Могу только связать тебя с людьми, которые, может быть, захотят вложить деньги в этот проект.
– Ты считаешь, я откажусь от твоих денег?
Он кивнул:
– Да, думаю, откажешься.
Рианон нахмурилась и задумчиво закусила губу.
– Может быть, ты прав, – сказала она наконец. – Скорее всего, я бы отказалась.
Несмотря на обиду, Макс не мог не восхититься прямотой Рианон. Помолчав, он проговорил с неловким смешком:
– Еще кое-что со мной произошло впервые. Впервые мне пришлось задуматься о таком понятии, как независимость женщины, прежде чем лезть с помощью, которая, может быть, просто нежелательна. Обычно я обращаюсь с женщинами с позиции силы. В деловом отношении, не в личном. Или, во всяком случае, не в наших отношениях. Это как… Не знаю, что и сказать. Наверное, мне надо просто привыкать.
– Ох, Макс…
В ее глазах сверкнули веселые огоньки.
– Ох, Рианон, – передразнил Макс, приподнял ее подбородок и провел большим пальцем по нижней губе.
– Я и не знала, что ты со мной станешь таким нервным, – хихикнула она.
– Я не нервничаю, я боюсь, – поправил он. Дыхание мужчины и женщины смешивалось в холодном воздухе. – Боюсь оказаться в дурацком положении, боюсь потерять тебя.
– Не бойся, – прошептала она и закусила губу. У них оставалось меньше суток.
– Пойду наберу ванну, – сказал Макс и поцеловал ее раскрасневшийся нос.
Когда он ушел, Рианон присела на ступеньку и поставила на колено кружку с какао, придерживая ее рукой. За эти два дня они получили друг от друга так много, но как же далеки были от насыщения! С каждым глотком любви жажда разгоралась сильнее. Она вздохнула, глянула на фонтан, который он починил, и слабо улыбнулась. Нужно найти какой-то способ продолжать жить без него. Это все равно, что ощутить тепло от улыбки, надежду превратить в веру. Да, у нее может быть улыбка и надежда, но что они без тепла и веры? Будет трудно, очень трудно, но не надо сейчас об этом думать. Рианон нахмурилась, поймав себя на мысли о том, на что она могла надеяться. На то, что с Галиной случится несчастье.
Она поднялась, отнесла кружку в кухню, потом пошла к Максу, в ванную. Призрачная светлая фигура стояла у ванны, окутанная клубами пара. Руки он опустил в карманы. На лице была написана глубокая задумчивость. Увидев ее, он протянул к ней руку и прижал к себе.
Они тихо стояли рядом и ждали, когда наполнится ванна. Наконец Макс быстро разделся и лег в горячую воду.
Потом и Рианон оказалась рядом с ним. Она сидела между его раздвинутых ног, прислонясь к нему спиной. Он натирал ей спину, ласкал ее и шептал на ухо что-то такое, от чего она смеялась и любила его еще сильнее.
Гораздо позже, когда оба уже лежали в кровати, Макс вдруг сказал:
– Давай придумаем что-нибудь особенное.
Глаза Рианон расширились.
– Например?
– Ну… – Он уставился в потолок, будто дожидаясь озарения. – Можно… полететь в Париж и оказаться в небольшом ресторанчике. А потом поехать в отель, где персонал умеет не интересоваться именами постояльцев.
Рианон засмеялась.
– Ты серьезно? – Она приподнялась на локте и изумленно смотрела на него.
– Совершенно серьезно. Самолет концерна здесь. Слетаем и вернемся, и никто-никто не узнает, что мы уезжали.
Ее внезапно захлестнуло желание осуществить эту мысль, оказаться там, где их не знает ни одна душа, где они будут только вдвоем, будут принадлежать только друг другу… Она взглянула на Макса горящими от возбуждения глазами, не находя слов, чтобы выразить, как сильно любит его. В конце концов Рианон не нашла ничего лучшего, чем просто сказать:
– Пойду возьму паспорт.
В Лондон они вернулись незадолго до полудня. Стоял мороз, в небе висели тяжелые тучи. Взятая напрокат “БМВ” мчалась к Кенсингтону. Макс сидел за рулем. Рианон включила радио, чтобы послушать новости. Сегодня утром четыре человека погибли из-за снежных буранов. На железных дорогах, как и всегда в непогоду, творилось черт-те что.
– Надо было остаться в Париже.
С улыбкой Макс взял ее за руку. Рианон улыбнулась в ответ, хотя в душе у нее нависли такие же тяжелые тучи, как и в небе. Всего через двадцать минут они будут у нее дома, а вскоре после этого Макс уедет.
– Когда вы летите в Швейцарию? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь непринужденно.
– В воскресенье. У Галины есть еще дела в Лондоне, а в воскресенье она будет свободна.
Рианон кивнула, отворачиваясь. Мимо проносились деревья, застывшие от мороза, заваленные снегом машины.
– Я поговорю с ней, – произнес Макс.
Рианон обернулась к нему, сердце ее дрогнуло.
– Что, о нас? – Голос вдруг сделался хриплым.
Он кивнул.
– Но я думала…
– Рианон, это невозможно. – Он не дал ей говорить. – Мы должны быть вместе. Эти три дня, по-моему, показали, насколько мы подходим друг другу, во всех смыслах, так пусть у нас будет возможность увидеть, как далеко мы зайдем, в самом ли деле можем жить вместе, иметь семью и будущее, как все, кто любит друг друга. Бог свидетель, перед нами много препятствий, у каждого свои обязанности, у тебя здесь, в Лондоне, у меня в Америке, но мы все уладим, только бы Галина…
Он умолк, и оба ощутили вину.
– Что ты хотел сказать? – нарушила молчание Рианон.
– Не знаю. Я… – Он вздохнул и покачал головой. – Не знаю.
Прошло несколько минут. Рианон хотела заговорить снова, когда до нее внезапно дошло значение текста, который произносил по радио ведущий. Она застыла на месте, широко раскрытыми, полными ужаса глазами глядя на Макса. Он тоже побледнел. Нижняя челюсть выпятилась вперед.
– Итак, – надрывался ведущий, – охота началась. Вчера вечером они отъехали от дома Рианон Эдвардс в черной “БМВ” седьмой модели, и с тех пор парочку никто не видел. – Он мерзко хихикнул. – Может, я сделал бы то же самое, если б узнал, что о моих шашнях вот-вот затрезвонит пресса, а моя миссис стоит у меня на пути? А его миссис – сама Галина Казимир, так о чем же он думал? Что ж, стоит только вспомнить истории Камиллы Паркер Боулз и Полы Йейтс, и мы убедимся, что красота не всегда берет верх над хищным зверем. В общем, что нам остается узнать? Или – что остается узнать великой желтой прессе Британии? Где они сейчас! Сбежали? Прячутся от охотников или, затаившись, ждут, когда в Лондон прилетит прекрасная Галина – а она прилетает уже сегодня, – чтобы объяснить ей, какая чудесная дружба ждет всех троих? Оставайтесь с нами, друзья мои, обожатели сплетен, после перерыва мы вернемся в эфир и сообщим вам свежие новости.
Рианон выключила радио. Значит, подумали оба одновременно, благодаря “великой желтой прессе Британии” Галине уже все известно. Предательство, ставшее достоянием публики. Такого никто не заслуживает, а Галина меньше прочих. Рианон попыталась поставить себя на ее место: после свадьбы прошло всего несколько месяцев, и вот Галина берет газетенку и узнает – вместе с целым светом, – что ее муж любит другую. Нет, конечно, там будет написано не так, желтая пресса не употребляет слова “любит”. Материалы будут самыми грязными и сальными, какие только можно вообразить, писаки постараются собрать все мерзкие клише, все намеки, все двусмысленности, им глубоко плевать на то, что кому-то будет больно.
– Я должен ее встретить, – сказал Макс. – У твоего дома наверняка репортеры. Куда тебя отвезти?
– Не беспокойся, – ответила Рианон. Отчаяние мешалось со злостью: ну почему они вынуждены расставаться подобным образом? – Высади меня у светофора. Я возьму такси.
– Куда ты поедешь?
– У меня есть ключи от дома Лиззи.
Она видела по его глазам, что ему еще тяжелее прощаться с ней вот так, но ничего нельзя было поделать – их личная жизнь стала достоянием публики, обман отныне невозможен, и, как бы плохо ей ни было, Рианон приходилось признать, что Галине Макс сейчас нужнее.
– Останови, – попросила она. Отчаяние мешало говорить.
– Я тебе позвоню, – сказал он.
Они поцеловались. Рианон улыбнулась, выбралась из машины, забрала вещи и захлопнула дверцу. Когда он отъехал, “БМВ” тут же растворилась в потоке транспорта, Рианон знала, что в эти секунды Макс смотрит на нее в зеркало заднего вида, но заставила себя отвернуться и осмотреться, надеясь увидеть желтый огонек такси. Машина действительно появилась почти сразу, Рианон забралась на заднее сиденье, назвала шоферу адрес Лиззи. Всю поездку она сидела неподвижно, закрыв рукой лоб. Рианон не боялась быть узнанной, она не хотела, чтобы водитель заметил горькие слезы, текущие по ее щекам.
В маленьком домике с терраской, расположенном в стороне от Чисвик-хай-роуд, было холодно и неуютно, по крайней мере до тех пор, пока Рианон не включила отопление и не смахнула с мебели слой пыли. Включив газ, отправилась на поиски кофе, потом, передумав, включила телевизор. Долгие годы она так часто бывала здесь, что дом Лиззи стал для нее почти вторым домом, но никогда Рианон не могла бы представить себе, что случится оказаться здесь одной в столь угнетенном состоянии. Она огляделась. Сосновая мебель, заметно потемневшая от времени; медные сковородки на вбитых в полку гвоздях; чеснок; какая-то засохшая трава; цветочные горшки. Необходимо позвонить Лиззи и сказать, что она здесь, но сначала нужно найти кого-нибудь, кто принес бы газеты и кое-какие вещи из квартиры.
Поскольку Шарон уехала вместе с Люси кататься на лыжах, Рианон набрала номер офиса “Хочу все знать”. Джолина не было на месте, и трубку взяла Керри из группы разработчиков. Рианон не пришлось уговаривать ее прийти на помощь.
– Тебе не понравится то, что ты увидишь, – предупредила Керри час спустя, положив свежую газету на кухонный столик в доме Лиззи. – Пока это только “Мейл”, ясное дело, они купили эксклюзивные права, но можешь мне поверить, через двадцать четыре часа это напечатают все остальные желтые листки, сколько их есть.
– Буду предвкушать, – горько усмехнулась Рианон.
Весь этот час она мерила шагами комнату, стараясь взять себя в руки и принять тот факт, что катастрофа в самом деле произошла. Но с этим невозможно смириться – ведь вот только что они ехали и говорили о том, как любят друг друга, а через минуту она уже ловит такси на дороге. Голова кружилась, в сердце бушевал гнев. Макс не знает номера Лиззи, он не сможет позвонить, чтобы развеять непереносимую уверенность, что скандал положил конец их отношениям не менее надежно, чем смерть одного из них; ведь Галина пострадала так, что Макс уже никогда не сможет изменить ей, тем более – уйти.
Вдруг осознав, что Керри смотрит на нее, Рианон перестала размешивать кофе и придвинула девушке чашку.
– Мы ничего не знали, – начала Рианон. – Случайно услышали по радио в машине, около часа назад. Мы только что вернулись из Парижа.
Керри кивнула и убрала за ухо курчавую каштановую прядь. Ее маленькое личико чем-то напоминало мышиную мордочку. Черты лица мелкие, но правильные. Большие глаза-сапфиры с искренним участием смотрели на Рианон.
– Думаю, тебе следует знать, – произнесла она. – Джолин настучал Сюзан Травнер.
Рианон закрыла глаза, ощутив очередной укол в сердце.
– Сюзан Травнер, – повторила она. – Джолина я вычислила, а вот о ней не думала.
– Это ее статья, – подтвердила Керри.
Рианон глянула на газету и поспешно отвернулась.
– Скажи, что она пишет. Керри поморщилась:
– Дичь какая-то. Будто Макс Романов много лет насиловал Галину, он, мол, больной человек, отчаянно нуждается в медицинской помощи, его друзья давно знали, что он не полностью контролирует свои поступки, но все же решили, что больше не хотят стоять в стороне и наблюдать, как он издевается над Галиной и рано или поздно уничтожит ее, что Галину ждет судьба первой жены Макса. Короче говоря, этот человек – монстр, его нужно немедленно изолировать, и скорее всего так и произойдет, так как в руках у мисс Травнер имеется доказательство его виновности в убийстве первой жены, и она намерена представить его прокуратуре.
Рианон была убита. Как же он страдает сейчас!
– Если бы ты знала его, – пробормотала она.
В глаза бросилась фотография, на которой было два смеющихся профиля – ее и Макса. План слишком крупный, поэтому невозможно определить, где их сняли, но Рианон показалось, что снимок сделан вчера утром, когда она бросилась вдогонку за Максом – он забыл телефон. Разве могли они подумать, когда он обнял ее и поцеловал на прощание, что затаившийся журналист снимал их специальным объективом? Хотя ведь те, кого фотографируют подобным образом, и не должны об этом подозревать!
– Если бы ты его знала, – повторила Рианон, – то знала бы, что Макс не способен на поступок, за который его можно было бы упрекнуть.
Керри закусила губу. Ей хотелось посмотреть Рианон в глаза, но почему-то не получалось.
Рианон подошла к задней двери. Стекло казалось матовым из-за капелек воды на нем. Она пальцем начертила на стекле несколько корявых линий и выглянула наружу, в пустой, безжизненный сад. Интересно, подумала она, вовремя ли прилетела Галина. Если да, то они с Максом, наверное, уже вместе или вот-вот будут, будут там, где Макс защитит ее от наглого вторжения негодяев в частную жизнь. Да, он защитит жену от прессы, но ничего не сможет поделать с уроном, который она уже понесла, и этот скандал еще не раз эхом отзовется в отношениях между ними. Для нее, Рианон, все еще не так страшно, а вот для Макса начался кошмар, который со временем будет становиться только невыносимее.
– Она пишет что-нибудь про доказательство убийства Каролин? – спросила Рианон Керри.
– Нет. Зато недавно Травнер обратилась в полицию Нью-Йорка и предъявила Романову обвинение в незаконной коммерческой сделке. Так что наверняка чувствует себя уверенно, что бы она там ни накопала.
Помолчав, Рианон задала еще один вопрос:
– Сегодня утром о Галине ничего не было слышно?
– Только то, что ее турне прервано.
– Как, уже? – Рианон удивленно обернулась. Керри пожала плечами:
– Так я слышала.
Рианон вдруг стало нехорошо при мысли о том, что Максу, помимо всего прочего, эти три дня будут стоить черт знает сколько миллионов долларов, которые придется выплатить “Конспираси” за срыв грандиозной рекламной кампании.
– Керри, ты не забыла мой блокнот? – выдавила она. – Надо бы позвонить Лиззи и сказать, что я здесь.
– Он в коробке вместе с компьютером, – ответила Керри. – Ты совершенно правильно не стала возвращаться домой. Они там все обложили. Тебя поджидают, естественно. Даже мне дьявольски трудно пришлось, когда я выходила. Почувствовала себя принцессой Дианой.
Рианон никак не отреагировала на это слабое подобие шутки. Ей захотелось, чтобы Керри ушла. Рианон просто не могла находиться под одной крышей с человеком, считавшим, что Макс совершил хоть одну из тех мерзостей, в которых его обвинила Отрава. Не говоря уже об убийстве.
– Если я чем-нибудь могу быть тебе полезна, звони, – сказала Керри, когда Рианон провожала ее к двери.
– Спасибо. – Рианон холодно улыбнулась. – Да, пожалуй, еще одна просьба: передай Джолину, чтобы не трудился мне больше звонить. Нам не о чем разговаривать.
Керри кивнула и опустила глаза.
– Меня удивляет, что ты ему доверилась.
– Если честно, меня тоже, – проворчала Рианон. – В таких случаях и выясняется, как мало людей, которым можно доверять.
Керри покраснела.
– Послушай, я не так хорошо знаю мужчин, как ты, – сказала она, словно оправдываясь. – Знаю только то, что вижу, и если он имеет отношение к тому, что Галина предстала в таком виде, как на тех фотографиях…
Рианон побелела.
– Керри, посмотри на меня, – рявкнула она. – Ну посмотри, посмотри. Видишь на мне шрамы? Раны? Может, раздеться, чтобы ты убедилась, что я ничего не скрываю? Он для Галины только одно всю жизнь делал – заботился о ней.
– Рианон, я только хотела сказать, что обвинения мисс Отравы более чем серьезны, – перебила ее Керри. – И если ты собираешься настаивать на том, что Романов не извращенец и не насильник, то тебе лучше прочесть все самой.
Когда Рианон дочитала до конца, она могла молиться только об одном: чтобы Сюзан Травнер не удрала из города, а затаилась где-нибудь, потому что если Макс ее еще не убил, это сделает она, Рианон. Ибо материал Сюзан Травнер был преподнесен настолько мастерски, что оказался настоящим шедевром убийственной журналистики.
Чудовищные фотографии Галины. Красавицу почти невозможно узнать из-за шрамов на лице и кровоточащих рубцов на некоторых частях тела. Эти снимки – в центре страницы, и впечатление многократно усиливает помещенный среди них цветной кадр с презентации “Конспираси”.
Рианон по-настоящему затошнило, когда она читала о том, как Макс полностью подчинил себе Галину еще в детские годы, как использовал подростковую влюбленность для того, чтобы приобщить ее к миру садистских наслаждений и духовного насилия, как сделал все это частью их повседневной жизни, как подвергал тем же пыткам бесчисленных женщин, в том числе и свою покойную жену Каролин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57