Думаю, чтобы я начал подозревать тебя. Это попытка вбить клин между нами.
Рианон не сразу осознала, что имеет в виду Оливер.
– Объясни мне, ради всего святого, зачем ему это понадобилось? – воскликнула она.
– Наверное, дело в том, что я не спросил у него позволения на интимную связь с тобой, – резко ответил Оливер. – Мистер Строссен не любит, когда его люди принимают самостоятельные решения. Он любит, чтобы его люди считались с его мнением. Но я о таких вещах советоваться с ним не намерен. Все, что у меня есть, мое положение – все милостиво даровано мне Тео Строссеном, но моя жена дарована мне не им, что бы он там ни думал. У меня достаточно денег, чтобы выкупить свою долю и начать собственное дело. Это непросто, но другой вариант, который больше понравился бы Строссену, совершенно немыслим.
Рианон прикрыла глаза. Она не могла сразу переварить все, что рассказал ей Оливер. Наконец она снова открыла глаза и взглянула на Оливера, вернее, на его смутный силуэт в наступивших сумерках. Опустившись перед ним на колени, она взяла его руки в свои. Он смотрел на нее. У нее защемило в горле, когда она увидела, как доверие и неуверенность борются между собой в его взгляде.
– Чего же теперь ожидать? – прошептала она. Он покачал головой:
– Не имею представления.
– Но ты полагаешь, будет хуже? Он кивнул:
– Да, дела пойдут все хуже. Пока я не соглашусь плясать под его дудку. – Пальцы любовников переплелись. Оливер невесело улыбался. – Я не очень-то боюсь, – сказал он, погладив ее по щеке. – Больше всего волнуюсь за тебя. Ты, наше будущее, в котором все, что принадлежит мне, будет принадлежать и тебе, все, ради чего я трудился, все, что мне дорого… Все это должно быть нашим. Пусть Строссен и Нью-Йорк останутся в прошлом, а мы с тобой пойдем вперед, и пусть нам будет хорошо.
Оливер умолк. Рианон обняла любимого, он прижал ее к себе, и в голове у нее пронесся последний вопрос: о скольких же обстоятельствах он умолчал, чтобы не напугать ее еще сильнее?
Глава 7
– Галина! Ну, как вам?
Галина подняла голову, взглянула в дальний конец зала, где стояла Верена, ее визажист, с новым, специально для Галины созданным творением Ральфа Лорана в руках, и воскликнула:
– Фантастика! Марибет уже видела? Клянусь, ей понравится. Как раз то, что нужно! Нет-нет, больше не надо, – торопливо добавила она, когда Мими, старший визажист, резко откинула ее голову на подголовник специально оборудованного кресла с явным намерением продолжить работу напудренной кисточкой.
– Подайте голубую краску, – крикнула Мими ассистентке. – Кто-нибудь знает, где Пегги Уилсон?
– Идет сюда. И Марибет с ней.
– Ну можно хоть чашечку кофе? – взмолилась Галина.
– Никаких токсических веществ. Дайте ей воды, – отрезала Мими.
– Хочу кофе, – настаивала Галина, отлично, впрочем, зная, что кофе она не получит. – А где Корнелиус? Он давным-давно должен быть здесь.
– Он внизу, точит лясы с рекламщиками, – ответила Верена.
– И ваша прическа будет готова не меньше чем через час, – добавила Мими.
– Ой, как долго! – застонала Галина и выпрямилась, в результате чего Мими едва не выколола (нечаянно, конечно) ей глаз.
– Успокойтесь. Я пошутила.
Мими любезно улыбнулась, однако довольно жестко усадила Галину в прежнее положение.
– О-ох, да что там еще? – испуганно спросила Галина, вытягивая шею, чтобы взглянуть на свои ноги.
– Придется удалить волоски, – ответила ей Сэнди, мастер по депиляции.
– Я думала, она будет в колготках, – заметила Верена. Теперь она сидела у свободного зеркала и брызгала себе в лицо одеколоном. – А теперь она, оказывается, должна быть без колготок. Иначе зачем удалять волосы? Я-то приготовила двенадцать пар колготок от Диора. Что теперь с ними делать?
– Все нормально, она будет в колготках, – успокоила Верену Сэнди. – Просто нельзя, чтобы волоски торчали наружу.
– Ты считаешь, кто-нибудь заметит один торчащий волосок, причем светлый? – возразила Верена.
– Тебе-то что? – надменно ответила Сэнди. – Удаление волос – не твое дело.
– Тише, тише, – прошипела Мими, в зубах которой был зажат губной карандаш.
– Как вы думаете, Марибет одобрит такой оттенок? – спросила маникюрша, кивком указывая на безупречно обработанные ногти Галины, на которые она как раз наносила бледно-розовый лак.
Галина взглянула на пальцы.
– Ей понравится, – уверенно заявила она. – Это самый подходящий цвет.
Маникюрша просияла – ведь она приложила немало усилий, чтобы создать этот оттенок, смешивая лаки разного цвета в разных пропорциях. Разумеется, использовала она исключительно косметику “Конспираси”. Более трудной задачи в ее работе еще не бывало – за одним-единственным исключением, когда ей пришлось уговаривать одну девицу из Бразилии, что не стоит красить ногти самой, а нужно довериться специалисту.
Болтовня сотрудниц “Конспираси косметике” о рекламщиках, менеджерах, стилистах, визажистах и бог знает о ком и о чем еще продолжалась, поэтому Галина позволила себе расслабиться. Она с удовольствием подумала об огромном номере в отеле “Времена года” и о потрясающем танцевальном зале отеля. Когда она заглянула туда, рекламные агенты, рабочие, инженеры, бесчисленные ассистенты даже не заметили ее, настолько они были заняты установкой и оборудованием стендов, каждый из которых должен был представлять потребителю новые образцы продукции “Конспираси косметике”. Она злорадствовала при мысли о том, как все эти люди сейчас выбиваются из сил, потому что работа их далека от завершения, а час, когда в зал будут допущены представители прессы, все ближе и ближе.
Уже в который раз Галина предвкушала настоящее торжество. Примерно с двенадцати часов дня она официально станет лицом компании “Конспираси”. Именно на нее компания возлагает свои надежды на процветание в двадцать первом веке. Она сама все еще до конца в это не верила, до сих пор не свыклась с мыслью, что очень скоро станет знаменитостью, хотя Макс и Марибет Куртини уже пять дней убеждали ее, что это именно так. До этого дня Галина Казимир была всего лишь частым гостем, в особенности после Каролин, в усадьбе Макса Романова в Малибу, где все ее считали красивой и загадочной женщиной, с которой у Макса Романова – возможно – завязался роман. В прошлом ей практически не случалось оказываться в центре внимания широкой публики. В восьмидесятых она два-три раза выступала в качестве модели, однажды сыграла эпизодическую роль в мыльной опере, и как-то ее имя появилось в газетах в связи с происшествием в Венеции, после того как, возвращаясь из ночного клуба, она подверглась попытке изнасилования.
Галине не было нужды работать, поскольку дед Макса не обошел ее стороной в своем завещании. Сколько Галина себя помнила, старик Романов всегда оказывал ей и ее бабке, графине Катерине, материальную поддержку, благодаря чему Галина смогла получить образование в привилегированном пансионе в Англии, в графстве Глостершир, а ее бабка могла позволить себе купить роскошный, великолепно обставленный дом в центре Лондона, а в последние годы жизни лечиться у лучших врачей с Харли-стрит. Михаил Романов был настолько щедр, что Галине не раз приходила в голову мысль, что старик был тайно влюблен в русскую графиню. Макс сомневался в этом.
– Ну-ка, милая, скажите “о-о-о”. – Голос Мими вернул Галину к действительности.
Мими щелкнула пальцами, и ассистентка тут же подала ей губную помаду.
– Не розовая, надеюсь? – скривилась Галина.
– Розовато-лиловая, – отозвалась Мими. – Эй, потише, пожалуйста! – крикнула она, обращаясь к своим сотрудницам. – А теперь, милая, не шевелитесь. На вас смотрит начальство.
Галина невольно повернула голову и увидела Марибет Куртини, менеджера по продаже на западном побережье, и Пегги Уилсон, первого вице-президента компании, ответственного за связи с общественностью и рекламу.
– Марибет! – воскликнула она. – Ты давно здесь? – Мими снова заставила ее откинуться на подголовник, и Галина жалобно проговорила: – Она меня тиранит! Даже шевельнуться не дает. А если она немедленно не уберет руку с моего горла, я закричу!
– Сидите тихо, – укротила ее Мими.
Марибет рассмеялась. Ей-то было известно, что с того самого мгновения, как Галина и Мими были представлены друг другу, между ними установились своеобразные взаимоотношения, предполагавшие непрерывные шутливые перепалки.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она у Галины.
– Моей кротостью здесь злоупотребляют, – откликнулась та. – А еще я горю от нетерпения, хотя и нервничаю. И злюсь на Макса за то, что он уехал в Нью-Йорк.
Марибет улыбнулась. Она, как всегда, сохраняла спокойствие. Ее курчавые, коротко подстриженные и подкрашенные хной волосы были аккуратно уложены, а тщательно подобранный макияж заставлял гадать о ее возрасте. На самом деле ей исполнилось пятьдесят три.
– Ты наверняка помнишь Пегги Уилсон, – сказала она, поворачиваясь к стоявшей с ней рядом золотоволосой блондинке в изысканном костюме от Донны Кейран.
– Ну конечно, помню. – Галина улыбнулась. – Здравствуйте, Пегги. Как там дела внизу?
Слегка подкрашенные веки Пегги на миг опустились. В этой женщине чувствовалась незаурядная воля.
– Мы сейчас туда пойдем, – решительным тоном ответила она. – Только одно хочу сказать: Галина, вы наверняка волнуетесь перед первым испытанием. Не стесняйтесь, делитесь с нами переживаниями. Так вам будет легче. Не забывайте, мы все будем с вами. Мы приложим все силы, чтобы помочь вам, потому что вы необыкновенная женщина, мы все вас очень любим, желаем вам успеха и верим, что вы способны внушить всему миру веру в “Конспираси”.
– О-о-о… – протянула Мими, приготовившись вновь начать орудовать губной помадой.
– Пегги, думаю, тебе стоит покинуть нас на некоторое время и еще разок прорепетировать, – сказала Марибет; в ее карих глазах вспыхнули веселые искры.
– Ах черт, наш малыш идет, – тихо проговорила Мими. В комнату вальяжной походкой вступил Корнелиус, парикмахер Галины. – Мы еще не готовы, мой сладкий.
Корнелиус приложил указательный палец к щеке и вымолвил:
– Передо мной Венера. Тебе понадобилось три часа, чтобы сделать из этой женщины Венеру?
– Уберите его отсюда, иначе я сделаю то, чего мне больше всего хочется, – пробормотала Мими, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Галина, я понимаю, трудно не воспарить в небеса, когда ваши губы приобрели такой изумительный оттенок, но постарайтесь все же не пускать слюни. Это некультурно.
Марибет захихикала и проводила взглядом вышедшую из комнаты Пегги.
– Приготовьтесь, пожалуйста, сейчас вы услышите плохую новость: к нам приехала Сюзан Травнер.
С кровати, на которой лежала, скрестив руки на груди, Верена, раздался вопль:
– Отрава? Ее-то кто позвал?
– Она делает репортаж для “Энкуайера”, – пояснила Марибет и повернулась к Галине. – Напоминаю тебе про наш вчерашний разговор, – сказала она. – Пегги и ее ребята нужны для того, чтобы отбояриваться от вопросов, на которые ты не захочешь отвечать. Такая ситуация весьма и весьма вероятна, когда в зале сидит Сюзан Травнер. – Дверь за ее спиной открылась, и в комнату вплыл огромный букет белых роз. – Криста, это ты принесла?
Марибет оглянулась, ожидая увидеть за цветами свою секретаршу.
– Нет, солнце мое, это я, Ула, – откликнулась задыхающимся голосом личный секретарь Макса. – Кто-нибудь, возьмите, пожалуйста. Я чуть не сдохла, пока пробиралась среди этих кабелей. Ну почему, скажите на милость, они не используют “Теде-флору”, как все цивилизованные люди? Галина, дорогая, как у вас дела? Макс велел мне передать вам эти розы вместе со своей любовью и сказать, что он будет смотреть церемонию на видео в “Праймэр”. И после этого сразу вам позвонит. А можно чашечку кофе?
– Мими запрещает мне кофе, – ответила Галина, – но если вы где-нибудь найдете, я с удовольствием составлю вам компанию. Кто там массирует мне ноги? Здорово! Ногти уже высохли? Я чувствую какой-то зуд.
– Где? – осведомилась маникюрша, устраивая руки Галины на подлокотниках кресла. – Хотите, я вас почешу?
– Ухо чешется.
– Вот, держи. – Мими протянула маникюрше ватную палочку. – Верона, ты показала Марибет платье?
– Я его вчера видела, – сказала Марибет. – Замечательное платье. Мими, по-моему, лак на ногтях темноват.
Мими бросила на нее устрашающий взгляд, и Марибет поспешила отступить:
– Нет-нет, все хорошо. Наверное, тень так легла… – Она посмотрела на часы. – У вас еще сорок пять минут.
– Корнелиус! – рявкнула Мими. – Нечего путаться под ногами. Ты сейчас пукнешь от натуги. Она будет в твоем распоряжении через десять минут, так что успокойся.
– Я действительно видела внизу мисс Отраву или мне почудилось? – спросила Ула, выходя из ванной, где она с помощью двух других девушек устроила цветы.
– Тебе не почудилось, – ответила ей Марибет. Долговязая фигура Улы склонилась к свободному зеркалу.
– Чего она приперлась так рано? – спросила Ула. – И что она вообще здесь делает? Дрянная она писака.
– Она делает материал для “Энкуайера”, – объяснила Марибет, – а приехала раньше потому, что надеется заловить меня на пять минут. Так мне сказали.
Ула фыркнула.
– Не может же она всерьез надеяться, что ты станешь рассказывать ей про Макса. Конечно, интересует ее именно Макс. Смело можешь отшить эту нахалку и послать в желтый дом.
– Куда? – не поняла Галина.
– Ну, к психиатру. – Ула взяла со столика флакончик с темно-розовым лаком для ногтей, открыла его и нанесла кисточкой штрих себе на ноготь. – Говорят, она наблюдается у психиатра.
– Ну и что? Все наблюдаются, – отозвалась Мими и выпрямилась, чтобы полюбоваться плодами своих трудов.
– Ничего подобного. Эта мода прошла. Корнелиус, скажите, вы взялись бы сделать что-нибудь пристойное? – спросила Ула, откидывая назад пряди черных волос, обрамлявших ее миловидное, типично ирландское лицо. – Может, мне покраситься в рыжий цвет? Знаете, мне рыжие нравятся. Вы видели тот фильм с Ким Бесинджер? А может, то была Шарон Стоун… Так вот, она там рыжая. Так классно смотрелась!
– Так, доделаем, когда вы будете одеты, – объявила Мими, стараясь перекричать музыку, которую кто-то только что включил, чтобы проверить видеомагнитофон. – Уберите звук! – приказала она и убрала свои кисти в матерчатый футляр. – Корнелиус, можешь приступать. Робин, фотоаппарат при тебе? Надо бы сделать пару снимков для наших архивов.
– Не слышали, еще кто-нибудь приехал? – спросила Марибет у ассистенток, стоявших у окна и внимательно наблюдавших за происходящим во дворе.
– Несколько человек, – откликнулась одна из девушек. – Из знакомых пока никого.
– Ты пригласила дам из своего клуба? – спросила Галина у Марибет и поморщилась, так как в эту минуту Корнелиус стянул с ее головы защитную повязку и принялся безжалостно кромсать ее волосы.
– Воды! – потребовал он. – Принесите воды!
Ассистентка Корнелиуса мгновенно метнулась куда-то в сторону и вложила в его протянутую руку пульверизатор.
– Все будут, – уверенно заявила Марибет.
– Мисс Отраве покоя не дает ваш клуб, ведь так? – спросила Ула. – Кажется, я где-то читала, что она судится с вами?
– Да, – подтвердила Марибет, – пытается выдвинуть обвинение в дискриминации по возрасту.
Марибет пристально рассматривала отражение Галины в зеркале, а Корнелиус продолжал стричь. Ослепительно-белые волосы Галины были столь короткими, что, если бы Марибет не видела работы Корнелиуса раньше, она никогда бы не поверила, что для такой простой, казалось бы, прически требуется столь тонкое мастерство.
– А что, она хочет вступить в клуб? – осведомилась Мими. – В чем проблема? Сколько ей лет? По-моему, больше тридцати.
– Ей двадцать восемь, – ответила Марибет. – Ну да, она хочет вступить. – Со вздохом она добавила: – Наверное, надо бы мне сходить и выяснить, что ей нужно. Прошу всех запомнить, что до начала Галина непременно должна отдохнуть десять минут. Я скоро вернусь, милая.
Она улыбнулась отражению Галины.
– Пусть Пегги тоже зайдет, – обречено отозвалась Галина. – Даст мне последнее напутствие.
– Не надо к ней приставать, – возразила Марибет. – Общаться с прессой не так уж просто. Скоро сама убедишься. Ладно, до встречи.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив после себя аромат духов “Джордж Ред”.
Корнелиус был настоящим мастером своего дела, поэтому долго возиться ему не пришлось. Закончив стрижку, он развернул кресло Галины спинкой к зеркалу и воскликнул:
– О-ля-ля!
Ула, только что с увлечением рассказывавшая присутствующим про новейшие методы лечения, о которых она недавно читала, оборвала повествование на полуслове. Остальные тихо ахнули, пробормотали нечто нечленораздельное или просто застыли в немом восхищении.
– Нет, вы только посмотрите на нее! – прошептала Ула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Рианон не сразу осознала, что имеет в виду Оливер.
– Объясни мне, ради всего святого, зачем ему это понадобилось? – воскликнула она.
– Наверное, дело в том, что я не спросил у него позволения на интимную связь с тобой, – резко ответил Оливер. – Мистер Строссен не любит, когда его люди принимают самостоятельные решения. Он любит, чтобы его люди считались с его мнением. Но я о таких вещах советоваться с ним не намерен. Все, что у меня есть, мое положение – все милостиво даровано мне Тео Строссеном, но моя жена дарована мне не им, что бы он там ни думал. У меня достаточно денег, чтобы выкупить свою долю и начать собственное дело. Это непросто, но другой вариант, который больше понравился бы Строссену, совершенно немыслим.
Рианон прикрыла глаза. Она не могла сразу переварить все, что рассказал ей Оливер. Наконец она снова открыла глаза и взглянула на Оливера, вернее, на его смутный силуэт в наступивших сумерках. Опустившись перед ним на колени, она взяла его руки в свои. Он смотрел на нее. У нее защемило в горле, когда она увидела, как доверие и неуверенность борются между собой в его взгляде.
– Чего же теперь ожидать? – прошептала она. Он покачал головой:
– Не имею представления.
– Но ты полагаешь, будет хуже? Он кивнул:
– Да, дела пойдут все хуже. Пока я не соглашусь плясать под его дудку. – Пальцы любовников переплелись. Оливер невесело улыбался. – Я не очень-то боюсь, – сказал он, погладив ее по щеке. – Больше всего волнуюсь за тебя. Ты, наше будущее, в котором все, что принадлежит мне, будет принадлежать и тебе, все, ради чего я трудился, все, что мне дорого… Все это должно быть нашим. Пусть Строссен и Нью-Йорк останутся в прошлом, а мы с тобой пойдем вперед, и пусть нам будет хорошо.
Оливер умолк. Рианон обняла любимого, он прижал ее к себе, и в голове у нее пронесся последний вопрос: о скольких же обстоятельствах он умолчал, чтобы не напугать ее еще сильнее?
Глава 7
– Галина! Ну, как вам?
Галина подняла голову, взглянула в дальний конец зала, где стояла Верена, ее визажист, с новым, специально для Галины созданным творением Ральфа Лорана в руках, и воскликнула:
– Фантастика! Марибет уже видела? Клянусь, ей понравится. Как раз то, что нужно! Нет-нет, больше не надо, – торопливо добавила она, когда Мими, старший визажист, резко откинула ее голову на подголовник специально оборудованного кресла с явным намерением продолжить работу напудренной кисточкой.
– Подайте голубую краску, – крикнула Мими ассистентке. – Кто-нибудь знает, где Пегги Уилсон?
– Идет сюда. И Марибет с ней.
– Ну можно хоть чашечку кофе? – взмолилась Галина.
– Никаких токсических веществ. Дайте ей воды, – отрезала Мими.
– Хочу кофе, – настаивала Галина, отлично, впрочем, зная, что кофе она не получит. – А где Корнелиус? Он давным-давно должен быть здесь.
– Он внизу, точит лясы с рекламщиками, – ответила Верена.
– И ваша прическа будет готова не меньше чем через час, – добавила Мими.
– Ой, как долго! – застонала Галина и выпрямилась, в результате чего Мими едва не выколола (нечаянно, конечно) ей глаз.
– Успокойтесь. Я пошутила.
Мими любезно улыбнулась, однако довольно жестко усадила Галину в прежнее положение.
– О-ох, да что там еще? – испуганно спросила Галина, вытягивая шею, чтобы взглянуть на свои ноги.
– Придется удалить волоски, – ответила ей Сэнди, мастер по депиляции.
– Я думала, она будет в колготках, – заметила Верена. Теперь она сидела у свободного зеркала и брызгала себе в лицо одеколоном. – А теперь она, оказывается, должна быть без колготок. Иначе зачем удалять волосы? Я-то приготовила двенадцать пар колготок от Диора. Что теперь с ними делать?
– Все нормально, она будет в колготках, – успокоила Верену Сэнди. – Просто нельзя, чтобы волоски торчали наружу.
– Ты считаешь, кто-нибудь заметит один торчащий волосок, причем светлый? – возразила Верена.
– Тебе-то что? – надменно ответила Сэнди. – Удаление волос – не твое дело.
– Тише, тише, – прошипела Мими, в зубах которой был зажат губной карандаш.
– Как вы думаете, Марибет одобрит такой оттенок? – спросила маникюрша, кивком указывая на безупречно обработанные ногти Галины, на которые она как раз наносила бледно-розовый лак.
Галина взглянула на пальцы.
– Ей понравится, – уверенно заявила она. – Это самый подходящий цвет.
Маникюрша просияла – ведь она приложила немало усилий, чтобы создать этот оттенок, смешивая лаки разного цвета в разных пропорциях. Разумеется, использовала она исключительно косметику “Конспираси”. Более трудной задачи в ее работе еще не бывало – за одним-единственным исключением, когда ей пришлось уговаривать одну девицу из Бразилии, что не стоит красить ногти самой, а нужно довериться специалисту.
Болтовня сотрудниц “Конспираси косметике” о рекламщиках, менеджерах, стилистах, визажистах и бог знает о ком и о чем еще продолжалась, поэтому Галина позволила себе расслабиться. Она с удовольствием подумала об огромном номере в отеле “Времена года” и о потрясающем танцевальном зале отеля. Когда она заглянула туда, рекламные агенты, рабочие, инженеры, бесчисленные ассистенты даже не заметили ее, настолько они были заняты установкой и оборудованием стендов, каждый из которых должен был представлять потребителю новые образцы продукции “Конспираси косметике”. Она злорадствовала при мысли о том, как все эти люди сейчас выбиваются из сил, потому что работа их далека от завершения, а час, когда в зал будут допущены представители прессы, все ближе и ближе.
Уже в который раз Галина предвкушала настоящее торжество. Примерно с двенадцати часов дня она официально станет лицом компании “Конспираси”. Именно на нее компания возлагает свои надежды на процветание в двадцать первом веке. Она сама все еще до конца в это не верила, до сих пор не свыклась с мыслью, что очень скоро станет знаменитостью, хотя Макс и Марибет Куртини уже пять дней убеждали ее, что это именно так. До этого дня Галина Казимир была всего лишь частым гостем, в особенности после Каролин, в усадьбе Макса Романова в Малибу, где все ее считали красивой и загадочной женщиной, с которой у Макса Романова – возможно – завязался роман. В прошлом ей практически не случалось оказываться в центре внимания широкой публики. В восьмидесятых она два-три раза выступала в качестве модели, однажды сыграла эпизодическую роль в мыльной опере, и как-то ее имя появилось в газетах в связи с происшествием в Венеции, после того как, возвращаясь из ночного клуба, она подверглась попытке изнасилования.
Галине не было нужды работать, поскольку дед Макса не обошел ее стороной в своем завещании. Сколько Галина себя помнила, старик Романов всегда оказывал ей и ее бабке, графине Катерине, материальную поддержку, благодаря чему Галина смогла получить образование в привилегированном пансионе в Англии, в графстве Глостершир, а ее бабка могла позволить себе купить роскошный, великолепно обставленный дом в центре Лондона, а в последние годы жизни лечиться у лучших врачей с Харли-стрит. Михаил Романов был настолько щедр, что Галине не раз приходила в голову мысль, что старик был тайно влюблен в русскую графиню. Макс сомневался в этом.
– Ну-ка, милая, скажите “о-о-о”. – Голос Мими вернул Галину к действительности.
Мими щелкнула пальцами, и ассистентка тут же подала ей губную помаду.
– Не розовая, надеюсь? – скривилась Галина.
– Розовато-лиловая, – отозвалась Мими. – Эй, потише, пожалуйста! – крикнула она, обращаясь к своим сотрудницам. – А теперь, милая, не шевелитесь. На вас смотрит начальство.
Галина невольно повернула голову и увидела Марибет Куртини, менеджера по продаже на западном побережье, и Пегги Уилсон, первого вице-президента компании, ответственного за связи с общественностью и рекламу.
– Марибет! – воскликнула она. – Ты давно здесь? – Мими снова заставила ее откинуться на подголовник, и Галина жалобно проговорила: – Она меня тиранит! Даже шевельнуться не дает. А если она немедленно не уберет руку с моего горла, я закричу!
– Сидите тихо, – укротила ее Мими.
Марибет рассмеялась. Ей-то было известно, что с того самого мгновения, как Галина и Мими были представлены друг другу, между ними установились своеобразные взаимоотношения, предполагавшие непрерывные шутливые перепалки.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она у Галины.
– Моей кротостью здесь злоупотребляют, – откликнулась та. – А еще я горю от нетерпения, хотя и нервничаю. И злюсь на Макса за то, что он уехал в Нью-Йорк.
Марибет улыбнулась. Она, как всегда, сохраняла спокойствие. Ее курчавые, коротко подстриженные и подкрашенные хной волосы были аккуратно уложены, а тщательно подобранный макияж заставлял гадать о ее возрасте. На самом деле ей исполнилось пятьдесят три.
– Ты наверняка помнишь Пегги Уилсон, – сказала она, поворачиваясь к стоявшей с ней рядом золотоволосой блондинке в изысканном костюме от Донны Кейран.
– Ну конечно, помню. – Галина улыбнулась. – Здравствуйте, Пегги. Как там дела внизу?
Слегка подкрашенные веки Пегги на миг опустились. В этой женщине чувствовалась незаурядная воля.
– Мы сейчас туда пойдем, – решительным тоном ответила она. – Только одно хочу сказать: Галина, вы наверняка волнуетесь перед первым испытанием. Не стесняйтесь, делитесь с нами переживаниями. Так вам будет легче. Не забывайте, мы все будем с вами. Мы приложим все силы, чтобы помочь вам, потому что вы необыкновенная женщина, мы все вас очень любим, желаем вам успеха и верим, что вы способны внушить всему миру веру в “Конспираси”.
– О-о-о… – протянула Мими, приготовившись вновь начать орудовать губной помадой.
– Пегги, думаю, тебе стоит покинуть нас на некоторое время и еще разок прорепетировать, – сказала Марибет; в ее карих глазах вспыхнули веселые искры.
– Ах черт, наш малыш идет, – тихо проговорила Мими. В комнату вальяжной походкой вступил Корнелиус, парикмахер Галины. – Мы еще не готовы, мой сладкий.
Корнелиус приложил указательный палец к щеке и вымолвил:
– Передо мной Венера. Тебе понадобилось три часа, чтобы сделать из этой женщины Венеру?
– Уберите его отсюда, иначе я сделаю то, чего мне больше всего хочется, – пробормотала Мими, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Галина, я понимаю, трудно не воспарить в небеса, когда ваши губы приобрели такой изумительный оттенок, но постарайтесь все же не пускать слюни. Это некультурно.
Марибет захихикала и проводила взглядом вышедшую из комнаты Пегги.
– Приготовьтесь, пожалуйста, сейчас вы услышите плохую новость: к нам приехала Сюзан Травнер.
С кровати, на которой лежала, скрестив руки на груди, Верена, раздался вопль:
– Отрава? Ее-то кто позвал?
– Она делает репортаж для “Энкуайера”, – пояснила Марибет и повернулась к Галине. – Напоминаю тебе про наш вчерашний разговор, – сказала она. – Пегги и ее ребята нужны для того, чтобы отбояриваться от вопросов, на которые ты не захочешь отвечать. Такая ситуация весьма и весьма вероятна, когда в зале сидит Сюзан Травнер. – Дверь за ее спиной открылась, и в комнату вплыл огромный букет белых роз. – Криста, это ты принесла?
Марибет оглянулась, ожидая увидеть за цветами свою секретаршу.
– Нет, солнце мое, это я, Ула, – откликнулась задыхающимся голосом личный секретарь Макса. – Кто-нибудь, возьмите, пожалуйста. Я чуть не сдохла, пока пробиралась среди этих кабелей. Ну почему, скажите на милость, они не используют “Теде-флору”, как все цивилизованные люди? Галина, дорогая, как у вас дела? Макс велел мне передать вам эти розы вместе со своей любовью и сказать, что он будет смотреть церемонию на видео в “Праймэр”. И после этого сразу вам позвонит. А можно чашечку кофе?
– Мими запрещает мне кофе, – ответила Галина, – но если вы где-нибудь найдете, я с удовольствием составлю вам компанию. Кто там массирует мне ноги? Здорово! Ногти уже высохли? Я чувствую какой-то зуд.
– Где? – осведомилась маникюрша, устраивая руки Галины на подлокотниках кресла. – Хотите, я вас почешу?
– Ухо чешется.
– Вот, держи. – Мими протянула маникюрше ватную палочку. – Верона, ты показала Марибет платье?
– Я его вчера видела, – сказала Марибет. – Замечательное платье. Мими, по-моему, лак на ногтях темноват.
Мими бросила на нее устрашающий взгляд, и Марибет поспешила отступить:
– Нет-нет, все хорошо. Наверное, тень так легла… – Она посмотрела на часы. – У вас еще сорок пять минут.
– Корнелиус! – рявкнула Мими. – Нечего путаться под ногами. Ты сейчас пукнешь от натуги. Она будет в твоем распоряжении через десять минут, так что успокойся.
– Я действительно видела внизу мисс Отраву или мне почудилось? – спросила Ула, выходя из ванной, где она с помощью двух других девушек устроила цветы.
– Тебе не почудилось, – ответила ей Марибет. Долговязая фигура Улы склонилась к свободному зеркалу.
– Чего она приперлась так рано? – спросила Ула. – И что она вообще здесь делает? Дрянная она писака.
– Она делает материал для “Энкуайера”, – объяснила Марибет, – а приехала раньше потому, что надеется заловить меня на пять минут. Так мне сказали.
Ула фыркнула.
– Не может же она всерьез надеяться, что ты станешь рассказывать ей про Макса. Конечно, интересует ее именно Макс. Смело можешь отшить эту нахалку и послать в желтый дом.
– Куда? – не поняла Галина.
– Ну, к психиатру. – Ула взяла со столика флакончик с темно-розовым лаком для ногтей, открыла его и нанесла кисточкой штрих себе на ноготь. – Говорят, она наблюдается у психиатра.
– Ну и что? Все наблюдаются, – отозвалась Мими и выпрямилась, чтобы полюбоваться плодами своих трудов.
– Ничего подобного. Эта мода прошла. Корнелиус, скажите, вы взялись бы сделать что-нибудь пристойное? – спросила Ула, откидывая назад пряди черных волос, обрамлявших ее миловидное, типично ирландское лицо. – Может, мне покраситься в рыжий цвет? Знаете, мне рыжие нравятся. Вы видели тот фильм с Ким Бесинджер? А может, то была Шарон Стоун… Так вот, она там рыжая. Так классно смотрелась!
– Так, доделаем, когда вы будете одеты, – объявила Мими, стараясь перекричать музыку, которую кто-то только что включил, чтобы проверить видеомагнитофон. – Уберите звук! – приказала она и убрала свои кисти в матерчатый футляр. – Корнелиус, можешь приступать. Робин, фотоаппарат при тебе? Надо бы сделать пару снимков для наших архивов.
– Не слышали, еще кто-нибудь приехал? – спросила Марибет у ассистенток, стоявших у окна и внимательно наблюдавших за происходящим во дворе.
– Несколько человек, – откликнулась одна из девушек. – Из знакомых пока никого.
– Ты пригласила дам из своего клуба? – спросила Галина у Марибет и поморщилась, так как в эту минуту Корнелиус стянул с ее головы защитную повязку и принялся безжалостно кромсать ее волосы.
– Воды! – потребовал он. – Принесите воды!
Ассистентка Корнелиуса мгновенно метнулась куда-то в сторону и вложила в его протянутую руку пульверизатор.
– Все будут, – уверенно заявила Марибет.
– Мисс Отраве покоя не дает ваш клуб, ведь так? – спросила Ула. – Кажется, я где-то читала, что она судится с вами?
– Да, – подтвердила Марибет, – пытается выдвинуть обвинение в дискриминации по возрасту.
Марибет пристально рассматривала отражение Галины в зеркале, а Корнелиус продолжал стричь. Ослепительно-белые волосы Галины были столь короткими, что, если бы Марибет не видела работы Корнелиуса раньше, она никогда бы не поверила, что для такой простой, казалось бы, прически требуется столь тонкое мастерство.
– А что, она хочет вступить в клуб? – осведомилась Мими. – В чем проблема? Сколько ей лет? По-моему, больше тридцати.
– Ей двадцать восемь, – ответила Марибет. – Ну да, она хочет вступить. – Со вздохом она добавила: – Наверное, надо бы мне сходить и выяснить, что ей нужно. Прошу всех запомнить, что до начала Галина непременно должна отдохнуть десять минут. Я скоро вернусь, милая.
Она улыбнулась отражению Галины.
– Пусть Пегги тоже зайдет, – обречено отозвалась Галина. – Даст мне последнее напутствие.
– Не надо к ней приставать, – возразила Марибет. – Общаться с прессой не так уж просто. Скоро сама убедишься. Ладно, до встречи.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив после себя аромат духов “Джордж Ред”.
Корнелиус был настоящим мастером своего дела, поэтому долго возиться ему не пришлось. Закончив стрижку, он развернул кресло Галины спинкой к зеркалу и воскликнул:
– О-ля-ля!
Ула, только что с увлечением рассказывавшая присутствующим про новейшие методы лечения, о которых она недавно читала, оборвала повествование на полуслове. Остальные тихо ахнули, пробормотали нечто нечленораздельное или просто застыли в немом восхищении.
– Нет, вы только посмотрите на нее! – прошептала Ула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57