На полу там и сям можно было увидеть лакированные туфли на каблуках и измятые бумажные шляпы.
Центром празднества была Рианон. Все плясали вокруг нее, хлопали в такт музыке, и всякий раз, когда хозяйка совершала пируэт, все вокруг взрывалось ликующими криками. Ребята из программы “Хочу все знать” осыпали Рианон блестящими конфетти, и маленькие кружочки прилипли к ее коже и сверкали в волосах. Рианон была ослепительна. Она была настолько полна энергии, выглядела такой жизнерадостной, что постороннему трудно было бы поверить, что поводом для столь буйного пиршества послужил уход Рианон из “Хочу все знать”.
Вечер продолжался, теперь уже под песни Джеймса Брауна. Лиззи самозабвенно отплясывала, хлопая в ладоши над головой и подталкивая Рианон ногой. Явился Джолин, облаченный в экзотическое одеяние, расшитое красными и золотыми блестками; за ним вошел Мартин. Керри и Роган были уже здесь, они вовсю бесновались и кружились по комнате. Двое парней из Ай-ти-эн приволокли бутылку “Моэ” и вылили вино на головы Лиззи и Рианон.
В дальнем углу сада два человека несколько неуклюже отплясывали джигу – только для того чтобы своим унылым видом не портить остальным настроение. Это были Симпсоны, Морган и Салли, владельцы “Хочу все знать”. С понедельника им предстояло вновь взять в свои руки управление программой. Увольнение Рианон было для обоих одним из самых непростых решений в жизни, особенно учитывая, что ей пришлось перенести в последнее время.
– Я чувствую себя обманщицей, – призналась Салли мужу, глядя, как Рианон и Лиззи стирают с лиц шампанское.
– Что? – встрепенулся Морган.
– Я сказала, что чувствую себя обманщицей, – повторила Салли. – Тебе не кажется, что она нарочно так себя ведет? Чтобы нам стало стыдно?
– Если так, то она своего добилась, – отозвался Морган. Им очень не хотелось принимать ее приглашение, но отказаться было, конечно, немыслимо.
Загорелое лицо Салли помрачнело.
– Нет, она не настолько злая, – проговорила она. – Во всяком случае, раньше она злой не была.
– Мы ни в чем не виноваты, – строго напомнил ей муж. Честно говоря, оба они знали, что им обрыдло растительное существование на острове в Карибском море, и оба страстно желали взяться за программу. Но после всего, что сделала Рианон, ее просто невозможно было бы отодвинуть в сторону, тем более что для концепции программы сами Симпсоны не сделали практически ничего, они только вкладывали деньги в ее создание. Сначала супруги думали просить Рианон остаться исполнительным продюсером вместе с ними, но тут как раз шефом редакции новостей и познавательных программ четвертого канала был назначен Марвин Мансфилд, и проблема отпала сама собой, по крайней мере с точки зрения Симпсонов.
Сейчас, глядя на Рианон, Салли испытывала раздражение, даже ненависть к Мансфилду. В ее глазах именно он был главным виновником ухода Рианон, хотя в глубине души Салли сознавала, что ни она, ни Морган не боролись за Рианон по-настоящему. Да и как они могли сражаться, если Мансфилд сразу же выдвинул ультиматум: или Рианон уходит, или “Хочу все знать” снимается с эфира. При других обстоятельствах можно было бы попробовать не поддаться на шантаж; как-никак программа “Хочу все знать” здорово повышала рейтинг канала, и снимать ее с эфира было бы чистым безумием. Но неприязнь Мансфилда к Рианон была чересчур сильной и носила личный характер, так что теперь, когда он возглавил редакцию, Симпсоны не могли себе позволить пойти ему наперекор. Им оставалось только глубоко вздохнуть, запрятать поглубже угрызения совести и попросить Рианон покинуть программу.
Это произошло полтора месяца назад. Тогда в знак солидарности с Рианон вся команда заявила об уходе. Сама Рианон уговорила товарищей остаться. Вероятно, Лиззи тоже останется, во всяком случае, ничто не указывало на то, что она собирается уйти. Морган не сомневался, что ведущая останется, а вот Салли не была в этом уверена. Рианон и Лиззи всегда были очень близкими подругами, и Салли не верилось, что Лиззи оставит Рианон в одиночестве после всех перенесенных ею несчастий. По крайней мере сейчас. Прошло всего три месяца, и Рианон еще не оправилась. На ее горле еще виднелся темный шрам. А что говорить о душевной опустошенности! И ничего не значит то, что Рианон ни с кем, за исключением, может быть, Лиззи, не говорит о своей утрате.
Лиззи отплясывала шимми спиной к спине с Рианон и время от времени посылала своим новым шефам очаровательные улыбки. Разумеется, она с куда большим удовольствием выцарапала бы им глаза, но приходилось вести себя так, как того хотела Рианон: никаких сожалений, никаких обвинений, никаких упреков.
Когда музыка умолкла, обессиленная Рианон рухнула в объятия Лиззи, и обе плюхнулись в фонтан. Выпили они не так много, как можно было бы подумать по их поведению, но Рианон, судя по всему, в этот вечер была такой раскрепощенной, какой ее никто не видел в это тягостное лето после возвращения из Марракеша. Лиззи хотелось верить, что в бурном веселье Рианон нет ничего от истерики, ведь она лучше любого другого знала, насколько та была подкошена известием о потере работы в “Хочу все знать”. За последние три месяца Рианон здорово помогла тесная дружба всех членов их команды, и Лиззи не представляла себе, как бы она справилась со своими бедами без поддержки товарищей.
Только Лиззи знала, что пережила ее подруга. Только она знала, что Оливер стоял и молча смотрел, как его жену пытаются изнасиловать двое. Только Лиззи знала, что Оливер так и не вернул Рианон взятые у нее взаймы деньги. Но самым отвратительным, по мнению Лиззи, было то, что Оливер четырежды звонил Рианон и умолял о встрече. Лиззи никогда не смогла бы понять, как у мерзавца хватило на это наглости. Ей приходило в голову, что Рианон, возможно, сильнее всего страдает из-за того, что она, как оказалось, значила для Оливера меньше, чем думала.
Вечеринка продолжалась до рассвета. К шести часам разошлись самые стойкие из гостей, и закадычные подруги остались вдвоем посреди хаоса. За десять часов произошло столько всего, что женщины еще около часа болтали и хихикали. Наконец усталость взяла свое, и они заснули на диванах.
Рианон проснулась около полудня, когда безжалостные лучи яркого осеннего солнца резанули ее по глазам. Она застонала и прикрыла лицо подушкой.
– У, черт, – пробормотала Лиззи.
Подождав несколько секунд, Рианон приподняла уголок подушки и посмотрела в ту сторону. Она не могла не рассмеяться, когда увидела, что Лиззи прикрыла лицо от солнца бумажной тарелкой, и та прилипла, а по щекам элегантной телеведущей текут тягучие струи крема.
– Не надо! – простонала Лиззи, отодрала от лица тарелку и швырнула на пол.
– Бокал шампанского? – иронически предложила Рианон.
– Да иди ты, – простонала Лиззи.
– Может, “Беллини”? Или виски со льдом?
Лиззи приоткрыла один глаз.
– Что я тебе сделала? – проговорила она слабым голосом. Смеясь, Рианон осторожно встала и попыталась разгладить рукой платье. Когда это ей не удалось, она стянула платье через голову и прошлепала в кухню. За последние месяцы она похудела на несколько килограммов, и веснушки, рассыпанные по всему телу, как будто несколько побледнели.
Из-под груды бантов, коробок и тарелок Рианон извлекла чайник, наполнила и принялась оглядываться в поисках двух чистых кружек. Внезапно ее охватило чувство, что жизнь пуста и бессмысленна. Тем не менее она, уверенно и быстро двигаясь, вскипятила воду и даже попыталась напеть что-то сквозь пелену боли и тревоги. Что угодно, лишь бы отогнать отчаяние. Очень трудно, почти невозможно заставить себя поверить, что ты уже никогда не придешь в студию. Для нее работа закончена, а для других она продолжается. Глаза женщины на мгновение закрылись, она не сразу смогла сделать вдох. Все равно, что потерять ребенка. Ну нет, не совсем так, утрата ребенка – это самое страшное на свете, но Рианон чувствовала себя так, словно у нее отняли единственное дитя и передали на воспитание чужим людям. Никто не имел права так поступать, “Хочу все знать” – ее программа, она ее придумала, выпестовала, дала ей название, она разрабатывала структуру передач, лечила программу, когда та начинала хромать, и гордилась ею в дни успеха. Как же они могли отобрать у нее ее творение? Как могли?
– Э-эй, как ты тут? – раздался ласковый голос Лиззи. Рианон перевела дыхание и ответила:
– Нормально. – Она откинула назад волосы. – Все в порядке. – Ей удалось улыбнуться. – Переживу в конце концов, хотя временами кажется, что нет.
– Я знаю, – сказала Лиззи и обняла Рианон.
Она знала, что это верный способ заставить подругу скинуть маску. Наверное, стоит дать ей выговориться. Правда, за последние месяцы Лиззи сама не раз имела случай убедиться, что слезы приносят облегчение, но отнюдь не исцеление.
– Итак, – весело заговорила Рианон, – мы можем смело утверждать, что вечер удался?
– Без сомнения.
Лиззи уже почти видела газетные сообщения на эту тему. Рианон пользовалась популярностью, все профессионалы знали, что за ее изгнанием стоит животная зависть Мансфилда, а это значит, что в отделе хроники обязательно появятся репортажи, полные ядовитых намеков и шуточек. Но пусть коллеги сохранят преданность Рианон, пусть они заставят Мансфилда краснеть от стыда, – для Рианон информация о ее вынужденной отставке означала только дополнительные страдания и унижение. Как будто недостаточно того, что она испытала, когда известие о разводе с Оливером стало достоянием публики.
– Ты вчера разговаривала с Морганом и Салли? – спросила Рианон, заливая кипятком растворимый кофе.
– Нет. Зато я много им улыбалась, – ответила Лиззи. Рианон как раз зевала, но ответ Лиззи ее рассмешил, и она поперхнулась.
– А хоть кто-нибудь с ними разговаривал?
– Они вызвали кое-какой интерес у кролика, – бросила Лиззи и рассеянно посмотрела в сад. – Что нам делать с этим бардаком? – закричала она вдруг.
– Ничего, скоро все будет в порядке, раз уж я проснулась, – успокоила ее Рианон и отнесла в гостиную две чашки с кофе.
– Ну что ж, – сказала Лиззи, садясь на диван, – честно скажу, я намерена составить тебе компанию.
Она сняла с ноги обмотавшуюся вокруг лодыжки мокрую ленту.
– Правда?
Рианон подняла голову, и взгляды двух женщин встретились. В последнее время в их дружеские шутки вкрался некий подтекст, и в таких случаях Лиззи всегда начинала чувствовать себя неуютно.
Несколько недель, с того самого дня, когда Рианон узнала, что ее услуги уже не требуются компании “Хочу все знать”, она ожидала, что Лиззи заявит о своем уходе. С их связями и опытом можно было бы организовать новую программу и постепенно перетянуть к себе от Моргана и Салли прежнюю команду. Лиззи сначала действительно предложила именно это, но Рианон тогда настояла, чтобы подруга осталась. Она объяснила, что ей меньше всего хотелось бы, чтобы программа потеряла лицо после того, как в нее вложено столько труда, а ведущая – это и есть лицо “Хочу все знать”.
Теперь Рианон уже не была уверена, что хочет, чтобы Лиззи осталась. Если честно, ей вовсе этого не хотелось. Да, бывали дни, когда “Хочу все знать” казалась Рианон самым важным делом на свете, но бывало и так, что ей хотелось бросить все к черту, закрыть программу и забыть о ней навсегда. Если бы не было этого проекта, она скорее всего не встретила бы Оливера и не сошлась бы с Лиззи настолько близко, что молчание подруги травмировало ее сейчас едва ли меньше, чем предательство мужа.
Почему, спрашивала себя Рианон, почему я так боюсь спросить Лиззи о ее планах? Мы никогда друг от друга ничего не скрывали, откуда же сейчас недомолвки? Или это – только начало новой фазы отношений? Судьбы складываются по-разному… Рианон вдруг испугалась. Она не может потерять еще и друга. Без Лиззи ей не выкарабкаться. А расстояние между ними все растет, она чувствует, как Лиззи исчезает из ее жизни, и с этим ничего не поделаешь.
– Ты больше не думала над предложением Мейвиса Линдсея? – сказала Лиззи. Едва вопрос сорвался с языка, она об этом пожалела. Более того, вдруг захотелось рассказать Рианон, что она намерена сделать, – подруге будет приятно. Но говорить нельзя. Хотя не стоит говорить с растерянным человеком о том, что самой Лиззи, по крайней мере в данный момент, представлялось нереальным.
– Да в общем-то нет, – хрипло проговорила Рианон. – Ну, так…
Лиззи еще сильнее захотелось поделиться с Рианон своими планами, но она все-таки удержалась: не время. А придет ли оно? Сейчас остается только страдать от того, что судьба их разлучает. Чтобы ее изменить, обеим необходимо мужество. Лиззи не собиралась оставаться ведущей “Хочу все знать”, но и с Рианон не связывала собственное будущее. В ближайшие дни она выберет подходящую минуту и сообщит подруге, чем собирается заняться. Быть может, удастся тогда объяснить Рианон причину решения, которую она пока сама до конца не понимала.
– Как ты думаешь, сможешь работать на кого-то? – спросила Лиззи, возвращаясь к старой теме. Впрочем, она знала, что таким образом помогает Рианон обрести почву под ногами. – После того как ты столько времени была сама себе хозяйкой?
– Мейвиса тоже беспокоит этот вопрос. – Рианон улыбнулась. – Тебе, дорогая, известно, что исполнительный продюсер может быть только один. – Она мастерски изобразила шотландский акцент Линдсея. – А впрочем, я могла бы дать тебе возможность стать продюсером, если, конечно, ты к этому готова.
Лиззи поморщилась.
– Женщины вертят вселенной как могут, – процитировала она строчку из песни, включенную Мейвисом в программу для музыкальных эрудитов. – Зато они знают, сколько ты стоишь, – закончила она и помрачнела, взглянув на Рианон. Все было ясно, но разговор об Оливере только заведет их в тупик.
Рианон уставилась в пол. Она знала, что не надо мучить себя воспоминаниями об этом человеке, но почему-то хотелось именно этого. Хотелось услышать его имя, поговорить о том времени, когда им было хорошо вдвоем и не было мыслей о разрыве. Но сейчас все друзья Рианон избегали упоминаний о нем. Даже Лиззи. Рианон только наедине с собой перебирала в памяти счастливые дни, когда была влюблена, отгоняла от себя мысли о том, чем закончился их короткий брак, хотя сознавала, что это обыкновенная трусость и бегство от действительности.
Она попыталась взять себя в руки, сделала глоток кофе и обратилась к Лиззи:
– Я тебе говорила, что Галина Казимир написала мне письмо?
Журналистка вытаращилась от удивления; она забыла, какое отношение к Рианон имеет светская дива и известная модель. Вспомнив, натянуто улыбнулась.
– Нет, не говорила, – отозвалась она, лихорадочно пытаясь предугадать, что бы это могло означать. – А когда пришло письмо?
– Я его получила вчера утром. И забыла – голова была занята только гостями. Она приглашает меня на свадьбу.
Лиззи раскрыла рот от неожиданности. Наконец, справившись с чувствами, почти крикнула:
– Как? То есть она ведь не так давно увела у тебя жениха! И теперь приглашает на свадьбу? Она что, не понимает, что натворила? Или не знает, что произошло с тобой? Ну ладно, даже если не знает, все равно…
Рианон изобразила улыбку:
– Она выходит замуж за Макса Романова.
Лиззи была в такой ярости, что на мгновение забыла, с кем состоит в связи Галина Казимир. Наконец она рассмеялась:
– Да уж, свадьба будет что надо. Этот парень богат, как Крез, а она – писаная красавица. И что ты решила?
– Пока не знаю, – ответила Рианон.
– Если дело в деньгах… – нерешительно начала Лиззи.
– Она прислала мне приглашение, – отрезала Рианон. – Первый класс, свободный доступ.
– Ух ты! – не смогла сдержаться Лиззи. – Значит, в самом деле хочет тебя увидеть.
– Похоже на то.
– Интересно бы знать, зачем это ей.
– А ты что, не знала? Моя судьба – гулять на чужих свадьбах. – Рианон не сумела сдержать горечь. – Если приму приглашение, буду подружкой невесты.
Лиззи оторопела:
– Подружкой?
– Именно.
– Не хило, – заметила Лиззи.
Рианон рассмеялась. Лиззи, помолчав, спросила:
– Она объявилась впервые с тех пор, как удрала с Филиппом?
Рианон кивнула.
– Потрясающе, – пробормотала Лиззи. – Что она еще пишет? Наверное, про Романова?
– Только то, что выходит за него замуж.
– Эге, – хмыкнула Лиззи. – А о том, что ее жених обвинялся в убийстве?
– Как ни странно, – ответила Рианон, – об этом ни слова. А ведь могла бы, кажется, написать, правда?
– Кажется, есть латинское слово, означающее убийство жены, – заметила Лиззи.
– Есть. Укзорицид.
Лиззи скривилась:
– Фу! Как будто воду в унитазе спускаешь. – Она поднялась. – Хочу еще кофе. Тебе принести?
– Угу.
Рианон кивнула и отставила пустую чашку. Через пару минут Лиззи вернулась в комнату и опять устроилась на диване, поджав под себя ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Центром празднества была Рианон. Все плясали вокруг нее, хлопали в такт музыке, и всякий раз, когда хозяйка совершала пируэт, все вокруг взрывалось ликующими криками. Ребята из программы “Хочу все знать” осыпали Рианон блестящими конфетти, и маленькие кружочки прилипли к ее коже и сверкали в волосах. Рианон была ослепительна. Она была настолько полна энергии, выглядела такой жизнерадостной, что постороннему трудно было бы поверить, что поводом для столь буйного пиршества послужил уход Рианон из “Хочу все знать”.
Вечер продолжался, теперь уже под песни Джеймса Брауна. Лиззи самозабвенно отплясывала, хлопая в ладоши над головой и подталкивая Рианон ногой. Явился Джолин, облаченный в экзотическое одеяние, расшитое красными и золотыми блестками; за ним вошел Мартин. Керри и Роган были уже здесь, они вовсю бесновались и кружились по комнате. Двое парней из Ай-ти-эн приволокли бутылку “Моэ” и вылили вино на головы Лиззи и Рианон.
В дальнем углу сада два человека несколько неуклюже отплясывали джигу – только для того чтобы своим унылым видом не портить остальным настроение. Это были Симпсоны, Морган и Салли, владельцы “Хочу все знать”. С понедельника им предстояло вновь взять в свои руки управление программой. Увольнение Рианон было для обоих одним из самых непростых решений в жизни, особенно учитывая, что ей пришлось перенести в последнее время.
– Я чувствую себя обманщицей, – призналась Салли мужу, глядя, как Рианон и Лиззи стирают с лиц шампанское.
– Что? – встрепенулся Морган.
– Я сказала, что чувствую себя обманщицей, – повторила Салли. – Тебе не кажется, что она нарочно так себя ведет? Чтобы нам стало стыдно?
– Если так, то она своего добилась, – отозвался Морган. Им очень не хотелось принимать ее приглашение, но отказаться было, конечно, немыслимо.
Загорелое лицо Салли помрачнело.
– Нет, она не настолько злая, – проговорила она. – Во всяком случае, раньше она злой не была.
– Мы ни в чем не виноваты, – строго напомнил ей муж. Честно говоря, оба они знали, что им обрыдло растительное существование на острове в Карибском море, и оба страстно желали взяться за программу. Но после всего, что сделала Рианон, ее просто невозможно было бы отодвинуть в сторону, тем более что для концепции программы сами Симпсоны не сделали практически ничего, они только вкладывали деньги в ее создание. Сначала супруги думали просить Рианон остаться исполнительным продюсером вместе с ними, но тут как раз шефом редакции новостей и познавательных программ четвертого канала был назначен Марвин Мансфилд, и проблема отпала сама собой, по крайней мере с точки зрения Симпсонов.
Сейчас, глядя на Рианон, Салли испытывала раздражение, даже ненависть к Мансфилду. В ее глазах именно он был главным виновником ухода Рианон, хотя в глубине души Салли сознавала, что ни она, ни Морган не боролись за Рианон по-настоящему. Да и как они могли сражаться, если Мансфилд сразу же выдвинул ультиматум: или Рианон уходит, или “Хочу все знать” снимается с эфира. При других обстоятельствах можно было бы попробовать не поддаться на шантаж; как-никак программа “Хочу все знать” здорово повышала рейтинг канала, и снимать ее с эфира было бы чистым безумием. Но неприязнь Мансфилда к Рианон была чересчур сильной и носила личный характер, так что теперь, когда он возглавил редакцию, Симпсоны не могли себе позволить пойти ему наперекор. Им оставалось только глубоко вздохнуть, запрятать поглубже угрызения совести и попросить Рианон покинуть программу.
Это произошло полтора месяца назад. Тогда в знак солидарности с Рианон вся команда заявила об уходе. Сама Рианон уговорила товарищей остаться. Вероятно, Лиззи тоже останется, во всяком случае, ничто не указывало на то, что она собирается уйти. Морган не сомневался, что ведущая останется, а вот Салли не была в этом уверена. Рианон и Лиззи всегда были очень близкими подругами, и Салли не верилось, что Лиззи оставит Рианон в одиночестве после всех перенесенных ею несчастий. По крайней мере сейчас. Прошло всего три месяца, и Рианон еще не оправилась. На ее горле еще виднелся темный шрам. А что говорить о душевной опустошенности! И ничего не значит то, что Рианон ни с кем, за исключением, может быть, Лиззи, не говорит о своей утрате.
Лиззи отплясывала шимми спиной к спине с Рианон и время от времени посылала своим новым шефам очаровательные улыбки. Разумеется, она с куда большим удовольствием выцарапала бы им глаза, но приходилось вести себя так, как того хотела Рианон: никаких сожалений, никаких обвинений, никаких упреков.
Когда музыка умолкла, обессиленная Рианон рухнула в объятия Лиззи, и обе плюхнулись в фонтан. Выпили они не так много, как можно было бы подумать по их поведению, но Рианон, судя по всему, в этот вечер была такой раскрепощенной, какой ее никто не видел в это тягостное лето после возвращения из Марракеша. Лиззи хотелось верить, что в бурном веселье Рианон нет ничего от истерики, ведь она лучше любого другого знала, насколько та была подкошена известием о потере работы в “Хочу все знать”. За последние три месяца Рианон здорово помогла тесная дружба всех членов их команды, и Лиззи не представляла себе, как бы она справилась со своими бедами без поддержки товарищей.
Только Лиззи знала, что пережила ее подруга. Только она знала, что Оливер стоял и молча смотрел, как его жену пытаются изнасиловать двое. Только Лиззи знала, что Оливер так и не вернул Рианон взятые у нее взаймы деньги. Но самым отвратительным, по мнению Лиззи, было то, что Оливер четырежды звонил Рианон и умолял о встрече. Лиззи никогда не смогла бы понять, как у мерзавца хватило на это наглости. Ей приходило в голову, что Рианон, возможно, сильнее всего страдает из-за того, что она, как оказалось, значила для Оливера меньше, чем думала.
Вечеринка продолжалась до рассвета. К шести часам разошлись самые стойкие из гостей, и закадычные подруги остались вдвоем посреди хаоса. За десять часов произошло столько всего, что женщины еще около часа болтали и хихикали. Наконец усталость взяла свое, и они заснули на диванах.
Рианон проснулась около полудня, когда безжалостные лучи яркого осеннего солнца резанули ее по глазам. Она застонала и прикрыла лицо подушкой.
– У, черт, – пробормотала Лиззи.
Подождав несколько секунд, Рианон приподняла уголок подушки и посмотрела в ту сторону. Она не могла не рассмеяться, когда увидела, что Лиззи прикрыла лицо от солнца бумажной тарелкой, и та прилипла, а по щекам элегантной телеведущей текут тягучие струи крема.
– Не надо! – простонала Лиззи, отодрала от лица тарелку и швырнула на пол.
– Бокал шампанского? – иронически предложила Рианон.
– Да иди ты, – простонала Лиззи.
– Может, “Беллини”? Или виски со льдом?
Лиззи приоткрыла один глаз.
– Что я тебе сделала? – проговорила она слабым голосом. Смеясь, Рианон осторожно встала и попыталась разгладить рукой платье. Когда это ей не удалось, она стянула платье через голову и прошлепала в кухню. За последние месяцы она похудела на несколько килограммов, и веснушки, рассыпанные по всему телу, как будто несколько побледнели.
Из-под груды бантов, коробок и тарелок Рианон извлекла чайник, наполнила и принялась оглядываться в поисках двух чистых кружек. Внезапно ее охватило чувство, что жизнь пуста и бессмысленна. Тем не менее она, уверенно и быстро двигаясь, вскипятила воду и даже попыталась напеть что-то сквозь пелену боли и тревоги. Что угодно, лишь бы отогнать отчаяние. Очень трудно, почти невозможно заставить себя поверить, что ты уже никогда не придешь в студию. Для нее работа закончена, а для других она продолжается. Глаза женщины на мгновение закрылись, она не сразу смогла сделать вдох. Все равно, что потерять ребенка. Ну нет, не совсем так, утрата ребенка – это самое страшное на свете, но Рианон чувствовала себя так, словно у нее отняли единственное дитя и передали на воспитание чужим людям. Никто не имел права так поступать, “Хочу все знать” – ее программа, она ее придумала, выпестовала, дала ей название, она разрабатывала структуру передач, лечила программу, когда та начинала хромать, и гордилась ею в дни успеха. Как же они могли отобрать у нее ее творение? Как могли?
– Э-эй, как ты тут? – раздался ласковый голос Лиззи. Рианон перевела дыхание и ответила:
– Нормально. – Она откинула назад волосы. – Все в порядке. – Ей удалось улыбнуться. – Переживу в конце концов, хотя временами кажется, что нет.
– Я знаю, – сказала Лиззи и обняла Рианон.
Она знала, что это верный способ заставить подругу скинуть маску. Наверное, стоит дать ей выговориться. Правда, за последние месяцы Лиззи сама не раз имела случай убедиться, что слезы приносят облегчение, но отнюдь не исцеление.
– Итак, – весело заговорила Рианон, – мы можем смело утверждать, что вечер удался?
– Без сомнения.
Лиззи уже почти видела газетные сообщения на эту тему. Рианон пользовалась популярностью, все профессионалы знали, что за ее изгнанием стоит животная зависть Мансфилда, а это значит, что в отделе хроники обязательно появятся репортажи, полные ядовитых намеков и шуточек. Но пусть коллеги сохранят преданность Рианон, пусть они заставят Мансфилда краснеть от стыда, – для Рианон информация о ее вынужденной отставке означала только дополнительные страдания и унижение. Как будто недостаточно того, что она испытала, когда известие о разводе с Оливером стало достоянием публики.
– Ты вчера разговаривала с Морганом и Салли? – спросила Рианон, заливая кипятком растворимый кофе.
– Нет. Зато я много им улыбалась, – ответила Лиззи. Рианон как раз зевала, но ответ Лиззи ее рассмешил, и она поперхнулась.
– А хоть кто-нибудь с ними разговаривал?
– Они вызвали кое-какой интерес у кролика, – бросила Лиззи и рассеянно посмотрела в сад. – Что нам делать с этим бардаком? – закричала она вдруг.
– Ничего, скоро все будет в порядке, раз уж я проснулась, – успокоила ее Рианон и отнесла в гостиную две чашки с кофе.
– Ну что ж, – сказала Лиззи, садясь на диван, – честно скажу, я намерена составить тебе компанию.
Она сняла с ноги обмотавшуюся вокруг лодыжки мокрую ленту.
– Правда?
Рианон подняла голову, и взгляды двух женщин встретились. В последнее время в их дружеские шутки вкрался некий подтекст, и в таких случаях Лиззи всегда начинала чувствовать себя неуютно.
Несколько недель, с того самого дня, когда Рианон узнала, что ее услуги уже не требуются компании “Хочу все знать”, она ожидала, что Лиззи заявит о своем уходе. С их связями и опытом можно было бы организовать новую программу и постепенно перетянуть к себе от Моргана и Салли прежнюю команду. Лиззи сначала действительно предложила именно это, но Рианон тогда настояла, чтобы подруга осталась. Она объяснила, что ей меньше всего хотелось бы, чтобы программа потеряла лицо после того, как в нее вложено столько труда, а ведущая – это и есть лицо “Хочу все знать”.
Теперь Рианон уже не была уверена, что хочет, чтобы Лиззи осталась. Если честно, ей вовсе этого не хотелось. Да, бывали дни, когда “Хочу все знать” казалась Рианон самым важным делом на свете, но бывало и так, что ей хотелось бросить все к черту, закрыть программу и забыть о ней навсегда. Если бы не было этого проекта, она скорее всего не встретила бы Оливера и не сошлась бы с Лиззи настолько близко, что молчание подруги травмировало ее сейчас едва ли меньше, чем предательство мужа.
Почему, спрашивала себя Рианон, почему я так боюсь спросить Лиззи о ее планах? Мы никогда друг от друга ничего не скрывали, откуда же сейчас недомолвки? Или это – только начало новой фазы отношений? Судьбы складываются по-разному… Рианон вдруг испугалась. Она не может потерять еще и друга. Без Лиззи ей не выкарабкаться. А расстояние между ними все растет, она чувствует, как Лиззи исчезает из ее жизни, и с этим ничего не поделаешь.
– Ты больше не думала над предложением Мейвиса Линдсея? – сказала Лиззи. Едва вопрос сорвался с языка, она об этом пожалела. Более того, вдруг захотелось рассказать Рианон, что она намерена сделать, – подруге будет приятно. Но говорить нельзя. Хотя не стоит говорить с растерянным человеком о том, что самой Лиззи, по крайней мере в данный момент, представлялось нереальным.
– Да в общем-то нет, – хрипло проговорила Рианон. – Ну, так…
Лиззи еще сильнее захотелось поделиться с Рианон своими планами, но она все-таки удержалась: не время. А придет ли оно? Сейчас остается только страдать от того, что судьба их разлучает. Чтобы ее изменить, обеим необходимо мужество. Лиззи не собиралась оставаться ведущей “Хочу все знать”, но и с Рианон не связывала собственное будущее. В ближайшие дни она выберет подходящую минуту и сообщит подруге, чем собирается заняться. Быть может, удастся тогда объяснить Рианон причину решения, которую она пока сама до конца не понимала.
– Как ты думаешь, сможешь работать на кого-то? – спросила Лиззи, возвращаясь к старой теме. Впрочем, она знала, что таким образом помогает Рианон обрести почву под ногами. – После того как ты столько времени была сама себе хозяйкой?
– Мейвиса тоже беспокоит этот вопрос. – Рианон улыбнулась. – Тебе, дорогая, известно, что исполнительный продюсер может быть только один. – Она мастерски изобразила шотландский акцент Линдсея. – А впрочем, я могла бы дать тебе возможность стать продюсером, если, конечно, ты к этому готова.
Лиззи поморщилась.
– Женщины вертят вселенной как могут, – процитировала она строчку из песни, включенную Мейвисом в программу для музыкальных эрудитов. – Зато они знают, сколько ты стоишь, – закончила она и помрачнела, взглянув на Рианон. Все было ясно, но разговор об Оливере только заведет их в тупик.
Рианон уставилась в пол. Она знала, что не надо мучить себя воспоминаниями об этом человеке, но почему-то хотелось именно этого. Хотелось услышать его имя, поговорить о том времени, когда им было хорошо вдвоем и не было мыслей о разрыве. Но сейчас все друзья Рианон избегали упоминаний о нем. Даже Лиззи. Рианон только наедине с собой перебирала в памяти счастливые дни, когда была влюблена, отгоняла от себя мысли о том, чем закончился их короткий брак, хотя сознавала, что это обыкновенная трусость и бегство от действительности.
Она попыталась взять себя в руки, сделала глоток кофе и обратилась к Лиззи:
– Я тебе говорила, что Галина Казимир написала мне письмо?
Журналистка вытаращилась от удивления; она забыла, какое отношение к Рианон имеет светская дива и известная модель. Вспомнив, натянуто улыбнулась.
– Нет, не говорила, – отозвалась она, лихорадочно пытаясь предугадать, что бы это могло означать. – А когда пришло письмо?
– Я его получила вчера утром. И забыла – голова была занята только гостями. Она приглашает меня на свадьбу.
Лиззи раскрыла рот от неожиданности. Наконец, справившись с чувствами, почти крикнула:
– Как? То есть она ведь не так давно увела у тебя жениха! И теперь приглашает на свадьбу? Она что, не понимает, что натворила? Или не знает, что произошло с тобой? Ну ладно, даже если не знает, все равно…
Рианон изобразила улыбку:
– Она выходит замуж за Макса Романова.
Лиззи была в такой ярости, что на мгновение забыла, с кем состоит в связи Галина Казимир. Наконец она рассмеялась:
– Да уж, свадьба будет что надо. Этот парень богат, как Крез, а она – писаная красавица. И что ты решила?
– Пока не знаю, – ответила Рианон.
– Если дело в деньгах… – нерешительно начала Лиззи.
– Она прислала мне приглашение, – отрезала Рианон. – Первый класс, свободный доступ.
– Ух ты! – не смогла сдержаться Лиззи. – Значит, в самом деле хочет тебя увидеть.
– Похоже на то.
– Интересно бы знать, зачем это ей.
– А ты что, не знала? Моя судьба – гулять на чужих свадьбах. – Рианон не сумела сдержать горечь. – Если приму приглашение, буду подружкой невесты.
Лиззи оторопела:
– Подружкой?
– Именно.
– Не хило, – заметила Лиззи.
Рианон рассмеялась. Лиззи, помолчав, спросила:
– Она объявилась впервые с тех пор, как удрала с Филиппом?
Рианон кивнула.
– Потрясающе, – пробормотала Лиззи. – Что она еще пишет? Наверное, про Романова?
– Только то, что выходит за него замуж.
– Эге, – хмыкнула Лиззи. – А о том, что ее жених обвинялся в убийстве?
– Как ни странно, – ответила Рианон, – об этом ни слова. А ведь могла бы, кажется, написать, правда?
– Кажется, есть латинское слово, означающее убийство жены, – заметила Лиззи.
– Есть. Укзорицид.
Лиззи скривилась:
– Фу! Как будто воду в унитазе спускаешь. – Она поднялась. – Хочу еще кофе. Тебе принести?
– Угу.
Рианон кивнула и отставила пустую чашку. Через пару минут Лиззи вернулась в комнату и опять устроилась на диване, поджав под себя ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57