Очутившись в объятиях Тэда, Билли почувствовала на себе взгляд его улыбающихся серых глаз. У него были красивые глаза, готовые заискриться смехом и смягчить точеные, суховатые черты лица. Тэд, более высокий и худой, чем Мосс, старался соразмерять свои большие шаги с музыкальным ритмом танца.
– Вы похожи на ангела с макушки рождественской елки.
– А вы словно сошли с плаката на двери почтового отделения «Дядя Сэм ждет тебя!», – пошутила Билли, довольная комплиментом красивого офицера.
– Постараюсь расценить это как лестное замечание, – непринужденно рассмеялся он, и глаза его сверкнули весельем, как и ожидала Билли.
Должно быть, он много времени проводил на солнце: лицо его было немного темнее волос и хранило золотистый отблеск солнечного летнего дня. Билли понравился Тэд и его спокойная манера держаться. Иногда порывистость Мосса смущала ее и вызывала в душе какое-то загадочное волнение. Обаяние Тэда действовало освежающе, людям нравилось беседовать с ним.
– Вы живете в Филадельфии? – расспрашивал он. – Хороший город, здесь очень доброжелательно относятся к военным.
– Город Братской Любви, – напомнила Билли. – А вы из Новой Англии?
– А что, заметно? – рассмеялся Тэд. – Вермонт. Самый верхний западный угол штата, если смотреть на карту. Многие поколения нашей семьи живут там и утверждают, что им нравится тамошний климат. Сам я предпочитаю что-нибудь потеплее. Думаю, если меня пошлют на Тихий океан, тропики мне придутся в самый раз.
– Вы считаете, вас туда пошлют? – спросила Билли. На мгновение ее сердце сковало холодом, стоило ей представить себе, что все эти красивые молодые люди отправятся на войну. Особенно тяжело было думать о том, что Мосс тоже покинет Филадельфию.
– Распустишь язык – корабль даст течь, – шутливо заметил Тэд, уловивший внезапную грусть девушки. – Сейчас никто из нас не знает, где окажется, но мне точно известно:
Мосс намерен добиваться разрешения возвратиться на «Энтерпрайз», где мы оба проходили обучение. На сегодняшний день я приписан к «Сарасоте», но этот корабль на ремонте.
Ведя Билли в танце, Тэд посматривал на эту хрупкую юную девушку, которая казалась ему мягкой и нежной, словно белый комочек хлопка, снятый с куста. С какой стати Коулмэн занялся ею? Малышка Билли не из тех, кому он отдавал предпочтение. Она юная, слишком юная и милая.
Несколько раз в течение вечера другие мужчины оспаривали у Мосса право танцевать с Билли. Она чувствовала, как его взгляд неотступно следовал за нею по всему залу, и в душе поднималось страстное волнение.
– Пора проводить тебя домой, Билли. Уже почти десять, а я не смог сегодня одолжить машину.
– Мне придется подождать на улице, – сказала Билли. – Знаешь, служба организации досуга не позволяет девушкам уходить с танцев в сопровождении военных. Если кто-то нас увидит, меня больше сюда не пустят.
– Тебе не нужно будет сюда возвращаться, – проворчал Мосс. – Мне не нравится, когда ты уделяешь внимание другим мужчинам. Ты принадлежишь мне, Билли. – Он обнял се за плечи и повел к выходу, не обращая внимания на пристальные взгляды нескольких девиц и военных, стоявших у двери.
У дома Билли он обнял ее. Ей нравилось идти рядом с Моссом, чувствовать его сильные ноги сквозь тонкую ткань платья. Мосс приподнял ее подбородок, и Билли увидела сдвинутые темные брови над устремленными на нее глазами. Казалось, он терялся в догадках, что делать с нею, а потом поцеловал медленным, нежным поцелуем. Билли подалась к нему, разомкнула губы, ощущая твердость его зубов за теплотой губ. В Моссе Коулмэне таилась сила, которую он тщательно скрывал за сдержанными манерами и нежными поцелуями. Эта сила притягивала Билли, одновременно делая и ее более сильной. Девушка чувствовала легкое дыхание Мосса. Этот поцелуй отличался от первого. В нем смешивались властное чувство и страстное желание. Его руки обхватили затылок Билли, неотрывно скользнули по спине, обхватили изящную округлость ягодиц. В то же время не прерывался и поцелуй, полный безудержного желания. Мосс наклонился ниже, целуя ее шею, наслаждаясь нежностью девичьей кожи, вдыхая ее аромат.
– О Билли, – услышала она, – ты не должна позволять мне испытывать все эти чувства к тебе.
В ответ Билли сильнее прижала его голову, кончиками пальцев погладив жесткие завитки темных волос на затылке.
– А я хочу, чтобы ты испытывал эти чувства, Мосс, – прошептала она. – Я хочу…
Следующее прикосновение к ее губам оказалось неожиданным, требовательным и быстрым.
– Иди в дом, Билли, ради Бога, иди в дом.
Он отпустил ее так неожиданно, что она застыла, смущенная, дрожащая и немного испуганная. Но, не испытав ничего другого, Билли Эймс понимала, что хочет, чтобы этот поцелуй длился вечно. Не успела она коснуться ручки двери, как Мосс исчез в тени деревьев, нависавших над дорожкой, ведущей к дому.
Агнес наблюдала за ними из окна спальни на втором этаже. Из-за крыши над крыльцом ей не было видно, что происходит у входной двери, но то, как Мосс и Билли прошли к дому, она заметила. Девять минут спустя Мосс быстро удалился в сторону дороги.
* * *
Агнес следила за тем, как отношения между Билли и Моссом переходили от случайно завязавшейся дружбы к чему-то теплому и глубокому. Несколько раз в неделю Мосс заходил по вечерам к ее дочери, а кроме того, были разговоры по телефону, во время которых Билли смеялась этим новым женским смехом. Агнес знала, что ее дочь еще невинна, нетронута. Это читалось по лицу Мосса, но голодный блеск в глазах Билли приводил в замешательство. Каждый раз, когда лейтенант провожал Билли домой, он заходил на несколько минут. Агнес страшилась этих кратких встреч, так как для собственного успокоения ей приходилось заглядывать ему в глаза. Несмотря на сомнения, вызванные, в основном, поведением Билли, Агнес доверяла Коулмэну. В нем чувствовалось благородство, которое, как она подозревала, не позволит ему воспользоваться невинностью и наивностью ее дочери. По крайней мере, она надеялась, что дело обстояло именно так. Агнес ни в чем не была уверена, и это удручало больше всего.
Внезапные надежды на союз с семьей Фоксов остались лишь воспоминанием. Самое большее, на что в данный момент можно надеяться, – это отъезд Мосса из Филадельфии – и очень скорый отъезд. Только об этом он и говорил за воскресным обедом, ставшим теперь традиционным. Мосс надеялся присоединиться к боевой эскадрилье на Тихом океане. Мимолетная боль в глазах Билли, когда Мосс высказывал такое желание, пронзала сердце Агнес. Если бы отъезд лейтенанта произошел до того, как она отправится в колледж, у нее было бы время прийти в себя, прежде чем окунуться в новую жизнь.
В то же время такие мысли вызывали у Агнес прилив новых опасений. Она хорошо понимала нетерпение юности и молила Бога, чтобы Мосс не внушил Билли представление о том, что нужно торопиться: это стало причиной падения многих девушек в нынешние времена. Неопределенность военного времени, призыв жить сегодняшним днем, потому что завтра может оказаться поздно… не одна девушка споткнулась на этом. Вопрос о женитьбе никогда не вставал в ходе таких разговоров. Оставалось только догадываться, сколько случайных связей и знакомств за спиной у Мосса Коулмэна. Агнес знала лишь одно: она не хочет, чтобы имя Билли стояло в списке легких побед. Билли – это все, что у нее есть. Билли воплощала собой надежды Агнес на будущее. Если бы удалось узнать побольше о Моссе, она вздохнула бы свободнее. У него где-нибудь вполне уже могла быть жена!
* * *
Билли вернулась из школы и сразу же прошла на кухню.
– Мама, я дома. Мосс, случайно, не звонил?
– Но, Билли, на этой неделе ты ни разу не упражнялась на пианино. Ты нечестно ведешь себя со мной. Уроки стоят недешево, и ты должна выполнять свою долю обязательств.
– Мне больше не нужны уроки. Никогда я не стану настоящей пианисткой, и у меня больше нет на это времени. Скажи миссис Традзори, что я хочу остановиться. Остановиться, мама, как на финише. Хватит, что у нас на обед?
– Бараньи отбивные. Удалось сегодня заполучить целых четыре. Пришлось больше двух часов простоять в очереди. Скорее бы кончились эти карточки. – Агнес говорила о прозаических вещах, но в глубине души ее потрясло решение дочери. Одиннадцать лет учебы и труда пошли насмарку из-за какого-то ковбоя. Даже в колледже Билли продолжала бы брать уроки игры на фортепиано, но о колледже они говорили несколько дней тому назад, до того как Мосс Коулмэн впервые ступил на порог их дома. Неожиданно Агнес решительно заявила:
– Билли, мне нужно с тобой поговорить. В школу осталось ходить еще две недели. Сегодня после обеда мне позвонили и спросили, почему тебя сегодня не было на занятиях. Я жду объяснений и немедленно.
– Мама, все отметки проставлены. На самом деле занятия уже не имеют значения. Я была с Моссом. Мы ездили на побережье Джерси. Не из-за чего расстраиваться. Что страшного в том, что я разок прогуляла школу? Другие только и делают, что прогуливают.
– Вот именно. Но ты никогда так не поступала. Билли, с тех пор как ты познакомилась с этим летчиком, ты очень изменилась. Стала совсем другой, и мне не нравится то, что я вижу. Ты проводишь с ним слишком много времени. – Ей не хотелось задавать роковой вопрос, ответ на который страшил, но она должна была спросить. – Насколько ты влюблена в этого Мосса Коулмэна?
– Мама, я хотела бы, чтобы ты не задавала таких вопросов. Теперь я выросла, и это не твое дело.
– Не мое дело! Это мое дело! Это мое дело, когда приходится врать учителям и говорить им, что у тебя насморк. Как только я услышала, что тебя не было в школе, я сразу же поняла, с кем ты проводишь время, и мне это удовольствия не доставило.
– Теперь я стала большой девочкой, мама, и сама могу позаботиться о себе. Если ты беспокоишься, что я могла… что я могла…
Агнес заговорила, не дожидаясь, пока Билли найдет нужные слова:
– Не ты причиняешь мне беспокойство. Я знаю, ты хорошая девочка. Но этот молодой человек не собирается ждать вечно. Билли, ты понимаешь, что я имею в виду? – В голосе Агнес звучало отчаяние.
– Не волнуйся, мама, – мягко, с сочувствием проговорила Билли. Если бы между ними было принято более откровенное проявление чувств, она бы непременно обняла Агнес, чтобы успокоить ее. – Мосс даже не прикоснулся ко мне. Он целует меня на прощанье, но и Тим Келли так делает. Я хотела бы, чтобы ты мне больше доверяла. Раньше так и было. Почему же теперь не доверяешь? Почему Мосс кажется тебе не таким, как все? Потому что он старше?
«Мне самой хотелось бы знать это», – подумала про себя Агнес.
– Мосс не мальчик, как Тим Келли. Он мужчина, а у мужчин есть свои потребности и желания.
– Я не хочу говорить об этом. – Билли отвела от матери свои ясные светло-карие глаза. Ей не нужно было рассказывать о мужских желаниях; она уже и сама догадалась, ощутила их вкус в крепких объятиях Мосса, в напряженности его тела, которое настойчиво прижималось к ней. Билли и в себе обнаружила отзвуки таких же желаний, и Мосс знал об этом, поэтому он непреклонно отстранял ее, что-то еле слышно бормоча и понимая, что только он сможет сохранить контроль над ситуацией.
– Я должна заняться выпускным платьем, если хочу закончить его вовремя. Позови меня, если нужно будет помочь с обедом. – Билли пылко поцеловала мать в щеку, стараясь смягчить резкость их разговора, а потом ушла в свою комнату.
Билли закрыла за собой дверь и пожалела, что нет задвижки. Еще четыре часа, и рядом снова окажется Мосс. Адмирал взял отпуск, и у Коулмэна появилось много свободного времени, так он сказал ей. Он оставил за собой машину на сегодняшний вечер, и они поедут в парк. После того первого раза они ни разу не ходили вместе на танцы. Мосс все так же не хотел делить ее с другими. Такая властность и ревность согревали ей сердце. Потом, когда они поедут домой, Мосс обязательно заключит ее в объятия и поцелует. Снова и снова. Трепет охватил Билли при воспоминании о том, как он тихо стонал и цепенел, прижимая ее к себе. Мосс, смеясь, называл ее задирой. Если бы ему удалось увидеть глаза Билли в темноте, то он заметил бы невысказанную отвагу, окрашенный любовью призыв выйти за границы, установленные им самим.
Что она будет делать, когда Мосс уедет? Неизвестность нависла над ней, как траурное покрывало. Билли не говорила своему лейтенанту, что больше не молится о нем. Во всяком случае, не о его назначении в действующую часть. Теперь она молилась о другом: чтобы он любил ее, чтобы никогда не забывал.
Мосс согласился прийти на выпускной вечер и остаться на танцы после вручения аттестатов. Он наденет свой белый китель, и девушки умрут от зависти, когда она войдет под руку с красивым лейтенантом, просто умрут. Когда-то это имело значение, теперь же такие вещи казались глупыми и девчоночьими. Теперь она хотела одного: чтобы он принадлежал ей. Билли понимала, что влюблена. Чувства же Мосса оставались для нее загадкой. Она ему нравилась, а больше ничего не знала. Ему нравилось целовать ее, танцевать с ней, проводить время вместе. Так он ей и сказал. Но когда ее не было рядом, думал ли Мосс о ней так, как думала о нем она?
* * *
Телефон зазвонил после девяти. Агнес отложила вышивание и дождалась третьего звонка.
– Отец Донован, как мило, что вы позвонили, – спокойно сказала она и сделала глубокий вдох, почти страшась услышать то, что он собирался ей рассказать.
– Миссис Эймс, я выполнил вашу просьбу. Позвонил капеллану Франклину на военно-морскую базу. Кажется, я говорил вам, что знаком с ним. Капеллан Франклин уверяет меня, что лейтенант Коулмэн – блестящий морской офицер, происходит из достойной техасской семьи. Так получилось, что капеллан Франклин в дружеских отношениях с женой адмирала. Личный отзыв совпадает с записями в личном деле лейтенанта – он не женат.
Агнес слушала, как отец Донован рассказывал о Коулмэнах из Техаса. Она навострила уши, когда священник сказал, что отец Мосса, Сет, запустил руку во многие прибыльные дела. Нефть, скотоводство, авиация, электроника.
– Лейтенанта прекрасно рекомендуют, миссис Эймс, у него отличный послужной список. Так или иначе, я не думаю, что вам нужно беспокоиться за Билли. Надеюсь, это вас успокоит. Хотелось бы мне, чтобы побольше родителей так пеклось о своих чадах, как вы. Несколько скромных вопросов избавили бы их от многих горестей.
– Отец, благодарю вас за все, что вы сделали. Вы должны непременно заглянуть к нам в ближайшее время на обед.
– Если потребуется моя помощь, звоните мне в любое время. В этом состоит мой долг. Спокойной ночи, миссис Эймс.
Когда Агнес снова взялась за вышивание, глаза ее сверкали, как только что ограненные бриллианты. Скотоводство, нефть, электроника. Деньги. Большие деньги. Завтра она пойдет в центральную библиотеку и найдет в книгах все сведения о городе Остине и об одном из его наиболее значительных семейств. Агнес совсем не по-дамски фыркнула, подумав о Ниле Фоксе и банке его отца.
Делая стежки ярко-красной шелковой ниткой, слушая музыкальный час Лонжин Уитнор, Агнес думала, что ее хитроумный замысел с целью смутить ковбоя несомненно удался. Теперь она радовалась, что, накрывая на стол, использовала свою лучшую фарфоровую посуду и хрусталь, а также стелила кружевную скатерть своей матери. По крайней мере, он видел: Эймсы не какие-нибудь простолюдины, а образцовая семья с добропорядочными основами и безупречными манерами, ровня Коулмэнам из Остина, штат Техас.
Как это отец Донован сказал, что ей не о чем беспокоиться? Просто он не видел этого особенного выражения в глазах Билли, когда рядом с нею оказывался молодой лейтенант. Один такой взгляд говорил Агнес все, что ей нужно было знать. Стоило Моссу поманить Билли пальцем, и та побежала бы сломя голову. Он легко мог воспользоваться ее чувствами. А если это случится, с чем останется Билли? Потеряет невинность в семнадцать лет. Может забеременеть, а что потом? И все-таки у Агнес оставалась уверенность, что Мосс не потеряет голову. Она понимала: молодой лейтенант намеренно мучает ее и держит закрытыми все карты, касающиеся ее дочери. Но по глазам его Агнес угадывала, что он ведет честную игру.
Было без пяти десять, когда Мосс и Билли вошли в дом. Агнес в это время собирала свои принадлежности для вышивания, чтобы потом лечь спать.
– Доброй ночи, Мосс, Билли, – спокойно сказала она. Ни за что на свете в этот вечер не хотелось бы ей встретиться взглядом с молодым человеком. – У меня страшно болит голова, Билли. Проверь, когда пойдешь спать, чтобы свет был всюду выключен, а дверь заперта. – Не глядя на дочь и лейтенанта, Агнес стала подниматься по лестнице.
Мосс был слегка разочарован. В последнее время обмен взглядами с Агнес забавлял его. Что-то произошло. Сегодня вечером в ней чувствовались какая-то нервозность и возбуждение, и это удивило Коулмэна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74