Мария не спала всю ночь. Она просто места себе не находит. Видишь ли, у этого склада голодающие опять устроили драку. А что, если Джулио в нее попал?!. Как знать?! Не пойдешь же спрашивать у пэгэбэшников! Они и меня загребут за одно!.. Если Джулио скоро не объявится, Мария точно свихнется…
Полиция государственной безопасности Джефферсона не знает, что я могу войти в ее секретные файлы, и я, пользуясь этой возможностью, изучаю их содержимое. Драка возле продовольственного склада № 15 вспыхнула, когда я вел бой с повстанцами. В результате двадцать три человека погибли, сто семнадцать человек получили увечья, а четыре тысячи триста двенадцать человек были арестованы полицией госбезопасности.
Племянника Фила нет в списках погибших и травмированных. Он значится среди арестованных.
— Джулио попал в полицейскую облаву, — объясняю я Филу. — Его арестовали и отправили в следственный изолятор в Имоне. Там его признали виновным в мятеже и в участии в заговоре, направленном на уничтожение продуктов питания на планете. Его приговорили к пожизненным исправительно-трудовым работам в Катале. Там лагерь. В три часа ночи его отправили в зону строгого режима на Чертовых рудниках.
Фил окаменел. Полминуты он не мог даже перевести дух. Его лицо, не исключая микротатуировку, посерело.
— Но как же так?.. — запинаясь, пробормотал он. — Это несправедливо. Джулио не террорист. Он же ребенок… Да ему же только пятнадцать!.. Боже мой! Что же будет с Марией! Да как я ей это скажу?!
Фил конвульсивно сжимает и разжимает кулаки, его дыхание прерывается. А я стою и не знаю, что ответить на его вопросы.
— Мне надо идти! — внезапно говорит он, кладет молоток и слезает с моей левой гусеницы.
— Ты куда?
Фил не отвечает. Я начинаю тревожиться.
— Фил, у меня еще много повреждений!
Мой механик на мгновение замирает в дверях ангара. Его фигурка кажется крошечной точкой на фоне яркого света, льющегося с улицы, где воют полицейские сирены.
— Ну вот и хорошо, — загадочно бормочет он и исчезает за дверью.
Я не знаю, что делать. В первую очередь меня расстраивает то, что ремонт, в котором я срочно нуждаюсь, сегодня явно не будет продолжен. Фил завел машину и умчался куда-то по улицам новых трущоб, заполонивших территорию бывшей базы «Ниневия». Я не знаю, куда он направляется, но он в ярости.
Я чувствую себя почти беспомощным младенцем. Теперь мне надо ждать, чтобы хоть кто-нибудь меня починил. Я жду весь день. Наступает ночь, а от моего механика — ни слуху, ни духу. Медленно тянутся часы, а его все нет. Я начинаю беспокоиться.
Если Фил не вернется, чтобы закончить хотя бы самый срочный ремонт, мне придется обратиться к Сару Гремиану. Ужасно не хочется этого делать, но без помощи механика мне не обрести способность быстро передвигаться. Я жду до самого рассвета, чьи розовые облака обещают ветреный день. Фотографии со спутников подтверждают эту примету. С океана на Мэдисон и равнину Адеры надвигается буря. Но сейчас непогода волнует меня меньше всего. Я стою в ангаре и думаю то о ремонте, то о новых ударах повстанцев. Ведь они, как водится, не преминут воспользоваться скверной погодой. Сотрудники полиции госбезопасности терпеть не могут высовывать нос на улицу, когда там холодно и сыро, и командир повстанцев всегда наносит удары в дождливые дни.
Я приступаю к поиску своего механика. Его наручный коммуникатор запрограммирован так, что мой вызов поступает на него в первую очередь, но сегодня Фил не отвечает. Очень странно! Может быть, он напился до бесчувствия? Я начинаю определять место, в котором может находиться сейчас его коммуникатор, но к моему ангару внезапно подъезжает двенадцатиметровая фура. С моего места мне видна ее кабина, но полуприцеп закрыт трейлером. Водитель фуры выключил двигатель. Он не желает подъезжать еще ближе к моему ангару, чтобы я не открыл огонь.
Я прекращаю поиски Фила и слежу за тяжелым грузовиком. Из его кабины вылезли шесть человек — четверо молодых людей и две девушки. Они идут к моему ангару. Им лет по двадцать. У них ярко раскрашенные волосы, модная одежда, микротатуировки и пирсинг на губах, бровях и ноздрях. На девушках чрезвычайно модные сейчас на Джефферсоне дорогие люминесцентные туфли на высоких каблуках. Работать в таких туфлях и в блестящем на утреннем солнце, плотно прилегающем к телу платье, должно быть, страшно неудобно.
Незнакомцы не похожи ни на военных, ни на полицейских. Вряд ли это коммерсанты… Правительственные чиновники тоже так не одеваются и не уродуют себе лица. Хотел бы я знать, кто это и зачем они подогнали к моему ангару огромный фургон. Незнакомцы уже совсем рядом с моими дверями, и им виден мой корпус. В их взглядах сквозят страх и удивление. Мне неизвестны эти люди. А вдруг это переодетые повстанцы?! Я прихожу в полную боевую готовность.
— Стойте! Вы вторглись на территорию секретного военного объекта! Немедленно сообщите ваши имена и цель вашего появления! В противном случае я открываю огонь на поражение!
— Кто это говорит?! — спрашивает один из парней, ошарашенно оглядываясь по сторонам.
— Ты что, дурак?! Это же он! — презрительным тоном отвечает ему одна из девушек. — Ты что, не слышал, что нам вчера говорили? Эта машина умеет говорить. Она даже думает. И получше, чем такой придурок, как ты!
Парень, которому адресовано это язвительное замечание, решил огрызнуться:
— Заткни свой рот, стерва! Ну и что, что я — дурак… То есть это ты — дура! — поспешно поправился он под взрыв презрительного хохота.
У меня начинает складываться впечатление, что он действительно не слишком умен, но мне некогда над этим раздумывать.
— Немедленно объясните, кто вы! — приказываю я и разворачиваю на них носовые пулеметы. Кажется, хоть это на них подействовало. Микротатуировка на лице у местного дурачка посерела.
— Он будет стрелять! — завопил он и опрометью бросился под прикрытие грузовика, не понимая, что с таким же успехом можно прятаться от моего оружия за картонной ширмой.
— Заткнись и быстро сюда! — заорала сделавшая презрительное замечание девушка, явно выделяющаяся среди остальных рудиментарными навыками членораздельной речи.
— Мы твои новые механики, — объясняет она, повернувшись ко мне. — Мы пришли, чтобы тебя чинить. Ты что, не рад? Посмотри на себя в зеркало! Да ты же весь искореженный!
— Вам никто не разрешал здесь появляться.
— Ах вот ты как! — Девушка уперла руки в боки и смерила меня недовольным взглядом. — Хочешь сказать, что Сар Гремиан тебя не предупредил?!
Судя по всему, президентскому советнику нравится действовать мне на нервы, присылая обслуживающий персонал без заблаговременного предупреждения.
— Ни Сар Гремиан, ни президент Санторини ни о чем меня не предупреждали… Не двигайтесь с места! Я свяжусь с ними… Говорит боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять». Прошу информации. Шесть неизвестных гражданских лиц пытаются проникнуть в мой ангар. Прошу подтвердить их назначение в качестве моих механиков.
— Да, это твои новые механики, — отвечает Сар Гремиан, не снисходя до появления на экране. — Ясно?
— А где Фил Фабрицио?
— Его нет. Мы отправили в ангар целую бригаду, чтобы она починила тебя в кратчайшие сроки.
— Вас понял, — немного успокоившись, отвечаю я и прекращаю связь. — Советник президента Сар Гремиан сообщил мне, что вы имеете право меня ремонтировать. В первую очередь в починке нуждаются мои гусеницы.
— Это точно, — отвечает говорливая девушка, глядя на мою искореженную центральную гусеницу. — Ну что ж, посмотрим, чем тут можно поживиться!
Услышав эти не вполне понятные мне при данных обстоятельствах слова, вся бригада разбрелась по ангару, рассматривая содержимое ящиков, полок и кладовок, набитых Филом раздобытыми где-то инструментами, запчастями и электронным оборудованием.
Пришельцы не дали себе труда представиться. Поэтому я выясняю идентификационные сигналы их коммуникационных устройств и быстро определяю личность каждого из новоявленных механиков. Я верю, что их прислал Сар Гремиан, но осторожность не повредит!
Все шестеро недавно закончили то же техническое училище, что и Фил Фабрицио, обнаружив на экзаменах худшие результаты, чем мой неведомо куда запропастившийся механик. Парень, которого остальные считают дураком, вообще с огромным трудом получил аттестат.
Не скажу, чтобы это особо меня утешало.
Пришельцы рассматривают заковыристые инструменты и дорогостоящие запчасти. Они пихают друг друга в бока и радостно взвизгивают. Мне и так казалось, что они вряд ли способны провести даже самый простой ремонт, а теперь совсем пал духом, увидев, что они снимают с полок процессорные блоки и приборы для сложной диагностики, абсолютно ненужные для ремонта гусениц. Я собрался было сказать им об этом, но они быстро погрузили приборы на тележку и покатили ее к дверям ангара.
— Фрэнк, заводи грузовик! — скомандовала грозная девушка. — Развернись и подгони его задом к дверям. К чему далеко таскать такую тяжесть!
Фрэнк заговорщически подмигнул девушке и потрусил к грузовику. Теперь мне понятны намерения молодых людей. Они явно хотят украсть из моего ангара все, что можно продать.
— Вы не имеете права расхищать государственную собственность из моего ангара! — протестую я.
— Нет, вы только его послушайте! — гулко расхохоталась командирша. — Ну прямо прокурор!
Я снова вызываю Сара Гремиана.
— Присланные вами механики мне не подходят.
— Эти механики с отличием окончили техническое училище. Они прекрасные специалисты. Я ознакомился с личным делом каждого из них, — раздраженно отрезал он.
— А вы с ними встречались? — осведомляюсь я.
— Ты что думаешь, у меня есть время встречаться с каждым пэтэушником на Джефферсоне?! Да и к чему бы мне это?! Они благонадежные граждане и отличные специалисты. Лучше у нас нет!
— Это неправда.
— Как ты смеешь обвинять меня во лжи! — взревел Сар Гремиан.
— Я вас ни в чем не обвиняю… Посудите сами. Фил Фабрицио закончил это же училище, набрав на выпускных экзаменах больше баллов, чем эти шесть механиков, вместе взятые. Кроме того, Фил уже накопил солидный опыт практической работы. Последние четыре года он пристально изучал предметы, далеко выходящие за пределы программы своего училища, и теперь знает в десятки раз больше, чем эти новые механики, вместе взятые. Когда он может вернуться и приступить к своим обязанностям?
— Никогда! — заорал президентский советник. — Ты что, меня не слушаешь?! Фила Фабрицио нет! И забудь о нем! Мне плевать на то, что тебе не нравятся новые механики!
— Дело не в моем отношении. Они не способны выполнить даже простейший ремонт. Да они и не пытаются. Уверяю вас, положение очень серьезное. Если мои повреждения не будут немедленно исправлены, я могу выйти из строя…
— Не валяй дурака! Ты же доехал до ангара и не сломался! А может, ты начал отлынивать?! Имей в виду, что мы скоро начнем наступление на мятежников, в котором ты примешь участие. Так что молчи в тряпочку и не мешай новым механикам работать!
— Значит, по-вашему, они здесь работают? — спрашиваю я Сара Гремиана и передаю ему изображение того, что сейчас снимают в ангаре мои камеры. — , Да они же воруют все, что попадается им на глаза! Разве им до ремонта!
— Вот черт!
Я злорадно наблюдаю за возмущенным Саром Гремианом и по ходу дела передаю ему изображения моих повреждений, снятые внешними видеодатчиками.
— Возможно, вы не в курсе того, как серьезно я поврежден. В настоящее время я не могу отправиться в бой. Моя максимальная скорость составляет пятьсот метров в час.
— Вы должны направить мне не только квалифицированного специалиста для проведения ремонта, — настаиваю я, — но и обеспечить запчасти, необходимые для устранения неисправностей. Речь идет в первую очередь о звеньях и сцепках для моих гусениц, а также о замене вышедшего из строя оружия, броневых пластин и батарей датчиков.
— Фабрицио доложил мне, что у тебя полно запчастей.
Я передаю Гремиану чертеж моего корпуса, на котором желтым и красным цветом обозначены тяжелые и очень тяжелые повреждения, а также список имеющихся в наличии запчастей, в котором зияет множество пробелов. Особенно там, где должны числиться сложные процессоры и батареи датчиков.
— Имеющихся запчастей не хватит, чтобы починить все мои повреждения. В первую очередь мне нужны исправные гусеницы, а для их ремонта не хватает сцепок. Кроме того, у меня треснуло кольцо, на котором вращается кормовая башня. Теперь я не могу вести из нее огонь. Стоит мне сделать из нее хоть один выстрел, как ее вырвет с корнем отдача.
— Что-нибудь еще? — мрачно спрашивает Сар Гремиан.
— Так точно! Для устранения упомянутых повреждений нет запчастей. Фил Фабрицио где-то их раздобывал по мере того, как снайперы и гранаты противника наносили мне все новый и новый ущерб. Не могу сказать вам точно, где Фил их брал, но думаю, что там, где они плохо лежали. Боюсь, что запчастей для устранения большей части указанных повреждений вообще не существует на Джефферсоне. Кроме того, Фил Фабрицио, единственный человек на этой планете, кто хоть сколько-нибудь знаком с моими системами, и никто, кроме него, не знает, с помощью каких подручных приспособлений и деталей он осуществлял ремонт тех или иных узлов. Следовательно, любого нового механика, который попытается меня чинить, ждет множество неприятных сюрпризов. По этой причине Фила Фабрицио необходимо найти и доставить ко мне в ангар для продолжения ремонта.
— Фила Фабрицио, — ледяным тоном заявляет Сар Гремиан, — нет и не будет. А мне некогда изучать твои списки и чертежи. Если хочешь, чтобы тебя починили, пришли мне подробный список всего, что для этого нужно.
С этими словами президентский советник прервал связь.
Наверное, из-за боевых повреждений я туго соображаю, иначе я давно бы понял, что с Филом что-то случилось. Порывшись в секретных базах данных полиции государственной безопасности, я нахожу упоминание об аресте моего бывшего механика часа через два после его внезапного исчезновения из ангара. Его обвиняют в «подрывной пропаганде» и «призывах к насильственному свержению законно избранной власти».
Полагаю, негодование Фила арестом племянника было публичным и бурным. Винтики судебной машины на Джефферсоне крутятся быстро. Фил уже в исправительно-трудовом лагере «Каталь». Возможно, он встретится там с племянником, но вряд ли это будет большим утешением им обоим.
Я тоже безутешен. У меня нет ни запчастей, ни механиков, способных внедрить их на место. Теперь никто мне не поможет, даже Окружное командование! А моего единственного «приятеля» бросили в лагерь вместе с остальными джефферсонцами, заподозренными в не самом восторженном образе мыслей. Там эти несчастные трудятся целыми днями напролет, а когда они умирают от истощения, их трупы сваливают в неглубокие рвы и запахивают бульдозерами.
При этом я чувствую себя виноватым в том, что произошло с Филом. Я не только сообщил ему, где сейчас его племянник, но и возбудил в нем своими разговорами неприязнь к ДЖАБ’е и его руководителям. Несмотря на все его недостатки, я испытывал симпатию к Филу и не хотел, чтобы все кончилось именно так. Я понимаю, что теперь ничем не могу ему помочь, и от этого чувствую себя особенно одиноким. Как бы мне сейчас хотелось!..
Нет! Сухопутные линкоры не должны предаваться бесплодным мечтаниям!
Отогнав досужие мысли, я пытаюсь сосредоточиться на своих насущных потребностях и том, что творится передо мной.
Фрэнк тем временем развернул грузовик и осторожно подъезжает задним ходом к дверям ангара. Остальные горе-механики продолжают перетаскивать к ним небогатое содержимое полок и кладовок, намереваясь отвезти на ближайший подпольный рынок. Поставив грузовик задним бортом вплотную к дверям, Фрэнк заглушил двигатель и вылез из кабины.
— Я сейчас! — крикнул он, радостно махая руками. — У меня шапка слетела на землю!
Остальные не обращают на него внимания, готовясь грузить добычу в кузов. Фрэнк побежал в сторону улицы и скрылся за трейлером Фила. Через семь секунд я снова на мгновение вижу Фрэнка. Он уже далеко за трейлером и улепетывает во все лопатки. Мне это не нравится. Зачем он убегает? Но в этот момент вороватые механики открывают задний борт грузовика, и все становится ясно.
Прямо передо мной взрывается мощная октоцеллюлозная бомба. Меня поглощает море огня. Сила взрыва равна по мощности детонации атомной бомбы. Взрывная волна отрывает меня от земли, и я лечу куда-то назад вместе с задней стенкой ангара. Потом я начинаю падать. Уворованные где-то Филом допотопные процессоры не выносят перегрузок и отключаются один за другим, унося за собой в небытие куски моего сознания.
Мой психотронный мозг сдается перед такой нагрузкой и отключает все функции, кроме тех немногих, исчезновение которых означает мою гибель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77