Вся эта затея смехотворна. Если Шон уступит сейчас, она простит его. Венди привыкла его прощать. После двенадцати лет практики это не сложно, не труднее, чем научиться просить прощения. Просить прощения и прощать гораздо легче, чем думают.И, готовая проявить уступчивость, Венди решила воспользоваться случаем. Безобидным детским тоном, каким она всегда говорила с Шоном, она храбро произнесла:– Давай займемся сексом.Но эти нежные слова не успокоили Шона, а, казалось, разбудили в нем зверя. Он бросился на Венди, словно собираясь ударить, но в последний момент подбежал к стене и стукнул кулаком по деревянной перегородке.– Ты так ничего и не поняла, да? – заорал он. А затем, возможно, устыдившись необычного проявления своего мужского естества, закрыл лицо руками. Его тело затряслось как от рыданий, но он не издавал ни звука. Венди приблизилась к нему и тронула за плечо:– Шон? Шон… ты плачешь?– Нет. – Его голос звучал приглушенно. Венди попыталась отвести ладони Шона от лица – и испугалась. Глаза его превратились в покрасневшие щелочки, источающие ненависть. К ней, к себе или к ним обоим?– Ничего не выйдет! – отрезал он.Все кончено, подумала Венди. Кончено… И все же спросила:– Что не выйдет?– У нас ничего не выйдет, – ответил Шон. Он глубоко вздохнул. – Я не люблю тебя, Венди, и, думаю, никогда не любил. – Ах-х! Венди отступила на шаг. Ах-х! Это она издает такой звук или он только у нее в голове? Жизнь словно покидала ее. Она стояла на краю скалы. Ах-х! Разве такое возможно? Он ничего этого не сказал, ведь правда? – Ты никогда не позволяла мне что-то решать самому, – продолжил Шон. – Ты постоянно была слишком близко… слишком близко с самого начала. Я не мог избавиться от тебя. Слова «нет» ты не понимала. Сначала я думал, что эта девушка, наверное, чокнутая. Я спал с другими, ты это знала, но делала вид, что все в порядке. А потом я решил: может, ты действительно влюблена в меня. Я мог делать что хочу, а ты всегда была рядом и заботилась обо мне. Я не говорю, что ты не нравилась мне. Нам было хорошо вместе. Но я никогда не любил тебя. Не так, как тех девушек, в которых влюблялся…– Других девушек?– До женитьбы. Я не изменял тебе. Я говорю о том, что было до нашей свадьбы.– Зачем же ты женился на мне?– К чему тебе это знать? Думаешь, мне приятно все это говорить? Почему ты не уйдешь? Ты постоянно мучаешь меня. Это не прибавляет уважения.– Ты должен мне объяснение, черт бы тебя побрал! – завопила Венди, и он снова ударил кулаком по перегородке. – Я не верю этому, Шон. Неужели ты так слаб?– Полагаешь, мне нравилось быть слабым? Ты сделала меня слабым! Я никогда не любил тебя. Мне неприятно, что тебе приходится выслушивать подобное, но это так. Правда, я все надеялся когда-нибудь полюбить тебя. Все говорили, что я сошел с ума – ты такая классная. И ты была такой уверенной. А в день нашей свадьбы? Когда мы шли к алтарю? Я знал, что совершаю ошибку. Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему я не смотрел на тебя? Я был одной из твоих целей. И, как цель, был достигнут! Я бы, наверное, ушел, если бы ты сразу не забеременела. Тут я не имел права голоса. Ты перестала принимать таблетки. Сказала, будто принимаешь и это случайность…– Да, случайность!– Чепуха, Венди!– Если ты так ненавидел меня, почему не ушел?– Потому что влюбился в нашу малышку. Как ты не понимаешь? Я не такой негодяй, каким ты меня считаешь, ясно? Я попытался сделать все как надо надеялся стать хорошим отцом. А затем ты опять забеременела. И опять. И каждый раз я думал: она привязывает меня все крепче и крепче, чтобы я не мог уйти…– Уйди, Шон. Уйди сейчас.Венди приблизилась к нему и изо всех сил ударила кулаком в плече. Шон, презрительно ухмыляясь, отвернулся от нее.– Вот как? Не выходит по-твоему, решила пустить в ход руки?– Просто уйди. Я больше не хочу тебя видеть. – Да, как бы это было удобно для тебя, правда? – Шон кивал и растирал место удара – совсем как девочка. – Но я этого не сделаю, Венди. Я попытался уйти, но понял, что для меня дороже всего на свете мои дети. И я не предам их.Губы Венди изогнулись в жесткой усмешке. Она была уверена, что теперь-то одержала верх.– Ты никогда не получишь детей. Об этом я позабочусь. Я увезу их и постараюсь, чтобы ты еще много лет их не увидел.– Да, – кивнул Шон. – Я не сомневался, что ты это скажешь. Ты такая важная, такая умная, такая богатая. Но за всем этим скрывается эмоциональный ребенок. Ты никак не поймешь, что другой человек – я, например, – может иметь чувства, отличные от тех, что хочешь видеть ты. Ты не в силах заставить меня полюбить тебя, Венди, но ты не желаешь принять это. И поэтому все, чего ты хочешь, – это наказать меня. Применить силу. Точно так же, как могущественные голливудские воротилы, на которых ты постоянно жалуешься. Ты всегда говоришь, что женщины ведут себя иначе. Так почему же ты не следуешь тому, что декларируешь? Я десять лет был отличным отцом. И пытался быть хорошим мужем. Не бросал тебя. Но все напрасно. Знаешь, как мне трудно признать правду? Я не хочу провести остаток своей жизни с женщиной, которую не люблю. Неужели это так скверно? Изо дня в день я разговаривал с женщинами – с матерями друзей наших детей. И знаешь что? Если бы ситуация была обратной, если бы женщина не любила своего мужа, то подруги сказали бы ей: «Ты имеешь право найти настоящую любовь». Почему же женщины имеют право, а я нет? И я скажу тебе еще кое-что, Венди. Я оставил свою карьеру, чтобы заботиться о детях. Ты считаешь, будто я поступил так потому, что не имею таланта… или ленив. Согласен, я не так талантлив, как ты. У меня нет того, что есть у тебя; я не обладаю для этого нужными качествами. Но я умею другое. А ты никогда по-настоящему не уважала этого. Почему, если женщина жертвует карьерой ради детей, она героиня, а когда то же делает мужчина, все женщины подозревают, что с ним что-то не так? Мол, или слабак, или неудачник. Ты ведь втайне считала именно так, а, Венди? Что я неудачник.Господи, подумала Венди, ведь он прав. Сколько раз она смотрела на него с презрением, а затем, страшно коря себя за это, пыталась скрыть чувства, подшучивая над ним или что-нибудь ему покупая… Как до этого дошло? Мир перевернулся. Ответа нет, разве что… В Венди вспыхнула искорка надежды. А что, если попытаться сделать шаг к примирению и поступить как нужно… как взрослый человек. И, внезапно прозрев, она поняла, что должна забыть о своих обидах и боли. Она всегда была и будет настолько сильнее Шона, что должна простить его. Он не мог ее обидеть… никогда не мог. Она должна проявить милосердие. Должна…– Шон… – Венди зажмурилась. На нее, как глыба, обрушилось сожаление о том, что они друг друга не поняли. – Я никогда не считала тебя неудачником. Я любила тебя, Шон. Любила. С самого начала…Шон покачал головой:– Нет, Венди, тебе это только казалось. Ты не любила меня. Как может разумный, нормальный человек любить того, кто его не любит?Она посмотрела на него. Шон был таким маленьким, таким жалким в этой вишнево-красной рубашке и белых джинсах. Он никогда не перерастет себя нынешнего, с тоской подумала Венди, но ему придется идти своей дорогой. Когда-нибудь Шон раскается в своих поступках, возможно, даже осознает, что совершил ошибку. Быть может, он будет наказан, но если это случится, его накажет жизнь, а не она. И Венди вдруг ощутила непривычную свободу.И тут же решила: «Я должна уехать».Заплатив за пони, она попрощалась с детьми.– Теперь, когда у меня есть Принц, мне больше никто-никто не понадобится! – с энтузиазмом воскликнула Магда.Венди кивнула. Она понимала, что Магде предстоит пройти через жизненные испытания, в которых пони поможет ей больше, чем родная мать.Венди иронически усмехнулась, поняв, что ее заменили пони. Ну и ладно…– Вы уезжаете, миссис Хили? – смущенно спросила Гвинет.– Пора возвращаться. Сегодня утром нас номинировали на шесть «Оскаров», и у меня масса дел. – Пустая и бессмысленная ложь, но необходимо сохранять достоинство хотя бы перед своей семьей.– Фантастика! – От восторга у Гвинет расширились глаза. – Наверное, очень трудно получить номинацию на шесть «Оскаров».Венди пожала плечами:– Да вообще-то не очень. Это моя работа.Сидя на заднем сиденье автомобиля, направлявшегося в аэропорт к обратному рейсу в Нью-Йорк, она снова подумала: «Это моя работа». Ее телефон зазвонил, и Венди автоматически ответила:– Алло?– Венди! – раздался веселый голос Виктора Мэтрика.– Здравствуйте, Виктор.– Как вы? – спросил он. – Вы должны быть в восторге. Лично я – да. Отлично сработано с этими номинациями на «Оскара». Теперь нам всего-то и нужно получить одного или двух.– У нас очень хорошие шансы, Виктор. И я собираюсь организовать специальные просмотры для членов академии.– Дайте знать, если понадобится помощь. И «Пост» поместила сегодня хорошую заметку, – добавил он. «Какую заметку? – подумала Венди. – Но это не важно, раз Виктор доволен». – Надеюсь, сегодня днем вы немного отпразднуете, – продолжал Виктор. – Есть какие-то планы?– Да нет. Я в Палм-Бич, с семьей. Только что купила дочери пони.– И правильно сделали. Я всегда утверждал, что для маленьких девочек нет ничего лучше пони. Они прививают детям чувство ответственности. Но не мне вам это говорить. Что ж, еще раз поздравляю, передайте привет вашей семье. Время, проведенное в кругу близких, ни с чем не сравнимо. Нам всем нужно чаще бывать с ними. Отдыхайте.– Спасибо, Виктор.«Ситасьон» ждал ее в аэропорте с опущенным трапом. Автомобиль, минуя ограждение, выехал прямо на летное поле, а стюард вышел навстречу взять багаж Венди.– Вы быстро обернулись, – заметил он.– Да. Мне нужно было уладить одно дело. Все прошло удачнее, чем я ожидала. – Венди поднялась в самолет и, усевшись в большое бежевое кресло, обитое мягкой кожей, пристегнулась.– Не желаете ли чего-нибудь? – спросил стюард. – Может быть, икры и шампанского? – подмигнул он. – «Дом Периньон». Виктор Мэтрик заказал его специально для вас.«Почему бы и нет?» – подумала Венди. И потом: значит, Виктору известно, что она взяла самолет. Это похоже на правду. Виктор все знает…На столике перед ней лежала подборка газет и журналов. Венди взяла «Нью-Йорк пост». «50 самых влиятельных женщин!» – гласил заголовок.Венди раскрыла газету и увидела свою фотографию в официальном костюме на премьерном показе. В тот вечер она накрасилась, надела контактные линзы и сделала прическу. Не так уж плохо она и выглядела, но кого это волновало?Под снимком была подпись: «Венди Хили, 44 года, президент «Парадор пикчерс». Когда Комстока Диббла вышибли с поста президента «Парадор пикчерс», этому месту соответствовала только одна женщина – умная красавица в очках Венди Хили. Она вывела «Парадор» в люди и принесла компании двести миллионов долларов».О! Венди сложила газету и оставила рядом с собой на сиденье. Пилот включил двигатели, и самолет вырулил на взлетную полосу. Венди должно было бы польстить это упоминание, но она ничего не чувствовала. Самолет с нарастающей скоростью покатил по взлетной полосе. Глядя, как удаляется пейзаж за окном, Венди размышляла о том, что больше уже никогда ничего не почувствует. 12 Прекрасный день для завоевания мира, думала Нико О'Нилли, глядя в окно своего особняка.Четверг, семь тридцать утра, и Нико чуть дольше посидела над яйцом всмятку, желая запомнить этот день до мельчайших подробностей, особенно ощущения этого утра – утра, когда она встретится с Виктором Мэтриком, чтобы сообщить ему новости о Майке Харнессе. Очень интересные новости, которые – она была абсолютно уверена в этом – покончат с Майком. Раз и навсегда.Нико повернула яйцо и аккуратно срезала верхушку; вот так же она снесет голову и Майку. Это будет чистая работа, поэтому можно надеяться, что Майк почти не почувствует боли, разве что на пару секунд. Нико посолила яйцо, взяла полоску тоста шириной в полдюйма и обмакнула в желток. Она ела медленно и с удовольствием. Как обычно, и яйцо (варившееся четыре с половиной минуты), и тост, приготовленные ею, получились идеально. Нико завтракала так каждый день: яйцо всмятку, полоска тоста и чашка чаю «Инглиш брэкфаст» с сахаром и лимоном. Поскольку для приготовления всего этого требовалась точность (вода для чая, например, должна кипеть всего тридцать секунд), Нико всегда сама готовила завтрак. Кое-что проще делать самой.Нико снова посмотрела в окно на маленький сад за домом. Весна шла полным ходом – на вишнях (специально выведенный сорт цветущего плодового дерева, которое обычно растет только в Вашингтоне, округ Колумбия, и купленный Сеймуром у жены одного сенатора) уже красовались большие пушистые бутоны; через несколько дней они распустятся. А еще через пару недель они с Сеймуром откроют дом в Ист-Хэмптоне, и какая же там будет благодать. Они пользовались домом в мае, июне и июле, уезжая в августе из-за наплыва отдыхающих, но лучше всего там в мае, когда морской воздух теплый и усыпляющий, а трава ярко-зеленая. Нико постоянно обещала себе заняться садом и никогда не занималась им, но, быть может, в этом году посадит какие-то цветы…– Видела? – Сеймур вошел в утреннюю столовую с «Нью-Йорк таймс» в руках.К предстоящему дню Сеймур оделся, как студент колледжа – джинсы и какой-то дорогой спортивный свитер, длинные волосы заложены за уши. Глаза смотрят проницательно – это их обычное выражение, и Нико улыбнулась, подумав, что Сеймур, наверное, вышел с этим выражением прямо из чрева матери, перепугав всех в родильной палате.– Что, дорогой? – спросила она.– Статья в разделе «Метро». О Тренте Кулере. Модельере, только что свернувшем бизнес. Надеюсь, Виктория прочтет этот материал.– Почему? – Нико сделала глоток чаю.– Виктория должна порадоваться, что принимает то предложение. Она будет в безопасности, – пояснил Сеймур.– Не уверена, что Виктория хочет безопасности.– Все хотят безопасности, – возразил Сеймур. – Теперь она сможет уйти на покой.Нико улыбнулась и съела ложку яйца. У Сеймура типично мужской подход. Забавно, но если заглянуть поглубже, то большинство преуспевающих мужчин работают только ради одного – уйти на покой, и чем скорее, тем лучше. Тогда как женщины действуют из совершенно противоположных побуждений. Она никогда не слышала от женщины таких слов: «Я работаю, чтобы выйти на пенсию и жить на необитаемом острове или на барже». Видимо, большинство женщин считают, что не заслуживают отдыха.– Может быть, я приглашу Викторию на ленч, – сказал Сеймур, выходя из комнаты.Нико кивнула, глядя ему вслед. Виктория, вероятно, слишком занята, чтобы обедать с Сеймуром, но не важно. Неудивительно, что он не понимает. Благодаря Нико он в каком-то смысле уже вышел на покой, единственной его реальной обязанностью остается преподавание в университете.Но Сеймур прекрасно распоряжается своим свободным временем. Ей никогда не удалось бы занять себя так толково, как он. И снова Нико почувствовала укол вины.– Как ты можешь изменять Сеймуру? – спросила ее Виктория.– Я не такая холодная, как всем кажется, – ответила Нико. – У меня есть желания. Разве я должна подавлять их всю оставшуюся жизнь?Виктория очень непримирима в этом отношении, подумала Нико.– Ты рискуешь разрушить свою жизнь из-за какой-то интрижки. Именно этим постоянно занимаются мужчины, – заметила Виктория.Нико обиделась, но люди, никогда не жившие семейной жизнью, идеализируют институт брака, тогда как люди женатые понимают все его несовершенство и необходимость мириться с этим несовершенством.– Я люблю Сеймура. И никогда не брошу его. Но у нас нет нормальной половой жизни уже…– Знаю, – прервала ее Виктория. – Но как такое возможно?– Это случается. Ты слишком перегружена. Устаешь. А затем привыкаешь не заниматься этим. Так удобно. И есть другие, более важные вещи…– Тогда зачем вообще это делать? С Кирби? – Виктория коснулась руки Нико. Подруги шли по Западному Бродвею навестить Венди в номере отеля «Мерсер». Какое это несчастье – не сравнить с ее собственной ситуацией.– Мне что, всю оставшуюся жизнь обходиться без секса? – возмутилась Нико.Она не могла объяснить, что общение с Кирби вернуло ей способность чувствовать, во всяком случае, поначалу. У Нико никогда не было такого секса. Словно получаешь новую игрушку – или, точнее, наконец понимаешь, почему все остальные поднимают вокруг этого столько шума. Благодаря такому сексу Нико казалось, что теперь она похожа на других людей.– Некоторые говорят, что брак заканчивается, когда супруги прекращают заниматься сексом, – заметила Виктория.– Некоторые всегда судят об отношениях других людей. И некоторые не знают, что может случиться, когда ты четырнадцать лет в браке. И Сеймур ни о чем не подозревает…– Ты не можешь быть уверена в этом, – возразила Виктория. – Может, он и знает, да ему наплевать. Допускаю, ты права и он ни о чем не подозревает. Но это не важно. Даже если Сеймур не знает, знаешь ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45