках. Под тонкой тканью угадывалась упругая грудь. На лице почти никакой косметики, только глаза подведены. Кожа ее, казалось, так и светилась здоровьем.Проходя по залу, Изабель не смотрела по сторонам, однако и без этого знала, что глаза всех присутствующих обращены на них.Дэвис заказал два коктейля.— Спокойно, — сказал он. — Помни, ты должна быть сдержанной.Толстый приземистый человек с редеющими черными волосами остановился у их столика.— Привет, Дэвис, дружище! Сколько лет, сколько зим! Где это ты пропадал?— Да так, везде понемногу, — с ленивой улыбкой произнес Дэвис. — А как у вас тут дела?Он не представил Изабель, одарившую незнакомца лишь вежливым мимолетным взглядом. На нем были тесно облегающие брюки из акульей кожи и темно-бордовый велюровый свитер с глубоким треугольным вырезом, открывавшим грудь, поросшую густыми черными волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44